IX. Импорт греческих изделий в причерноморские степи в VI веке

IX. Импорт греческих изделий в причерноморские степи в VI веке

Со времени основания постоянных греческих поселений импортные греческие изделия должны были во все большем количестве проникать в среду местного населения. И, действительно, мы знаем в степях значительно больше греческих вещей VI в., чем мы могли указать для VII в.

К сожалению, специальной сводки по раннему импорту греческих изделий в Скифию мы до сих пор не имеем, а дать ее в порядке нашего изложения нет никакой возможности.

Ограничимся поэтому только несколькими замечаниями по этому вопросу.

Во-первых на западе, в Приднепровье, греческие изделия VI в. проникают до Подолии, до Киевщины, по-видимому до южных районов Черниговщины. Среди привозных вещей мы имеем целый ряд ранних, первой половины и середины VI в., представленных опять-таки предметами роскоши. В числе их можно, например, указать на ранний коринфский арибалл из кургана на Лысой горе близ Лубен, почему-то не упоминаемый ни в одной из сводных работ по Скифии, кроме статьи А. А. Спицына[119]. К концу VI в. относится появление среди импорта таких предметов, как греческие амфоры для вина, а также и некоторые ювелирные изделия, часть которых, возможно, доставлялась греческими торговцами, хотя и не являлась изделиями греческих мастеров. К числу последних можно, вероятно, отнести предметы, найденные вместе с греческой амфорой второй половины VI в. в кургане у с. Емчеха б. Киевской губернии[120]. Здесь обнаружен серебряный браслет с золотыми львиными головками на концах и пара золотых серег или наушных украшений, в виде круглого золотого щита со скульптурной львиной головкой — умвоном посредине. По характеру работы, форме предметов и изобразительным элементам на них, можно думать, что они относятся не к собственно-ионийскому производству, а скорее к малоазийским изделиям лидийского, фригийского и т. п. происхождения[121]. То обстоятельство, что в Ольвии найдено 5 пар подобных же серег[122], несомненно, указывает на путь, по которому эти вещи проникли в Скифию, но отнюдь не доказывает еще их греческого, ионийского происхождения, как полагал, хотя и без особой уверенности, Б. В. Фармаковский.

Во-вторых, следует остановиться на некоторых ранних греческих изделиях, найденных в Прикубанье, в группе Келермесских курганов.

В числе этих вещей находится ряд изделий из серебра, как, например, золоченое зеркало и ритон ранней ионийской работы, относимые Шефольдом ко 2-й четверти VI в.[123] К этой группе можно присоединить сохранившийся в отдельных обломках неизданный серебряный сосудик Краснодарского музея с изображениями быков, хищников (?) и астральных знаков. Последний по стилю своих изображений является ионийским или малоазийским и, возможно, несколько более архаичным, чем оба предмета из Келермеса. Сосудик этот найден в музее в фондах дореволюционного времени, и место находки его остается неизвестным.

В отношении этих ранних вещей можно говорить с уверенностью о проникновении их на Кубань еще до основания греческих колоний на Боспоре. Следовательно, остается нерешенным лишь вопрос, можем ли мы в них видеть результат доколониальной торговли греческих купцов, доставлявших свои товары на Боспор, или же эти предметы могли попасть на Кубань вместе с вещами восточного происхождения сухопутным путем из Закавказья или из бывших урартских областей, где торговые сношения с греческими городами южного Причерноморья должны были установиться еще в VII в.[124] Обе эти возможности мы должны иметь в виду, хотя вторая и кажется более вероятной. За возможность использования морского пути говорит между прочим факт находки восточных вещей в станице Крымской, т. е. вблизи удобных Новороссийской и Анапской бухт, о чем мы упоминали выше.

Несколько более поздние греческие изделия, вроде бронзовой ручки котла в виде оленя из Ульского аула[125] и чернофигурных ваз из Ульского же аула и из Воронежской станицы, могли попасть на Кубань уже через посредство вновь возникших греческих колоний на Тамани.

Наконец, третий вопрос, на котором нам следует остановиться, касается распределения импортных греческих вещей VII–VI вв. в степях Восточной Европы. Мы можем совершенно определенно наметить три района, в которых этот импорт распространялся.

Первый и самый обширный из этих районов связан с северо-западным побережьем Черного моря и охватывает правобережную Украину и часть левобережья, вплоть до лесостепной полосы на севере. Второй район обнимает Керченский и Таманский полуострова и Прикубанье, примерно до поворота Кубани на запад у г. Крапоткина. Третий район — Подонье — отличается наиболее слабой насыщенностью греческими вещами. Чрезвычайно любопытным является то обстоятельство, что греческие изделия концентрируются во всех этих районах, с одной стороны, в непосредственной близости греческих поселений ка побережье, а с другой — в глубине страны, на большом удалении от моря — на Киевщине и Полтавщине, в Закубанье и на среднем течении Кубани. Менее отчетлива картина на Нижнем Дону. Такое распределение находок свидетельствует, вероятно, не только о наличии в указанных районах сложившихся культурных очагов, но, возможно, также и о характере хозяйственного использования территории местными племенами скотоводов-кочевников (на Дону), полукочевников (на Кубани) или оседлых (на Киевщине и Полтавщине). Надо думать, что кубанские «скифы» зимовали в долине Кубани и прилегающих местностях, а летом выходили со своими стадами в горы западного Кавказа. Донские племена, по предположению А. А. Миллера[126], зимовали в долине нижнего Дона и в его дельте, а летом кочевали вверх по реке на север. Такая же картина, вероятно, была на левобережье нижнего Днепра, тогда как на Киевщине и Полтавщине оседлые поселения скифских племен, по-видимому, находились в районе южной границы лесостепи, где длинной полосой от Подолии до Харьковщины тянутся ранние скифские городища, в числе их знаменитое Вельское — на востоке и упомянутое выше Немировекое — на западе. Летние кочевки табунов и стад этих племен совершались, вероятно, на юг, в степь, где они неизбежно встречались с прибрежными племенами.

Таким образом в целом можно говорить о концентрации находок в предположительных районах постоянного обитания (или зимовок) местных племен.