Глава 11. Православное воспитание немецких принцесс

Глава 11. Православное воспитание немецких принцесс

До середины XIX в. законоучители составляли свои собственные планы катехизации монарших детей, и, как правило, сами императоры в этот процесс не вмешивались, оставляя догматическую и нравственную стороны религиозного образования на усмотрение священников[533]. Но в 1832 г. министром народного просвещения С. С. Уваровым был выдвинут лозунг «Православие. Самодержавие. Народность», призванный укрепить монархию и обосновать идеологически единство двух начал: религиозного и государственного.

В результате все стороны российской жизни постепенно стали подвергаться определенной унификации, регламентации и ранжированию, согласно принятой доктрине. Реформированию подверглась и система религиозного воспитания в императорской семье, причем осуществлялось оно при непосредственном руководстве самого императора Николая I.

Однако когда вопрос касался перехода в православие «высоконареченной» невесты наследника, воспитанной с детства в протестантской конфессии, дело приобретало поистине политическое значение. Междинастические браки укрепляли не только монархию, но и внешнеполитическое положение страны, и грамотно проведенное «воцерковление» будущих императриц России, с одной стороны, добавляло им легитимности в глазах православных подданных, а с другой – поднимало престиж Православной Церкви в глазах мирового сообщества. Именно поэтому, по мнению высших иерархов церкви, катехизацию немецких принцесс необходимо было упорядочить и взять под контроль.

До XIX в. к религиозному образованию будущих российских императриц относились весьма поверхностно.

Когда немецкой принцессе Доротее, невесте наследника Павла Петровича, предстояло принять православие, императрица Екатерина II отнеслась к этому вопросу крайне практично. «Не знаю, сколько надо будет времени, чтобы выучить ее внятно и правильно прочесть по-русски исповедание веры, – писала она Гримму, – но дело в том, что чем скорее все это устроится, тем лучше. Г. Пастухов (чиновник у принятия прошении, впоследствии сенатор. – М. Е.) поехал в Мемель, чтобы выучить ее азбуке и Символу веры в дороге; убеждение придет после»[534].

Однако в том же письме государыня заметила, что была оскорблена молвой, считающей, что имя София[535] «второй раз будет потоплено в спасительных водах греческого крещения». «Знайте, – писала Екатерина Алексеевна, – что у нас не перекрещивают никакого христианина и что речь идет только о конфирмации, причем точно так же, как и у католиков, утверждается имя, и то имя, которое вы уже носите, а все остальные прячутся в карман»[536].

При этом к обычной катехизации священники-законоучители не добавляли ничего, кроме нескольких напутствий и проповедей перед миропомазанием.

Когда в 1817 г., будучи невестой цесаревича Николая Павловича, в Санкт-Петербург прибыла прусская принцесса Шарлотта[537], ей также предстояло перейти из протестантства (лютеранства) в лоно «восточной» церкви. К таинству миропомазания ее готовил духовник царской семьи протоиерей Николай Васильевич Музовский. Он должен был постоянно находиться в приемной принцессы, чтобы приобщить ее к новой вере и, пользуясь каждой свободной минутой, помочь выучить Символ веры. Однако переход в православие запомнился императрице Александре Федоровне как тяжкое испытание.

Монархиня позже вспоминала, что сам священник Музовский был «прекрасный человек, но далеко не красноречив на немецком языке. Не такой человек был нужен, чтобы пролить мир в мою душу и успокоить ее в смятении в подобную минуту» [538]. Далее государыня отмечала, что до истинных высот православия она доходила самостоятельно, находя спокойствие в молитве и в чтении назидательных книг. Однако когда ей предстояло в церкви на глазах у десятков гостей и придворных прочесть православный Символ веры по-русски, то, по воспоминаниям самой Александры Федоровны, «она имела вид жертвы; такое впечатление произвела я на нашу прусскую свиту, которая с состраданием и со слезами на глазах взирала на участие бедной принцессы Шарлотты в церковном обряде, естественно странном в глазах протестантов»[539].

Отец Николай Музовский был образованным священником, много лет прожившим за границей: в Венгрии, в Турине. Долгое пребывание за границей не могло не наложить отпечаток на его мировоззрение: он, например, не считал для себя зазорным читать протестантам Евангелие на немецком языке. Внешний вид Н. В. Музовского также не был традиционен для православного батюшки: подобно А. А. Самборскому, отец Николай носил вместо рясы светский костюм. Как православный законоучитель Музовский также отнесся к своим обязанностям весьма формально.

Предположительно, печальный опыт религиозного обучения императрицы Александры Федоровны был учтен императором Николаем Павловичем, и принятые им меры в корне изменили существующую ситуацию.

Возможно, первой из тех цесаревен, кому довелось принять православие по новой системе, была принцесса Гессен-Дармштадская Мария[540] – будущая императрица Мария Александровна (1855–1880), супруга Александра II. Законоучителем к ней 26 июля 1840 г. был назначен придворный протоиерей Василий Бажанов.

Позже Василий Борисович был приставлен к невесте великого князя Константина Николаевича – принцессе Александре Саксен-Альтенбургской[541], будущей великой княгине Александре Иосифовне (5 октября 1847 г.); а с 1855 г. – к невесте великого князя Николая Николаевича принцессе Александре Ольденбургской[542].

Отец Василий 5 декабря 1840 г. вел церемонию миропомазания Ее Высочества Марии Александровны[543] и через некоторое время совершил таинство бракосочетания. К обоим торжествам он написал два специальных сочинения, которые были предназначены для будущей российской императрицы и вышли в печать с разницей в один год[544].

Отец Василий напоминал, что время обучения принцессы Марии закончилось, но, сроднившись с ней, он как законоучитель не может не дать ей напутствия, ибо на земле, «в сем жилище греха и заблуждений»[545], нельзя найти истинного счастья без руководства веры.

В день миропомазания принцессе предстоит пережить самые важные и счастливые минуты не только в ее судьбе, но и в судьбе всех ее подданных. Будущая императрица должна всегда осознавать, что провидение поставило ее на то место, где она может сделать много добрых дел для многих людей.

В напутственном слове, или проповеди, по поводу предстоящего бракосочетания принцессы Марии отец Василий напоминал ей, что судьбами людей управляет Бог, Он же назначает каждому свое известное место в беспредельном своем царстве. «Он, Всемогущий и Всеблагой, избрал Ваше Высочество в Спутницу жизни нашему Великому Князю; Он даровал нам Вас – и мы приемлем Вас во имя Его»[546].

Далее принцессе было сказано, что именно по воле Бога она оставила свое отечество и дом и прибыла в Россию, по Его воле она должна вступить в церковный союз с подданными империи, «дабы совсем сделаться нашею».

Отец Василий напомнил также, что доброе сердце жениха принцессы Марии цесаревича Александра всегда было расположено ко всему благородному, прекрасному и светлому именно потому, что формировалось под влиянием православного вероучения.

Именно теперь, перед вступлением великой княгини в новый этап жизни, отец Василий напоминал ей о том, что супружество установлено Богом и вверено Христовой Церкви как священное таинство и что оно не только источник земных радостей, но преимущественно подвиг великих и трудных добродетелей, служащих прочным основанием семейного счастья.

Если наследнику Александру Николаевичу Бажанов писал, что государь должен быть примером хорошего мужа и отца для своей собственной семьи, то его невесте он напомнил: «Вы должны украшать жизнь Вашего супруга, живым участием умножать и возвышать его радости, облегчать тяготы и труды и содействовать Ему в достижении вечной жизни»[547] (подчеркнуто мной. – М. Е.).

В обеих книгах, кроме изложения в краткой форме учения Православной Церкви, впервые было напоминание о том, как, согласно отеческим преданиям, принцесса Мария должна смотреть на свои супружеские обязанности. В частности, протоиерей Бажанов начал свое повествование словами: «Супружество установлено Богом […] и вверено Церкви как Священное Таинство»[548].

Если иметь в виду, что будущая российская императрица, как и все немецкие принцессы, была воспитана лютеранкой, а эта конфессия не признает брак таинством, то наряду с изложением нравственных основ супружества отец Василий преподал принцессе и православное учение о таинстве брака[549].

В «Воспоминаниях» свекрови принцессы Марии также был отмечен отец Василий Бажанов. «Конфирмация моей невестки, цесаревны, совершалась совершенно при иных условиях, – вспоминала императрица Александра Федоровна, – она нашла здесь прекрасного священника, который объяснил ей слово за словом все догматы и обряды нашей церкви»[550].

Следует иметь в виду, что отнюдь не безоблачной была жизнь российских монархинь. Им приходилось переживать многие испытания при дворе: и интриги, которые плели придворные, и измены супругов, российских императоров, и постоянный страх за здоровье своих детей. При этом восстание декабристов 1825 г., Польское восстание 1830-х гг. и революционные потрясения, охватившие страны Западной Европы в 1840-х гг., не могли не оставить своего следа. Приходилось постоянно жить в напряжении, при этом истинной императрице всегда и во всех обстоятельствах следовало быть «над схваткой», а это было нелегко.

Возможно, поэтому к обычному вероучению отцом Василием Бажановым было введено дополнение о том, что к своей будущей ипостаси – супруги правителя и матери семейства – следует относиться не только по-житейски добродетельно, но и по-христиански жертвенно. Это значит, что супружескую жизнь следует вести в «чистоте и непорочности», взирать на нее не только как на источник земных радостей, «но преимущественно как на подвиг великих и трудных добродетелей, служащих прочным основанием семейного счастья, как на такое поприще, на котором Вы должны стяжать Себе неувядаемый венец славы»[551].

Таким образом, книгу отца Василия Бажанова можно считать своеобразным православным «введением в нравственное богословие», сочиненным специально для российских императриц.

С тех пор поистине религиозное значение придавалось умению и способности будущей супруги монарха овладеть главной наукой – сохранять спокойствие и мир в своей собственной семье и поистине быть матерью для своих подданных.

Напомним, что отец Герасим Павский в свое время отмечал недовольство митрополитов назначением на должности законоучителей с начала XIX в. исключительно представителей белого духовенства. Поэтому на сей раз в процесс религиозного воспитания прямо вмешался высший иерарх Православной Церкви – митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов). В результате в 1840 г. им был составлен отдельный документ под названием «Проект наставления законоучителю, назначаемому для изъяснения учения Православно-Кафолической восточной церкви Высочайшей особе православного исповедания». Рукопись была адресована переходу в православие исключительно лиц протестантского вероисповедания. Она была прочитана на заседании Святейшего Синода и принята 29 апреля 1840 г.

Император Николай Павлович прочел этот проект и собственноручно подписал на титульном листе: «Очень хорошо, прибавить нахожу только, что нужно действовать кротостью убеждения больше, чем догматизмом, который в юных летах мало понятен»[552].

В настоящем проекте было сказано, что «полный характер истинного наставника в вере и благочестии […] должны составлять две главные черты: […] творить и учить»[553]. Духовный наставник своим поведением должен являть пример благочестия, «не препираться без нужды в мнениях», «уклоняться от состязаний с разномыслящими, держаться апостольского наставления: состязаний отрицайся, ведый, яко раздают свары: рабу Господню не подобает сваритися, но тиху быти ко всем, учительну, не злобиву (подчеркнуто Филаретом. – М. Е.)»[554]. И далее следовало пространное объяснение, что введением в рассуждение о вере будет для невесты совершающееся событие бракосочетания, которым Провидение Божие призывает ее к великому служению, к высокому священному союзу в благословенном семействе Благочестивейшего императора Всероссийского.

Особо было подчеркнуто, что само Провидение через таинство бракосочетания призывает немецкую принцессу к рассмотрению и избранию того вероисповедания, которое господствует в русском народе. Отныне будущая императрица Всероссийская вместе с царствующим домом должна будет представлять примеры благочестия своим подданным и потому должна иметь истинные представления о своей православной вере. В свою очередь законоучителю предписывалось дать понятие о религии в двух видах: историческом и догматическом.

Из документа следовало, что строить лекции необходимо таким образом, чтобы подчеркнуть исторически и догматически истинность вероучения Православной Церкви. Например, что касается исторической части, то, объясняя смысл Символа веры, принятый на Никео-Цареградских соборах (в 325 и 381 г.), следует отметить, что он сохранился до настоящего времени в неизменном виде именно в Православной Церкви[555].

Изменений не требовалось, ибо не изменилось Священное Писание, из которого как отцы Соборов черпали учение веры, так и мы черпать обязаны: «Так исповедовали христианскую веру в первые века христианства, и исповедовавшие так оную беспрекословно принадлежали к истинной Православно-Кафолической Церкви»[556].

Далее нужно объяснить, что в Католической (Западной, или Латинской) Церкви последовали еще семь Вселенских соборов, на которых были приняты изменения в догматах и правилах, вопреки первоначальным постановлениям Церкви. Западная церковь, отмеченная стремлением ко всеобщему преобладанию в духовных и светских делах, постепенно отдалилась в религиозном и внешнеобрядовом отношении от Восточной Церкви, которая нововведения не одобряла.

В XVI в. из-за злоупотреблений иерархов Западной Церкви началось ее обличение в кругах сначала монашества, затем простого народа и, наконец, в кругах правителей. Оно превратилось со временем «в нетерпеливое волнение и явное отдаление от Римского престола целых областей, под именем протестантов, то есть свидетельствующих против повреждения»[557] (подчеркнуто митрополитом Филаретом. – М. Е.).

Однако со временем и Реформация отметилась множеством нововведений: «Из всего очевидно, что присоединение к Восточно-Кафолической Церкви ныне значит присоединиться к Вселенской Церкви первых веков христианства»[558]. Православная Церковь, делал вывод Филарет, это неизменное чистое Апостольское предание и ненарушимое преемство иерархического рукоположения. Она приносит ежедневную молитву о соединении Церквей, и это преимущество Восточно-Кафолической Церкви влекло к ней многих богословов, отделившихся от Римской Церкви[559].

В догматическом плане законоучитель должен был показать, что Православная Церковь признавала прежде всего Священное Писание, Апостольское свидетельство и Святоотеческое предание, которые не дают новых догматов, а с точностью излагают, без всяких изменений, правила священноначалия, священнодействия и благочиния церкви[560].

Далее необходимо остановиться на разницах между нашими Церквями: на учении Церкви о происхождении Святого Духа (так называемое филиокве. – М. Е.), об оправдании человека через веру в Богочеловека (тезис Жака Кальвина. – М. Е.), а также об оправдании и достижении вечного спасения верою и добрыми делами, ибо они суть «плод неразлучный истинной веры» (православная позиция. – М. Е.).

На учении о таинствах следует оправдать их семеричное число (в отличие от протестантов, которые признают только два таинства: крещение и евхаристию. – М. Е.). Важно не забыть напомнить принцессе, что в Священном Писании брак признается как таинство (Еф. V. 30, 32) (в отличие от того же протестантизма, где брак таинством не считается, а признается лишь обрядом. – М. Е.).

Протестанты, как известно, называются так, потому что протестуют против Церкви как организации со своей иерархией, обрядами, догмами. Их учение утверждает, что Церковь не нужна, ибо «храм внутри нас». Поэтому, напоминал митрополит Филарет, при объяснении немецкой принцессе православного учения о Церкви следует упомянуть, что Церковь считается духовным телом Христа, то есть ничем не разрушимым, между своими членами, союзом веры и любви. Перед Богом Церковь все время воинствующая и торжествующая. Она сохраняет от идолопоклонства, отсюда восходит честь, отдаваемая иконе как первообразу (в отличие от протестантизма, в котором почитание икон приравнивается к идолопоклонству. – М. Е.). Следует объяснить ученице, что это не идолопоклонство. «Священную историю умеющий читать – читает, а неумеющий – познает по иконам», – делал вывод митрополит Филарет.

Следовало также обязательно упомянуть, что, в отличие от протестантов, отрицающих институт святых, в православии нужно отдавать глубокое почтение не только Сыну Божию, но также святым, в которых обитает Его благодать. Далее владыка Филарет советовал остальные знания почерпнуть в изданном Святейшим Синодом Катехизисе[561], а в случае надобности он может указать также на «Богословие» Преосвященного Платона (подчеркнуто мной. – М. Е.) как на российское сочинение, известное и в иностранном переводе[562].

«Проект» митрополита Филарета (Дроздова) и сочинения протоиерея В. Б. Бажанова в своих контекстах имели много сходных черт. Это обстоятельство можно объяснить только одной причиной: отец Василий учел горький опыт не только прежних законоучителей, относящихся формально к обучению невест наследников, но и своего непосредственного предшественника отца Герасима Павского и решил процитировать сочинение митрополита Филарета, дабы не обострять отношения с первенствующим архиереем Православной Церкви.

Таким образом, с середины XIX в. в обиход религиозного обучения Российского императорского дома вошла особая программа, предназначенная специально для принимавших православие немецких принцесс, невест наследников престола и великих князей. Кроме обычной катехизации, им стали преподавать еще историю Восточной церкви, сравнивая ее с католичеством и протестантизмом, а также объясняли высокое предназначение супруги христианского монарха, что перекликалось с «Учением о власти христианского монарха» Евсевия Кесарийского.

Эта системно продуманная и письменно оформленная Инструкция, в которой по пунктам был расписан порядок обучения православной вере протестантских принцесс, прибывающих ко Двору, стала обязательной для последующих претенденток на роль самодержиц Российской империи.

* * *

Две последние российские императрицы, Мария Федоровна (1881–1896)[563] и Александра Федоровна (1896–1917)[564], обучались православию у протопресвитера Иоанна Леонтьевича Янышева (1826–1910). Их религиозное воспитание вобрало в себя прежний опыт и учло все просчеты и недостатки.

Прежде всего законоучителем избрали священника, который не только изучил в совершенстве немецкий язык, долгие годы служа за границей (в Германии), но, в отличие от протоиерея Н. В. Музовского, мог свободно на нем изъясняться.

Наследник престола влюбился однажды «по фотографии» в датскую принцессу Дагмар и в 1864 г. во время своего заграничного путешествия посватался к ней. Его предложение было с благосклонностью принято, все стали готовиться к предстоящей свадьбе и миропомазанию невесты цесаревича.

Официальной и доминирующей религией в Дании являлась Евангельская Лютеранская Церковь, к которой по закону принадлежал отец принцессы Дагмар, король Христиан IX со своей семьей. Учитывая разносторонние таланты протоиерея Янышева, именно его вызвали из Германии в Копенгаген для приготовления будущей невесты наследника к принятию православия и миропомазанию.

Однако «человек предполагает, а Бог располагает»… Цесаревич внезапно заболел и через несколько месяцев скончался. Его смерть стала страшным ударом не только для членов Российского императорского дома, но и для невесты Николая Александровича, которая уже успела к нему привязаться.

Теперь наследником российского престола был провозглашен следующий сын императора Александра II – великий князь Александр[565]. Ему был срочно прочитан курс наук, необходимых для будущего правителя.

Цесаревич Александр также был хорошо знаком с Дагмар, бесспорно ею очарован; более того, существует версия, что на смертном одре Никса соединил их руки. Этим жестом он как бы благословил их возможный матримониальный союз.

Напомним, что этот возможный брак являл бы собой еще и внешнеполитический альянс двух стран, в данном случае России и Дании. Он был чрезвычайно выгодным на тот момент для обеих сторон. Дания испытывала внешнеполитическое давление со стороны Пруссии и Австрии, так как южная часть ее территории была оккупирована их войсками. Открытая поддержка сильной и влиятельной империи, какой являлась Россия, была ей жизненно необходима. Для России союз с Данией, имеющей выход к Балтийскому морю, был также выгоден в смысле внешней торговли. В глазах российских подданных дочь правящего датского короля также стояла несравненно выше наследницы из какого-либо захудалого немецкого княжества.

Учитывая все вышеперечисленные обстоятельства, осознав свою высокую миссию и победив врожденную робость, цесаревич Александр признался в своих чувствах Дагмар и в апреле 1865 г. сделал ей предложение, получив от нее согласие, а от своих и ее родителей – благословение.

Следует предположить, что обучение императрицы Марии Федоровны шло по той же программе, по которой обучались ее предшественницы. К тому же отец Янышев должен был учитывать также инструкцию митрополита Филарета (Дроздова).

О том, какие плоды принесли уроки Янышева, можно судить по тому обстоятельству, что, как и ее тезоименитая предшественница, императрица Мария Федоровна прославила свое имя в русской истории делами благотворительности. Совершенно чуждая излишнего мистицизма, она практически осуществляла в своей повседневной деятельности все христианские заповеди. После кончины императрицы Марии Александровны Мария Федоровна долгие годы возглавляла Ведомство учреждений императрицы Марии, принимая активное участие в судьбе вдов, сирот, нуждающихся. По линии Российского Красного Креста государыня активно занималась попечительской деятельностью, регулярно посещая госпитали и лазареты, помогая раненым, слепым и увечным.

Приход к трону следующей императрицы – Александры Федоровны – совпал с днями панихид и траурных визитов по случаю внезапной кончины императора Александра III. Коронационные торжества также закончились известной трагедией.

Матвеев H. С. Торжественный выход императорской семьи из Успенского собора в Кремле в Вербное воскресение в апреле 1903 года. Источник: Государственная Третьяковская Галерея

Государыня, как и ее предшественницы, была воспитана в лютеранской вере, и ее переход в православие хотя и был вполне осознанным и твердым решением, но случился не сразу. Более того, ее брак с наследником российского престола также мог не состояться. Родители цесаревича, знавшие о наследственной гемофилии, которая преследовала род по мужской линии, хотели сосватать своему сыну другую невесту. Для закрепления союза с Францией возникла кандидатура Елены, дочери претендента на французский престол (из рода Бурбонов), но девушка отказалась изменить католическое вероисповедание и перейти в православие. Затем выбор пал на принцессу Маргариту Прусскую, но та в свою очередь не захотела изменить протестантской конфессии.

Когда российская императорская семья все же дала согласие на брак наследника с Алисой Гессенской, то претендентка, несмотря на свое желание выйти замуж за цесаревича Николая Александровича, наотрез отказалась перейти в православие, и ее долго пришлось уговаривать. Наследник даже записал в своем дневнике, что безуспешно пытался уговорить невесту, но та все противилась перемене веры. Будучи истинно религиозной, невеста наследника считала, что переходом в другую конфессию она изменит не только самой себе, но и Спасителю. Наконец, в дневнике цесаревича появилась запись, что Алиса по приезде в Россию все же решила миропомазаться[566].

Возможно, отец Иоанн Янышев, которого определили на роль ее законоучителя, сумел найти те самые слова, которые помогли принцессе открыть внутреннюю красоту православия. Но все же именно цесаревич Николай с его деликатностью и глубокой религиозностью помог искреннему обращению будущей российской императрицы. «Алике, я понимаю Ваши религиозные чувства и благоговею перед ними, – писал ей цесаревич. – Но ведь мы веруем в одного Христа; другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце […] Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит Вас совесть о том, что моя вера станет Вашей верой. Когда Вы узнаете после, как прекрасна, благодатна и смиренна наша православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, – Вы их полюбите, Алике, и ничто не будет нас разделять»[567].

21 октября 1894 г. принцесса присоединилась к Православной Церкви и после миропомазания стала именоваться Александрой Федоровной.

О глубокой неподдельной религиозности императорской четы Николая II Александровича и Александры Федоровны в отечественной историографии имеется множество исследований.

На наш взгляд, достаточно упомянуть, что на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви в 2000 г. их причислили к лику страстотерпцев в числе новомучеников и исповедников российских.

Таким образом, с середины XIX в. в обиход религиозного обучения Российского императорского дома вошла особая программа, предназначенная специально для принимавших православие немецких принцесс – невест наследников престола и великих князей. О том, насколько успешным было обучение, говорят многочисленные примеры христианского благочестия, истинного смирения и широкой благотворительной деятельности российских императриц.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.