Глаза 3. ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ КОМИССИИ В АРМИИ

Глаза 3. ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ КОМИССИИ В АРМИИ

Первые десанты интервентов. — Положение на Восточном фронте. — Мобилизация в Красную Армию. — Бывшие царские офицеры на службе в Красной Армии. — Измена главкома Восточного фронта Муравьева. — Создание ЧК на фронтах.

В начале марта 1918 года у Кольского полуострова появились военные суда английской флотилии под командованием генерала Пуля — опытного разведчика, ярого врага Советской власти. Вскоре в Мурманске, а затем в Архангельске высадились отряды англо-американских войск, а спустя месяц в портах Дальнего Востока — отряды американских и японских войск. Вероломным захватом Мурманска, Архангельска и юго-восточного побережья Дальнего Востока началась иностранная военная интервенция.

Интервенция вызвала значительное усиление подрывной деятельности внутренней контрреволюции. Острие этой деятельности было направлено против Красной Армии как главного оплота защиты Советской власти. Изыскиваются силы, которые могли бы противостоять отрядам Красной Армии. В этих целях через посольства, военные миссии, через агентуру в правоэсеровской партии и всякими иными путями усиленно ведется контрреволюционная агитация среди офицеров старой русской армии к находящихся на территории России военнопленных.

Наиболее интенсивной контрреволюционной обработке подвергались солдаты и офицеры чехословацкого корпуса, сформированного еще при царском правительстве из военнопленных и добровольно перешедших на сторону России чехов и словаков. По просьбе личного состава корпуса Советское правительство почти сразу же после революции разрешило ему вернуться в Западную Европу, выделив необходимое количество эшелонов, топлива и продуктов питания. Это была гуманная акция рабоче-крестьянского государства. Географически кратчайшим был путь через центр России. Но на этой территории полыхало пламя классовой борьбы, на пути стояли войска кайзеровской Германии. Исключалась и эвакуация корпуса через северные порты — Архангельск и Мурманск. Не было никакого сомнения в том, что внешние и внутренние враги используют корпус для борьбы с Советской властью в непосредственной близости от ее жизненно важных центров.

Поэтому принимается решение отправить чехословаков через Дальний Восток. Это был дальний, но единственно надежный в той обстановке путь.

К весне 1918 года эшелоны чехословаков растянулись на тысячи километров по всей Сибирской магистрали от Пензы до Владивостока. И на всем этом пути они подвергались усиленной антисоветской агитации и пропаганде агентов внутренней контрреволюции и разведок Антанты. Чехословацким солдатам внушалась ложная мысль, что путь их эвакуации из России через Дальний Восток избран Советским правительством для того, чтобы не допустить их возвращения в Западную Европу. Подсказывался и выход из создавшегося положения: захватить оружие и снаряжение на военных складах, повернуть в центр России и вооруженным путем добиваться возвращения в Западную Европу, громя по пути следования еще не окрепшие добровольческие отряды Красной Армии.

Контрреволюционная пропаганда сыграла свою роль. Мятеж чехословацкого корпуса вспыхнул 25 мая 1918 года.

Белогвардейцы и белочехи теснили наши части. В их руках оказались десятки городов, значительная часть территории Дальнего Востока и Сибири. Восточный фронт стал основным, но далеко не единственным. На севере Красной Армии противостояли англо-американские интервенты и белогвардейцы, на западе — немцы, на юге — банды белых генералов и казачьих атаманов.

Красноармейцы дрались самоотверженно, проявляя стойкость и героизм. Однако общее соотношение сил, по мере того как разгоралось пламя гражданской войны, постепенно складывалось в пользу врагов Советской власти. В их руках оказалось три четверти нашей территории. Интервентские и белогвардейские части были хорошо вооружены и насчитывали около миллиона человек. Поступление же пополнения в отряды Красной Армии, ведущей кровопролитные бои с наседающими со всех сторон врагами, резко сократилось. Добровольный принцип комплектования Красной Армии больше не обеспечивал поддержания должной численности войск. 29 мая 1918 года ВЦИК принимает постановление, которым устанавливается принцип обязательной воинской повинности.

Введение нового порядка комплектования путем мобилизации позволило приступить к созданию мощных Вооруженных Сил Советского государства. Делать это нужно было срочно. Мобилизация не исключала добровольного поступления на службу в армию. К концу 1918 года общая численность Красной Армии превысила 1,5 миллиона человек, а к концу 1919 года в ее рядах насчитывалось уже 3 миллиона человек. Но быстрое проведение мобилизации имело не только положительные стороны. Наряду с поступлением в армию пролетарских масс населения был отмечен приток полупролетарских и буржуазных элементов. По мере проведения мобилизации соотношение рабочих и крестьян резко изменилось в сторону увеличения доли крестьян. Не все крестьяне в ту пору понимали необходимость вооруженной защиты Советской власти. Им не были свойственны пролетарская дисциплинированность, организованность. Преобладание крестьянского состава в армии могло привести к усилению мелкобуржуазных настроений. Коммунистическая партия и Советское правительство понимали это и принимали меры к тому, чтобы затормозить развитие нежелательных процессов.

В связи с этим общей мобилизации не проводилось, Первые призывы осуществлялись в пролетарских городских центрах и ближайших к ним районах и областях. Это позволило на первое время значительно увеличить рабочую прослойку в армии, что способствовало созданию благоприятных условий для принятия в последующем большого числа новобранцев из крестьян.

К сожалению, в целом изменения в социальном составе армии приостановить было нельзя. Советская Россия была преимущественно крестьянской страной. Крестьянство составляло свыше 80 процентов населения. К тому же нельзя было полностью лишать рабочей силы заводы и фабрики.

Проведение мобилизации среди крестьян вызвало антисоветские выступления. Возглавили их эсеры. Под влиянием контрреволюционной агитации эсеров вспыхнули мятежи в ряде уездов и волостей Витебской, Орловской, Московской, Тульской, Калужской, Рязанской, Тамбовской, Смоленской и других губерний.

Эсеры опирались на кулацко-белогвардейские элементы в деревне. Действовали они осторожно, наверняка. В Орловской губернии, например, они ничем не выдали своего намерения, пока мобилизованные не получили оружия. Когда же в руках новобранцев-крестьян оказалось около двух тысяч винтовок, эсеры повели их на Ливны и приступом взяли город[8].

С еще более серьезными трудностями приходилось сталкиваться при мобилизации бывших унтер-офицеров. Кулацко-эсеровские элементы хорошо понимали значение младшего командного состава для Красной Армии. Эта категория военнообязанных имела командный опыт, участвовала в боях первой мировой войны. Эсеры и их пособники делали все, чтобы сорвать призывы унтер-офицерского состава, вплоть до организации антисоветских выступлений.

Однако наиболее отрицательно последствия мобилизации стали сказываться в связи с призывом в Красную Армию бывших царских офицеров и генералов. Нехватка командных кадров для Красной Армии дала о себе знать сразу же после того, как значительно увеличилась численность красноармейской массы.

Уже к лету 1918 года в армии не хватало более 55 тысяч человек командного состава. В известной степени эта потребность удовлетворялась за счет выпускников курсов красных командиров, организованных в Москве и некоторых других городах России и укомплектованных пролетарской молодежью, а также рабочими и крестьянами-бедняками, служившими в царской армии или прошедшими школу Красной гвардии. Но этих кадров было недостаточно. Выход был один — восполнить нехватку командных кадров привлечением на службу в армию бывших офицеров старой армии. Как ни парадоксально, вооруженную борьбу рабочих и крестьян с буржуазией и помещиками должны были частично возглавить выходцы из дворян и капиталистов.

«Задача соединить вооружение рабочих и крестьян с командованием бывших офицеров, которые большей частью сочувствуют помещикам и капиталистам, есть труднейшая задача»[9], — писал В. И. Ленин.

Вначале, когда командиры выбирались солдатами, на командных должностях в Красной Армии оказывались те царские офицеры, которые пользовались доверием солдатских масс. Доверие это заслуживалось в революционной борьбе или, что было чаще, в боях на фронтах мировой войны.

Офицеров, которые хотели служить в Красной Армии, было немало. Но с увеличением армии, введением мобилизации как для рядового, так и для командного состава порядок, при котором командиров избирали, осложнил и замедлил комплектование новых частей командными кадрами и тем самым изжил себя. От него пришлось отказаться. Декретом ВЦИК от 22 апреля 1918 года выборность командного состава отменялась. Отныне командиры назначались.

Советское правительство учитывало, что среди бывших офицеров и военных чиновников, получивших возможность добровольно вступить в ряды Красной Армии, могут оказаться и такие, которые будут стремиться подорвать армию изнутри. Следовало закрыть доступ в армию враждебным элементам. Таким средством было предварительное аттестование всех лиц, выразивших желание занять командные должности в Красной Армии. Аттестованием занималась аттестационная комиссия, созданная Наркомвоеном. 16 мая 1918 года она была преобразована в Вывшую аттестационную комиссию. В своих действиях комиссия руководствовалась Правилами, разработанными в введенными Наркомвоеном 18 июня 1918 года.

Согласно Правилам каждый бывший офицер, желавший занять командную должность в Красной Армии, должен был подать об этом заявление в местный военкомат. Заявление рассматривалось, и, если у военкомата или другого органа Советской власти не было сведений о причастности подавшего заявление к враждебным Советской власти элементам, его зачисляли в резерв. Одновременно списки всех бывших офицеров, желающих служить в Красной Армии, публиковались в местной печати либо просто вывешивались на видных местах. Жителям, которым были известны факты, компрометирующие лиц, претендующих на командную должность, предлагалось сообщить о них в военкомат или другой орган Советской власти.

Первый призыв старых военных специалистов был объявлен Постановлением СНК от 29 июля 1918 года. Всего с июля и до конца 1918 года в Красной Армии на командные и иные должности военных специалистов было назначено около 37 тысяч человек, в том числе 22 295 офицеров и генералов, 2455 военных чиновников, 2508 военных врачей и 9713 военных фельдшеров и фармацевтов. Однако значительная часть бывших офицеров от призывов уклонялась, продолжая работать в различных учреждениях и на предприятиях. Только на Ижевском заводе их числилось более 400 человек.

Некоторые офицеры не ограничивались пассивным саботажем, а брались за оружие. Они сколачивали банды и вели вооруженную борьбу против Советской власти. Так, в мятеже, вспыхнувшем летом 1918 года в Черненском уезде Тульской губернии, приняли участие более 500 бывших офицеров. Руководил мятежом полковник Дурново[10].

Еще большую опасность для Красной Армии представляли те офицеры, которые, вступая в ее ряды, ждали подходящего случая, чтобы включиться в контрреволюционную борьбу.

Ставка контрреволюции на старых военных специалистов не была случайной. Они представляли большую силу в армии. К концу 1918 года бывшие офицеры и унтер-офицеры старой царской армии составляли более 75 процентов всего командного состава Красной Армии.

Принципиальное отношение партии и Советского государства к буржуазным специалистам было выражено в Обращении СНК ко всем трудящимся от 10 июня 1918 года. В нем говорилось, что бывшие офицеры, которые честно и добросовестно служат в Красной Армии, должны пользоваться полной неприкосновенностью и покровительством советских властей. Но офицеры-заговорщики, предатели, сообщники Скоропадского, Краснова, сибирского полковника Иванова должны беспощадно истребляться.

В. И. Ленин, определяя политическую позицию старых военных специалистов, писал:

«Мы знаем, что эти буржуазные специалисты в громадном большинстве против нас… ибо здесь сказывается их классовая природа, и на этот счет мы никаких сомнений иметь не можем. Нам изменяли сотни и тысячи этих специалистов…»[11]

Наиболее ощутимой для Советского государства была измена командующего войсками Восточного фронта полковника царской армии Муравьева. Вслед за выступлением левых эсеров в Москве он организовал мятеж во вверенных ему войсках. Сомнения в благонадежности командующего Восточным фронтом у партии были и прежде, но вескими доказательствами они не подтверждались. Восточный фронт в тот момент был главным. Здесь сосредоточивалась основная масса полевых частей Красной Армии, техники в снаряжения. Муравьев хорошо знал военное дело, обладал большим опытом командования. Однако риск оставлять Муравьева в должности командующего фронтом был велик. Из Центра запросили Реввоенсовет Восточного фронта. Член Реввоенсовета фронта К. А. Мехоношин сообщил, что во время левоэсеровского мятежа Муравьев публично отказался от членства в партии левых эсеров, мотивируя это тем, что партия выступила против Советской власти. Муравьева оставили командовать фронтом. Однако председателю РВС П. А. Кобозеву, членам Реввоенсовета К. А. Мехоношину и Г. И. Благонравову было предложено установить тщательный контроль за деятельностью Муравьева и не оставлять его без наблюдения.

Штаб Муравьева располагался в Казани. Однако местом своей враждебной деятельности он избрал город Симбирск, где в то время многие ответственные должности в советском государственном аппарате занимали левые эсеры. Среди них, в частности, были военный, продовольственный и земельный комиссары.

Мятеж начался 10 июля 1918 года. Задолго до этого Муравьев начал исподволь выводить из Симбирска наиболее преданные Советской власти части и стягивать туда верные ему подразделения. Так, по указанию Муравьева из Симбирска были выведены и направлены в Бугульму коммунистические дружины. По его приказу из тюрьмы выпустили на свободу членов бандитских анархистских отрядов, разоруженных в свое время коммунистами.

В Симбирск Муравьев прибыл на пароходе «Межень» в сопровождении отряда в тысячу человек.

О своем прибытии в Симбирск главком никого не предупредил. Но это не вызвало особых подозрений, так как время было военное. Странным было другое. Муравьев отказался присутствовать на заседании губернского исполкома, куда его пригласили, узнав о приезде, а потребовал, чтобы весь состав губисполкома явился к нему на пароход. Туда же он вызвал некоторых военачальников и должностных лиц губкома партии и Советов. Явившимся он предложил с ним сотрудничать. Тех, кто отказался, арестовал.

Высадившиеся с барж и бронепоездов отряды Муравьева заняли почту, телеграф, железнодорожные станции. На железнодорожной станции Симбирск был арестован новый командующий 1-й армией М. Н. Тухачевский. К вечеру отряды Муравьева, усиленные броневиком, окружили губком партии и губисполком.

После этого Муравьев объявил о своем отказе подчиняться приказам Советской власти, затем во все концы страны он стал рассылать телеграммы, в которых излагал свою программу «освобождения человечества», призывал возобновить боевые действия против немцев, обращался к восставшим чехословакам, предлагая свое руководство ими.

Губернский исполком Симбирска во главе с председателем И. Варейкисом предпринял решительные меры против заговорщиков. В мятежные части направили коммунистов-агитаторов. Руководителей заговора арестовали, а Муравьев, оказавший вооруженное сопротивление, был убит.

Авантюра Муравьева дорого обошлась Советской власти. Войска Восточного фронта, потеряв на какое-то время управление, значительно отступили. Врагу были сданы города Бугульма, Мелекес, Сенгилей, Симбирск, Казань.

«…Измена левого эсера Муравьева… — говорил В. И. Ленин, — стоила жизни десяткам тысяч рабочих и крестьян в войне с белогвардейцами…»[12]

Факты измен и предательств в Красной Армии в условиях иностранной военной интервенции и гражданской войны потребовали немедленного улучшения общей организации борьбы с контрреволюцией в Советских Вооруженных Силах, создания специальных органов, которые могли бы решительно искоренять измену и предательство в рядах армии. В определенной степени эту работу проводили органы Военного контроля. Но их главной задачей была и продолжала оставаться борьба со шпионажем. Органы Военного контроля пресекали отдельные контрреволюционные проявления и создавали условия для их предупреждения в дальнейшем. Но в полной мере к борьбе с внутренней контрреволюцией Военный контроль подготовлен не был.

В кадрах Военного контроля значительную прослойку составляли военные контрразведчики старой царской армии и армии периода власти Временного правительства. По своему социальному происхождению, образу мыслей, личным связям эти сотрудники органов Военного контроля были ближе к служившим в Красной Армии бывшим офицерам старой армии, чем к красноармейской массе и командирам — выходцам из рабочих и крестьян. Одни специалисты этого профиля пошли работать в Военный контроль, а другие — в разведку и контрразведку белых армий. Таким образом, органы Военного контроля не всегда могли успешно бороться с внутренней контрреволюцией.

Часть работы по борьбе с внутренней контрреволюцией в армии проводили чрезвычайные комиссии — Всероссийская и местные. Так, ВЧК в ходе разоблачения заговора послов, известного также как дело Локкарта, выявила шпионско-заговорщическую деятельность морского атташе английского посольства Кроми, начальника британской миссии Р. Локкарта, английского разведчика Сиднея Рейли, американского шпиона К. Каламатиано, французского консула Гренара и других.

Силами своих сотрудников и с помощью командира 1-го дивизиона латышских стрелков Эдуарда Берзиня ВЧК установила, что Сидней Рейли проводил подрывную деятельность против Красной Армии, стремясь вовлечь часть латышских стрелков в военные действия англо-американского десанта в Архангельске против Советского государства и в готовившиеся в то время антисоветские восстания в Москве. Матерый английский разведчик пытался также спровоцировать охранявших Кремль стрелков на арест членов Совета Народных Комиссаров, захват Государственного банка, Центрального телеграфа, телефонной станции и других важных учреждений столицы. Пытаясь организовать контрреволюционный заговор среди латышских частей Красной Армии, Рейли познакомился с Э. Берзинем и, полагая, что завербовал его, передал Берзиню для организации заговора 1 миллион 200 тысяч рублей. В результате арестов, произведенных ВЧК в связи с покушением на В. И. Ленина и убийством Урицкого, были обнаружены военно-шпионские материалы и другие свидетельства подрывной деятельности против Красной Армии. Так, на конспиративной квартире Сиднея Рейли в Шереметьевском переулке, где проживала актриса Художественного театра Елизавета Оттен, в результате засады была задержана бывшая надзирательница гимназии Мария Фриде. У нее изъяли документ, подписанный «Агент № 12». В документе содержались шпионские сведения военного характера. В нем говорилось о формировании дивизий Красной Армии в Воронеже, о Тульском оружейном заводе, о количестве продукции, выпускаемой патронным заводом. Говорилось также и о том, что вследствие нехватки хлопка производство боеприпасов на заводе сократилось вдвое. На допросе Мария Фриде призналась, что пакет с документом она получила от своего брата, который работал в управлении начальника военных сообщений. Предназначался документ для С. Рейли. На квартире М. Фриде, куда направились чекисты после ее ареста, была задержана мать М. Фриде со свертком. В нем также оказались шпионские материалы военного характера, которые принадлежали ее сыну Александру Фриде. В одном из документов сообщалось:

«В Тамбове формирование частей Красной Армии протекает крайне медленно. Из 700 красноармейцев, готовых к отправке на фронт, 400 разбежались. В Липецке вообще отказались ехать на формирование, сказав, что будут защищать интересы Советов только в своем уезде. Здесь также полное отсутствие патронов, оружия и снарядов».

Подпись — «Агент № 26». Александр Фриде признался в сборе сведений о военном, экономическом и политическом положении Советской республики по заданию и поручению американского шпиона Каламатиано.

В другом попавшем в руки ЧК документе, подписанном «Агент № 26» (под этим номером, как потом выяснилось, числился сотрудник таможни П. М. Солюс), также в адрес Каламатиано сообщалось:

«Новгород. Формирование частей Красной Армии медленное. Население губернии настроено резко отрицательно против Советской власти. Во Владимире работа по Всевобучу остановлена из-за отсутствия комсостава, орудий и продовольствия. В Сарапуле местными военными начальниками мобилизованы солдаты 1893—94 года рождения и матросы 1889 года рождения. В Москве в первой и второй артиллерийских дивизиях порядок поддерживают исключительно инструкторы первой советской школы. Из 5 тысяч солдат для пополнения 4 тысячи разбежались. По словам солдат, положение Ленина — безнадежное…»

Тут агент явно, как говорится, выдавал желаемое за действительное.

Вскоре при попытке проникнуть в норвежское посольство был задержан и сам Каламатиано, предъявивший паспорт на имя студента С. Н. Серповского. В находившейся при нем массивной трости были обнаружены шифровки и до тридцати расписок на получение денег. Каждая заканчивалась номером вместо подписи. Очевидность полного провала вынудила Каламатиано признаться и сообщить фамилии людей, скрывающихся под номерами. Признался он и в авторстве инструкций, которые давал находящимся у него на связи агентам. В инструкции, также находящейся в трости, говорилось:

«В сообщении следует зашифровать особо важные данные следующим образом: номера войск обозначаются как количество пудов сахара и патоки, а также цена на них. Дух войск — положение в сахарной промышленности. Номера артиллерийских частей — мануфактура и цены на нее. Дезертирство из рядов Красной Армии — эмиграция из Украины»[13].

Только в сети Каламатиано находилось семь агентов, собиравших сведения о военном, политическом и экономическом потенциале Советской республики. ВЧК арестовывала шпионов и контрреволюционеров и предавала их суду Революционного трибунала.

В октябре 1918 года органы ВЧК совместно с Военно-морским контролем Балтийского флота пресекли шпионскую деятельность английской разведки в морском генеральном штабе. Ее агенты регулярно направляли в Лондон сведения о положении в районе Балтийского и Черного морей, о боеготовности и боеспособности военно-морских судов Советской республики и др. В процессе расследования было установлено, что и в самом Военно-морском контроле есть предатели.

Была предотвращена тщательно готовившаяся измена на крейсере «Кречет». Группа офицеров, оставшаяся после революции на корабле, сколотила вокруг себя путем обмана и обещаний группу из нескольких десятков наиболее отсталых в политическом отношении матросов и собиралась с ее помощью поднять восстание. В случае неудачи предполагалось увести крейсер за границу и передать его англичанам.

Борьбу с контрреволюцией и шпионажем в армии вели и местные чрезвычайные комиссии. Вопрос об этом был поставлен еще в июне 1918 года на I Всероссийской конференции ЧК. Цель буржуазии, отмечалось на конференции, разложить нашу армию, использовать ее в своих интересах, и нам, как органу политической борьбы, необходимо взять на себя работу по защите армии от контрреволюции.

Работа чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией в армии в тыловых и особенно в прифронтовых районах значительно активизировалась в связи с началом боевых действий на востоке Советской республики. 13 июня 1918 года исполняющий обязанности главнокомандующего Восточным фронтом А. Ф. Мясников издал приказ, фактически содержащий программу действий местных чрезвычайных комиссий прифронтовой полосы в условиях начавшейся гражданской войны. В приказе указывалось, что

«во фронтовой полосе… замечается изрядное количество весьма подозрительных лиц, т. е. контрреволюционеров, провокаторов, изменников, смутьянов, предателей, саботажников, шпионов и спекулянтов. К этому лагерю общественных отбросов принадлежат также и правые эсеры… Нужно очистить фронт и все фронтовые населенные пункты от этих зловредных элементов. Ввиду этого предлагается всем местным чрезвычайным комиссиям по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией принять самые срочные и энергичные меры к розыску вышеуказанных преступников и преданию их военно-полевым судам».

Этим же приказом учреждались военно-полевые суды.

Выполняя свои обязанности, местные чрезвычайные комиссии Поволжья делали все от них зависящее по борьбе с контрреволюцией в тылах Красной Армии. Но и они этой задачи в полной мере решить не могли. ЧК прифронтовых районов в значительной степени были гражданскими органами и жизни армии, ее специфики и особенностей не знали. К тому же местные ЧК формировались и строили свою работу по территориальному принципу, а не применительно к системе дислоцирующихся на их территории войсковых частей, которые часто меняли районы своего расположения.

Все эти причины вызывали острую необходимость создания специального органа по борьбе с контрреволюцией в армии. Таким органом стали чрезвычайные комиссии, образуемые непосредственно в войсковых соединениях. Первым крупным шагом в создании ЧК в армии и объединении их усилий с деятельностью местных ЧК прифронтовых районов было решение Советского правительства об образовании чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком (Восточном) фронте от 16 июля 1918 года, подписанное В. И. Лениным.

В постановлении говорилось, что комиссия создается для успешной борьбы с возрастающей контрреволюцией в связи с чехословацким выступлением[14]. Возглавить комиссию Совет Народных Комиссаров поручил члену коллегии ВЧК М. Я. Лацису. Лацис был видным советским партийным и государственным деятелем. В партии он состоял с 1905 года. Принимал активное участие в первой русской революции. Неоднократно подвергался репрессиям царского правительства. В дни Октябрьского восстания 1917 года в Петрограде являлся членом Петроградского Военно-революционного комитета. В 1919 году был Председателем Всеукраинской ЧК.

После прибытия на Восточный фронт М. Я. Лацис был введен в состав Реввоенсовета и утвержден председателем Революционного трибунала фронта.

По поводу своего назначения на Чехословацкий фронт Лацис в беседе с корреспондентом газеты «Известия» говорил:

«Если борьба с чехословаками затягивается и идет не в том темпе, на который мы вправе рассчитывать, то это объясняется в значительной мере тем, что до сих пор в прифронтовой полосе чехословацкого района не наблюдалось должного единства в действии советских органов по борьбе с контрреволюцией. Между тем чехословаки сильны не столько сами по себе, сколько поддержкой контрреволюционных слоев и классов прифронтовой полосы, что в значительной мере затрудняет радикальную борьбу с чехословацкой авантюрой»[15].

С образованием М. Я. Лацисом комиссии, получившей вскоре название Прифронтовой, было положено начало объединению деятельности всех органов борьбы с контрреволюцией на фронте и в прифронтовой полосе и созданию ЧК в армейских объединениях. Прифронтовой комиссии были непосредственно подчинены Казанская и Симбирская губернские ЧК, Арзамасская уездная ЧК, а после освобождения от белочехов и белогвардейцев Самарской губернии — Самарская губернская чрезвычайная комиссия. Оперативные задания Прифронтовой ЧК выполняли и некоторые другие губернские чрезвычайные комиссии — Саратовская, Астраханская, Нижегородская, Вятская, Пензенская. Имея такую мощную поддержку со стороны Прифронтовой и местных губернских ЧК, армейские чрезвычайные комиссии Восточного фронта быстро набирали силы и опыт. Чрезвычайная комиссия при штабе 1-й армии Восточного фронта занималась, например, выявлением лиц, спаивающих красноармейцев, а также выявляла спекулянтов и расхитителей военного имущества, особенно на железных дорогах.

Много внимания армейские ЧК уделяли работе в прифронтовых деревнях, где сильно было влияние кулачества и откуда шла серьезная опасность дезорганизации армии. Сотрудники комиссии, как это делалось, например, во 2-й армии, выезжали в местности, освобожденные от врага, и помогали там восстанавливать Советскую власть, очищали уезды от остатков белогвардейских банд. Большая работа была проделана Прифронтовой чрезвычайной комиссией в уездах Казанской губернии в те дни, когда шли бои за Казань.

В августе 1918 года в 4-й армии был раскрыт заговор, одним из руководителей его являлся войсковой разведчик, в прошлом богатый казак, офицер 17-го полка пограничной стражи Буренин. Он пробрался в ряды Красной Армии и благодаря своему опыту и образованию довольно быстро занял высокий пост начальника разведывательного отдела армии. Буренин связался с контрреволюционным казачьим «яицким правительством» и передавал для него секретные сведения. В числе заговорщиков оказался и командир кавалерийского полка Уральской дивизии, в прошлом царский офицер Бредихин.

Свои шпионские обязанности Бредихин и Буренин выполняли ревностно. Как выяснилось впоследствии на допросах, у Бредихина имелась даже благодарность «яицкого правительства». Однако от Буренина и Бредихина хозяева требовали еще более активных и решительных действий. Так родился план вероломной диверсии, которая должна была вывести 4-ю армию из строя. Предполагалось, что в ночь на 20 августа Бредихин поднимет полк по тревоге якобы для упреждения атаки казаков и выступит им навстречу. Выехав за черту окопов, он должен был передать пароль на эту ночь казакам. Затем полк сделает маневр в сторону, что даст возможность врагу занять расположение полка.

Казаки без боя оказывались в тылу дивизии. Пользуясь паролем, они этой же ночью небольшими группами должны были просочиться в расположение других частей дивизии, разгромить штабы и оставленные без защиты с флангов отряды. В образовавшуюся брешь противник введет другие части и добьется успеха по всему фронту. Но хотя диверсия готовилась тщательно и скрытно, предательство удалось раскрыть своевременно, и Буренин был арестован. Узнав об арестах в штабе, Бредихин и некоторые другие изменники из его ближайшего окружения бежали. Остальные участники заговора были арестованы и преданы суду.

Успешно боролись чекисты и с вражескими лазутчиками, шпионами, а также с саботажниками, провокаторами, паникерами и лицами, вставшими на путь злоупотребления властью. Так, например, когда комиссару 1-й армии Восточного фронта В. В. Куйбышеву стало известно, что один штабной работник во время командировки проявил самодурство, потребовав для себя отдельный паровоз и вагон, пьянствовал и играл в карты, то он дал указание армейской ЧК заняться этим делом. Нарушитель воинской дисциплины и порядка был привлечен армейской ЧК к строгой ответственности.

В обязанности военных чекистов вменялась борьба главным образом с политическими преступлениями и проступками, которые приводили или могли привести к ослаблению боеспособности красноармейских частей. Однако на практике строго очертить круг дел, которыми должны были заниматься армейские ЧК, было очень сложно. Антисоветские агитаторы, белогвардейские шпионы, спекулянты, расхитители народного и военного имущества, торговцы самогоном, спаивающие военнослужащих, саботажники, мародеры, злостные нарушители воинской дисциплины — вот далеко не полный перечень тех, от кого очищалась Красная Армия с помощью военных чекистов. Об объеме работы армейских чрезвычайных комиссий свидетельствует такой, например, факт, что только чрезвычайная комиссия 1-й армии Восточного фронта с июля по октябрь 1918 года вынуждена была возбудить 145 дел на контрреволюционеров различного толка, шпионов, дезертиров, саботажников и пр.

Накопившийся положительный опыт работы армейских ЧК на Восточном фронте, а также наметившийся параллелизм в их работе с другими органами борьбы с контрреволюцией потребовали обобщения практики их деятельности и на этой основе более четкого определения организационной структуры и закрепления обязанностей. Прифронтовая ЧК разрабатывает для этого Положение-инструкцию армейским ЧК по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте. По Положению целью армейских ЧК признается

«борьба с контрреволюцией во всех ее проявлениях, шпионажем, пьянством, преступлениями по должности и т. п. в армейской среде».

В Инструкции фиксировалось то реальное положение, которое армейские ЧК занимали в системе военно-политических органов армии. При политических отделах армий организовывались армейские ЧК, определялся их штат, осуществлялись контроль и наблюдение за их деятельностью. Фронтовые комиссии объявлялись по Положению высшей инстанцией в смысле дачи указаний, инструкций и предписаний. Армейские ЧК по Инструкции в отличие от органов Военного контроля имели все права карательного органа вплоть да применения высшей меры наказания, решение о которой принималось большинством голосов членов комиссии.

Армейским чекистам предписывалось вести строгий постоянный надзор за различными специалистами из непролетарских рядов, работавших в штабах, военных и гражданских учреждениях. Армейские ЧК поддерживали тесную связь с политотделами и партийными ячейками в частях. В случаях возникновения в какой-либо воинской части контрреволюционного выступления или саботажа в крупных размерах работники ЧК обязаны были проводить расследование и принимать соответствующие обстановке меры.

Опыт создания армейских ЧК на Восточном фронте вскоре был использован и на Южном фронте. Здесь также образуются ЧК по борьбе с контрреволюцией в полевых армиях фронта. Так, приказом Революционного военного совета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта образуется общефронтовая чрезвычайная комиссия с подчинением ей всех комиссий района действия Реввоенсовета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта. Кандидаты для назначения в состав коллегии этой комиссии выдвигались политотделом Реввоенсовета и Астраханским крайкомом партии.

В конце ноября 1918 года созывается II Всероссийская конференция ЧК, которая приняла решение о создании ЧК на фронте и в армиях всех фронтов. Конференция высказалась за предоставление фронтовыми армейским ЧК права самим назначать комиссаров этих комиссий в войсковых частях и соединениях. В резолюции говорилось, что фронтовые и армейские ЧК подчиняются в своей деятельности ВЧК и военному ведомству. Конференция поручила ВЧК выработать совместно с военным ведомством точные инструкции для фронтовых и армейских ЧК.

В связи с созданием относительно стройной системы ЧК в армии (фронтовая ЧК — участковая ЧК — армейская ЧК) Прифронтовая ЧК подлежала роспуску. После II Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий процесс создания чрезвычайных комиссий в армии значительно ускорился. Они стали образовываться практически на всех фронтах. Председателей армейских и участковых ЧК избирал Революционный совет, а утверждала фронтовая ЧК. Комиссаров этих ЧК в дивизиях, полках и батальонах назначали политические комиссары армейских частей и соединений. Все войсковые ЧК содержались за счет военного ведомства. Работали они под руководством и контролем политотделов армий.

Армейские ЧК состояли из двух отделов. Первый отдел призван был бороться со шпионажем, контрреволюцией, распространением ложных слухов, провокациями, пьянством и другими преступлениями. Второй отдел наблюдал за правильным исполнением должностными лицами армии декретов центральной и местной власти, вел борьбу с расточительством, хищениями и прочими преступлениями.

На фронтовые ЧК возлагалась также охрана политических комиссаров, командиров, начальников штабов, членов военных советов и других ответственных военных руководителей от террора контрреволюционеров.

Образование ЧК в армии требовало и единого централизованного органа по руководству ими. 9 декабря 1918 года Коллегия ВЧК образует военный отдел для руководства борьбой с контрреволюцией в армии. Одним из первых важных практических шагов военного отдела ВЧК явилось создание военного регистрационного бюро. Все офицеры старой армии, проживавшие в Москве или приезжавшие в Москву, должны были встать на учет и зарегистрироваться в этом бюро. Регистрироваться они должны были и в том случае, если меняли место жительства. Одновременно при Московском окружном военном комиссариате создается особое бюро, которое возглавил чекист А. Х. Артузов. Деятельность особого бюро способствовала укреплению связи ВЧК и МЧК с частями Московского гарнизона.

Таким образом, летом 1918 года сложилось два вида государственных органов, участвующих в борьбе с подрывной деятельностью международной и внутренней контрреволюции против Вооруженных Сил. Это были органы Военного контроля, которые вели борьбу главным образом со шпионажем в Красной Армии повсеместно, и армейские ЧК, призванные пресекать контрреволюцию в военной среде на фронтах, организовывать и контролировать эту работу в прифронтовой полосе.