Политика Советского государства и эволюция законодательной базы лишения избирательных прав

Политика Советского государства и эволюция законодательной базы лишения избирательных прав

Идея о возможности лишения политических прав отдельных граждан и даже больших социальных групп, по тем или иным причинам неугодных правящему режиму возникла ещё на ранней стадии развития общественной мысли. Великие античные мыслители Платон и Аристотель писали о невозможности допущения к рычагам государственного управления представителей низших, неаристократических слоёв населения. Впоследствии эти взгляды получили своё развитие в политической философии Средних веков и Возрождения.

Особую остроту вопрос о правах граждан приобрел в Европе в период глубоких социально-экономических сдвигов Нового времени. Конституционные проекты эпохи Английской и Французской буржуазных революций созданные различными политическими силами предусматривали лишение права голоса на выборах в органы власти тех лиц, которые могли быть отрицательно настроены по отношению к новым порядкам. По мере того, как общественное развитие приводило к становлению новых форм государственной демократии, проблема политических прав отдельных категорий и групп населения вставала всё острее. Одним из наиболее популярных лозунгов социальных движений в Европе середины XIX — начала XX вв. стал лозунг всеобщего и равного избирательного права.

К середине XX в. в большинстве европейских стран были установлены демократические по форме режимы политической власти. Их функционирование предполагает самое широкое участие населения в управлении государством. Это положение реализуется, прежде всего, во введении всеобщего, равного, прямого и тайного голосования при выборах органов власти. Никаких ограничений избирательного права по социальным, политическим и иным мотивам не допускается. Данная норма зафиксирована в конституциях и соответствующих законодательных актах.

Путь к демократической избирательной системе, как и вообще к демократическому устройству политической жизни, был во многих государствах длительным и сложным. В новой и новейшей истории России первое избирательное законодательство появилось только в 1905–1906 гг., во время первой русской революции. Оно касалось выборов в Государственную думу, и было весьма ограниченным, поскольку устанавливало высокий возрастной и социальный ценз. Кроме того, выборы были непрямыми и неравными. После подавления революции царским правительством был опубликован новый закон о выборах, который содержал ещё более ограничительные статьи, связанные с избирательным правом. Было существенно урезано представительство национальных окраин. Больше голосов на выборах депутатов Думы получили представители землевладельческой знати и городской буржуазии. При этом сокращалось представительство крестьянства и социальных низов города.

Либеральные и революционные силы России, выступая за демократизацию политической жизни страны с конца XIX-начала XX вв. требовали самых широких и равных избирательных прав для всех слоев населения. Среди них была и РСДРП (б). Как свидетельствуют резолюции и постановления партийных съездов, конференций и собраний, а также выступления и печатные работы вождей партии большевики с самого момента своего появления на политической сцене и вплоть до своего прихода к власти в 1917 г. активно использовали лозунг справедливого и демократического избирательного законодательства. Но уже в этот период существовала и идея возможного временного ограничения избирательных прав некоторых классов и социальных групп в ходе строительства нового общества и новой государственной системы. Об этом, в частности, упоминал в своей речи на II съезде РСДРП Г. В. Плеханов.

После февральской революции 1917 г. Временное правительство провозгласило основой своей внутренней политики принцип равенства всех граждан России перед законом. Одним из главных шагов в реализации этого положения стала отмена ограничений на участие в выборах по национальному, религиозному и социальному признаку. Предполагалось, что выборы в Учредительное собрание, которые должны были состояться в конце 1917 г. пройдут при самом широком участии населения. Большинство граждан России получило реальную возможность участвовать в политической жизни страны через активное участие в избирательной кампании.

Придя к власти в октябре 1917 г., большевики быстро отказались от идеи широких избирательных прав для всех без исключения слоев населения. К этому их во многом подтолкнули и результаты выборов в Учредительное собрание, которые не принесли большевистской партии значительного успеха. В «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», которую большевики намеревались вынести на обсуждение Учредительного собрания в качестве основополагающего документа, содержались такие строки: «теперь в момент решительной борьбы народа с его эксплуататорами, эксплуататорам не может быть места ни в одном из органов власти»[26].

Первые упоминания о лишении политических прав появились в документах, связанных с созданием революционных и судебных карательных органов. Так в «Инструкции революционному трибуналу» от 19 декабря 1917 г. среди мер наказания налагаемых за контрреволюционные преступления предусматривалась и такая: «Лишение виновных всех или некоторых политических прав»[27]. Упоминание о такой же каре содержится и в декрете СНК о революционном трибунале печати от 28 января 1918 г[28]. В декрете ВЦИК «О сроке службы в рабоче-крестьянской красной армии» от 26 апреля 1918 г. пункт 2 гласил «Всякий солдат Красной армии, который самовольно покинет ряды армии до истечения указанного срока, подвергается ответственности по всей строгости революционных законов, вплоть до лишения прав гражданина Советской республики»[29].

Руководители большевистской партии и советского государства в конце 1917 — первой половине 1918 гг. в своих выступлениях и печатных работах нередко обращались к теме ограничения в политических правах «социально опасных элементов». Об этом свидетельствует ряд трудов В. И. Ленина. В статье «Очередные задачи советской власти», написанной в апреле 1918 г. он указывал: «Социалистический характер демократизма советского, — то есть пролетарского, в его конкретном, данном, применении, состоит, во-первых, в том, что избирателями являются трудящиеся и эксплуатируемые массы, буржуазия исключается…»[30]. В этих своих мыслях Ленин был не одинок. Большинство большевистского руководства придерживалось подобных взглядов. По точному наблюдению Е. Г. Гимпельсона «большевики не рассматривали демократию как категорию универсального значения, что определялось их пролетарско-классовой позицией, установкой на создание диктатуры пролетариата. Они оценивали демократизм Советов исключительно с точки зрения классовой сущности этих органов. Такой подход к Советам на практике вёл к устранению от участия в них целых слоёв населения, ограничениям демократизма»[31].

Вопрос об избирательной системе становился всё более острым по мере формирования новых органов власти и создания основ советского законодательства. В декрете ВЦИК от 11 июня 1918 г., посвященном организации комитетов деревенской бедноты особо отмечалось: «Избирать и быть избранными в волостные и сельские комитеты бедноты могут все, без каких бы то ни было ограничений, как местные, так и пришлые жители сёл и деревень, за исключением заведомых кулаков и богатеев, хозяев, имеющих излишки хлеба и других продовольственных продуктов, имеющих торгово-промышленные заведения, пользующихся батрацким или наёмным трудом и т. п.»[32].

С апреля 1918 г. шла активная работа по составлению проекта первой советской Конституции. Окончательный его вариант был представлен на V Всероссийском съезде Советов, проходившем в июле того же года. 10 июля на особом заседании съезда Конституция после обсуждения была принята в качестве основного закона государства. Её 23 статья гласила: «Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые пользуются ими в ущерб интересам социалистической революции»[33].

Серьёзные дискуссии ещё в ходе составления проекта Конституции вызывал пункт, посвященный избирательному праву. Ряд членов комиссии, занимавшейся составление текста Основного закона, высказывались за отстранение от участия в выборах не только представителей «социально враждебных групп» — священников, торговцев, частных предпринимателей, бывших служащих полиции, но и значительной части «буржуазной» интеллигенции — врачей, инженеров, офицеров старой армии, управляющих предприятиями, бывших чиновников царского правительства и т. д. Однако, в конце концов, было решено сохранить за ними право голоса. Как писал в связи с этим историк первой Советской Конституции и непосредственный участник работы над ней Г. С. Гурвич, это решение было вызвано «не соображениями о какой-то социальной справедливости и всего менее движениями прекраснодушия», а исключительно соображениями практической пользы[34].

В окончательной редакции Конституции принятой V съездом Советов ограничениям избирательного права была посвящена глава 65. Она гласила: «Не избирают и не могут быть избранными:

а) лица, прибегающие к наёмному труду с целью извлечения прибыли;

б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;

в) торговые и коммерческие посредники;

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;

д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;

е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;

ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором»[35].

В. И. Ленин в работе «Письмо американским рабочим», написанной в августе 1918 г., разъясняя суть и смысл отдельных положений Конституции, писал: «Когда старые буржуазно-демократические Конституции расписывали, например, формальные равенство и право собраний, наша, пролетарская и крестьянская, Советская Конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь… Когда речь идёт о свержении буржуазии, только предатели или идиоты могут добиваться формального равенства прав для буржуазии»[36]. Несколько позже, развивая эту мысль, в других своих трудах он подчёркивал: «Мы не обещаем свободу и равенство вообще… Это и сказано в Конституции: диктатура рабочего и беднейшего крестьянства для подавления буржуазии»[37].

Конституция РСФСР 1918 г., содержала только общие положения, касавшиеся организации власти, как в центре, так и на местах. С целью их конкретизации в декабре 1918 г. по решению VI съезда Советов ВЦИКом была подготовлена и опубликована «Инструкция о порядке перевыборов волостных и сельских Советов». Значительное внимание в этом документе обращалось на состав лиц, имеющих право на участие в выборах. Инструкция гласила: «Надо обратить особое внимание на то, чтобы в выборах приняли участие только лица, имеющие на то право. Кулаки и контрреволюционеры лишены Советской Конституцией избирательного права, которое предоставлено только бедноте и среднему трудовому крестьянству… не должны оказывать никакого влияния на выборы все те эксплуататорские элементы, помещики, кулаки, мироеды, которые были лишены своей собственности в процессе революции. Вчерашние эксплуататоры не могут принимать участия в выборах советов». Ответственность за то, чтобы в голосовании принимали участие только те, кто, имеет на это право возлагалась на избирательные комиссии, которые должны были не допускать проникновения на избирательные собрания, лиц, лишенных избирательных прав[38].

На несколько лет данная Инструкция стала единственным нормативным документом центральной власти, регламентирующим порядок проведения выборов в Советы и определявшим круг лиц лишенных избирательных прав. Связано это было с тем, что с одной стороны местным советам предоставлялась известная свобода действий, которая выражалась в том, что на местах составлялись собственные избирательные инструкции. Особенно это было распространено в сельских местностях. С другой стороны в условиях гражданской войны и военного коммунизма Центр нередко прибегал к сохранению свей власти на местах к недемократическим, насильственным действиям, что выражалось в отмене результатов выборов, назначении на выборные должности нужных людей и т. д. Характерной чертой инструкции 1918 г. было то, что она отличалась большой неконкретностью в части определения контингента лишенных избирательных прав. В результате местные Советы при выработке собственных избирательных инструкций произвольно устанавливали критерии, по которым допускались или не допускались к выборам те или иные лица.

Центральные органы власти как-то пытались контролировать эти процессы. На места рассылались особые списки-приложения к избирательной инструкции, в которых «указывались специальные признаки лиц, которые принадлежали к свергнутому революцией и воюющему против неё классу»[39]. Тем не менее, провинциальные Советы и избирательные комиссии действовали в вопросе лишения или предоставления избирательных прав весьма самостоятельно. Обобщая опыт проведения выборов, в разных губерниях России в 1918–1921 гг. видный советский юрист М. Владимирский отмечал: «Казалось бы, что после трехлетнего существования советской власти было бы лишним ещё раз напоминать о том, что власть в Советской России принадлежит только трудящимся. Однако практика показывает обратное. Нередко на избирательное собрание проникают кулаки; иногда, правда редко, привлекают к выборам почти всё взрослое население села»[40].

Нередко возникал при проведении выборов на селе вопрос о допуске на них тех, кто занимал различные административные должности при царском режиме. Чаще всего обращались с запросами о своём праве участия в выборах бывшие сельские старосты, волостные старшины, сотские и десятские. М. Владимирский, указав на то, что эти люди хотя и не принадлежали к штату полиции, но фактически исполняли полицейские функции, писал: «По точному смыслу Конституции… эти лица не лишены избирательных прав, однако избирательные комиссии… должны с особой осторожностью и лишь после тщательного опроса допускать этих лиц к выборам»[41]. Мотивировалось это ещё и тем, что большинство представителей сельской администрации состояло из представителей кулачества и зажиточного крестьянства.

Ещё сложнее была ситуация в городах, поскольку инструкции о выборах в городские Советы не было до самого конца гражданской войны. Здесь также при организации избирательных кампаний руководствовались местными законами и инструкциями. Чаще всего в городах при организации выборов в 1918–1921 гг. наряду с категориями граждан лишенных права голоса по 65-ой статье Конституции лишали избирательных прав «ещё некоторые категории из группы советских служащих»[42]. Главным образом в эту категорию попадали бывшие крупные промышленники, фабриканты, помещики, чиновники, занимавшие в царское время крупные административные должности. В тех местностях, где советская власть устанавливалась после длительной вооруженной борьбы (Сибирь, Дальний Восток, Архангельская губерния, Южный Урал) лишали избирательных прав тех, кто работал в учреждениях или служил в вооруженных формированиях прежних режимов. Однако если брать ситуацию в целом по стране лишение избирательных прав осуществлялось в полном объёме только там, где недавно проходили боевые действия и в непосредственной близости от фронтов[43].

Действия органов власти как центральных, так и местных по ограничению избирательных прав различных категорий населения во время гражданской войны нередко даже не соответствовали нормам Конституции 1918 г. Г. Е. Зиновьев, выступая в марте 1919 г. на VIII съезде РКП(б), заявил: «По нашей Конституции избирательных прав лишены только очень немногие элементы. Между тем на деле мы лишили избирательных прав несравненно большее количество населения. Это объясняется необходимостью». Однако далее он указывал: «Мы должны идти к постепенному расширению избирательных прав. Наша партия должна помнить и иметь ввиду, что инициатива в этом деле всегда должна принадлежать РКП. Мы не должны ждать пока меньшевики или с.-р. толкнут нас на это, но мы должны систематически действовать в этом направлении»[44].

Прямым следствием отсутствия налаженной и чётко функционирующей системы власти в годы гражданской войны является то, что мы не имеем обобщающих статистических сведений по выборам в советы за этот период. В статистическом сборнике, посвященном выборам 1925–1926 гг. указывалось: «Поставить полный и точный учёт постоянно идущих выборов при общей ненадёжности государственного аппарата того времени являлось делом невозможным. Особенно препятствовало учёту недостаточно внимательное отношение к учёту органов проводивших выборы на местах»[45]. Поэтому невозможно установить точное количество лишенцев как в целом по России, так и по отдельным её регионам в 1918–1922 гг. Опираясь на сведения о более поздних избирательных кампаниях, можно только предполагать, что их число не составляло более 2 % от общего количества избирателей.

Только с началом периода мирного строительства центральная власть стала уделять более серьёзное внимание организации советов на местах. Состоявшийся в декабре 1920 г. VIII Всероссийский съезд Советов призвал уделять большее внимание проблемам советского строительства и регулярно проводить выборы. В связи с этим всё острее становился вопрос об издании новых избирательных инструкций. Необходимо было и более точно определить круг лиц лишаемых избирательных прав. Прошедшие во многих регионах РСФСР, в 1921 г. губернские съезды советов единодушно требовали ужесточения всех норм, связанных с лишением прав голоса[46]. Однако, Центр в начале НЭПа старался проводить гибкую политику в отношении разных социальных слоёв. 7 июля 1921 г. Президиум ВЦИК издал постановление, определявшие порядок «восстановления в правах гражданства лиц, лишенных таковых в силу Конституции РСФСР». Оно предоставляло право губернским исполкомам восстанавливать в избирательных правах некоторые категории лишенцев, главным образом бывших служащих полиции и представителей городской интеллигенции. Но уже в августе 1921 г. в дополнение к этому постановлению ВЦИКом был издан особый декрет, в котором местные власти предупреждались о том, «что при рассмотрении вопросов о восстановлении в правах лиц, служивших в прежней полиции и жандармерии, необходимо соблюдать максимальную осторожность и осмотрительность, помня, что каждая ошибка в этом отношении будет дискредитировать советскую власть в глазах широких трудящихся масс»[47].

В начале 1922 г. ВЦИК принял «Положение о Советах губернских, уездных и заштатных городов и посёлков городского типа», а также «Положение о сельских Советах». Эти документы стали легли в основу политики советского строительства на местах. В них отсутствовали чёткие указания на то, кого следует лишать избирательных прав, но подчёркивалось, что «правом избирать и быть избираемыми… пользуются все граждане, за исключением лиц, указанных в статье 65 Конституции»[48]. Избирательные комиссии должны были составлять алфавитные списки избирателей и своевременно знакомить с ними население. Те, кто не попадал в эти списки, могли обращаться с жалобами в саму комиссию и в исполком местного Совета. Но о том, как должна происходить и оформляться документально процедура восстановления в правах голоса в постановлениях ничего не говорилось.

Либерализация хозяйственно-экономической жизни страны, связанная с введением НЭПа, порождала у ряда представителей государственного руководства мысли и о возможном смягчении политического режима. Это касалось и расширения избирательного права. В начале 1922 г., нарком иностранных дел Г. В. Чичерин, в ходе подготовки к международной конференции в Генуе предложил в обмен на дипломатическое признание и помощь со стороны западных держав, изменить ряд позиций Конституции в сторону большей демократизации. Речь шла и об отмене ограничений избирательного права по социальному признаку. Почву для подобных настроений давали и некоторые высказывания и строки из работ В. И. Ленина. Так ещё весной 1919 г. он писал: «в самом недалёком будущем прекращение внешнего нашествия и довершение экспроприации экспроприаторов может, при известных условиях, создать положение, когда пролетарская государственная власть изберёт другие способы подавления сопротивления эксплуататоров и введёт всеобщее избирательное право без всяких ограничений»[49]. Тем не менее, позиция Чичерина вызвала резко негативную реакцию главы советского правительства. В письме секретарю ЦК РКП(б) В. М. Молотову В. И. Ленин расценил заявления Чичерина как следствие физического и психического переутомления и рекомендовал отправить его в санаторий[50].

Как показали дальнейшие события, высшее руководство страны не только не собиралось ликвидировать ограничения избирательного права, но наоборот всячески стремилось расширить круг граждан, которые подпадали под эти ограничения. В декрете ВЦИК от 10 августа 1922 г., вводившем новый вид наказания за контрреволюционные преступления — административную высылку указывалось: «Лица, в отношении которых применена административная высылка, лишаются на время высылки активного и пассивного избирательного права»[51].

В конце августа 1922 г. ВЦИКом была издана новая избирательная инструкция. В разделе, посвященном лицам, лишенным избирательных прав этот документ повторял основные положения 65-й статьи Конституции, не вводя, как и инструкция 1918 г. каких-либо критериев для определения принадлежности человека к той или иной категории лишенцев. Списки лиц лишенных прав голоса должны были составляться, проверяться и публиковаться соответствующими избирательными комиссиями. При составлении списков комиссии использовали материал, находящийся в распоряжении местных отделов управления, а также волостных исполкомов и сельских советов. Публикация списка должна была происходить за неделю до выборов. В разделе инструкции, посвященном порядку проведения выборов, говорилось о том, что «в избирательном собрании могут присутствовать лишь лица, пользующиеся избирательным правом». При открытии собрания его председатель должен был огласить два списка — избирателей и тех, кто не имел права участвовать в выборах[52].

О том, что партийные и государственные верхи были всерьёз озабочены организацией выборов в новых политических условиях свидетельствует ряд шагов предпринятых ЦК РКП(б) осенью 1922 г., в период подготовки и проведения перевыборной кампании. 6 сентября ЦК разослал на места специальную телеграмму, в которой требовал от губкомов обратить сугубое внимание на организацию выборов, с целью недопущения в Советы кулачества[53]. 14 сентября был опубликован циркуляр ЦК, предупреждавший об опасности укрепления в Советах кулацкого элемента. От уездных комитетов РКП(б) требовалось проявлять особую бдительность при составлении списков избирателей и персонально подбирать кандидатуры будущих депутатов из местных коммунистов и преданных советской власти беспартийных.

С перевыборной кампанией 1922 г. связаны первые публикации статистических данных о лишении избирательных прав в масштабах РСФСР. Сведения эти, однако, не позволяют составить ясной картины того, сколько граждан страны и по каким категориям были лишены прав голоса. Связано это с тем, что не в полной мере ещё было налажено поступление и обработка данных по выборам в местные Советы. Информация о количестве лишенных избирательных прав на выборах в сельской местности имелась по трём губерниям, одной автономной области и одной автономной республике. Общее количество избирателей составляло в них 3 737 327 человек. Из них лишен избирательных прав был 52 601 человек или 1,4 %[54]. Раскладка на категории лишенцев для 1922 г. имеется только по 10 уездам Пензенской губернии. Из неё видно, что наибольшее количество среди лиц, лишенных избирательных прав составляли торговцы и посредники (22,6 %), священнослужители (19,7 %), осужденные (19 %) и бывшие полицейские (15,5 %)[55].

В июне 1923 г. в период подготовки к новым выборам при отделе агитации и пропаганды ЦК РКП(б) была создана специальная комиссия по политическому руководству избирательной кампанией. Одним из первых её документов стал примерный наказ Советам, в котором подчёркивалась необходимость не допускать в них кулаков и эксплуататоров[56]. 21 августа комиссия рассмотрела и утвердила инструкцию о порядке составления и проверки списков лиц лишенных избирательных прав. В ней указывалось, что пункт 65-й статьи Конституции о лишении избирательных прав эксплуататоров наёмного труда относится не только к представителям старой дореволюционной, но и нэпманской буржуазии. При этом граждане, применявшие наёмный труд на своих предприятиях в прежнее время, могли получить права голоса, если своими действиями доказали лояльность советской власти.

В инструкции подтверждалась необходимость лишения избирательных прав бывших руководящих служащих полиции. Граждане, входившие в остальные категории лишенцев, могли рассчитывать на восстановление в правах, если только они доказывали свою лояльность советской власти. Инструкция указывала, что не лишаются избирательных прав те деревенские жители, которые пользуются наёмным трудом в соответствии со статьями 39, 40, 41, то есть не с целью получения прибыли, а из практической необходимости[57]. Местным избирательным комиссиям предоставлялась полная свобода действий в определении степени лояльности того или иного гражданина. Положения инструкции ЦК 1923 г. легли впоследствии в основу раздела о лишении избирательных прав инструкции о проведении выборов 1924 г.

В избирательную кампанию 1923 г. по сравнению с предыдущими годами на составление списков избирательных прав было обращено особое внимание. Активно поддерживался и поощрялся энтузиазм самих избирателей по выявлению лишенцев. Иногда проявления его принимали достаточно яркие формы. Так, на избирательных собраниях в Тульской губернии «были случаи, когда собрание настаивало на лишении права голоса лиц, кои не попали в списки»[58].

Анализ материалов выборов 48 913 сельсоветов по 796 уездам показал, в сельских местностях РСФСР в 1923 г. количество устраненных от выборов составляло в среднем 1,3 % от всего числа избирателей, или в абсолютных цифрах около 800 000 человек. В процентном отношении среди граждан, лишенных избирательных прав преобладали торговцы и посредники (22,7 %), представители духовенства (18,7 %), осуждённые (10,2 %). С 1923 г. в материалах об устранении от участия в выборах появилась новая формулировка — «лишенные прав, которыми они пользуются в ущерб интересам революции». Таковых в этом году на селе оказалось 10,1 % от общего количества лишенцев[59].

Выборы, проведенные в городах РСФСР в 1923 г. дали гораздо большее количество граждан лишенных избирательных прав, чем на селе. Их общее число составило 8,2 % от всех лиц старше 18 лет. При этом выяснилось, что «процент устраненных отклоняется в ту или другую сторону: в уездных городах — 9,1 %, в губернских — 7,9 %. В мелких городах он выше, чем в крупных. В городах с населением до 10 тыс. жителей — 10,3 %, от 10 до 20 тыс. — 8,9 %, от 20–50 тыс. — 7,7 %, 50–100 тыс. — 6,0 %, т. е. наблюдается постепенное снижение процента устраненных в зависимости от населённости данной группы городов». Кроме того, распределение лишенцев по категориям в губернских и уездных центрах также было несколько различным. Так, лишенные избирательных прав за торговлю, предпринимательство и нетрудовые доходы составляли 84,4 % от всего числа лишенцев в уездных городах и 73,5 % в губернских. В уездных городах было больше лишенных избирательных прав за службу в полиции, чем в губернских городах (соответственно 4,2 % и 2,6 %). В тоже время в уездных центрах было меньше лишенных права голоса за принадлежность к духовенству (6,5 % и 9,8 %), нелояльность к советской власти (1,1 % и 3,1 %), потерявших права по приговору суда (3,3 % и 7,4 %)[60]. Что касается обобщенных данных по выборам в городах в 1923 г., то здесь среди лишенцев, как и на селе, преобладали торговцы и коммерческие посредники (62,6 %), на втором месте находились граждане, жившие на нетрудовой доход (10,5 %), на третьем — лица, отнесенные в категорию «прочие» (7,2 %)[61].

Следующая избирательная кампания в РСФСР должна была состояться в конце 1924 г. К этому времени ВЦИК подготовил новую инструкцию о перевыборах городских и сельских Советов. Значительное место в ней занимали разделы о порядке составления списков лиц лишенных избирательного права и об основаниях для лишения избирательных прав. Как уже указывалось, они в главных своих положениях повторяли пункты инструкции ЦК РКП(б) от 21 августа 1923 г. В инструкции 1924 г. говорилось, что избирательные комиссии должны составлять списки лишенных избирательных прав, основываясь на данных, предоставленных волостными исполкомами, сельскими советами, административными органами и судебными учреждениями. При составлении этих списков комиссиям предписывалось включать в них не только тех граждан, которые эксплуатировали наёмный труд, занимались торговлей или жили на «нетрудовой доход», но и тех, кто относился к данным категориям «по своему классовому положению в момент выборов». Этот пункт инструкции коснулся в первую очередь детей частных торговцев и предпринимателей. Из тех, кто торговал, использовал наёмный труд и имел «нетрудовой доход» в прошлом к выборам допускались только те, кто представлял «удостоверения от фабрично-заводских комитетов, потребительского общества или местного комитета по принадлежности о том, что данное лицо в настоящее время не эксплуатирует чужого труда, живёт на средства, добываемые его личным трудом, и вполне доказало свою лояльность к советской власти». Особо отмечалось, что не лишаются избирательных прав сельские жители, использующие наёмный труд не для получения прибыли, а по необходимости (по статьям 39,40,41 Земельного Кодекса), а также граждане, получающие доход от вкладов в трудовых сберегательных кассах с облигаций государственных и коммунальных займов.

В инструкции о перевыборах 1924 г. отдельный пункт был посвящен лицам, лишённым избирательных прав за службу в полиции. В нём был приведен обширный список должностей, пребывание на которых, должно было стать основанием для устранения человека от участия в политической жизни. Сюда были включены все административные должности, связанные с Министерствами внутренних дел царского и временного правительств, а также антибольшевистских режимов. Избирательных прав лишались бывшие министры внутренних дел и их товарищи, генерал-губернаторы, военные и гражданские губернаторы, вице-губернаторы, губернские и уездные предводители дворянства, чиновники для особых поручений, прокуроры и товарищи прокуроров судебных палат, земские, крестьянские и уездные начальники, исправники, служащие тюремного ведомства министерства юстиции и т. д. Остальные бывшие чиновники и деятели царского и различных контрреволюционных правительств избирательных прав не лишались, но особо оговаривалось, что «если отдельные лица из них своей службой или деятельностью не доказали своей лояльности в отношении советской власти, они могут быть вносимы избирательными комиссиями на основании статьи 23 Конституции РСФСР, в список лиц, лишенных избирательного права»[62].

Выборы в местные Советы РСФСР начались в сентябре 1924 г. Они проходили на фоне активно разворачивающейся общественно-политической кампании «Лицом к деревне», инициатором которой было партийное руководство страны. Одной из главных составляющих этой кампании явилось движение за оживление деятельности сельских советов, которые должны были стать своеобразными «маленькими парламентами», в которых крестьяне изживали бы свою индивидуалистскую психологию и получали необходимый политический опыт. Это предполагало побуждение населения к более активному участию в избирательной кампании, а также уменьшение контроля над деятельностью советов со стороны партийных комитетов. Центральная власть учитывала при этом требования деревенского населения. Летом-осенью 1924 г. «секретные сводки ОГПУ отмечали повсеместное нарастание радикальных настроений среди крестьянского населения». Помимо прочих претензий к руководству крестьяне на своих сходках и собраниях регулярно и повсеместно выдвигали и требование «всеобщего, прямого и тайного голосования»[63].

С сентября по декабрь 1924 г. выборы прошли в 49 губерниях, областях и автономных республиках РСФСР. Но их результаты вызвали большое неудовольствие центральной власти. Явка избирателей на выборы оказалась низкой. С мест поступали многочисленные жалобы на нарушение избирательными комиссиями инструкции о перевыборах. Эти нарушения касались и лишения избирательных прав. Как признавал впоследствии один из руководителей партии и государства Л. М. Каганович на выборах 1924 г. «под видом кулаков лишали избирательных прав середняков, которые по тем или иным причинам неугодны были тому или иному администратору»[64].

29 декабря 1924 г. ЦИК СССР принял постановление об отмене результатов выборов в 39 губерниях и проведении вторичных выборов в первой половине 1925 г[65]. В это же время планировалось провести выборы и в тех регионах, где они ещё не состоялись.

В ходе вторичных выборов, 13 января НКВД РСФСР разослал на места циркуляр, в котором, констатируя рост количества граждан лишенных права голоса за нелояльность к советской власти, требовал срочного предоставления сведений о том «кто включается в категорию „лиц, лишенных избирательных прав, которыми они пользуются в ущерб интересам Революции“ и в категорию „прочие“»[66]. В постановлении ЦК РКП(б) от 10 февраля 1925 г., посвященном проходящей избирательной кампании, говорилось: «Последние выборы показывают, что в деревне имеется ряд случаев неправильного, незаконного устранения от выборов отдельных крестьян, в той или иной мере критиковавших действия местных органов советской власти. Такое устранение от выборов не только нарушает советские законы, но оно политически вредно и недопустимо»[67].

К началу 1925 г. был подготовлен проект новой инструкции по организации выборов в советы. Его обсуждение стало одним из центральных пунктов совещания по вопросам советского строительства, организованного ЦИКом СССР и состоявшегося в начале января 1925 г. Выступая на его заключительном заседании, председатель СНК СССР А. И. Рыков, говоря о политике партии и правительства в деревне, заявил: «я хотел бы подчеркнуть необходимость сделать решительный переворот в сторону усиления выборности и в кооперации, и в советах, т. е. в привлечении большего количества крестьян к выборам и развитии большей активности массы крестьянства во время выборов. В целом ряде случаев это может дать нам и болезненные результаты (засилье кулаков). Но иногда, чтобы свергнуть власть кулака в деревне, может быть, лучше допустить его в совет. То же необходимо сделать и по отношению к кооперации»[68].

Целый ряд статей касавшихся лишения прав голоса в проекте новой инструкции был изменен в сторону смягчения. Это вызвало недоумение и недовольство у некоторых участников совещания. Во время доклада Я. А. Яковлева, редактора газеты «Беднота» и «Крестьянской газеты», посвященного изменению и дополнению к избирательной инструкции произошла следующая дискуссия: «Яковлев… В частности, для того, чтобы избежать неправильного применения пункта „г“ статьи 65 Конституции, разбирающей вопрос о лишении избирательных прав служителей культов, комиссия уточнила пункт 21 следующим образом: „Пункт „г“ статьи 65 Конституции РСФСР распространяется одинаково на монахов, духовных служителей религиозных культов всех вероисповеданий и толков, для которых эта работа является профессией“. Таким образом, мы исключаем возможность лишения церковного сторожа, или членов церковного совета, или поющих в церковном хоре (как это иногда, хотя и редко, бывает) избирательного права. Эту поправку комиссия приняла для того, чтобы исключить возможность исключения избирательного права того или иного верующего христианина, у которого те или иные услуги церкви не являются профессией.

Буценко. А их семьи?

Председатель (М. И. Калинин — Д. В.). Семьи не лишены прав.

Харитонов. А если семья находится на его иждивении?

Председатель. По закону она не лишается прав.

Буценко. Вы ограничиваете попа, дьякона и дьячка, а председателей и членов религиозного культа, избираемых религиозными общинами, вы восстанавливаете в правах. Я считаю, что нужно добавить: „Членов семей, которые находятся на иждивении священнослужителей“.

Председатель. Я предлагаю отклонить решительно. Вы знаете, что у нас масса старых коммунистов, находящихся в партии, у которых отцы — священники. А если сын попа комсомолец, как же тогда?

Голос. Если мы восстановим в правах жену попа, тогда она имеет право быть избранной в совет. Это приведет к возмущению крестьян.

Председатель. Мы никого не восстанавливаем в правах. Если они лишены вами, то вопреки закону. Никаких прав ни один человек не может быть лишен за преступление отца. Бывает, мы расстреливаем виновного человека, а семью берем на иждивение государства. Как может ребенок отвечать за проступки отца? Представьте себе, что мы попа расстреляли за контрреволюцию, но оставшихся детей мы должны взять в свой приют. Поэтому нельзя говорить, что семьи лишаются прав»[69]. В результате голосования все предлагавшиеся поправки и дополнения были приняты большинством голосов.

В своей заключительной речи на совещании М. И. Калинин, фактически повторяя мысли, высказанные ранее А. И. Рыковым, отметил, говоря об изменениях в избирательной инструкции: «Если даже в известном месте противники советской власти пройдут в исполком, если на территории нашего Союза, где с одного конца солнце восходит, а на другом заходит, в несколько низовых исполкомов попадет пара кулаков или противников советской власти, то это не будет иметь большого значения. Но выигрыш от правильных всенародных (т. е. когда в них участвует большинство народа) выборов в советы, от выборов, где подвергаются всестороннему обсуждению и критике действия советской власти, этот выигрыш будет перевешивать зло, которое получится от того, что в совет попадет злостный человек. Да, наконец, есть целый ряд волостей, которые пробовали выбирать на место коммуниста кулачка, но они сами и переменили фронт»[70].

16 января 1925 г. новая избирательная инструкция была опубликована ЦИКом СССР. Одной из главных целей, ставившихся при её подготовке было установление единообразия в процессе лишения избирательных прав на территории всех союзных республик. По сравнению с предыдущими избирательными инструкциями она носила более демократический характер. По-прежнему определяющими в вопросе о лишении гражданина права голоса были положения статей 23 и 69 Конституции РСФСР и соответствующих статей Конституций союзных республик. Вместе с тем, особо оговаривалось, что не лишаются избирательных прав мелкие кустари и ремесленники, имеющие небольшие подсобные предприятия. Из служителей культа лишались права на участие в выборах только те, для кого церковная служба являлась профессией. Увеличился срок, отводимый для обнародования списков лишенцев. Теперь он составляли 20 дней[71].

Но, несмотря на все предупреждения и требования, идущие из Москвы самоуправство местных властей при проведении выборов, в том числе и при определении круга лиц лишаемых избирательных прав сохраняло массовый характер. Об этом свидетельствует циркуляр ЦИК СССР от 6 апреля 1925 г. В нём констатировалось, что «местные органы власти продолжают расширительно толковать статьи Конституций союзных республик, устанавливающие категории лиц, лишенных избирательного права и главу IV инструкции ЦИКа Союза ССР… трактующую о лицах, лишенных избирательного права». Далее указывалось, что местные руководящие органы включают в списки лишенцев не только тех, кто подлежал лишению политических прав по статьям Конституций и инструкции, но также «и кустарей, имеющих подсобные предприятия, служителей при храмах и домах культа, сторожей, певчих, органистов, а также членов церковных советов и т. п.». Президиум ЦИКа СССР рекомендовал ЦИКам союзных республик «указать всем подчинённым им исполнительным комитетам на совершенную недопустимость такого расширительного толкования… и притом по мотивам, ничего общего не имеющим с мотивами, по которым советская власть устраняет некоторые группы граждан от выборов». Местным администрациям предписывалось при составлении списков лиц, лишенных избирательных прав строго придерживаться положений Конституции, инструкции от 16 января 1925 г. и «постановлениями центральных исполнительных комитетов союзных республик, имеющих в виду не расширение установленных инструкцией категорий лиц, лишенных избирательного права, а лишь приспособление указанных в ней начал к местным бытовым условиям (иное наименование должностей, пребывание на которых влечёт за собой лишение избирательного права, другое наименование социальных группировок и т. п.)»[72].

Одной из характерных черт т. н. «вторичных выборов» начала 1925 г. в РСФСР стало то, что на них практически перестали лишать избирательных прав по 23-й статье Конституции, т. е. по принципу лояльности к советской власти. Это в определенной степени отразилось на результатах лишения прав голоса в данную избирательную кампанию. В сельской местности общее количество лишенных избирательных прав на выборах 1924–1925 гг. составило 1,5 % от всего числа избирателей или около 700 000 человек в абсолютных числах. Отмечалось, что при проведении «вторичных выборов» процент лишенцев несколько понизился. Так «по данным 1115 волостей в первые выборы было лишенных избирательных прав — 1,4 %, во вторых выборах — 1,1 %». При этом существенных изменений при распределении лишенцев по категориям не произошло. Исключение составила группа «прочие», которая сократилась с 20,4 % до 10,7 %. Объяснялось это тем, «что во вторых выборах не лишались избирательных прав по статье 23-й Конституции»[73]. Как и в предыдущие выборы среди других групп лишенцев на первом месте в сельских местностях стояли торговцы и предприниматели (23,6 %) и духовенство (20,1 %)[74].

Количество лишенных избирательных прав в городах в кампанию 1924–1924 гг. значительно уменьшилось по сравнению с 1923 г. Их количество составило 5,3 % от общего числа избирателей. Это также объяснялось прекращением лишения избирательных прав по 23-й статье Конституции. Было отмечено, что после отмены лишения права голоса по признаку нелояльности «процентное соотношение устраненных изменилось, увеличился… процент предпринимателей, живущих на нетрудовые доходы, духовенства, бывших служащих и агентов полиции, корпуса жандармов и т. п.»[75]. По прежнему, количество лишенцев в городах находилось в обратной пропорции по отношению к их величине. Если в городах с населением, превышающим 50 тысяч человек, число лишенцев составляло 5 %, то в городах с населением от 10 до 50 тысяч человек оно было в пределах 5,25 %, а в небольших городах с населением меньше 10 тысяч человек, лишено избирательных прав было 6,1 % взрослых граждан[76]. При распределении лишенцев по категориям на первом месте всё также стояли торговцы и посредники (56,6 %) и лица, живущие на нетрудовой доход (17,3 %)[77].

Летом 1925 г. была принята новая Конституция РСФСР. Одной из главных причин её принятия было то, что Конституция СССР 1924 г. содержала только главные принципы, на которых создавался Союз и общие положения, касавшиеся разграничения предметов ведения союзного государства и республик. Конкретные же направления внутренней политики и в том числе государственного строительства должны были определить республиканские основные законы. Статья 14 Конституции 1925 г. фактически повторяла формулировку 23-й статьи Конституции 1918 г. Она предоставляло государству право лишать как отдельных лиц, так и целые социальные группы «прав, которыми они пользуются в ущерб интересам социалистической революции». Статья 69 устанавливала категории лиц, которые лишались избирательных прав. Практически они остались теми же, что и в предыдущей Конституции. Однако некоторые дополнения были внесены в пункты касавшиеся лишения избирательных прав духовенства и бывших полицейских. Так, в отношении священнослужителей подчеркивалось, что устраняются от выборов только те из них, «для которых это занятие является профессией». Что же касается граждан, служивших в органах правопорядка до революции или при контрреволюционных режимах, то поражению в избирательных правах подлежали согласно новой Конституции не только полицейские и жандармы, но и «лица руководившие деятельностью полиции, жандармерии и карательных органов»[78].