Завлечение

Завлечение

Это третья наша с тобой встреча, мой закаленный читатель-подвижник, в сумрачной гостиной Баскервиль-холла. Мы уже промурыжили под обиженное бормотанье Бэрримора начало «Повести временных лет», а затем под демонический храп старика Хоттабыча путевые записки ибн Фадлана о его путешествии к поволжским «славянам». И вот с моей стороны новое завлечение в Баскервиль-холл, теперь на Константина VII Багрянородного, византийского императора середины X века.

Сей император вошел в историю скорее как заслуживающий внимания писатель, чем заслуживший уважение монарх, потому видимо и его труд «Об управлении империей», к которому мы обращаем свои взоры, представляет скорее интерес познающему историю, чем пользу постигающему азы самодержавия. Во всяком случае, основному адресату, сыну Роману, этот труд не помог: тот был сначала оттеснен от трона своим тезкой дедом, а затем после всего трех с небольшим лет царствования и вовсе лишен власти военачальником Никифором Фокой. Судьба Романа, впрочем, была весьма типичной для правителей Византии, в частности из македонской династии, о которой для тебя, мой уже привыкший к точности читатель, даю справку, для чего у нас, как и прежде, под рукой разные энциклопедии, в том числе Большая советская (далее БСЭ):

«Македонская династия – династия византийских императоров (867–1056). К М. д. принадлежали: василий I Македонянин (правил в 867—886), происходил из крестьян фемы Македония (отсюда его прозвище и название династии); Лев VI (886—912); александр (брат Льва VI) (912—913); Константин VII Багрянородный (сын Льва VI) (913—959); роман I Лакапин (тесть Константина VII) (920—944) – соправитель Константина VII, узурпировавший фактически всю власть; роман II (сын Константина VII) (959—963); Никифор II Фока (963—969) захватил престол в результате мятежа малоазийской военной знати, женился на вдове романа II; Иоанн I Цимисхий (969—976) пришёл к власти после аристократического переворота, женился на дочери Константина VII; василий II Болгаробойца (сын романа II) (976–1025); Константин VIII (брат василия II) (1025–28); роман III аргир (1-й муж Зои, дочери Константина VIII) (1028–34); Михаил IV Пафлагон (2-й муж Зои) (1034–41); Михаил V Калафат (племянник Михаила IV, усыновленный Зоей) (1041–42); Зоя и Феодора (дочери Константина VIII) (1042); Константин IX Мономах (3-й муж Зои) (1042–55); Феодора (1055–56).

Наш интерес к «багряно урожденному» Константину Львовичу объясняется очень просто: он правил во времена становления Киевской Руси, и его свидетельства, касающиеся этого процесса, чрезвычайно ценны. Ценность эта к тому же многократно усиливается тем печальным фактом, что документов такого рода в распоряжении историков ничтожно мало. Практически все наши представления о Киевской Руси и процессах образования русского государства основаны на единственном источнике – «Повести временных лет», который у нас почему-то считается летописью. В наших предыдущих совместных чтениях я убеждал тебя, мой неискушенный читатель, что это не летопись, а беллетристика на исторические темы, которая ни в коем случае не может служить надежным основанием для реконструкции реальной истории становления Киевской Руси. Тем не менее, за неимением других отечественных источников того времени к этому художественному произведению я все же вынужден буду время от времени обращаться, по-прежнему называя просто «Повестью» все с той же целью подчеркнуть его беллетристический характер и, к тому же, следуя намерениям самого его автора, не раз подчеркивавшего в тексте, что пишет он повесть.

Вследствие недостаточности местных исторических источников особенно ценным становится все, что написано о Киевской Руси за ее пределами. Ценность написанного «иностранными» авторами тем больше, что вследствие естественной отстраненности их свидетельства не ангажированы, лишены апологетики и пристрастности «Повести», не испытывают постоянного давления заранее выстроенного сюжета, а потому в целом более достоверны. После записок ибн Фадлана 922 года следующими такими документами оказываются два труда Константина Багрянородного «О церемониях при византийском дворе» и «Об управлении империей», соответственно времени правления самого императора относимые к середине X века.

Труд «О церемониях при византийском дворе» интересен только тем, что подтверждает реальность существования княгини Ольги «Повести», прием которой в константинопольском дворце описан как один из примеров византийских придворных церемоний. Попутно полезно заметить, что вся Македонская династия правила параллельно с первыми реальными князьями и княгинями древней Руси: Роман Лакапин был искусителем и экзекутором[96] Игоря, Константин VII – современником гостившей у него Ольги, а Иоанн Цимисхий – противником и победителем Святослава. «О церемониях при византийском дворе», труд сам по себе скучный до нудности, мы с тобой, мой вечно куда-то спешащий читатель, даже не будем открывать, а из всего творческого наследия Багрянородного возьмем только одну главу из другого опуса, «Об управлении империей», девятую, целиком посвященную древней руси, или росам, как они по византийской традиции называются в самом тексте, которая так и озаглавлена: «О росах, отправляющихся с моноксилами[97] из Росии в Константинополь». Поскольку она не из самых коротких, мы с тобой, мой рациональный читатель, позволим себе, как это уже практиковали раньше, делать только наиболее важные и интересные извлечения… для последующих развлечений. Хотя, какие уж тут развлечения без Бэрримора с его разнообразными, но быстро иссякающими наливочками и миссис Бэрримор с ее однообразными, но неиссякаемыми закусочками к ним? Наш дворецкий, который и раньше не отличался хорошим слухом, вряд ли услышит наши призывы с канарских пляжей, возвращаться с которых на промозглую родину он явно не спешит. Зато по старой памяти к нам на огонек неожиданно заглянул доктор Ватсон, еще не забывший времена героической борьбы с Баскервильским псом. Интересно, что на сей раз повлекло его в гримпенские топи девонширской глухомани? Я конечно не Шерлок Холмс, но судя по физиономии Ватсона, которую тот старательно прячет в широкий шарф, доктор просто сбежал от своего старого друга, изрядно покусанный его пчелами – новым увлечением ушедшего на покой великого сыщика. Что ж, джентльмены, не будем обращать внимание на личности, тем более пребывающие не в лучшем своем виде.

– Заходите, доктор, раздевайтесь. How do you do![98]

– Hi foul scribbler! Oh, shits, my muffer is sooty![99] О, времена, о нравы! Образцовый английский джентльмен, не успев войти, ругается, как последний извозчик. Впрочем, действительно у нас грязновато. Огонек Баскервиль-холла, на который заглянул мой коллега по писательскому ремеслу, сильно чадит из-за давно не чищенной каминной трубы. Да и подмести некому. А что поделаешь? Придется все это Ватсону проглотить. Благо, чем все это запить, у нас найдется.

– It is not worth bothering, doctor, everything is sooty here. You’ve just daubed your beard as well.[100]

– Oh, my beard! – Ватсон бросается к зеркалу, на ходу опрокидывая колченогий столик, уставленный пивными банками. – Oh, my Lord, I’m all beered now![101]

– Тем более не стоит беспокоиться! Здесь все в саже и пиве, так что без церемоний садитесь, доктор, и наливайте себе. «ПИТ» – это, конечно, не портер, не гиннесс и даже не эль. Он… гораздо лучше.

А ты, мой слегка недовольный виртуальный читатель, изволь подвинуться и освободить джентльмену место у камина. Это древнее сооружение, хоть и чадит, но немного греет. Тебе же вследствие твоей виртуальности сырость не страшна, не то что изнеженным англичанам вроде Ватсона и теплолюбивым джинам вроде Хоттабыча.

Ну вот, кажется все худо-бедно устроились. Можно с книгой «Об управлении империей» в руках погружаться в стародавние времена, болтающиеся где-то почти посередке между современностью и Рождеством Христовым.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.