4.2. Альтернатива Бухарина (свой путь: искажая Ленина, критикуя Маркса)

4.2. Альтернатива Бухарина (свой путь: искажая Ленина, критикуя Маркса)

Концепция социалистического преобразования советского общества Н. И. Бухарина, которая определила политическую программу т. н. правого уклона в ВКП(б), впервые была изложена и аргументирована им в докладе 17 апреля 1925 г. на собрании актива Московской организации РКП(б). Доклад свидетельствовал о произошедшей глубокой эволюции политических взглядов Бухарина, о завершении процесса превращения его из идеолога «левых» в идеолога «правых» в РКП(б).

Данное превращение в историографии остаётся недостаточно исследованным. Ясно, что оно было результатом переосмысления опыта первых лет советской власти, которое вело его не только к отходу от марксизма, как справедливо отмечает С. Коэн, но и, вопреки его мнению, к расхождению, а не сближению с Лениным1. Думается, что в этом докладе Н. И. Бухарин сам указал на главную причину своей эволюции как теоретика – от марксизма, а как политика – к социал-демократическим взглядам. Ввиду важности этого вопроса, приведём выдержку из выступления Н. И. Бухарина: «Один из самых умных критиков коммунизма, австрийский профессор Мизес» критиковал «так называемый „деструктивный“ социализм коммунистов»2 за то, что он «ведёт не к развитию производительных сил, а к их падению. Это происходит прежде всего потому, что коммунисты забывают о крупнейшей роли частноиндивидуалистического стимула, частной инициативы… Поскольку коммунисты хотят установить производство по приказу, из-под палки, постольку их политика потерпит и уже терпит неминуемый крах». В политике военного коммунизма, по мнению Бухарина, было «кое-что похожее на эту карикатуру на социализм, гибель которого предрекали все учные-экономисты буржуазии». Допущенная ошибка стала преодолеваться после перехода к нэпу, когда «мы этим самым практически стали преодолевать изложенную выше буржуазную аргументацию, выставленную против социализма. Почему? Потому, что смысл нэпа заключался в том, что мы, используя хозяйственную инициативу крестьян, мелких производителей и даже буржуа, допуская, таким образом, частное накопление, – мы вместе с тем, в известном смысле, ставим их объективно на службу социалистической госпромышленности и всего хозяйства в целом» (выделено авт. – B.C.)3. Бухарин говорит так, будто он, не понимал ни до Октября 1917 г., ни после установления Советской власти сильного стимулирующего влияния частнособственнического интереса. Во всяком случае, он прямо указывает на просветляющую миссию Мизеса в отношении себя и признаёт свою ошибку, осознанную при переходе к новой экономической политике, к инициированию которой лично он не имел никакого отношения.

В этом отношении Н. И. Бухарина и к военному коммунизму, и к нэпу не трудно увидеть серьёзные отличия от отношения В. И. Ленина к ним, а также к причинам перехода к нэпу, к её эволюции. Очевидно, что допущенную нэпом уступку крестьянству Ленин и Бухарин понимали совершенно по-разному. Потому не удивительно, что, опираясь на опыт первых лет Советской власти и осмысление его, они выстраивали весьма различные планы социалистического переустройства советского общества.

Интересно, что Н. И. Бухарин, радикально пересмотрев своё отношение к частноиндивидуалистическому стимулу, частной инициативе в духе проф. Мизеса, проигнорировал мнение не последнего человека среди марксистов К. Маркса – относительно социалистического потенциала российского крестьянства4. Суждения проф. Мизес оказались для него ближе, убедительнее, понятней, чем оценки, предложения, наконец, авторитет К. Маркса. Очевидно, это было не случайно, поскольку эволюция его взглядов в течение 1920-х гг. свидетельствует не о более глубоком усвоении теоретического наследия К. Маркса, а о серьёзном движении в противоположном направлении.

В пользу того что Н. И. Бухарин отверг вторую марксову схему развития социалистической революции, разработанную специально для России, можно привести два основных аргумента. Во-первых, проблематику своеобразия России он трактует вне связи с ней, а только с фактом сочетания пролетарской революции с крестьянской войной, которая развивалась К. Марксом и Ф. Энгельсом в рамках первой схемы социалистической революции (пролетарская революция)5. Во-вторых, Н. И. Бухарин, критикуя народников за их взгляды относительно социалистического потенциала крестьянства, фактически обращает свою критику и против К. Маркса, не называя его по имени6.

Критикуя российских и европейских сторонников теорий «некапиталистического развития крестьянского хозяйства», «некапиталистической эволюции сельского хозяйства» в условиях капитализма7, Бухарин проходит мимо указаний К. Маркса не только на наличие социалистического потенциала в российском крестьянстве, но и на то, что он может быть реализован в условиях тогда, когда в стране осуществляется социалистическая революция, в процессе переустройства общества на принципах социализма. Фактически об этом же говорилось и в записках В. И. Ленина «О кооперации», где обосновывалось положение о том, что в условиях диктатуры пролетариата предприятия цивилизованных кооператоров не отличаются от предприятий социалистических. Интересно, что ленинский кооперативный план, Бухарин положил в основу своего плана построения социализма, по-своёму интерпретировав его, а оценки Маркса он проигнорировал.

В этом докладе Н. И. Бухарин сформулировал основные положения своей концепции развития социалистической революции в СССР и аргументировал уже в достаточно развёрнутом виде предложения относительно экономической политики, которая, по его мнению, могла обеспечить движение к социализму. Поскольку главным препятствием на этом пути являлось частнособственническое крестьянство, то в его плане главным средством достижения социализма стало развитие кредитной и потребительско-сбытовой («торгашеской») кооперации8, способной подчинить его хозяйственные успехи интересам строительства социализма. В нём он также сформулировал свой главный лозунг, обращенный к крестьянству – «Обогащайтесь»9.

В этой кооперации Н. И. Бухарина привлекала возможность установления «блока с крестьянством, который организуется в кооперацию против крупного капитала и против частного капитала вообще»10, а также её способность обеспечить движение крестьянства к социализму: «Если крестьянские кооперативы будут, в общем и целом, врастать в систему хозяйственных органов пролетарского государства… это будет означать, что мы идём крупными шагами по пути к социализму»11. Идея, заимствованная из первой части (первого варианта) записок «О кооперации». Но Ленин, как было показано выше, не был ею удовлетворён и продолжил разработку проблемы кооперации во втором варианте (второй части) этих записок, развивая проблематику производственной кооперации. Бухарин не только проигнорировал этот факт, но и постарался исказить его.

Нужной Бухарину интерпретации ленинских записок «О кооперации» мешала брошюра В. И. Ленина «О продналоге» (апрель 1921 г.), являвшаяся одной из основополагающих для новой экономической политики12, защитником которой от всех и вся представлял себя Н. И. Бухарин. Эту проблему он устранил просто: противопоставил её как устаревшую ленинским запискам «О кооперации», вернее, собственной интерпретации её: «Нам кажется, – писал он – что когда мы переходили к новой экономической политике, у тов. Ленина был при разрешении этой проблемы (т. е. обеспечении «такого развития производительных сил, которое вело бы нас к социализму». – B.C.) один стратегический план, а когда он писал свою статью13 о кооперации, т. е. оставлял нам последнее завещание, в смысле основ экономической политики, у него был другой стратегический план» (выделено авт. – B.C.). В брошюре он говорил, что «в движении к социализму прежде всего необходимо преодолеть распыленную мелкобуржуазную стихию» как нашего главного врага, а также указывал на то, что кооперация в этих условиях порождает «мелкобуржуазные, капиталистические отношения», ведёт к их развитию, и укреплению. Предупреждал, что «свобода и права кооперации, при данных условиях России, означают свободу и права капитализму»14. А в статье «О кооперации», писал Н. И. Бухарин, Ленин утверждает иное: «При нашем существующем строе предприятия кооперативные… не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству, т. е. рабочему классу» (выделено авт. – B.C.)15.

Мнимую смену В. И. Лениным своих планов Бухарин пытается обосновать с помощью ссылки на произошедшие за 2 года перемены: крахом надежд на серьёзные внешние капиталовложения, более быстрым, чем предполагалось, восстановлением народного хозяйства, обладанием командными высотами в экономике, позволяющими (через банки, кредитование и т. д.) поставить капиталистическую кооперацию на службу социализму16. Эта аргументация, отражая определённые реалии, проходит мимо сформулированных во втором варианте (в публикации – «части») записок «О кооперации» положений о производственной кооперации. Вернее, Бухарин переносит ленинскую оценку кооперативных производственных предприятий на «торгашескую» кооперацию17.

Для оценки характера производственной кооперации (колхозов), согласно В. И. Ленину, принципиальное значение имеют условия, в которых ведётся производство: государство диктатуры пролетариата, земля и средства производства принадлежат государству. Для «торгашеской» кооперации не имело значения, на чьей земле находится кооперативная торговая точка или склад, а также факт наличия или отсутствия средств производства в руках государства. Эти кооператоры реализовывали продукты, произведенные собственным трудом, с помощью своих орудий труда на земле, предоставленной им государством. Н. И. Бухарин, никак не выделяя проблематики производственной кооперации из общего контекста рассуждений В. И. Ленина о кооперации в условиях нэпа, но распространяет всё, отнесённое Лениным к ней, на «торгашескую» кооперацию.

Впрочем, он тут же поясняет свое отношение к колхозам. В отличие от В. И. Ленина он считал, что роль производственной кооперации в процессе социалистического преобразования советского общества переоценена. Возражая несогласным с ним, он говорил: «Многие товарищи и посейчас склонны по военно-коммунистическому переоценивать роль коллективных производственных объединений в деле приобщения крестьянства к социализму. Что мы должны всячески пропагандировать среди крестьянства объединения в коллективные хозяйства, это – верно, но неверно, когда утверждают, что это есть столбовая дорога для продвижения массы крестьянства по пути социализма»18К. Маркс, в отличие от Бухарина, отводил производственной кооперации в российской социалистической революции важнейшую роль, а Ленин, анализируя возможность разных форм кооперации обеспечить социалистическое преобразование сельского хозяйства и изменение социальной природы крестьян, выделял производственную кооперацию.

Обосновывая свой вариант ответа на вопрос о том, какая кооперация является столбовой дорогой к социализму, Н. И. Бухарин говорил: «Как же мы должны втягивать в нашу социалистическую организацию крестьянство? Только путём хозяйственного заинтересовывания крестьянства. Кооперация должна привлекать крестьянина тем, что она даёт ему непосредственные выгоды. Если это кредитная кооперация, то он должен получать дешёвый кредит; если это кооперация по сбыту, то он должен более выгодно продавать свой продукт или быть от него в выигрыше. Если он хочет закупить что-нибудь, то он должен это делать через свою кооперацию, он должен получать через кооперацию более добротный и более дешёвый товар и таким путём строить кооперацию дальше» (жирный курсив авт. -B.C.)19.

Мелкий хозяйчик будет расти, но это не страшно, так как полученные от кредитной и закупочно-сбытовой кооперации (то есть от кулака и зажиточного крестьянина) средства будут направляться в «середняцкую кооперацию и тянуть всю массу крестьянства к хозяйственному подъему». Из этого Бухарин делал вывод: «Таким образом, крестьянская (в данном случае, «торгашеская». – B.C.) кооперация будет срастаться с экономическими организациями пролетарской диктатуры, будет постепенно вдвигаться в систему социалистических отношений» (жирный курсив авт. -B.C.)20.

Важно отметить, что о крестьянской бедноте Бухарин молчит. Бедняк как социальная сила в рамках его плана движения к социализму его мало интересовала!!! Этот вывод получает подтверждение в во взглядах Бухарина о преимущественном предназначении разных форм кооперации для разных социальных слоев деревни: «в некоторых кооперативных объединениях будут преобладать бедняки, в других – середняки, в третьих кулаки. Совершенно естественно, что в колхозах будет прежде всего бедняк, что в кредитной кооперации в целом ряде пунктов будет брать верх в первое время кулак»21. Согласно этой схеме, середняк должен был преобладать в закупочно-сбыто-вой кооперации. Как видно, для бедняка Бухарин предназначал «сиротские» колхозы, роль которых, по его мнению, была «переоценена» и которые в его плане строительства социализма занимали последнее (среди других видов кооперации) место. Середняку предназначалась «согретая заботой» государства закупочно-сбытовая кооперация, а кулаку – солидная кредитная кооперация, также поддерживаемая государством. Производственная кооперации (колхоз) в представлении Н. И. Бухарина, получала более или менее важное значение только на заключительных фазах движения к социализму22, соответственно, её роль в процессе движения общества к социализму была не велика, если ни ничтожна.

В брошюре «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» (1925) Бухарина развил эти взгляды. Вслед за И. В. Сталиным он аргументировал положительный ответ на вопрос о возможности «построить социализм в одной нашей стране без прямой поддержки со стороны победившего пролетариата других стран»23. Правда, в отличие от него, Н. И. Бухарин утверждал, что «формы нашего социализма в ближайший период его строительства будут неизбежно формами отсталого социализма»24.

В ней он также изложил свои взгляды на социальную динамику в процессе строительства социализма. Во-первых, он полагал, что благодаря кооперации изменится вектор «поравнения» в деревни. При капитализме оно происходило на базе расслоения крестьянства, уменьшения середняцкой части и увеличения бедняцкой его части, теперь процесс расслоения замедлился. В результате развития «торгашеской» кооперации, а также «по мере того, как государственная власть будет всё больше и больше оказываться в состоянии подавать руку материальной помощи крестьянской бедноте и середняку25, мы будем иметь новый поворот к поравнению, но уже на совершенно иных основаниях, чем раньше. Раньше мы в той или иной форме отнимали у зажиточных, у кулаков, и отдавали отнятое беднякам, т. е. зажиточных делали более бедными, и таким образом достигали, как это было, например, во время комбедов, известного поравнения. Теперь же будет другое, а именно: всё быстрее и быстрее будет вылезать из нищеты крестьянин-середняк и бедняк при помощи своих кооперативных организаций, пользующихся особым покровительством, особыми льготами, особой поддержкой, материальной и всякой иной, со стороны государственной власти рабочего класса»26.

Во-вторых, по мере развития народного хозяйства СССР и промышленности, всё более мощной поддержки бедных и середняцких слоев крестьянства, они «будут по уровню жизни догонять зажиточную деревенскую верхушку», но «не за счёт эксплуатации, не за счёт чужого труда, а в силу улучшенных способов ведения своего хозяйства и объединения усилий ряда крестьянских дворов через кооперативную организацию (т. е. через колхозы. – B.C.), которые будут, следовательно, переходить ко всё более и более коллективной форме хозяйствования»27. Но улучшением «способов ведения своего хозяйства» занимался и кулак, а укрупнение его хозяйства и более рациональная организация труда в нём достигались за счёт найма и использования батраков. Поэтому надежды Бухарина на сокращение социальной дифференциации благодаря развитию «торгашеской» кооперации и повышения эффективности своего труда, остаются необоснованными. Во всяком случае, практикой 1920-х гг. эти расчёты Бухарина не подтверждаются, кулацкие хозяйства демонстрировали более высокие темпы роста, чем бедняцко-середняцкие28.

Итак, Бухарин строил свой план в расчёте на то, что, благодаря «торгашеской» кооперации бедняцко-середняцкая часть крестьянства по уровню жизни приблизится к кулакам. Таким образом, по его мнению, в деревне возникнет социальная база, необходимая для становления социалистического общества с кулаком и его кредитной кооперацией в качестве образца и ориентира для крестьян.

Но не помешает ли этому движению к социализму кулак? Так ставит вопрос Н. И. Бухарин. И отвечал: такая перспектива не страшна, не опасна для социализма, во-первых, потому, что по мере обогащения середняка и бедняка до уровня зажиточных, основную массу их будут составлять кооперативы «трудового» типа» (не ясно, что может побудить богатеющего середняка отказаться, при возможности, от использования наемной рабочей силы), к тому же они будут врастать в систему госорганов и становиться «звеньями единой цепи социалистического хозяйства». «Кулацкие кооперативные гнёзда будут точно так же… врастать в эту же систему; но они будут до известной степени чужеродным телом, подобно, например, концессионным предприятиям»29.

Во-вторых, кулацкая опасность представляется ему нереалистичной. Он допускает, что можно «представить себе такое положение вещей, когда кулацкое хозяйство нарастало бы со страшной стремительностью, когда накопление в этих хозяйствах шло бы гораздо быстрее, чем во всей государственной промышленности, и когда кулак, таким образом, перерос бы всю остальную экономику и, сомкнувшись с частным торговым капиталом, опрокинул бы весь строй – и экономический, и политический – пролетарской диктатуры»30. Но такое «предположение, по его мнению, является совершенно невероятным», поскольку невозможно даже «предположить, что кулацкие хозяйства будут расти быстрее, чем вся государственная промышленность… быстрее всего будет развиваться ставшая уже на ноги крупная промышленность, которая находится целиком в руках пролетарского государства» (выделено авт. – В.С.)31. А в этих условиях «кулак, или зажиточный крестьянин, нанимающий несколько сельскохозяйственных рабочих, должен будет подчиняться нашему общему строю»32.

Наконец, Бухарин поясняет, как эта эволюция крестьянства и кооперации приведёт к социализму. «Поскольку мы будем хозяйственно расти и через кооперацию, налоговую систему и пр. уже не на основе грабительской делёжки… а на основе хозяйственного подъема (??? – B.C.), поскольку середняка и бедняка мы будем хозяйственно поднимать33,, постольку мы всё больше будем приближаться к уровню более зажиточного хозяйства; а затем на основе этого подъёма мы достигнем ещё более высокой ступени, когда крестьянство будет исчезать и по отношению к пролетариату, как особый класс...34 Мы вообще идём к тому состоянию, когда деление между рабочими и крестьянами превратится в деление на передовой слой трудящихся и его отсталые слои». Эти перемены открывают путь к борьбе «за бесклассовое коммунистическое общество» (выделено авт. -В.С.)35. Проблему преодоления социальных внутриклассовых и межклассовых различий Н. И. Бухарин решает игнорируя проблему собственности на средства производства, опираясь только на процесс уменьшения имущественной и культурной дифференциации. Что в этой, нарисованной им, картине от марксизма, пусть судит сам читатель. По мнению автора – ничего.

Аргументируя возможность построения социализма в СССР в условиях капиталистического окружения36, Бухарин подтвердил ранее высказанное убеждение, заявив, что в СССР можно рассчитывать только на социализм «отсталого типа», так и не пояснив, что это значит, почему социализма «нормального типа» не получится и чем они различаются37. Возможно, отсюда проистекает характерное для него отношение к иностранной научно-технической помощи (на которую указывал К. Маркс, к получению которой стремились и В. И. Ленин, и И. В. Сталин, и Л. Д. Троцкий): «По сути дела мы уже теперь доказали, что можно строить социализм даже без непосредственной технико-экономической помощи из других стран. Правда, формы нашего социализма в ближайший период его строительства будут неизбежно формами отсталого социализма, но это не беда, потому что даже и эти формы гарантируют нам всё дальнейшее и дальнейшее продвижение вперёд к формам социализма, всё более совершенным и более полным» (курсив авт. -В.С.)38.

Очевидно, этот тезис был направлен против Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева, считавших, что технико-экономическая отсталость СССР является непреодолимым препятствием на пути к социализму, что поэтому строить социализм можно, а построить его нельзя. Не исключено, что он был направлен также и против программы развития, предложенной Троцким. Но, возможно, он был направлен против сталинского плана, предполагавшего широкое перенесение мирового опыта развития и организации промышленного производства на базе новейших достижений мировой техники и науки. Отсюда и отказ от бесполезного, с точки зрения Н. И. Бухарина, напряжения страны, неизбежного в случае принятия сталинского варианта индустриализации СССР. Бухарин «снимает» эту проблему просто – обходя её и выражая уверенность, что не только строить, но и построить социализм на старой технической базе можно. А потом его можно будет развивать и совершенствовать. В общем, нет проблем! Не пугайте нас нашей технической отсталостью… Нет современной индустрии и не нужно, без неё обойдемся!!!

И всё это благодаря «торгашеской» кооперации, которая превращалась в рассуждениях Бухарина в своего рода «волшебную палочку», позволявшую мелкобуржуазному крестьянству совершить историческое «чудо»обеспечить приход «к социализму, несмотря на хозяйственную и техническую отсталость, которой теперь отличается ещё наша страна» (выделено авт. -B.C.)39. На такую возможность указывал К. Маркс, правда, оговаривая: при условии наличия в российском общинном крестьянстве социалистического потенциала. Того потенциала, наличие которого Бухарин либо отрицал, либо не замечал.

Очень интересный вывод следует из всего сказанного Н. И. Бухариным, в недостаточно развитой в экономическом и социальном отношениях стране к социализму можно прийти не благодаря усилиям пролетариата, которые оказываются недостаточными, а благодаря менее развитому и более архаичному крестьянству. То есть благодаря классу, не имеющему никакого социалистического потенциала, мелкобуржуазному в основной своей массе (бедняки, середняки) и даже буржуазному в наиболее экономически развитой своей части (кулачество). Благодаря классу, который постоянно и массовом масштабе воспроизводит буржуазию (кулачество). Причем, наименьшая заслуга в этом движении к социализму принадлежит беднейшей (полупролетарской) части крестьянства.

Итак, если страна в экономическом и социальном отношении ещё не дозрела до пролетарской социалистической революции, если пролетариат ещё малочисленен и слаб, то социалистическое общество может быть построено усилиями класса, по своей социальной природе враждебного социализму! Класс, который государство может «втянуть» в социализм обманом, «сыграв» на его стремление к обогащению и развитию собственного частного хозяйства.

Все дело, оказывается, в правильной политике – такой, которая поддерживает частнособственнический инстинкт крестьянства и позволяет государству «эксплуатировать» его в интересах подведения к социализму всего общества, подталкивая вперёд пролетарскую революцию. Политика, как средство заменяющее собой социальные условия, необходимые для социалистического преобразования общества. Социально-экономическое развитие – ничто, политика – ВСЁ! Вот, что получается у Бухарина. Что общего у Бухарина со взглядами К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина? Ничего. Бухарин идёт своей дорогой! Он вправе поступать так. Мы же должны всё это учесть, чтобы лучше понять и оценить его как теоретика и политика, не являющегося в действительности марксистом.

Представление о взглядах Н. И. Бухарина на принципиальные вопросы развития народного хозяйства в новых условиях даёт один, очень интересный, но мало используемый историками документ Н. И. Бухарина – проект резолюции по политическому и организационному отчетам ЦК РКП(б) XIV съезду партии, с которыми должны были выступать И. В. Сталин и В. М. Молотов (см. Приложения № 1, 2)40.

Формулируя главные установки в политической области, Бухарин акцентирует внимание на необходимости обеспечения, во-первых, помощи развитию мировой пролетарской революции и благоприятных внешнеполитических условий развития СССР (мира и обороноспособности, экономических резервов), во-вторых, экономической независимости СССР, чтобы реализовать программу социалистического строительства и способствовать развитию мировой социалистической революции. Формулируя главные экономические установки, он акцентирует внимание на росте товарооборота в стране, повышении темпа социалистического накопления; на развитии крупной промышленности (в рамках, диктуемых наличными ресурсами и ёмкостью рынка), а также местной промышленности; на развитии крестьянских хозяйств и кооперации, от которой зависит судьба развития деревни в направлении социализма, а также на кредите (как условия развития кооперации).

Эти установки вполне соответствовали его уверенности в возможность строить социализм «черепашьим шагом» и на «нищенской базе». В этом выразилось его отношение к плану индустриализации СССР, который наметил В. И. Ленин и который намеревался реализовать И. В. Сталин, предложив свой вариант индустриализации страны XIV съезду большевистской партии. В этих важнейших частях проекта резолюции съезда никак не выявлены специфические особенности предстоящего периода развития СССР, а актуальные хозяйственные задачи обозначены вне связи с ними. Иначе говоря, Бухарин не даёт стратегической установки на период начинающейся технической реконструкции народного хозяйства. Здесь всё правильно, но нет, как говорится, ни политического, ни экономического «стержня» – не определена главная задача, от решения которой зависит судьба страны, решению которой должны быть подчинены все текущие проблемы41. В интересующей нас части проект Н. И. Бухарина съездом не рассматривался, поскольку И. В. Сталин внёс в него ряд принципиальных изменений дополнений (см. главу 4, раздел 4.3), которые были приняты съездом.

На XIV съезде Бухарин подтвердил свою уверенность в возможности построения социализма в СССР. Выступая в прениях по политическому отчету ЦК РКП(б), который делал И. В. Сталин, он говорил, что у нас есть «ясное и точное убеждение в том, что из-за классовых различий внутри страны, из-за нашей технической отсталости мы не погибнем, что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе, что этот рост социализма будет во много раз медленнее, что бы будем плестись черепашьим шагом, но что всё-таки мы социализм строим и что мы его построим» (выделено авт. -B.C.)42. Вместе с тем, фиксируя свой оптимизм в этом вопросе, он избегал высказывать мысли, которые вызывали критику в его адрес и в очередной раз (но не искренне) отрёкся от своего лозунга «Обогащайтесь».

После XIV съезда ВКП(б) Н. И. Бухарин продолжал пропагандировать свою концепцию строительства социализма в ходе внутрипартийной борьбы со сторонниками «левой» оппозиции43. Следующий важный шаг в разработке актуальных проблем социалистического переустройства советского общества был сделан им уже после XIV съезда ВКП(б), когда началась развёртываться индустриализация и подготавливаться массовая коллективизация сельского хозяйства, когда в условиях обострения кризиса хлебозаготовок возникали всё новые и новые проблемы, от решения которых зависела судьба социалистического строительства в СССР. Именно они оказывались теперь в центре продолжавшейся дискуссии о строительстве социализма в СССР.

Уже в выступлении на апрельском (1928) пленуме ЦК ВКП(б) Н. И. Бухарин сформулировал ряд положений, которые развивал в последующее время, фактически противопоставляя их решениям XIV и XV съездов ВКП(б) о принятии курса на индустриализацию СССР и коллективизацию сельского хозяйства. Едва ли не самое заметное место среди выступлений Н. И. Бухарина этого периода принадлежит его статье «Заметки экономиста» (сентябрь 1928 г.). Для данного исследования она представляет особый интерес потому, что в ней ясно и концентрированно отражены уже значительно развившиеся взгляды Бухарина на ключевые проблемы развития советской экономики.

Свой анализ состояния народного хозяйства Н. И. Бухарин начинает с выяснения особенностей реконструктивного периода, справедливо указывая, что только понимание их позволит выработать правильную политику. Он констатирует достижения и пробелы в развитии народного хозяйства и в связи с этим даёт оценку переживаемого экономического кризиса, а также формулирует своё понимание сущности планирования44. Сделанные здесь выводы лежат в основе всех его дальнейших рассуждений. Основная часть его статьи посвящена изложению и аргументации программы действий, обеспечивающих движение к социализму «отсталого типа».

Достижение этой цели должно быть обеспечено соответствующим планированием. «Задачи выработки народнохозяйственного плана», по мнению Бухарина, состоит в определении «условий правильного сочетания различных сфер производства и потребления и различных сфер производства между собой», т. е. в определении условии «подвижного экономического равновесия» (с. 34145). Н. И. Бухарин нацеливал планирование на сохранение существующих пропорций народного хозяйства, очевидно, потому, что только в этом случае единоличное крестьянское хозяйство и «торгашеская» кооперация оставались в неприкосновенности как главное условие использования в интересах строительства социализма «отсталого типа» частноиндивидуалистического стимула, частной инициативы крестьян. Предлагаемое им обеспечение баланса выводит нас на важнейший для интересующей нас проблемы вопрос – о соотношении темпов и пропорций развития народного хозяйства.

Бухарин ставит вопрос о соотношении города и деревни, промышленности и сельского хозяйства и предлагает свою схему систематизации типов отношений между городом и деревней и анализирует её (с. 344–345). В основе его анализа и следующих из него выводов лежит весьма спорный тезис: «Наивысший длительно темп получается при таком сочетании, когда индустрия подымается на быстро растущем сельском хозяйстве. Именно тогда индустрия даёт рекордные цифры своего развития» (выделено авт. -B.C.) (с. 345). Следовательно, темп развития промышленности определяется не уровнем, а именно темпом развития сельского хозяйства: темп, скорость роста сельского хозяйства, должна предопределять возможную скорость (темп) роста промышленности, а значит, и темпы индустриализации страны. Не даром Бухарин часто рассуждает об опасности отставания темпов развития сельского хозяйства от промышленности, о том, что для обеспечения сбалансированного развития народного хозяйства необходимо «расшить» главное узкое место в народном хозяйстве – зерновое хозяйство, всемерно ускоряя его развитие за счёт промышленности (с. 350–353, 356)46.

Обращает на себя внимание то, что проблему соотношения темпов роста промышленности и сельского хозяйства в 1925 г. он решал совершенно по-другому: пытаясь снять опасения, вызываемые в партии ростом кулацких хозяйств, он, как было показано выше, уверял, что такие опасения неосновательны просто потому, что никогда кулацкое хозяйство не сможет расти быстрее, чем государственная промышленность. Тогда он писал, что невозможно «предположить, что кулацкие хозяйства будут расти быстрее, чем вся государственная промышленность… быстрее всего будет развиваться ставшая уже на ноги крупная промышленность, которая находится целиком в руках пролетарского государства»47. Тогда именно в опережающих темпах роста промышленности он видел гарантию против опасности термидора, исходящей от растущего кулачества. А теперь, в сентябре 1928 г., в этом опережении он видит смертельную угрозу для социализма. Может быть, Бухарин запутался в собственных построениях? Но, видимо, причина в ином – в стремлении политически спасти свою концепцию построения социализма. В 1925 г., до начала индустриализации, указание на опережающие темпы роста промышленности позволяло внушать членам партии более спокойное отношение к росту кулачества и капиталистического сектора экономики. А в 1928 г., когда индустриализация уже началась, размеры капиталовложений в промышленность быстро увеличивались, она стала превращаться в страшную угрозу для кулачества, обесценивая вместе с тем бухаринскую программу строительства социализма «отсталого типа». И Бухарин радикально меняет своё мнение как в отношении темпов роста промышленности и сельского хозяйства, распределения капиталовложений, так и в отношении опасностей, исходящих от кулака и его хозяйства.

Аргументируя свой вывод о зависимости темпов роста промышленности от темпов роста сельского хозяйства, Бухарин пытается опереться на опыт развития капиталистических стран, однако весь опыт развития капитализма в XIX–XX вв. свидетельствует против его вывода48. Если бы темпы развития промышленности всегда следовали за темпами развитием сельского хозяйства, то никакой индустриализации быть не могло бы никогда и ни у кого! Индустриализация как раз и предполагает опережающие темпы роста промышленности по сравнению с темпами роста сельского хозяйства.

Конечно, хорошо, если индустрия поднимается на быстро растущем сельском хозяйстве. А если такого роста нет или он не скоро будет обеспечен? Следовало ли в этом случае смириться с низкими темпами развития промышленности и оставить надежды на создание современной индустрии? Можно при этом развить сельское хозяйство и удерживать достигнутые темпы его роста в течение длительного времени, используя только, или в основном, импортную технику, которую удастся закупить на средства, полученные от экспорта сельхозпродукции? И неужели другие факторы, например спрос на промышленные продукты, не влияют на темпы, размеры и продолжительность роста промышленности? И откажутся ли капиталистические страны от войны против СССР до тех пор, пока его сельское хозяйство создаст условия для развития его промышленности и пока она сама разовьётся? Нет аргументированных ответов у Н. И. Бухарина на эти вопросы!!!! Их заменяет его убеждённость в собственной правоте.

Связь процессов роста промышленности и сельского хозяйства очевидна. Она взаимна. Говорить об односторонней зависимости темпов развития промышленности от темпов развития сельского хозяйства, значит, искажать реальность. Бухарин, на наш взгляд, недопустимо упрощает её. Придавая своему выводу силу исторической закономерности, он пытался создать базу как для критики своих оппонентов, так и для выстраивания собственной программы развития промышленности, сельского хозяйства и их отраслей, программы строительства социализма «отсталого типа» на базе развития и использования частноиндивидуалистических стимулов и частной инициативы единоличного мелкобуржуазного крестьянства.

Если быстрое развитие промышленности возможно только на основе быстроразвивающегося сельского хозяйства, писал Бухарин, то «это предполагает возможность быстрого реального накопления в сельском хозяйстве» (с. 345–346). Но для этого в него необходимо направить дополнительные средства. Взять их можно только из индустрии. Свою позицию Н. И. Бухарин подкрепляет соответствующими положениями резолюции XV съезда ВКП(б) «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства», в которых ставилась задача развёртывании промышленности, и при этом говорилось о необходимости проявлять осторожность и взвешенность при подходе к вопросам планирования, в частности, развития лёгкой и тяжёлой промышленности, а также сельского хозяйства49 (с. 357). Н. И. Бухарин пытался использовать эти оговорки для обоснования фактического отказа от основных установок XV съезда.

Своё предложение он формулирует так: опираясь на сельское хозяйство и продавая его продукцию, заработать валюту купить на неё импортное оборудование. Затем, используя промышленный импорт, развивать свою тяжёлую промышленность, «постепенно эмансипироваться от зависимости по линии оборудования», становиться на свои ноги, не отвергая при этом международных экономических связей (с. 353–354). Но эти расчёты наталкивались на его же оценку возможностей существующего сельского хозяйства обеспечить необходимые размеры экспорта зерна. Оценивая (на основе опыта хлебозаготовок 1926/27 г.) возможности деревни обеспечить за счёт импорта зерна своё собственное развитие, он утверждает, что «хлеба у нас производится вообще мало», что количество «хлеба в стране не растет» (с. 351). Н. И. Бухарин не давал ответа на вопрос о том, как он думал при таком состоянии производства зерна обеспечить финансами (валюта – для покупки техники, рубли для кредитования крестьян) хотя бы только само сельское хозяйство импортной техникой (трактора и др.) в необходимых масштабах.

Более того, в его рассуждениях не найти даже намёка на то страшное положение, в котором находилось сельское хозяйство. В докладе «О работе в деревне» XV съезду ВКП(б) В. М. Молотов говорил, в частности: «У нас примерно 24 миллиона мелких крестьянских хозяйств… оказывается, что в 8 миллионах наиболее слабых крестьянских хозяйств даже применение лошади сейчас не рентабельно… не окупается полностью… Если взять применение сельскохозяйственных машин – получается то же самое. Даже хороший плуг в некоторой части хозяйств не окупает себя целиком, не говоря уже о том, он недоступен для наиболее слабых хозяйств, а сельскохозяйственные машины – жатка, сеялка и молотилка всех сортов – они совершенно не рентабельны, их невозможно применять в мельчайших крестьянских хозяйствах на выгодных условиях. Вот почему у нас до сих пор ещё в СССР больше, чем 5 млн сох». В ряде мест количество сох увеличивается быстрее, чем плугов50. Как могла принять и использовать середняцко-бедняцкая часть деревни тракторы, даже, если бы, они были закуплены? Непреодолимым препятствием на пути тракторов в деревню, кроме её бедности, служили также и сохранявшаяся чересполосица, и измельчание крестьянских наделов.

Н. И. Бухарин формально пытался занять позицию сторонника «среднего» решения: незначительную часть средств, полученных за счёт реализации зерна, брать у сельского хозяйства и направлять её в промышленность, основную часть их направлять в деревню. Отметив, что без перекачки средств из сельского хозяйства в индустрию нельзя (с. 353), он выходил на ключевой вопрос: как определить размер перекачки? Троцкисты предлагали решать его «в пределах «технически досягаемого», т. е. «выходить даже за пределы прибавочного продукта» (с. 353). Такой подход Бухарин отвергал и давал свой очень конкретный и на редкость практичный ответ: «Здесь истина лежит посередине» (с. 353). Формально это означает компромисс, половинчатое, «срединное» решение. А фактически он, оттолкнувшись от признания необходимости перераспределения средств в пользу сельского хозяйства за счёт промышленности, начал обосновывать программу пересмотра финансирования сельского хозяйства, прежде всего производства зерна, далеко выходящую за пределы мыслимого «среднего» решения.

Анализируя результаты развития экономики СССР в 1926/27 – 1927/28 гг., Н. И. Бухарин высказывал радость по поводу высоких темпов роста промпродукции, но только для того, чтобы, сняв с неё ответственность за причины хлебозаготовительного кризиса, поддержать свой вывод о достаточно высоком уровне и высоких темпах развития промышленности и аргументировать своё мнение, что не с помощью дальнейшего ускорения её развития следует бороться с кризисом (с. 348). Он считал, что этот кризис «подготовлялся в обстановке измельчания крестьянского хозяйства стабильностью или даже падением зернового хозяйства» (с. 351), которое, в свою очередь связано с разрывом цен, с одной стороны, на зерно (низкие), а с другой – на другие сельхозпродукты (повышаются) (с. 351–353). По его мнению, именно неправильная политика цен на сельхозтовары привела к падению производства зерна. Поэтому преодоление кризиса хлебозаготовок, по мнению Бухарина, следовало искать не в дальнейшем ускорении развития промышленности, а в повышении закупочных цен на зерно. Следовательно, за счёт сокращения расходов на индустриализацию. Очевидно, он считал, если работу крестьян простимулировать повышением закупочных цен на зерно, то они, используя примитивную технику земледелия в рамках своего мелкого хозяйства, смогут существенно увеличить объёмы производства зерна. Каких-либо расчётов, подтверждающих его надежды, он не приводил.

Такая постановка вопроса о причинах кризиса позволяет ему начать развивать аргументацию в пользу снижения финансирования и темпов роста промышленности. Считая сельское хозяйство, в частности производство зерна, «узким местом» народного хозяйства и приглашая «расшивать» его в интересах индустриализации, Бухарин призывает к нарушению существующего баланса, а значит, к отказу от того динамического равновесия, которое сам же призывал сохранить как принцип планирования и хозяйствования. Но ведь также можно поступить в интересах производства, например стройматериалов. Однако он против такого варианта нарушения динамического равновесия, поскольку оно противоречит не законам экономики и не принципам планирования, а его, Бухарина, концепции построения социализма «отсталого типа». На поверку оказывается, что динамическое равновесие нарушить в интересах индустриализации страны, обеспечивающей техническую реконструкцию сельского хозяйства, нельзя, а в интересах частнособственнического крестьянского хозяйства, можно и нужно.

Решение данной задачи ему представляется таким образом: на первое место среди всех других выдвигаются «проблемы капитального строительства и зернового хозяйства… Разумеется, если бы не было угрожающего отставания зернового хозяйства, его дробления, понижения его товарности и т. д., то целесообразней было бы, пожалуй, деньги, ассигнуемые на совхозы (но не на индивидуальные крестьянские хозяйства. – B.C.), вложить, скажем, в производство чёрного металла, которое является «узким местом» нашей промышленности» (с. 357). Но, поскольку обозначилось серьёзное отставание производства зерна от потребностей в нём, то именно в него должны быть направлены капиталовложения: поскольку именно сельскохозяйственное производство «вообще» и зерновое хозяйство, в первую очередь, должно было «выправить крупнейшую хозяйственную диспропорцию, находившую своё выражение в стабильности и даже регрессе зерновых культур и в слабом развитии сельского хозяйства вообще» (с. 357). Такой постановкой вопроса о приоритетах капиталовложений, по сути дела сформулирован приговор индустриализации в том её виде, о котором решение о ней принял XIV съезд ВКП(б). А вместе с ней и развитию сельского хозяйства страны, поскольку денег, по оценке Бухарина, могло хватить только на развитие зернового хозяйства.

Аргументируя против ускорения развития промышленности, он указывает также на то, что товарная часть промышленной продукции растет быстрее, чем в сельском хозяйстве51 (с. 348), на лимитирующее влияние внутрипромышленных диспропорций: дефицит металла, стройматериалов, сельхоз-сырья (с. 355–356). То есть промышленность, де, не сможет эффективно использовать более крупные капиталовложения в неё. Следовательно, уменьшение капиталовложений в неё, не нанесёт делу индустриализации СССР никакого ущерба. Развивая свою аргументацию, Н. И. Бухарин указывает на то, что на пути индустриализации стоят значительные трудности, без преодоления которых, невозможно наращивать темпы развития промышленности: ограниченность финансов и недостаточное развитие промышленности стройматериалов, отсутствие резервов (валюта, золото, промтовары, хлеб) (с. 358–361).

Из отраслей промышленности, по мнению Бухарина, на средства для развития могла рассчитывать чёрная металлургия (с. 356–357). Но поскольку основной поток средств должен быть направлен на расширение производства зерна, то о планах развития чёрной металлургии лучше забыть. О финансировании развития машиностроения вопрос даже не ставится!!! Следовательно, он призывал отказаться от курса на индустриализацию, принятого XIV съездом ВКП(б).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.