ГЛАВА X ДАРДАНЕЛЛЫ. ВОЗОБНОВЛЕНИЕ БОМБАРДИРОВКИ И ПЕРВЫЕ ВЫСАДКИ — С 25 ФЕВРАЛЯ ПО 4 МАРТА

ГЛАВА X

ДАРДАНЕЛЛЫ. ВОЗОБНОВЛЕНИЕ БОМБАРДИРОВКИ И ПЕРВЫЕ ВЫСАДКИ — С 25 ФЕВРАЛЯ ПО 4 МАРТА

Карта 3

К 24 февраля погода улучшилась, и Карден решил приступить к продолжению операции. Накануне прибыли под начальством ген. Тротмана Чатамский и Портсмутский батальоны морской пехоты, которые было решено использовать для прикрытия корабельных подрывных партий. Партии имели задание первым делом уничтожить орудия, а затем, если позволит время, и погреба. 25 февраля погода настолько улучшилась, что корабли могли стрелять, но для высадки было слишком свежо, почему морская пехота осталась на транспортах в Мудросе. Пользоваться гидросамолетами также не представлялось возможным, и это послужило серьезной помехой успеху работы.

В этот день предполагалось закончить вторую часть первой фазы операции — разрушить форты с близких дистанций и протралить проходы в пролив. План сводился к тому, чтобы 4 корабля попарно, делая галсы к устью пролива и обратно, обстреливали Оркание и Хеллес средней артиллерией до расстояния 15 каб. Опыт первого дня бомбардировки выяснил бесцельность обстрела всей площади фортов, и атакующие корабли получили приказание «разрушить каждое отдельное орудие прямым выстрелом». Первый галс был поручен адм. де-Робеку с Vengeance и Cornwallis, второй — адм. Гепратту с Suffren и Charlemagne. Agamemnon, Queen Elizabeth, Irresistible, Gaulois должны были их поддерживать, стоя на якоре и стреляя с дальних дистанций по фортам 1, 3, 4 и 6, т. е. по всем укреплениям обоих берегов пролива от Хеллеса до Оркание. Огонь поддерживающих кораблей имел главным образом целью не дать возможность орудийной прислуге выйти из прикрытий, причем Agamemnon и Irresistible имели специальное назначение подавлять неприятельский огонь при обстреле фортов с коротких дистанций.

Во исполнение полученных приказаний Queen Elizabeth стал на якорь на SW в 58 каб. от пловучего маяка Хеллес и открыл огонь по Седд-ул-Бахру; его огонь корректировал Dublin, стоявший на якоре в одной миле на WSW от м. Деметриос. Inflexible (флаг адм. Кардена) стал севернее Queen Elizabeth, на NW от Хеллеса, в расстоянии 57? каб., Agamemnon — между Queen Elizabeth и берегом в 25 каб. на WSW от м. Иени-Шер. В 10 ч. 17 м. у., через ? часа после того, как Agamemnon стал на якорь, форт Хеллес открыл по нему огонь, на который Agamemnon отвечал с 50 каб. Не представляло никаких сомнений, что Хеллес далеко не был разрушен первой бомбардировкой. Оба его 240-мм орудия стреляли, и управление огнем велось настолько искусно, что через ? часа получилось накрытие. Немедленно Agamemnon было приказано сниматься, но, уже 10 мин. спустя, в него попало 7 бронебойных снарядов. Большинство снарядов не разорвалось, однако, прежде чем он дал ход, у него оказались 3 убитых, 5 тяжело раненых и пробоина на 6 футов выше ватерлинии, а также повреждения гидравлического двигателя и главного подъемного крана. Одновременно с приказанием Agamemnon сняться с якоря адм. Карден приказал Queen Elizabeth открыть огонь по Хеллесу, который в момент перерыва перенес огонь на Dublin. Последний до того находился под обстрелом полевого орудия с берега, но продолжал вести корректировку и отвечал противнику, пока адмирал не заметил попадания полевого орудия и не приказал крейсеру отойти и увеличить расстояние. Корректировку стрельбы Queen Elizabeth взял на себя Inflexible. Л. к. Queen Elizabeth пристрелялся не сразу. Он очень недавно вступил в строй, артиллерийская служба его еще не была налажена, и хотя он стрелял без задержки, ему только около полудня после 17-го выстрела удалось получить прямое попадание и разрушить одно из двух 240-мм орудий. К этому моменту Agamemnon возобновил бой и помог окончательно вывести из строя всю артиллерию форта. Из разбитых казарм, расположенных в тылу форта, гарнизон бежал вниз по горе.

Тем временем Gaulois бомбардировал Кум-Кале (№ 6), став на якорь под азиатским берегом между Agamemnon и м. Деметриос почти в двух милях на N от первоначальной позиции Dublin и имея для корректировки Bouvet в 40 каб. на NW от Хеллеса; Irresistible стрелял по Оркание, его стрельбу корректировал Agamemnon. Открыв огонь в 10 ч. 27 м., он к 10 ч. 55 м. пристрелялся и держал батарею подавленной. У Gaulois дело шло не столь гладко. В 10 ч. 45 м., после отхода Agamemnon и Dublin из-под выстрелов Хеллеса, форт перенес огонь на этот корабль, и он сразу же очутился в положении, не лучшем, чем Agamemnon; однако, быстро открыв огонь из всех орудий, он так забросал форт снарядами, что успел сняться с якоря и отойти без повреждений.

Вскоре после 11 ч., увеличив расстояние до 50 каб., Gaulois, оставив Кум-Кале, снова открыл огонь по Хеллесу, продолжая его обстреливать до 11 ч. 30 м.

Когда Queen Elizabeth начал класть свои 381-мм снаряды в Хеллес, Gaulois возобновил обстрел Кум-Кале и с явным успехом.

К полудню ни один из фортов не стрелял больше, и в 12 ч. 15 м. адм. Карден приказал сигналом Vengeance и Cornwallis приготовиться сделать первый галс. С позиции близ Queen Elizabeth головным пошел Vengeance под флагом де-Робека, имея за собой Cornwallis в расстоянии 5 каб. Курс был проложен в середину пролива; около 1 ч. д. корабли открыли огонь по Оркание и Хеллес и ряду других пунктов, расположенных поблизости от Кум-Кале и Седд-ул-Бахра. Через 10 мин., придя на 20 каб. от Кум-Кале, Vengeance описал циркуляцию влево и повернул на 16 R. Cornwallis через 3 мин. сделал то же самое, но, следуя инструкции, положил руля не так круто, прикрывая поворот своего флагмана. В этот период времени по Cornwallis стреляло 1 орудие с Кум-Кале, 1 — с Хеллеса и Оркание и несколько полевых орудий. В 1 ч. 22 м. галсы закончились, причем с обоих кораблей были замечены попадания в Хеллес и Оркание. Прикрывающие корабли прекратили огонь, и адм. де-Робек донес, что на Хеллесе одно орудие стволом «смотрит» в небо, другое исчезло и что артиллерийской прислуги не видно, на Седд-ул-Бахра видны 3 орудия с запасного фаса форта, на Оркание же оба орудия стоят горизонтально, но людей на батарее нет.

Сообщив эти сведения адм. Гепратту, адм. Карден поднял ему сигнал начать второй галс, приказав сосредоточить огонь на Седд-ул Бахра, Кум-Кале и Оркание, обратив особое внимание на последнее укрепление.

Французские корабли провели свой галс несколько севернее английских и, согласно плану, — ближе. Движение началось в 2 ч. 10 м. со скоростью 12 узлов, и в 2 ч. 23 м. Suffren, придя на 45 каб. от Оркание, начал обстрел батареи, держа ее под огнем ? часа. Турки не отвечали, но Agamemnon донес, что большинство снарядов легло далеко вправо. В 2 ч. 40 м. адм. Гепратт перенес огонь на Кум-Кале, оставаясь на прежнем курсе, и с успехом обстреливал форт, пока расстояние не дошло до 15 каб., после чего начал поворачивать влево и в течение 6 минут бомбардировал Седд-ул-Бахра. Charlemagne следовал движению головного, но, описав более широкую циркуляцию, смог дольше держать под огнем Кум-Кале. Единственным ответом противника был один выстрел с последнего.

Не оставалось почти никаких сомнений, что форты приведены к молчанию, и вскоре, после 3 час., адм. Карден приказал тральщикам с миноносцами войти в пролив, а прикрывающим их линейным кораблям приблизиться к укреплениям. Оставаясь на ходу, Albion должен был действовать по южному берегу, а Triumph — по северному, чтобы уничтожить все уцелевшие орудия. С 10 каб. корабли открыли сильный обстрел средней артиллерией, на что последовал ответ по Albion из одного орудия с Оркание. Albion с Agamemnon и Irresistible немедленно сосредоточили огонь по Оркание, и батарея прекратила стрельбу. На Седд-ул-Бахра, по полученным донесениям, все орудия были выведены из строя. Форты Хеллес и Кум-Кале сделали по одному залпу каждый.

Это были последние турецкие выстрелы, не считая нескольких беспорядочных и безрезультатных выстрелов полевых батарей, обнаружить которых не удалось.

В 4 ч. д. тральщикам было приказано приступить к работе под защитой Vengeance, Albion и Triumph; остальные корабли на ночь пошли к якорному месту на Тенедосе.

Таким образом, за неделю от начала первой фазы операции дело как будто наладилось и сулило обнадеживающие перспективы, хотя погода и сильно задержала операцию.

«Великолепный день, — писал адм. Гепратт, — предвещающий нам успех кампании, о чем я сегодня вечером поставил в известность правительство республики»[73].

Во всяком случае было сделано достаточно, чтобы приступить к выполнению второй фазы операции. Она должна была начаться атакой группы батарей Дарданос, построенных специально для защиты минных заграждений. Форт Дарданос (№ 8) — главный в группе, расположенный на азиатском берегу, — находился на 300 футов выше уровня моря. По нашим сведениям, он имел два 150-мм орудия и 3 морских, снятых с Мессудие, погибшего от нашей торпеды в бухте Сари-Сиглар. Около двух миль к югу имелась другая батарея, которую мы называли Уайт-Клифф, турки — Джевад-паша (№ 8). Она была построена недавно и не имела еще артиллерии. О ней, равно как о других пяти вспомогательных батареях этой группы, мы не знали в то время ничего. Все они были сооружены после первой бомбардировки и вооружены 32 скорострельными морскими пушками Гочкиса и полевыми орудиями. На европейском берегу напротив Дарданоса находилась также новая батарея — Мессудие (№ 7), вооруженная такими же 150-мм орудиями, причем она, в свою очередь, поддерживалась семью вспомогательными батареями, на которых были установлены 33 полевых и легких морских орудия. Таким образом, число орудий, защищавших внешнее минное поле, достигало 65. Общий план атаки предусматривал посылку по одному линейному кораблю вдоль каждого берега с тральщиком впереди и позади.

«Эти корабли, — говорилось в боевом приказе, — должны разрушать укрепления по обоим берегам, вплоть до м. Кефец. Поддерживая друг друга, они действуют установленными гаубицами против полевой артиллерии противника и не должны подходить под выстрелы фортов в узкости. Гидросамолеты оказывают кораблям возможную помощь».

В операцию были назначены Albion и Triumph и присоединившийся накануне к эскадре старый Majestic с установленными на башнях гаубицами. Но честь войти первыми в пролив досталась все-таки не им, так как группа тральщиков, приступившая к работе после ухода эскадры под эскортом миноносцев, ночью прошла на 4 мили вверх по течению. Тральщики донесли, что мин не обнаружено, и в 8 ч. у. 3 линейных корабля пошли за ними.

Первая часть их задачи сводилась к окончательному разрушению Седд-ул-Бахра и Кум-Кале с тыла, Albion должен был обстрелять наблюдательный пост и торпедную станцию ниже брошенной батареи де-Тотт, а Majestic — разрушить мост через р. Мендере на шоссе между Кум-Кале и Чанак. Все это корабли выполнили своими 152-мм орудиями, не получив ответа с берега. Между 10 и 11 час. они пошли далее к границе протраленного пространства, имея впереди тральщики и миноносцы. Albion пошел по северному берегу и вскоре после полудня, находясь в 60 каб. от форта Дарданос, открыл по нему огонь из 305-мм орудий. Вскоре к стрельбе его присоединился Majestic, открывший огонь с предельной дистанции по противоположному берегу. Одновременно он стрелял по полевым батареям, обнаруженным на валу Ин-Тепе. Эти батареи не отвечали, но другие время от времени открывали огонь. Суда продолжали свой путь, бомбардируя Дарданос и стараясь нащупать батареи. Форт молчал, миноносцы обыскивали северный берег, стараясь обнаружить батареи, и уничтожали буи, показывавшие дистанции. Операция безнаказанно продолжалась почти до 3 час., но затем обстановка переменилась — скрытые батареи заговорили. Оба корабля попали под огонь гаубиц и полевых орудий, места которых они не могли обнаружить. Казалось, что они действовали откуда-то с горы, находящейся на SW от Эрен-Киой, но летчики не могли их найти. Расстояние сильно уменьшилось, и огонь батарей чувствительно давал себя знать. Фактически это явилось нашим первым препятствием, хотя и не совсем неожиданным, но из него суждено было развернуться серьезной угрозе успеху всего дела. План обороны был разработан турками после первой бомбардировки в ноябре. В то время, кроме всем известных долговременных укреплений и нескольких вспомогательных батарей, не существовало никаких оборонительных сооружений, но к концу года противник установил 20 замаскированных 152-мм подвижных гаубичных батарей в районе Эрен-Киой и 12 — в расщелинах гор на европейском берегу, в районе форта Мессудие (№ 7). В течение января и февраля были добавлены еще 4 подвижные гаубицы и, кроме того, 24 203-мм и 152-мм мортиры, так что к моменту описываемых событий артиллерия в этих районах насчитывала свыше 50 тяжелых орудий, не считая легких гаубиц и мортир. Назначение этих батарей заключалось в обстреле кораблей в проливе, а самое главное, в поддержании заградительного огня с целью не допустить корабли войти в опасную для внутренних фортов зону, не дать кораблям возможности стать на якорь на удобной позиции и принудить их вести бомбардировки на ходу. Поставленная цель вполне удалась противнику. Albion и Majestic очень скоро пришлось убедиться, что, только постоянно меняя места, они могут избежать серьезных повреждений. Majestic получил попадания ниже ватерлинии, и в 4 часа адм. де-Робек сделал ему сигнал отойти. Адмирал, исследуя с утра азиатский берег, чтобы найти скрытые батареи, обнаружил и уничтожил 1 полевую батарею, установленную на холме близ Иени-Шер. Его крейсер Dublin обыскивал побережье поблизости от Иени-Киой, где были замечены отряды турок, бежавших из Кум-Кале при бомбардировке этого форта Majestic. Однако, около 12 час, когда де-Робек продвинулся к входу в пролив, он обнаружил у Кум-Кале еще 1 явно оставленную прислугой полевую батарею, орудия которой стояли, однако, нетронутыми. Погода стояла тихая, и представлялся прекрасный случай послать подрывную партию, но высадки в этот день не предполагалось делать, и Плимутский батальон, который должен был выступать первым, находился в 12 милях на транспортах в Тенедосе. Однако, обстановка была слишком заманчивой, и де-Робек сделал сигнал, испрашивая разрешение послать людей на берег. Согласие было получено с указанием высадить вместе с тем и десант для поддержки подрывных партий. Последнее не представляло затруднений, так как вся местность была покинута противником, и судовой морской пехоты имелось достаточно не только для выполнения плана адмирала в отношении азиатского берега, но и для большего. Кругом царило полное спокойствие, и де-Робек решил послать подрывные партии на оба берега и ни в коем случае не ограничиваться уничтожением полевой батареи на азиатском берегу. В 2 часа последовали соответствующие приказания. Для европейского берега подрывную партию давал Irresistible, а для Кум-Кале — Vengeance, причем оба корабля, вместе с Cornwallis, Dublin, Racoon и Basilisk, занимали позицию, прикрывающую работы с моря. Десант с Vengeance, которому предстояла более широкая задача, высаживался первым. Он состоял из 50 пехотинцев под командой майора Херио и подрывной партии под командой кап. — лейт. Робинсона. Десант имел инструкции, помимо действий в Кум-Кале, продвинуться дальше до Оркание и уничтожить как орудия на батарее, так и 2 аэропушки, обнаруженные у гробницы Ахиллеса. Кроме того, десант должен был закончить разрушение моста через р. Мендере.

Операция предстояла серьезная, и для ее поддержки Dublin стал на позицию вплотную к Иени-Шер. Vengeance остался на якоре против кладбища, позади Кум-Кале, а Basilisk держался в устье Мендере. В 2 ч. 30 м. десант беспрепятственно высадился у пристани, недалеко от разрушенного форта, и немедленно двинулся вперед через деревню. До кладбища он не встретил никакого сопротивления, но здесь попал под ружейный огонь, который вскоре стал столь жарким, что десанту пришлось укрыться в складках местности за кладбищем. Особенно энергичная стрельба велась с ветряных мельниц, расположенных на холме между ним и Иени-Шер. Dublin немедленно обстрелял лиддитными снарядами все пространство, откуда шла стрельба, и через 3 мин. превратил эти мельницы в развалины. Однако, морская пехота не могла двинуться дальше. Взвод, высланный с левого фланга, по направлению р. Мендере, был отброшен с потерями, и отряд попал под перекрестный огонь с реки и с северной части кладбища, в тылу. При таком положении трудно было достигнуть Оркание, но кап. — лейт. Робинсон все-таки решил попробовать пробиться с подрывной партией до гробницы Ахиллеса. Пройдя полпути без потерь и не зная, занят ли Оркание или нет, он, не желая рисковать понапрасну людьми, дальше пошел один, захватив с собой пироксилиновый патрон. Аэропушки оказались брошенными прислугой, и, взорвав одну, Робинсон возвратился обратно за новым патроном. К этому времени Dublin подавил огонь с Иени-Шер, и подрывная партия в полном составе пробралась на Оркание, где уничтожила вторую аэропушку и взорвала уцелевшую орудийную установку батареи. Мост на р. Мендере остался нетронутым, так как майор Херио передал на Vengeance, что неприятель держится в значительных силах; де-Робек отозвал десант, который благополучно возвратился на корабль, потеряв одного убитым и двух ранеными.

На европейском берегу десант с Irresistible высадился у Седд-ул-Бахра. Морская пехота в числе 45 человек, под командой кап. Пантона, заняла позицию у ветряных мельниц к востоку от деревни, выслав дозор к старинному замку, расположенному на высотах, и подрывная партия в числе 30 матросов, разделившись на 4 отряда, приступила к работе. Пехотный дозор тоже подвергся нападению и вынужден был отступить, но Irresistible быстро прекратил наступление турок, открыв огонь из 152-мм артиллерии. 4 из шести тяжелых орудий форта оказались неповрежденными и были взорваны. Десант не понес никаких потерь, не считая нескольких, легко раненных осколками взорванных орудий. Неприятель не обнаруживал никаких признаков активности, и десанту было приказано следовать на форт Хеллес. Однако, по мере его продвижения было обнаружено накапливание значительных сил противника и было решено прекратить дальнейшее выполнение операции. Десант возвратился, успев все же уничтожить близ форта две 75-мм полевые пушки.

В общем для начала успех носил многообещающий характер, но многое оставалось еще впереди. Предстояло уничтожить орудия Кум-Кале, батарею на р. Мендере и мост. Последний пострадал от стрельбы Majestic и Basilisk, но далеко не был разрушен. Адм. Карден предполагал произвести эту работу и закончить разрушение фортов на следующий день и приказал де-Робеку продолжить бомбардировку, дабы не дать туркам возможности возвратиться на форты. С наступлением темноты тральщики под прикрытием миноносцев возобновили работу, а транспорты с морской пехотой начали приготовления для высадки. Но неудача с погодой нас преследовала. Утром 27 февраля задул жестокий шторм; дождь настолько уменьшал видимость, что рассчитывать на какой-либо успех в проливе не приходилось, и намеченную высадку значительных сил пехоты пришлось отложить. Позднее к вечеру Irresistible удалось послать на берег подрывную партию к Седд-ул-Бахра под командой лейт. Сандфорда. В прикрытие было оправлено 78 человек морской пехоты с двумя офицерами. Объектом действий были 6 современных крупповских 162-мм мортир.

Как и накануне, морская пехота подверглась обстрелу, и работу пришлось вести под огнем, причем противник находился в расстоянии не более 250 сажен от мортир. Тем не менее Сандфорд взорвал мортиры, из которых 4 разлетелись в куски, а у двух оторвало казенные части. Затем под прикрытием 152-мм и двенадцатифунтовых орудий Irresistible десант без потерь возвратился обратно.

28 февраля шторм от NO достиг такой силы, что не только высадка, но и вообще никакие операции в проливе не были возможны. Месяц закончился, не дав дальнейших результатов. Март не принес улучшения погоды, шторм продолжался, и все приготовления к высадке в широком масштабе были приостановлены. Де-Робек получил приказание послать, если он найдет возможным, 3 корабля в пролив уничтожить орудия, командующие над протраленной зоной, и привести к молчанию полевые орудия, а четвертый корабль отправить для наблюдения за покинутыми фортами. Как и обычно, де-Робек не возражал и отправил все 4 корабля, перенеся флаг на Irresistible, оставив наблюдение за фортами лично за собой. Vengeance пошел на Мудрос для чистки котлов. Полученные от адм. Кардена инструкции он понимал как разрешение дальнейшей атаки промежуточных укреплений и приказал Albion и Triumph обстрелять форт Дарданос и произвести разведку новых батарей, установленных в двух милях ниже его. Ocean и Majestic должны были обнаружить и уничтожить подвижные гаубичные батареи. Ocean все утро старался отыскать орудия в районе старинного замка в тылу Седд-ул-Бахра, действовавшие по десанту. В полдень, когда присоединился Majestic, оба корабля пошли вперед и быстро попали под огонь двух полевых батарей, установленных неподалеку от гробницы Ахиллеса. Приведя их через несколько минут к молчанию, корабли пошли дальше по направлению к Эрен-Киой, но снова были обстреляны гаубицами, стоявшими в деревне. Irresistible, стоявший на якоре у Седд-ул-Бахра, немедленно снялся и пошел на поддержку, поднявшись до Эски-Кале, расположенного в двух милях ниже Эрен-Киой. Из этого пункта все 3 корабля в 12 ч. 30 м. открыли столь действительный огонь, что заставили замолчать гаубицы, и де-Робек в 1 ч. д. сделал сигнал Ocean и Triumph начать движение. В это момент на европейском берегу батареи, которые Ocean старался обнаружить, открыли ураганный огонь, и сигнал был отменен.

В 1 ч. 15 м. стрельба утихла, и адмирал, повторив сигнал, отошел совместно с Ocean ко входу в пролив для намеченной им новой операции. Тем временем Albion и Triumph, имея впереди 2 миноносца, медленно двигались вверх по проливу с целью начать обстрел Дарданоса, но, когда достигли границы протраленного пространства и готовились открыть огонь, принуждены были уменьшить ход, так как миноносцы, обнаружив мину, задержались и мешали стрельбе. Пока корабли ждали, с европейского берега снова начался обстрел. На этот раз огонь был настолько метким, что кораблям пришлось описывать циркуляции, чтобы избежать попаданий. При таких условиях не могло быть никаких надежд на успешную бомбардировку Дарданоса, и оба корабля сосредоточили огонь по батареям европейского берега и орудиям Эрен-Киой. Результат не замедлил сказаться; с Triumph были замечены 2 прямых попадания на европейском берегу, и в 2 ч. 25 м. было сочтено возможным возобновить попытку против Дарданоса. Поэтому Ocean повернул вправо от европейского берега, но немедленно попал под такой меткий огонь с Эрен-Киой, что ему не оставалось ничего другого, как возобновить циркуляции. Орудия на берегу были расположены и замаскированы весьма умело, и разделаться с ними было очень трудно. Хотя Majestic и подошел на дальность действия своих гаубиц, снаряды с обеих сторон сыпались градом. От перекрестного огня корабли имели много попаданий, но повреждения были незначительны. Описывая циркуляции, они сбивали стрельбу турецких комендоров, но все же их действия сводились лишь к непроизводительной трате снарядов, ввиду чего корабли были отозваны для работы, более обещающей успех.

У входа в пролив де-Робек нашел случай возместить неудачу этого дня. Погода несколько улучшилась, и он решил произвести высадку на Кум-Кале. Не видя никаких признаков жизни на внешних фортах, он считал возможным попытаться закончить разрушение форта, не выполненное ранее, и приказал Triumph прикрывать операцию. С Irresistible снова были высажены подрывная партия под командой того же лейт. Сандфорда и отряд морской пехоты. Десант направился прямо на форт и обнаружил, что, несмотря на бомбардировку, 7 орудий из девяти стояли нетронутыми и только 1 окончательно вышло из строя. Уничтожив эти орудия, Сандфорд отправился к полевым орудиям, установленным на запад от форта. Их оказалось шесть 75-мм. Взяв замки в качестве трофеев и взорвав орудия, десант сел на шлюпки, не потеряв ни одного человека, уничтожив на обратном пути 4 орудия Норденфельда и 1 прожектор.

Конец был очень успешный, но опыт этого дня представлялся мало утешительным. Хотя потери в личном составе и повреждения кораблей были несущественны, но попадания в корабли были многочисленны. Заградительный огонь турок оказался вполне действительным и заставлял корабли все время держаться на ходу. Не подлежало сомнению, что до подавления этого огня систематическая бомбардировка внутри пролива невозможна. Командир Triumph, кап. 1 р. Фиц-Морис, в рапорте о событиях дня писал:

«Представляется, что наилучший путь к уничтожению орудий азиатского берега — это установка гаубиц или пушек на европейском берегу. Неприятельская артиллерия, защищающая бухту Эрен-Киой, большей частью находится на подвижных установках, и корректировать огонь стреляющей по ней корабельной артиллерии крайне трудно».

Это непредвиденное затруднение, по всей видимости, грозило увеличиться, так как наши гидросамолеты доносили о значительном усилении вооружения батарей и о работах по подготовке новых батарей. Результаты операций с очевидностью показали, что могут быть лишь два решения: либо отказаться от попытки прорваться, либо немедленно высаживать войска, чтобы очистить оба берега. Для прекращения операции момент был чрезвычайно подходящий, так как не вызывал серьезной потери престижа и мог быть объяснен желанием установить тесную блокаду, которая с разрушением внешних фортов была достигнута. Однако, такое решение, хотя и намеченное на заседаниях при обсуждении дарданельского предприятия, теперь вновь не подымалось, и 1 марта ген. Парисс с пятью батальонами королевской морской дивизии и двумя батальонами морской пехоты вышел из Эвонмута на Лемнос[74].

О том, что войска понадобятся, и притом в самом непродолжительном времени, для большинства начальников, находившихся в Дарданеллах, с каждым днем становилось все очевиднее, и уже 1 марта ночью надобность эта дала себя знать.

Беспокойство, причиняемое промежуточными батареями, перестало составлять теперь главную заботу.

Ночью тральщики, под прикрытием 2-го дивизиона миноносцев (Basilisk, Grasshopper, Racoon и Mosquito) и легкого крейсера Amethyst, продолжали траление по направлению м. Кефец. Около 11 час., находясь в 15 каб. от мыса и не доходя до минного заграждения между бухтой Кефец и Соганли-Дере, они попали в лучи берегового прожектора. Батареи, защищавшие заграждения с обоих берегов, открыли огонь по тральщикам. Тралы пришлось бросить, а миноносцы кинулись вперед, стреляя по прожекторам и вспышкам выстрелов на берегу, стараясь как можно больше дымить, чтобы прикрыть отход тральщиков. Перестрелка продолжалась 40 мин., пока Amethyst с миноносцами 2-го дивизиона и присоединившимся к ним миноносцем 1-го дивизиона Jed не сбили прожектора. Тральщики отошли благополучно, не получив никаких повреждений, хотя и были засыпаны рвущимися снарядами. Им так и не удалось дойти до заграждения, но поведение их вызвало всеобщее восхищение, и утром адм. Карден сделал сигнал по эскадре:

«Тральщики работают прекрасно. Самообладание и выдержка великолепны. От тральщиков зависит многое».

Почти весь успех дела действительно зависел от тральщиков, работа которых до крайности усложнялась их тихоходностью и сильным течением. Однако, представлялось совершенно неясным, как вести траление, пока не будут изысканы способы подавить артиллерию, защищающую минные заграждения. К довершению затруднений утром (2 марта) опять задул шторм, и высадку снова пришлось отменить. К этому времени к эскадре присоединились все назначенные корабли, что дало адм. Кардену возможность несколько расширить операции[75]. Еще 25 февраля адмиралом было послано сообщение в адмиралтейство о том, что в случае прибытия 10 000 войск он предполагает базировать их на Мудрос и послать несколько раз транспорты в Ксеросский залив, якобы с целью высадки, но фактически для ее демонстрации. В соответствии с этим адм. Гепратт получил приказание обстрелять укрепления Булаирского перешейка, разрушить Кавакский мост, через который проходила дорога из Адрианополя в Галлиполи, и произвести разведку пунктов, удобных для высадки.

В остальном не оставалось ничего другого, как сделать еще одну попытку атаки промежуточных укреплений. На этот раз операция возлагалась на 4-ю бригаду под командованием командира Canopus, кап. 1 р. Гранта, но план маневрирования был изменен. Выяснилось, что под европейским берегом имеется мертвое пространство, недосягаемое для установленных там гаубиц и орудий, которое расположено в 35 каб. от форта Дарданос, а также, что нельзя обстрелять корабль, стоящий у берега Эрен-Киой. Руководствуясь этим, Canopus должен был действовать, поддерживаемый Swiftsure. Cornwallis было приказано обстрелять своими четырьмя 152-мм гаубицами мелкие батареи, начиная от Ин-Тепе, и затем с 35 каб. начать бомбардировку Эрен-Киой.

В 1 ч. 30 м. Canopus и Swiftsure вошли в Дарданеллы и, следуя вдоль северного берега, дошли до границы мертвого пространства почти прямо на запад от Дарданос. Застопорив машины в расстоянии 5 каб. от берега, в 2 ч. 20 м. они открыли огонь через пролив по батарее с дистанции в 38 каб. Почти одновременно впереди Canopus взорвалась мина[76]. Мина не причинила никакого вреда. Батареи на берегу, кроме одной полевой, обнаружить которую было нельзя, молчали. Молчал также и Дарданос, по которому корабли в течение 2 часов вели беспрепятственную бомбардировку, но в 4 ч. 15 м. Дарданос неожиданно заговорил. Огонь его был настолько меток, что Canopus тотчас же получил несколько попаданий: была разрушена кают-компания, снесена за борт грот-мачта, пробита задняя дымовая труба и разбиты две шлюпки. Следуя инструкциям, кап. 1 р. Грант увеличил расстояние и перешел ближе к выходу, чтобы иметь свободное пространство для маневрирования, но попал при этом под огонь Эрен-Киой. Cornwallis, закончив обстрел мелких батарей у Ин-Тепе, бомбардировал теперь гаубичные батареи, но без видимого успеха. Другие 2 корабля страдали не только от огня Дарданоса, но также и от гаубиц с обоих берегов. Маневрируя на переменных курсах переменными ходами, они все же избегли прямых попаданий. Маневрирование не помешало им, однако, стрелять хорошо, и к 4 ч. 40 м. Дарданос замолчал, причем было замечено, что одно орудие на форту подбито. Swiftsure получил приказание поддержать огонь Cornwallis по Эрен-Киой, Canopus сделал еще несколько залпов по Дарданосу. Вскоре замолчали батареи Эрен-Киой, и Cornwallis присоединился к Canopus, тоже дав 2 залпа по форту. Ответа не последовало, и корабли были отозваны. Полученные ими повреждения не носили серьезного характера. Потери в личном составе сводились к одному легко раненному. Получить точные данные о повреждениях неприятельских батарей было невозможно, так как погода не позволяла гидросамолетам подняться[77]. На Дарданосе было замечено только одно подбитое орудие. Что же касается скрытых полевых и гаубичных батарей, то они продолжали представлять собой такую же угрозу, как и накануне. Нанеся кораблям немало мелких повреждений, сами батареи, повидимому, совершенно не пострадали. Батареи, защищавшие минные заграждения, остались нетронутыми, и когда тральщики ночью вновь попытались приступить к работам у м. Кефец, то были встречены жестоким огнем, вынудившим их отступить.

Операция в Ксеросском заливе закончилась удачно. Suffren обстрелял форт Султан, Gaulois — форт Наполеон, расположенный на Булаирском перешейке, и поджег окружавшие его казармы. Bouvet бомбардировал Кавакский мост и хотя не разрушил его, но сильно повредил. Сопровождавшие эскадру адм. Гепратта тральщики мин не обнаружили.

Наиболее удобные места высадки были найдены — одно в Кара-Дере, между Габа-Тепе и бухтой Сувла, другое — в семи милях от линии булаирских укреплений.

На следующий день (3 марта) предполагалось повторить атаку промежуточных укреплений 5-й бригадой (Albion, Triumph и Prince George), а затем высадить сильный десант на Седд-ул-Бахра и закончить разрушение на этом берегу. Но погода снова не позволила выполнить этих предположений, и де-Робеку пришлось ограничиться приготовлением к высадке на случай, если погода улучшиться.

Высадку предполагалось произвести на пляже Камбер, внутри Седд-ул-Бахра, на западной оконечности залива Морто, и было решено обследовать и обставить буйками подходы к этому пункту, так как считалось, что там имеются рифы. Залив Морто, откуда можно было обстреливать с кораблей тыловые сооружения Седд-ул-Бахра, был протрален группой только что прибывших французских тральщиков. Мин не обнаружили, и тральщики под защитой наших миноносцев вошли в пролив. Работу их прикрывали Albion и Triumph, изредка стрелявшие по Эрен-Киой. Днем шлюпки с Irresistible приступили к промеру, и Triumph был отозван для прикрытия их работ; Prince George и Albion оставались при тральщиках. Эрен-Киой на выстрелы Prince George не отвечал, но Ин-Тепе стрелял весьма энергично и замолчал не сразу.

Разведочная партия, закончив работу, обнаружила на берегу искусно скрытые 6 пятнадцатифунтовых полевых орудий современного типа, но зато не нашла на форту никаких снарядов. Весь боевой запас оказался вывезенным. Никакого сопротивления наши люди не встретили, что объяснялось успешностью огня Triumph по неприятельским отрядам, замеченным выше залива Морто, и вернулись на корабль без потерь.

Днем погода улучшилась, и Prince George было приказано пройти под европейский берег и обстреливать Дарданос. Было сделано 4 галса, форты не отвечали. Но как только при четвертом галсе Prince George несколько вышел из мертвого пространства, от тотчас попал под меткий огонь гаубичных батарей с европейского берега и форта Мессудие (№ 7). Не будучи в состоянии установить местонахождение батарей, он вышел из обстрела и был отозван. Вслед затем все корабли отошли ко входу, и в проливе остались только миноносцы Wolverine, Scorpion и Renard с тральщиками для новой попытки протралить ночью заграждение у Кефеца.

С момента начала первой фазы операции прошло 2 недели и, благодаря энергии десанта, высаженного де-Робеком, она почти закончилась. Оставалось только разрушение непосредственно самих фортов. В отношении же второй фазы было сделано очень мало — выяснились лишь трудности, стоящие на пути ее осуществления, но не более того. Впечатление, произведенное на турок огнем, было настолько сильным, что они бросали на произвол судьбы неповрежденные орудия как на фортах, так и установленные на горах. Но в то же время было очевидным, что без воздушной корректировки корабли не в состоянии успешно и быстро выполнить своей задачи. Необходимость помощи армии сказывалась все более и более, что подтверждалось опытом японцев. Только они имели опыт современной борьбы флота с береговыми укреплениями. Поэтому адмиралтейство рекомендовало адм. Кардену прислушаться к указаниям командира Triumph, кап. 1 р. Фиц-Мориса, только что прибывшего с Дальнего Востока и принимавшего участие во взятии Циндао. Занимая в течение последних дней наблюдательную позицию в заливе Морто и видя все происходящее, он имел случай еще раз убедиться в правильности своего воззрения, которое сводилось к тому, что «при нападении флота на береговые укрепления никакой действительный успех без помощи сухопутных сил невозможен». Он считал, что наиболее подходящим местом действия сухопутных войск является Ачи-Баба. Эта гора, командующая над оконечностью Галлипольского полуострова, сыгравшая в свое время важную роль в судьбе операций, не осталась, естественно, без внимания со стороны Кардена. Телеграфируя 25 февраля о намерении произвести демонстрацию в Ксеросском заливе, он говорил о возможности высадки в Седд-ул-Бахра и занятия передней части полуострова до линии Соганли-Дере, включая Ачи-Баба с целью уничтожения замаскированных батарей в случае, если последние будут причинять кораблям большое беспокойство. Но так как успех зависел от погоды, он не предполагал этого делать, пока в этом не будет крайней необходимости. Однако, Карден не придавал Ачи-Баба того значения, которое она имела для успеха бомбардировки и которое ей придавал командир Triumph. Последний, будучи в Циндао, был свидетелем неудачи того, как стрельба флота не имела успеха до тех пор, пока японцам не удалось установить наблюдательный пункт на горе Prinz Heinrich, господствующей над всей местностью.

«Надо считать, — писал Фиц-Морис, — что занятие Ачи-Баба даст возможность установить весьма важный наблюдательный пункт, который поможет флоту достигнуть лучших результатов стрельбы. Если имеются береговые орудия, то, установив их на Ачи-Баба, можно с успехом обстреливать Эрен-Киой и расположенные поблизости батареи».

Указания на тактическую важность горы Prinz Heinrich имелись в донесениях нашего морского агента в Японии. В них также упоминалось и о безнадежности стрельбы по береговым батареям при отсутствии на берегу наблюдательных пунктов для корректировки стрельбы кораблей, тем не менее в инструкциях, полученных Карденом, об этом обстоятельстве почти ничего не говорилось[78].

Случай, аналогичный Галлипольской операции, известен из опыта Порт-Артура, судьба которого была решена захватом высоты 203[79]. Адмирал Того с самого начала настойчиво указывал сухопутному командованию, что главным объектом действий армии является именно эта возвышенность, без которой обстрел с моря недействителен, однако, армия все-таки испробовала предварительно все прочие средства, пока не убедилась в правоте взгляда Того. Урок этот пропал для нас даром. Использование японского опыта не пошло далее сознания трудности уничтожения современных укреплений артиллерией кораблей, но способ преодолеть трудности не применен. Надо признать, что в этот период дарданельской кампании можно было без серьезного сопротивления высадить войска и захватить Ачи-Баба, но могло ли быть это осуществлено без поддержки перволинейных частей, — вопрос сомнительный. Кроме двух морских батальонов и 3-й австралийской бригады, вышедшей 2 марта из Александрии, других войск под рукой не имелось. Но это был «сырой материал», не закончивший обучения, необстрелянный и нестойкий. Даже при сильной поддержке флота с флангов они вряд ли смогли бы удержаться до прибытия подкреплений. Однако, план Кардена занять оконечность Галлипольского полуострова был отклонен не потому, что считался невыполнимым, а потому, что, по мнению военного министерства, захват южной части Галлиполи «не представлял собой операции необходимой для достижения главного объекта», т. е. для разрушения фортов с моря.

Моряки, говорившие на основании опыта, думали иначе, но урок Порт-Артура и Циндао, к сожалению, не был принят во внимание высшими руководителями армии и флота. В работе морских и сухопутных штабов не было должной согласованности, вследствие чего подобные ошибки при решении общих проблем были неизбежны. Хотя к этому времени определенно выяснилось, что все стремления должны быть направлены к обнаружению замаскированных батарей и установлению корректировки огня с берега, в инструкциях лорда Китченера ген. Бердвуду не упоминалось об использовании войск для этих целей. Ему лишь предписывалось убедиться, нужна ли помощь войск для занятия фортов с тыла. В то же время его предупреждали, что турки имеют на Галлиполи 40 000 человек, а потому нельзя считать разумной операцией высадку 10 000 человек, пока флот не форсирует пролив и полуостров не будет очищен неприятелем. Единственно, что Китченер разрешал, это использовать часть сил (не рискуя ими) «для занятия фортов или закрепления территории, успешно обстрелянных флотом».

Последнее указание, надо думать, повлияло бы на ген. Бердвуда в смысле решения занять Ачи-Баба, если бы только была подчеркнута исключительная важность такой операции. Повидимому, этого не было сделано, так как в его донесении, посланном после совещания с Карденом 3 марта, о возможности занятия Ачи-Баба не упоминается вовсе.

В течение последних операций Бердвуд имел возможность сделать рекогносцировку пролива и пришел к заключению, что помощь войск необходима теперь же. Ему самолично пришлось убедиться, какую помеху представляют укрытые в складках местности полевые батареи, и он считал, что флот должен сам решить, следует ли прорываться, не считаясь с опасностью, или же ждать, пока батареи не будут уничтожены силами сухопутных войск. Выбор решения зависел, по его мнению, от степени срочности выполнения задачи. Для него было ясно, что не приходилось рассчитывать на мелкие десантные операции, и он считал необходимым довести количество войск до 30 000 человек, чего можно было добиться не раньше 18 марта.

Немедленно по их прибытии, Бердвуд, в согласии с Карденом, предлагал высадить крупные силы у с. Хеллес, сделав при этом демонстрацию у Булаира. Двигаясь на север, он рассчитывал занять пространство до линии Габа-Тепе — Килид-Бахр и овладеть высотами у самого входа. Это давало возможность действовать в тыл фортам европейского берега и уничтожить скрытые на обеих берегах полевые батареи. В данном случае взгляды Бердвуда вылились в идею, от которой военное ведомство уклонялось, так как она сводилась к тому, чтобы помочь флоту овладеть фортами посредством комбинированной операции, иными словами, это был отказ от первоначального плана разрушения фортов силами одного только флота. Что же касается удержания Ачи-Баба, то дело обстояло так. По нашим сведениям, турки на Галлиполи имели от 30 000 дол 40 000 войск, у нас же было только около 12 000 человек. Но надо было принять во внимание, что, во-первых, неприятелю потребуется выделить часть сил для отражения демонстративной высадки у Булаира и, во-вторых, что на нашей стороне были выгоды поддержки наступления с моря[80]. Турки могли подвести подкрепления из Босфора, где, как предполагалось, войска находились наготове и уже были посажены на транспорты, но развертывание войск в конце полуострова представляло трудности[81]. Но и мы не были лишены возможности в непродолжительном времени усилить свои войска. Кроме частей австралийского экспедиционного корпуса, остававшихся в Египте, на пути из Англии находились батальоны морской дивизии, а французский штаб телеграфировал, что дивизия, первоначально предназначенная для Салоник, отправляется, если Греция не окажет к тому препятствий, на Митилену или в какой-либо другой удобный пункт.

Таким образом, в то время была полная возможность захватить и удержать если не линию Соганли-Дере, то Ачи-Баба. Бердвуд считал такую операцию выполнимой и, объясняя впоследствии парламентской следственной комиссии, почему он считал невыгодной высадку у Булаира или в бухте Сувла, говорил:

«Я чувствовал, что в случае высадки на оконечности полуострова я могу быть спокоен за свою позицию, так как имел в тылу поддержку флота и фланги мои были обеспечены. Меня совершенно не беспокоил вопрос, какие силы могут оказаться против меня, так как я знал, что все равно буду в безопасности. В эти дни стоявшая перед нами задача была совершенно отличной от той, с которой пришлось столкнуться впоследствии. Я был уверен, что могу высадиться и овладеть высотами Ачи-Баба в течение трех дней».

Овладение Ачи-Баба для использования в качестве наблюдательного пункта давало возможность решить вопрос, не является ли такого рода действие более легким способом помощи флоту, чем попытка захвата фортов с тыла. К сожалению, нет данных, указывающих на то, чтобы такой вопрос обсуждался серьезно. История полна примерами того, как военные советы не могли достигнуть быстрых и правильных решений исключительно по той простой причине, что не представляли себе ясно и точно стоящую перед ними проблему. В данном случае надо было решать не то, как взять форты с тыла сухопутными силами, а как помочь флоту уничтожить эти форты.

Ген. Бердвуд, следуя полученным инструкциям, рассматривал вопрос с точки зрения сухопутной операции и, следовательно, считал необходимым ждать, пока погода позволит сделать высадку. Высказав свое мнение, он отбыл в Александрию для окончательных распоряжений по отправке вверенного ему корпуса.

3 марта, как только уехал Бердвуд, погода стихла, и высадка оказалась возможной. В распоряжении Кардена была 3-я австралийская бригада, которая еще только подходила к Мудросу, но даже если бы она и находилась на месте, то вряд ли она могла быть использована, так как адмирал, согласно инструкциям, должен был ограничиться лишь высадкой подрывных партий.

Вечером 3 марта адм. де-Робек доложил, что предполагает с утра заняться фортом Мессудие, который впервые перед тем проявил свою активность. Считая, что Дарданос, хотя, быть может, и не надолго, но вышел из строя, он находил желательным приступить к бомбардировке внутренних укреплений с дальних дистанций, пользуясь мертвым пространством северного берега, но при условии полного подавления огня фортов Дарданос и Мессудие. Однако, этот план не получил осуществления, и, вопреки всем ожиданиям, было решено закончить первую фазу операций и высадить морскую пехоту для окончательного разрушения фортов Оркание и Хеллес.