«Александровы»

«Александровы»

С Александровыми мы были соседями по даче. Написал первую фразу и сам подивился. Да разве ж можно их называть одним словом – «Александровы», если каждый из них представлял собой самобытную творческую индивидуальность?

Наверно, нельзя.

Нельзя потому, что имя каждого из них отдельно вписано в историю советского кинематографа.

Он – это кинорежиссер Григорий Александров, создатель многих прекрасных фильмов.

Она – это киноактриса Любовь Орлова, задорная, веселая певунья и плясунья, каждая встреча с которой на экране давала и дает миллионам зрителей заряд оптимизма и бодрости.

И все-таки можно их называть одним словом, потому что представляли они собой великолепное творческое содружество, результатом которого стали шедевры советского кино – картины, которые и по сей день собирают огромную аудиторию, демонстрируются по телевидению, заставляют человека волноваться, радоваться, сопереживать с их героями, – словом, те фильмы, которые уже давно вошли в число классических, стали нашей гордостью. «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна» – каждая из этих лент явилась откровением, новым словом в кино. Не случайно до сих пор специалисты в области кинематографа считают, что именно эти фильмы заложили основу советской музыкальной кинокомедии.

Можно их назвать одним словом еще и потому, что они были супругами, причем строили свои отношения друг с другом на сердечной привязанности и взаимном уважении.

Как соседи, мы общались довольно часто. Григорий Васильевич и Любовь Петровна бывали у нас, мы с Лидией Дмитриевной – у них. Встречались и когда к Александровым приходило много гостей по каким-то торжественным случаям или юбилейным датам, и когда мы собирались в их гостиной вчетвером.

Атмосферу непринужденности создавала прежде всего Любовь Петровна – радушная хозяйка, которая умела и угостить, и спеть. Ей было все равно, сколько пришло гостей – два десятка или двое. Важно, что они уже в доме, а значит, зритель и слушатель уже есть. Вся она искрилась радужным светом веселья, любила пошутить, рассказать смешную историю. Словом, хозяйка в этом доме оставалась всегда заметной и неизменно находилась в центре внимания гостей, никогда не давала им скучать. Она умела найти подход к каждому и создать о себе самое приятное впечатление. Присутствие ее – стройной, всегда подтянутой, грациозной, становилось настоящим подарком гостям. Одевалась она как-то непритязательно, но со вкусом. Одним словом, она производила впечатление не нарядами, а своей простотой, общительностью. Такая у нее была натура.

Всегда я восхищался уважительным отношением к ней Григория Васильевича.

– Любовь Петровна, мы уже посидели у камина, побеседовали, пора бы и к чаю перейти. Как вы на это смотрите? – говорил он, например.

И она тут же отвечала:

– А у меня все готово.

О том, как он относился к Любови Петровне, можно судить по небольшому факту. Как-то один из гостей рассказал историю, где восхвалял достоинства какой-то женщины. Григорий Васильевич полушутя-полусерьезно заметил:

– Я попросил бы в этом доме не говорить о других женщинах. Здесь она всего одна – Любовь Петровна.

Сама хозяйка, правда, его чуть-чуть поправила:

– Это только для Григория Васильевича.

В этой паре все делилось поровну на обоих: и его веселый ум, и ее искрометный темперамент.

Да, умела Любовь Петровна создавать дома праздничную обстановку даже в унылый, студеный зимний вечер!

– Трудно быть популярной актрисой? – спросил я ее как-то.

– Зато приятно, – весело ответила она.

До меня доходили мнения, что Александров – мастер смеха, постановщик ряда блистательных комедий, в общении со своими коллегами на студии в меру серьезен, но энергичен и деловит, всегда вежлив и корректен. Он преподавал во Всесоюзном государственном институте кинематографии, где студенты с огромным вниманием относились к каждому его слову.

А я знал его больше в домашней обстановке, когда он мог быть раскованным, но все же оставаться самим собой – тем остроумным и щедро дарящим свой талант человеком, каким его знали миллионы людей по фильмам. Он умел добродушно подтрунивать сам над собой.

– Снимали мы «Броненосец «Потемкин», – рассказывал он. – Я был тогда сорежиссером этой картины. Есть в финале сцена, где взбунтовавшиеся матросы бросают за борт офицеров. Снималась картина уже осенью. Вода была холодной, и артисты, игравшие роли офицеров, отказались купаться в ней. Тогда я говорю: «Одевайте в офицерскую форму меня». Одели, бросили в воду, потом опять – с другого места, и так несколько раз, пока не покидали всех офицеров, которых по сценарию полагалось выбросить за борт. А сцены все-таки эти отсняли.

Это ли не доказательство необычности его натуры и неистовости в работе?

Рассказывал мне Григорий Васильевич и о том, как создавалась первая советская музыкальная кинокомедия «Веселые ребята», с каким трудом ее снимали.

– Шел 1934 год, – говорил он. – Против нашей картины выступали даже некоторые известные писатели и поэты.

– А кто же помог? Как же она вышла на экран? – мне это стало интересно.

– Сначала Горький, – ответил Александров. – Картину привезли ему в Горки, где он отдыхал. Писатель собрал жителей деревни и множество ребятишек. Зал по ходу фильма дружно хохотал. Алексею Максимовичу комедия понравилась, и он предложил: «Покажем ее Сталину». Сам же Горький об этом и договорился.

– Что же было дальше?

– А дальше было то, что Сталин пригласил с собой на просмотр членов политбюро. Они приехали в Государственное управление кинофотопромышленности в Гнездниковском переулке. Своего зала в ЦК тогда еще не было. Председатель этого управления Борис Захарович Шумяцкий и говорит мне: «Я покажу только две части. А ты сиди по соседству, в монтажных комнатах. Если захотят смотреть дальше, то ты говори, что дорабатываешь картину и не хотел бы показывать ее в таком виде. Понял?» Вот и получилось, что мы как бы набивали фильму цену. Прокрутили две части. Сталин говорит: «Показывайте все». Ему в ответ: «Режиссер хочет что-то перемонтировать». Сталин возражает. Шумяцкий в ответ: «Хорошо, сейчас покажем». Вышел ко мне. «Иди на суд – зовет». Я вошел в зал и заявил: «Наверно, эта работа недоделана». Но разговаривать со мной не стали. Потребовали: «Показывайте». Я отдал коробки киномеханику. А когда просмотр кончился, Сталин сказал: «Очень веселая картина. Я как будто месяц в отпуске пробыл. Ее будет полезно показать всем рабочим и колхозникам». А потом неожиданно подытожил: «И отнимите картину у режиссера. Он ее может испортить».

Фильм выпустили на экран, и началось его триумфальное шествие по стране, а вскоре и по всему свету. В том же 1934 году на Международном кинофестивале в Венеции советские кинокартины получили кубок за лучшую программу: открывалась она фильмом «Веселые ребята».

С огромным интересом я смотрел эту картину в тридцатых годах, с тем же интересом смотрел ее и недавно.

Увидев фильм «Веселые ребята», Чарли Чаплин сказал: «Люди весело и бодро смеются. Это – большая победа. Это агитирует больше, чем доказательство стрельбой и речами».

В шестидесятых годах ЮНЕСКО выпустила фильм «Лучшие комедии мира». В него вошли отрывки из комедийных лент разных стран. Их и объединили под одним названием. Из советского кино туда вошел только один эпизод: драка музыкантов из кинофильма «Веселые ребята».

Почти тридцать фильмов создал Александров, и каждый из них – яркая страница в истории кино.

– А какой свой фильм вы считаете лучшим? – спросил я как-то Григория Васильевича.

– «Волга-Волга», – без колебаний ответил он.

– А вы? – обратился я к Орловой. – Какую роль – лучшей?

– Роль Стрелки в «Волге-Волге», – тоже без всяких раздумий ответила она.

Вот такой, по-своему синхронной, была эта пара.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.