Английская триада
Английская триада
Идена сменил Гарольд Макмиллан. С начала Второй мировой войны он играл видную роль в Консервативной партии и время от времени получал министерские портфели в правительствах, формировавшихся консерваторами. А однажды и сам стоял во главе кабинета.
С отходом Черчилля от активной политической деятельности Макмиллан сразу же стал основным конкурентом Идена в борьбе за то, чтобы возглавить английское правительство. Однако кресло премьера все же досталось в апреле 1955 года Идену.
Согласившись стать министром иностранных дел в этом правительстве, Макмиллан не отказался от своих притязаний на пост премьер-министра и стремился всячески укрепить свое положение в правительстве и партии. В вопросах внешней политики он не всегда считался с мнением Идена, хотя принципиальных разногласий относительно целей и задач английской внешней политики у них не имелось. В свою очередь Идеи сделал все для того, чтобы уже в декабре 1955 года переместить его на пост министра финансов, рассчитывая, что неопытность в финансовых вопросах, особенно в условиях тяжелого экономического положения Англии, подорвет политический авторитет Макмиллана.
Прошло, однако, немногим более года, и Макмиллан стал главой правительства. Его взгляды в области внешней политики характеризовало то, что он активно выступал за укрепление связей Англии с США в рамках военно-политического блока НАТО. Он проявил себя как сторонник ремилитаризации ФРГ, политической и экономической интеграции Западной Европы.
Известным и влиятельным политическим деятелем Великобритании являлся Макмиллан. Пребывание его на посту премьера совпало с периодом холодной войны. Мне запомнились два эпизода, относящиеся к тому отрезку лет.
Вот первый. В феврале-марте 1959 года Макмиллан прибыл с официальным визитом в Советский Союз. У него состоялось несколько бесед с Н.С. Хрущевым, который тогда возглавлял советское правительство. Как министр иностранных дел я принимал в них участие. Главными вопросами, конечно, были: положение в Европе, отношения ГДР и ФРГ, ремилитаризация Западной Германии, отношения между странами Запада и Востока. Почти каждый раз в ходе бесед затрагивались и вопросы гонки вооружений, а также разоружения.
Позиция правительства английских консерваторов по всем этим проблемам исключала возможность каких-либо договоренностей или даже заметных подвижек.
Ненамного лучше обстояли дела и с двусторонними связями, хотя оба собеседника делали заявления в пользу их развития. Если бы какой-нибудь посторонний человек подслушал высказывания англичанина, которые звучали на эту тему в ходе встречи, то этот слушатель мог бы сделать вывод, что на переговорах имеет место прогресс. Однако в действительности продвижение было архискромным.
Не помогло делу и то, что Хрущев пригласил Макмиллана провести беседы в красиво отделанном особняке «Семеновское», находящемся довольно далеко от Москвы, на так называемой дальней даче Сталина. А дали такое наименование этому дому потому, что в свое время его построили для Сталина.
Весь день с утра до вечера руководители двух правительств вместе с министрами иностранных дел провели в переговорах. Их атмосфера была в общем деловая, тональность сохранялась спокойной. Но день истек, времени оставалось в обрез, а продвижения, по существу, почти не наблюдалось.
Осталось только засветло доехать до Москвы. В общем, в какой-то степени гостю предоставили возможность немного передохнуть, хотя наше настроение, если говорить о состоянии дел, было, конечно, не из лучших.
В целом итог этого визита можно подвести следующим образом: главным его результатом явился сам приезд высокого гостя, иначе говоря – сам факт встречи. Этим, пожалуй, сказано все.
В совместном коммюнике глав правительств подчеркивалось, что различие во взглядах «должно устраняться путем переговоров», а не путем силы. Было также выражено пожелание расширить торговые связи между двумя странами. Но не хватило амуниции у Макмиллана, чтобы эти положения проводить в жизнь. А мог бы кое-что сделать, если бы к этому стремился.
Теперь о втором эпизоде. XV сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Осень 1960 года. Советскую делегацию на ней возглавлял глава правительства Н.С. Хрущев; английскую делегацию – премьер-министр Макмиллан.
Дискуссия временами носила жаркий характер. Столкновения между Советским Союзом и ведущими странами блока НАТО ощущались на протяжении не только дискуссии на заседаниях сессии, но и во время работы всех органов Генеральной Ассамблеи – множества ее комитетов и подкомитетов.
Помню довольно резкую по содержанию речь Макмиллана по принципиальным вопросам отношений между Востоком и Западом. Делегаты слушали его внимательно. Вдруг в той части речи, где Макмиллан употребил особенно резкие слова по адресу Советского Союза и его друзей, Хрущев нагнулся, снял с ноги ботинок и стал с силой стучать им по столу, за которым сидел. А так как перед ним никаких бумаг не было, то звук от удара ботинка по дереву получался основательный и разносился по всему залу.
Это был уникальный случай в истории ООН. Надо отдать должное Макмиллану. Он не приостановился, а продолжал зачитывать свою заготовленную заранее речь, делая вид, что ничего особенного не произошло.
А в это время зал Генеральной Ассамблеи замер, наблюдая эту в высшей степени оригинальную и напряженную сцену.
Советская и американская охрана сразу образовали кольцо вокруг советской делегации. Справа от Хрущева сидел я, слева – постоянный представитель СССР при ООН В.А. Зорин. Сидели спокойно и, конечно, не аплодировали.
Впереди по соседству находился стол делегации Испании. Сидевшие за этим столом дипломаты на всякий случай несколько пригнулись.
Теперь это может выглядеть смешно, но в тот момент нам было не до смеха. Атмосфера в зале царила напряженная. Один из испанцев в ранге посла приподнялся, сделал на всякий случай шаг вперед, подальше от ботинка, обернулся и громко крикнул Хрущеву по-английски:
– Ви ду нот лайк ю! Ви ду нот лайк ю![14]
Ничего удивительного никто в этом не видел, потому что в то время у нас с Испанией отношения были скверные, а дипломатических – никаких. Страной еще правил Франко.
Сейчас может показаться странным, но ни одного смеющегося человека ни в зале из числа делегатов, ни на галерее для публики не было. Все лишь удивлялись, будто присутствовали при каком-то непонятном, взбудоражившем аудиторию ритуале.
Произошло все это 28 сентября 1960 года. Хрущев подобным образом прореагировал на утверждение Макмиллана о том, будто Советский Союз во всем виноват и все делает для срыва соглашений. Утверждение, конечно, абсурдное, и Хрущев с места справедливо подал критический голос. Он сказал:
– Советский Союз за соглашения, в том числе по разоружению. Соглашения срывают западные державы, и только они.
Видимо, у главных действующих лиц всей этой уникальной сцены, и прежде всего у Н.С. Хрущева, просто не выдержали нервы. А жаль. Но случается и такое.
В среде руководящих деятелей Англии того времени часто поговаривали, что за Макмилланом замечались высокомерие и честолюбие. Могу сказать, что оба эти качества у него присутствовали, но едва ли больше, чем у других деятелей – столпов Консервативной партии.
Ричард Остин Батлер – весьма солидная фигура в послевоенной Англии. Как-то так повелось, что говорили чаще о нем, чем он сам о себе. Мы в советском посольстве порой недоумевали, почему так происходит. А секрет на поверку оказался простым. За Батлером всегда стоял финансовый капитал – очаг влияния больше невидимый, чем видимый.
Иногда этого деятеля противопоставляли Макмиллану, причем в выгодном для Батлера свете. Если за Батлера выступали силы английского бизнеса, причем скрытые от взглядов общественности, то поддерживавшие Макмиллана круги были, в общем, на виду. Так они и соревновались.
Однако Макмиллану везло по-крупному. Батлер, хотя и был заместителем премьер-министра, однако так и не пробился в премьеры, в то время как его соперник возглавлял правительство.
Люди они были разные и по складу ума, и по манере вести себя в ходе переговоров, хотя в вопросах большой политики они придерживались одной ориентации. Оба являлись надежными столпами партии тори.
Макмиллан легче и искуснее мог общаться с прессой, представлять правительство в палате общин, более умело пользоваться аргументацией, защищая в парламенте позиции Консервативной партии.
Батлер выглядел несколько медлительнее, хотя его сильной стороной оставалось упорство, с которым он отстаивал занятую позицию. Мне не раз знакомые английские парламентарии говорили, что Макмиллан свободнее может манипулировать альтернативными предложениями – выбирать с точки зрения прохождения в парламенте наиболее подходящие либо наиболее реальные из них. Батлеру это удавалось реже, хотя многим нравилась его прямолинейность. Немногим более года находился он на посту министра иностранных дел Великобритании, тем не менее в июле – августе 1964 года сумел осуществить визит в Советский Союз.
Я бы не отдал предпочтения ни одному из них. С точки зрения политического веса они оба вписали важные страницы в историю послевоенной Англии и в какой-то степени даже Европы, хотя почерк в политике у них просматривался неодинаковый.
В октябре 1963 года Макмиллан ушел в отставку и вернулся в издательскую фирму «Макмиллан паблишинг компани», вновь став ее директором. Пост премьера, а затем издательская фирма – явление занятное.
И Макмиллан, и Батлер скончались в 1986 году.
Приходилось мне встречаться и с Александром (кратко его звали Алек) Дугласом-Хьюмом, который сразу после Макмиллана возглавил правительство консерваторов. Премьером ему пришлось быть недолго. Уже в 1964 году Консервативная партия потерпела поражение на выборах, и к власти пришли лейбористы. Впоследствии, в 1970 году, когда консерваторы вновь сформировали правительство, Дугласу-Хьюму доверили портфель министра иностранных дел. Этот кабинет возглавлял Эдвард Хит.
С тем и другим встречался я много раз, в том числе во время своего визита в Англию. В ходе бесед и эти английские руководители признавали важное значение развития отношений сотрудничества с СССР. Но, увы, шли они по проторенной дорожке своих предшественников: их слова расходились с делами.
На практике правительство консерваторов ужесточило свой политический курс в отношении Советского Союза. Оно всячески старалось удержать Англию в стороне от начинавшего пробивать себе дорогу процесса разрядки. Это правительство предприняло осенью 1971 года грубую провокацию против СССР, обвинив в «недозволенной деятельности» ряд сотрудников советских учреждений в Англии и предложив им покинуть страну. Обвинение было ложным. От имени советского правительства английской стороне направили решительный протест по поводу этой акции и, разумеется, отклонили сфабрикованные ею фальшивки.
Советско-английские отношения оказались на какое-то время в застое. Только в 1973 году появились условия для того, чтобы осуществить визит в СССР английского министра иностранных дел Дугласа-Хьюма. Визит состоялся в декабре.
На переговорах в советской столице Дуглас-Хьюм заверял, что английская сторона на этот раз намерена вести дело к улучшению отношений с Советским Союзом, что она действительно стремится к расширению политических контактов и консультаций между двумя странами на различных уровнях. Обе стороны подчеркнули важность развития экономического, научно-технического и промышленного сотрудничества СССР и Англии. Вскоре, в мае 1974 года, мы подписали соответствующее соглашение сроком на десять лет. Это уже кое-что означало.
Однако некоторые реальные сдвиги в советско-английских отношениях стали ощутимыми лишь после того, как было сформировано правительство лейбористов, которые одержали победу на выборах 1974 года.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.