ИЗ ИСТОРИИ РИМСКОГО НАРОДА

ИЗ ИСТОРИИ РИМСКОГО НАРОДА

I, 38. [В этой главе Флор рассказывает о нашествии кимвров и тевтонов на Италию и о борьбе с ними римских войск под начальством Мария в 102 – 101 годах до н. э.] Кимвры, тевтоны и тигурины, изгнанные из отдаленнейших областей Галлии морским наводнением в их стране275, искали себе нового места жительства по всему свету. После того как им не позволили обосноваться в Галлии и Испании, они направились в Италию и по дороге отправили послов в лагерь Силана, а оттуда в сенат с просьбой, чтобы народ Марса276 дал им сколько?нибудь земли как бы в качестве жалованья, за что они готовы предоставить ему право распоряжаться их вооруженной силой по своему усмотрению. Но какие земли мог им дать римский народ, которому угрожали гражданские войны из?за аграрных законов277?

[После того как ни один из римских военачальников не мог справиться с варварами, против них выступил Марий.] Но и он тоже не решился тотчас же дать бой неприятелю и держал свое войско в лагере, дожидаясь, пока не истощатся ярость и необузданная стремительность варваров, заменяющая у них доблесть. [Однако германцы быстро продвинулись по направлению к Альпам. Тогда] Марий, идя кратчайшими путями, с изумительной быстротой опередил неприятеля и прежде всего настиг у самого подножия Альп при Аквах Секстийских тевтонов, которых и разбил в сражении… Битва была такая жаркая, и врагам была устроена такая кровавая баня, что победоносные римляне пили из наполнившейся кровью реки кровь варваров не в меньшем количестве, чем воду. Твердо установлено, что даже сам король варваров Тевтобод, которому нипочем перепрыгивать с одной лошади на другую, меняя до четырех или шести лошадей, едва успел во время бегства вскочить на одного коня; в ближайшем лесу он был пойман. Во время триумфа он представлял собою необычайное зрелище, ибо, как человек исключительно высокого роста, он превосходил остальные трофеи.

После этого полного разгрома тевтонов Марий двинулся на кимвров. А они – кто бы мог этому поверить? – зимою, когда горы еще неприступнее, уже хлынули подобно лавине с высот Тридентских Альп и спустились в Италию. Они переправились через реку Атезис не по мосту и не на кораблях: со свойственным варварам безрассудством они сначала тщетно пытались преодолеть течение своими телами, а потом удержать его руками и щитами; запрудив реку множеством поваленных ими деревьев, они переправились на ту сторону. И если бы они сейчас же пошли войною на Рим, то опасность была бы велика. Но в стране венетов – чуть ли не самой мягкой и теплой области Италии – их физическая сила ослабела под влиянием климата. Кроме того, они были уже изнежены употреблением хлеба, вареного мяса278 и сладкого вина, когда Марий своевременно напал на них… Они сами просили нашего военачальника установить день битвы, и Марий назначил сражение на завтра же. Столкновение произошло на совершенно открытой равнине, называвшейся Раудиум. Кимвры потеряли 65 тысяч человек, римляне – менее трехсот; целый день шла резня… Бой с женами кимвров был не менее ожесточен, чем с самими кимврами, ибо они сражались с высоты своих колесниц и повозок, бросая оттуда во все стороны топоры и шесты; их смерть была не менее блистательной и славной, чем их борьба. А именно: когда Марий отказал их посольству в просьбе о даровании им свободы и жреческого сана (исполнить последнее требование было бы грехом), то они передушили и перебили своих детей; затем одни стали наносить друг другу смертельные раны, а другие повесились на деревьях или на упряжке своих повозок, сделав петли из своих волос. Король Бойориг пал, неутомимо сражаясь в первых рядах, но его смерть не осталась неотомщенной.

Третий отряд – тигуринов, которые заняли как бы в качестве резерва склоны Альп в Норике, – рассеялся в разные стороны и исчез из виду в бесславном бегстве, сопровождавшемся разбойничьими набегами [по пути его следования].

II, 30. Посланный в эту провинцию279 Друз сначала покорил узипетов, затем ускоренным маршем прошел через страну тенктеров и хаттов. Исключительно богатой добычей, взятой им у маркоманов, он украсил высокий холм, наподобие трофея. Затем он совершил одновременное нападение на самые могущественные [германские] племена – херусков, свевов и сугамбров, которые, казнив на кресте 20 центурионов, начали этим актом жертвоприношения войну. Они так твердо надеялись на победу, что заранее распределили между собою по договору добычу: херуски выбрали себе коней, свевы – золото и серебро, а сугамбры – пленных. Но все случилось как раз наоборот. Ибо победивший их Друз разделил в качестве добычи и продал их коней, скот, ожерелья и их самих. Кроме того, он повсюду расположил для охраны провинции укрепления с гарнизонами – по Мозе, Альбису и Визургису. По берегу Рейна он построил свыше 50 крепостей в виде [целой] укрепленной линии… Он открыл путь через Герцинский лес, который до тех пор не видел и не посещал никто [из римлян]. В результате в Германии воцарился такой глубокий мир, словно там переменились люди и земля, да и самый климат стал казаться более мягким, чем был раньше. Итак, не из лести, а по заслугам присвоил сенат умершему там доблестному юноше [почетное] имя, по названию покоренной провинции280, что до тех пор еще ни разу не случалось.

Но удерживать за собой провинции труднее, чем приобретать их. Их завоевывают оружием, удерживают – законностью. Кратковременна была радость римлян, ибо германцы были скорее побеждены, чем укрощены, и в командование Друза оказывали почет скорее римским нравам, чем римскому оружию.

Между тем после смерти Друза произвол, высокомерие и жестокость Квинтилия Вара281 возбудили их ненависть. Вар решался созывать судебные собрания [германцев] и вел их так неосторожно, как будто он рассчитывал усмирить необузданность варваров ликторскими прутьями282 и голосом глашатая. Между тем германцы, которых давно уже печалило то, что их мечи покрываются ржавчиной и [боевые] кони бездействуют, увидев тоги и [испытав на себе воздействие] римского права, более тяжкое для них, чем война, взялись под предводительством Арминия за оружие; а Вар был так твердо уверен в прочности мира, что на него даже не произвел впечатления рассказ одного из [германских] старейшин Сегеста, раскрывшего заговор. И вот они неожиданно напали со всех сторон на Вара, застигнутого врасплох и не опасавшегося нападения, и притом как раз в тот момент – о, как велика была его беспечность! – когда он улаживал споры перед своим трибуналом; они разграбили лагерь и разбили три легиона. Вар не пережил гибели лагеря, и его судьба и характер напоминают судьбу Павла в битве при Каннах283. Нельзя представить себе ничего более жестокого и кровожадного, чем эта битва среди болот и лесов, ничего более нестерпимого, чем издевательства варваров, особенно над римскими адвокатами… Это поражение привело к тому, что [римское] господство, которое не хотело остановиться на берегах Океана, принуждено было найти себе предел на берегу Рейна.