17. Владимир Мономах
17. Владимир Мономах
Уделы на Руси очередной раз перераспределились. Великий князь Всеволод Ярославич не обидел сыновей погибшего Изяслава – Святополка оставил в Новгороде, Ярополку отдал весь запад Руси, Волынское и Туровское княжества. А Левобережье Днепра предоставил своим детям. В Переяславле посадил младшего, Ростислава, а Мономаха в Чернигове. Но отец сохранил за ним и управление Смоленском, Ростово-Суздальской землей. Это было не случайно. Мономах стал правой рукой отца, его главным помощником.
Всеволод очутился в Киеве в довольно сложном положении. Столичное боярство привыкло верховодить при Изяславе, навязывать решения государю. Всеволода подобные советники совершенно не устраивали. Но его собственные бояре погибли при нападении изгоев на Чернигов. Великий князь начал выдвигать «уных», младших дружинников. Это вызывало недовольство киевских бояр. А сами «уные» вели себя не лучшим образом. Князь на старости лет болел, редко выходил из дворца, чем и пользовались его приближенные. Бесконтрольно хищничали, спешили сравняться со старым боярством – обогащались взятками, штрафами.
Но и враги Руси продолжали досаждать ей. Если начались усобицы, власть ослабела – самое время действовать. Всеслав Полоцкий совершил наглый набег, сжег дотла Смоленск, вырезал и угнал жителей, оставив на месте города смрадное пепелище. Волжские болгары с мордвой захватили Муром, вторгались на суздальские земли. Осмелели и вятичи. Раньше убивали проповедников и случайных проезжих, теперь вообще отпали от Руси, не признавали над собой государя. Половцы вошли во вкус, клевали непрестанно. А торки, служившие Руси, позавидовали разгулу половцев и их богатой добыче, тоже взбунтовались, кинулись грабить.
Сражаться со всеми недругами приходилось Мономаху. По приказам отца он то и дело садился в седло, мчался с дружинами то на запад, то на юг, то на восток. Всеслава Полоцкого он крепко наказал, совершил несколько походов на его земли. Привлекал и родственников мачехи, союзных половцев-читеевичей. На разорение надо было ответить разорением. Только так Всеслав поймет, остережется впредь от волчьих вылазок. А половцы для разорения подходили как нельзя лучше. Один раз прошлись до Лукомля и Логожска, взяли Друцк. Второй раз овладели Минском, спалили его в ответ за Смоленск. Всеслав засел в Полоцке, готовился к осаде, но Мономах на него не пошел и закрепляться в его княжестве не пытался. Сиди в своем городе, только на Русь больше на Русь не лезь. Освободил пленных смолян и новгородцев, а жителей Минска и прочих пойманных полочан увел с собой, расселил под Ростовом и Суздалем.
Побывал на Оке, вышиб болгар. Перехватил орды половецких ханов Асадука и Саука, погромивших Стародуб, в сече перерубил их всадников, а самих ханов пленил. Сразу, без передышки, совершил молниеносный бросок под Новгород-Северский и сокрушил третьего хана, Белкатгина. В его обозах были собраны тысячи русских мужиков, баб, детей, которых половцы уже приготовили гнать в степи. Обливаясь слезами, они не верили своему счастью, тянулись целовать стремена князю и его воинам. Мономах усмирил и мятежных торков, разметал их войско. Повинившихся и сложивших оружие распускал по домам. Вождей и воинов, взятых в бою, вязали и вели на веревках. Другая орда торков осадила Переяславль – и вдруг появился князь. Грозный, суровый, а за ним вереницы пленных собратьев и вожди, привязанные к хвостам лошадей. Когда торки увидели эту картину, кто разбежался, кто запросил пощады.
Зимой 1180 г. Мономах двинул войско на вятичей, обложил их столицу Корьдно (ныне деревня в Калужской обл.). Оборону возглавили вятский князь Ходота и его сын. Они отбивались отчаянно, немало храбрых витязей сложили головы в тяжелых атаках. Корьдно взяли, но Ходота ускользнул, вместе с языческими жрецами возбуждал народ на войну во имя своих богов. Мономах снова и снова штурмовал дубовые крепости, бился с неизвестно откуда возникающими отрядами. Их сметали ударами конных дружин, но вятичи укрывались по лесам и снова нападали, устраивали засады. Наряду с мужчинами остервенело дрались женщины. Окруженные кончали жизнь самоубийством, не желали попасть в плен к христианам. А пленных христиан резали на тризнах, пусть в загробном мире прислуживают их убитым воинам.
Начиналась весна, таяли снега, и Мономах решил увести войско – застрять в распутицу во враждебной земле было самоубийством. Вернулся следующей зимой, но теперь применил иную тактику. Вместо того, чтобы брать оставшиеся городки и выискивать по дебрям Ходоту, он позаботился собрать сведения, где находятся капища вятичей. Как только дружины Мономаха приближались к тому или иному святилищу, язычники сами стекались из лесных убежищ, силились защитить идолов. Схватывались фанатично, насмерть, но в открытом бою их толпы недорого стоили. Мятежники падали под копьями и мечами профессионалов, крушились и горели колоды идолов. В одной из сеч пал последний князь племени Ходота, погибли жрецы, и сопротивление надломилось. Деревни стали покоряться. Мономах ликвидировал самоуправление вятичей, отныне они получили княжеских наместников, вошли в черниговский удел.
И снова приходилось гоняться за половцами на Хороле, Супое, под Белой Вежей, Святославлем, Юрьевом, Красным, Варином. Иногда Мономах побеждал их, иногда не успевал настичь, под Прилуками чуть не попал в беду – в жаркий день расслабился, отослал оружие и доспехи вперед на возах, а степняки оказались рядом. Едва успели в бешеной скачке, проскочили за стены крепости. Но Мономах казался поистине неутомимым. Непрестанно находясь в походах и разъездах, он ухитрялся толково и разумно управлять своим уделом. Причем он-то не повторял ошибок отца. Во все дела вникал лично. Неожиданно приезжал в город или на погост, требовал отчет у чиновников. Не довольствуясь этим, сам осматривал хозяйство, разговаривал с жителями, выслушивал жалобы. Правил суд, решал споры.
Под его властью заново отстраивался Смоленск, после войн и пожаров ремонтировался Чернигов. В общем, жить бы да радоваться, но… все мирные достижения получались как бы «урывками», заслонялись новыми войнами и смутами. На Руси успели вырасти и возмужать еще четверо князей-изгоев, сын смоленского Игоря Давыд и дети отравленного Ростислава – Рюрик, Володарь и Василько. Двое из них, Давыд с Володарем, отправились в Тмутаракань и захватили ее, выгнали княжеского посадника Ратибора.
Но в это же время переменилась власть в Византии. Императорским престолом там овладел Алексей Комнин, хитрый, скользкий и абсолютно беспринципный. Он предал всех. Предал Михаила VII Дуку, перекинувшись к мятежнику Вотаниату. Предал Вотаниата, составил заговор в пользу наследника свергнутого Михаила, Константина Дуки. А после переворота предал Константина и его родственников, постриг их в монахи и уселся править сам. Алексей Комнин вернулся к старой политике империи в отношении Руси – поддерживать видимость дружбы и пакостить исподтишка.
Император вспомнил, что на Родосе находится ссыльный князь Олег Святославич, освободил его, обласкал, женил на аристократке Феофании Музалон и заключил тайный договор. Олег признал себя вассалом Византии, за это ему выделили корабли, греческий отряд. Он внезапно высадился в Тмутаракани. С местными евреями он сполна рассчитался за убийство брата и собственное пленение, устроил кровавое побоище. Заодно наполнил таким способом княжескую казну. Самозваные тмутараканские князья Давыд и Володарь были его родственниками и такими же изгоями, как он сам, но Олег этим не впечатлился. Предоставил обоим убираться куда глаза глядят.
Давыд Игоревич принялся откровенно разбойничать. Ворвался в греческий городок Олешье (ныне Алешки) в устье Днепра. Там останавливались купцы по пути в Киев и из Киева, Давыд круто пограбил их. А Рюрик, Володарь и Василько Ростиславичи считали, что им по праву должен принадлежать Владимир-Волынский – они там родились, там когда-то княжил их отец. Набрали дружины из всякой вольницы, дождались, когда их дядя Ярополк Изяславич уедет в Киев на Пасху, и овладели городом. Великий князь Всеволод послал навести порядок Мономаха. Ростиславичи, узнав об этом, не стали дожидаться взбучки, удрали.
Великий князь Всеволод очередной раз попробовал ликвидировать причину конфликтов, то есть пристроить изгоев. Он вызвал к себе Давыда Игоревича, пристыдил и дал ему в княжение Дорогобуж на Волыни. Ростиславичам выделил прикарпатские города, Перемышль, Червень и Теребовль. Восстановил права сыновей Святослава, Давыду уступил Смоленск, за Олегом признал права на Тмутаракань. Куда там! Не удовлетворились. Давыд Игоревич мелочно склочничал, силился урвать что-нибудь еще. Олег под покровительством Византии чувствовал себя неуязвимым, с великим князем не считался. А его претензии открытым текстом выразила жена-гречанка, на ее личной печати значилось «архонтесса Руси». Руси, а не Тмутаракани.
Ну а Ярополк Изяславич, которому помогли вернуть Волынь, и не подумал быть благодарным. С ним поселилась мать Гертруда. После Киева, после великокняжеского дворца, Владимир-Волынский казался ей унижением. Изливала недовольство сыну, он злобился на государя и Мономаха: обделили, забрали себе лучшие города – и Киев, и Чернигов, и Переяславль. Правда, талантами Мономаха Ярополк не обладал, зато у него и матери имелся немалый опыт международных интриг. Они же с Изяславом поездили по заграницам, обзавелись знакомствами, а с поляками вообще сдружились и перероднились. Вот и сейчас тайно заслали гонцов к польскому королю Владиславу.
Он оказался совсем не против влезть в русские дела. Составили план. Для начала Ярополк должен отделиться от Руси, и папа провозгласит его королем Волыни. Вероотступничество князя ничуть не смущало, он папе уже присягал. А дальше Польша и Рим помогут ему прибрать к рукам остальную Русь. Это выглядело вполне реальным. В Новгороде сидел брат Святополк, сыновей Изяслава очень любило киевское боярство. Наверняка поддержит, чтобы вернуть свое былое положение. Ярополк начал готовиться к войне, укреплял города, набирал ратников.
Но и у Мономаха на Волыни были друзья, ведь он долгое время княжил здесь. Дали знать в Киев. Великий князь отреагировал без промедления, послал сына. Мономах полетел на Волынь налегке, с одной лишь конной дружиной. Послал приказы Давыду Игоревичу и Ростиславичам – присоединиться к нему. Для Ярополка столь быстрое появление двоюродного брата стало полной неожиданностью. Войск у него было гораздо больше, но сражаться лицом к лицу с Мономахом он струсил. Бросил в Луцке мать, жену, велел своим городам обороняться и улизнул в Польшу за подмогой.
Но города сопротивляться не стали, без боя открыли ворота. Мономах захватил семью изменника, все его имущество. А Ярополк за границей ни малейшей поддержки не получил. Королю было совершенно не до него. Он неосмотрительно решил покорить племя поморян, а они соединились с пруссами, ответили яростными набегами. К славянам подключились немцы. Где уж тут воевать с Русью? Ярополк потыкался туда-сюда, у него и денег-то не было, а без денег в Польше найти друзей было трудновато. Отправил послов к великому князю и Мономаху, винился, каялся, обещал впредь не хулиганить. Что ж, его простили. Возвратили ему Волынь, мать с женой. Живи мирно, служи честно.
Но жить и служить ему уже не довелось. Остались недовольны Давид Игоревич и Ростиславичи, они сами раскатали губы на волынские города. Минуло лишь несколько месяцев, и Ярополка проткнул саблей его слуга. Ускакал в Перемышль к Рюрику Ростиславичу, и его приняли. Но и Рюрик вскоре умер, а с ним оказалась похороненной тайна убийства. Кто в действительности стоял за ним, так и не выяснили.
Осталось неизвестным и другое – насколько искренне намеревался Ярополк соблюдать свои клятвы. До Всеволода и Мономаха доходили сведения, что в его заговоре участвовали брат Святополк, киевская верхушка. Но и новгородцы были совсем не в восторге от княжения Святополка. Доблести он не проявлял, не предпринял ни одного похода на финнов или прибалтов. Не украсил город ни одной церквушкой, скаредно берег свои достатки. Зато умножал их всеми возможными способами, при нем обретались евреи, торговавшие княжескими товарами, ссужавшие его деньги в рост.
Великий князь воспользовался жалобами новгородцев, чтобы обезопасить свою власть. Свел из Новгорода Святополка и заменил сыном Мономаха, юным Мстиславом. А что поделать? Сперва-то хотел всех наделить по справедливости, а выходило, что надеяться можно лишь на собственную семью. Удел убитого Ярополка государь разделил. Святополку отдал только Турово-Пинское княжество, а Волынь – Давыду Игоревичу. Но опять получилось неладно. Эти два князя стоили друг друга и прекрасно спелись. Давыд лебезил перед Святополком, наследником киевского престола. Они вместе слали в Киев доносы на Ростиславичей, а наедине перемывали кости Всеволоду и Мономаху. Святополк, несмотря на зрелый возраст, оставался неженатым. Иудейские друзья постарались подсунуть ему свою красивую соплеменницу. Князь держал ее как супругу, двоих сыновей от нее воспитывал как законных княжичей. А Давыд, получив Волынь, удачно подсуетился и сосватал дочь польского короля Владислава. В общем, альянс складывался неприятный и опасный.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.