Вступление в войну России

Вступление в войну России

Дальнейший путь Великой армии в глубь исконных провинций Австрии преграждали лишь жалкие остатки австрийских войск и подошедшая армия М.И. Кутузова.

Это была не единственная армия, которую обязалась выставить Россия, как свой вклад в дело третьей коалиции. Кроме того, что в Померанию для совместных действий со шведами в Ганновере был направлен отряд генерала П.А. Толстого (16 тыс. человек), а на Ионические острова и в Неаполь десантный отряд генерала р. К. Анрепа (25 тыс. человек), у Бреста находилась армия генерала Ф.Ф. Буксгевдена (30 тыс. человек) и корпус генерала И.Н. Эссена (50 тыс. человек), а в районе Гродно корпус Л.Л. Беннигсена (48 тыс. человек). Эти последние войска были собраны на прусской границе для того, чтобы заставить Пруссию демонстрацией силы примкнуть к коалиции. Не исключался отнюдь и вариант заставить ее это сделать силой оружия – этот сценарий развития событий серьезно обсуждался российскими правящими кругами. За это втайне ратовал и руководитель российской внешней политики А. Чарторыйский, поскольку значительная часть Польши тогда входила в состав Прусского королевства. Он, как польский патриот, надеялся, что война с пруссаками станет началом возрождения польской государственности под скипетром Александра I. Причем первоначально Пруссия, стараясь выторговать у Наполеона за свой нейтралитет новые территориальные приобретения, категорически отказалась пропускать русские войска через свои границы для прохода в Австрию. Россия же лишь пыталась увлечь за собой феодальную Пруссию, примерно так же, как незадолго до этого Австрия (очень неудачно) хотела увлечь за собой Баварию, а на самом деле оказалась близка к военному конфликту с Гогенцоллернами, откровенно демонстрировавшими алчность и близорукость. Но быстро изменяющаяся обстановка внезапно приобрела совершенно другой поворот.

3 октября 1805 г. во время движения французских войск к Дунаю 1?й армейский корпус маршала Ж.Б.Ж. Бернадотта пересек прусский анклав Анспах и тем самым нарушил нейтралитет Пруссии, причем немногочисленные прусские войска чуть было не оказали сопротивление французам. По?видимому, Наполеон посчитал, что может себе позволить такое, а пруссаки не будут сильно артачиться. Но этот инцидент произвел неприятное впечатление на прусский двор, армию и общество. Естественно, при наличии антифранцузской партии, это было воспринято как оскорбление. Вслед за этим согласие на проход русских войск в Австрию было вскоре получено, правда, с условием перехода границы у Гродно, что повлекло перегруппировку войск, занявшую почти две недели. Кроме того, в Пруссию 13(25) октября, чтобы поддержать дело коалиции, прибыл лично Александр I, с королевской четой он был в самых дружеских отношениях (как ни с кем из европейских монархов). Он смог даже уже после капитуляции Мака (с другой стороны – победы при Трафальгаре) уговорить прусского короля Фридриха?Вильгельма III подписать 22 октября (3 ноября) договор о намерении вступить в антинаполеоновскую коалицию. Но этот договор оказался обставлен несколькими оговорками, делавшими его условным. Пруссия должна была выставить заведомо невыполнимые и ультимативные требования Наполеону (осуществить «вооруженное вмешательство»), а после этого через месяц выступить против Франции и выставить 180 тыс. человек, причем за это в итоге ей пообещали, помимо положенных денег за участие в военных действиях, компенсацию в виде получения Ганновера или Голландии. Прусское корыстолюбие и на этот раз проявилось очень ярко. Причем договор Пруссия так и не выполнила и, как становится ясным из более поздних событий, в коалицию не вступила, даже несмотря на то, что этот союз был подкреплен клятвой в вечной дружбе королевской четы и Александра I над гробом Фридриха Великого в гарнизонной церкви Потсдама. Клятва не являлась юридическим документом, всего лишь словом чести монархов, но она свидетельствовала, до какой степени российский император оставался еще неискушенным и неопытным политиком и верил в святость рыцарских обрядов (совсем как Павел I). Хотя нельзя исключать, что уже тогда им проявлялись элементы театрализованной политики, на которые был так падок российский император впоследствии. Бесспорно другое – когда речь шла о прагматической выгоде Прусского королевства, любые слова очень быстро забывались немецкими правителями, вернее, ими пренебрегали как ненужной болтовней.

Но вернемся к армии Кутузова, единственной силе, которая могла противостоять Великой армии в сердце Австрийской монархии, помимо жалких остатков ее войск. По плану сосредоточения русских войск, досконально разработанному в Вене, первоначальный маршрут армии Кутузова шел от Радзивиллова к Бранау на р. Инн (Лемберг, Тарнов, Тешен, Кремс). Это был длительный марш длиною 900 верст. Армия была разбита на шесть колонн (из всех родов оружия), передвигаясь на расстоянии одного перехода. После того как русские полки в условиях осеннего ненастья за 28 дней достигли г. Тешен, пройдя в общей сложности до 700 верст (скорость движения равнялась 23–26 верст в день), австрийский Гофкригсрат решил ускорить их движение, и под это дело были выделены около 2 тысяч подвод. На них была посажена пехота, и армия уже шла форсированным маршем. Передовая колонна генерала князя П.И. Багратиона уже 29 (11 октября) достигла пограничной крепости Бранау, а 10 (22) октября вся армия Кутузова (имея свыше 6 тыс. человек больных), как и планировалось, подошла туда, на расстояние более 240 верст от Ульма, но ничем помочь австрийцам в Баварии не могла. Да и на следующий день к Кутузову прибыл виновник Ульмской катастрофы – отпущенный французами генерал Мак. Стратегическая обстановка резко изменилась. Кутузов, силой обстоятельств, должен был принять на себя командование, включая немногочисленные австрийские войска, – всего примерно 55–58 тыс. человек (из них около 20 тыс. австрийцев).