Глава 3 ОПЕРАЦИИ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА ПРОТИВ УГОЛЬНОГО РАЙОНА

Глава 3

ОПЕРАЦИИ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА ПРОТИВ УГОЛЬНОГО РАЙОНА

УГОЛЬНЫЙ РАЙОН И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ КАК ОБЪЕКТА ОПЕРАЦИИ

Тщательное ознакомление с материалами, заключающими в себе соображения о вероятных военных действиях на Черном море, приводит к определенному заключению, что за весь период подготовки к мировой войне на этом театре оперативная часть штаба Черноморского флота не считала Зунгулдак и прилегающий к нему Угольный район объектом операций Черноморского флота.

Как и по отношению к большинству других объектов, значение которых не было достаточно оценено в условиях предстоящей борьбы на море и против берега (Лазистан, порты румелийского побережья), флот оказался оперативно и технически не подготовленным к этим операциям. Этим в основном приходится объяснить то, что поставленные цели не был и достигнуты.

Угольный район анатолийского побережья, включавший в себя Зунгулдак, Козлу, Эрегли, Килимли, Парфени и другие пункты, издавна снабжал Константинополь и прилегающие к нему местности углем. Сам по себе невысокого качества, уголь этот не мог, конечно, соперничать с английским углем и деле широкого снабжения судов и промышленности, но в случае блокады проливов и исчерпания сделанных запасов иностранного угля он вполне мог быть применен для тех или других целей. Другого угля, столь удобно расположенного для доставки, Турция не имела{54}. Это обстоятельство определяло экономическое значение указанного Угольного района, которое усиливалось еще и тем, что при недостаточности в ближайших к Константинополю районах древесного топлива (лесов) зунгулдакский уголь был предметом широкого потребления населения. Не имея его, население неминуемо обрекалось на значительные лишения, и таким образом к экономическому фактору присоединялся моральный, что, по примерам из истории Турции, и в частности Константинополя, могло привести (в условиях блокады вообще) к серьезным последствиям.

При отсутствии в этой части Анатолии не только железных, но и удобных для транспорта угля шоссейных дорог, обеспечивающих сообщение с Константинополем, единственным путем доставки угля был морской. Таким образом, всякая конъюнктура войны России с Турцией, а в особенности в союзе с Англией и Францией, блокирующими своим флотом Дарданеллы, неминуемо должна была включить в число мероприятий, ослабляющих противника, и удар по Угольному району, что последующим ходом событий русское командование вынуждено было осуществить.

Поводом к началу операций против Угольного района послужила просьба союзного морского командования, действовавшего против Дарданелл, прекратить подвоз угля в Константинополь и тем вызвать угольный голод. Просьба эта, переданная через министерство иностранных дел и вызвавшая директиву ставки от 1 ноября 1914 г., положила начало длительной серии «зунгулдакских» операций и блокады Угольного района, продолжавшихся на черноморском театре с различной интенсивностью почти до конца войны. Всего в течение 1914?1916 гг. и до Февральской революции Черноморским флотом было выполнено пять бомбардировок Зунгулдака и угольных пунктов крупными кораблями, более 20 бомбардировок миноносцами и мелкими судами, одна попытка закупорить зунгулдакскую гавань затоплением пароходов, несколько операций бомбардировок с воздуха и, наконец, бесчисленное множество поисков для пресечения подвоза угля на транспортах, парусниках и баржах, выполнявшихся миноносцами, подводными лодками и вспомогательными судами, несшими службу по блокаде.

Временами занятый другими операциями Черноморский флот ослаблял свое внимание к Зунгулдаку и прерывал действия против него. Это немедленно усиливало вывоз угля и сейчас же вызывало напоминание со стороны союзников о недостижении цели. В этом отношении ни в период перед войной, ни в те три месяца, которые Черноморский флот имел в виде отсрочки, не было сделано ничего решительного и определенного для установления связи с операциями союзников, действовавших на средиземноморском театре. Не было установлено ничего и в последующие периоды войны{55}.

Иронией звучат, например, после всех бомбардировок и массового уничтожения транспортных средств Турции, когда командование доносило о достижении полного прекращения подвоза угля, новые просьбы союзников из Архипелага об «усилении» активности в деле прекращения доставки угля в Константинополь. Как устанавливают документы, последняя просьба об этом относится к 24 сентября 1916 г., то есть уже в командование Колчака, в самый разгар усиленных операций по заминированию Босфора, предпринятых с целью прекратить всякий выход каких бы то ни было судов из Босфора.

Подобные «напоминания», естественно, возвращали внимание командования к Угольному району, и оно снова принимало одну из обычных форм воздействия на противника. Такие спорадические вспышки мы видим на всем протяжении империалистической войны.

Чем вызывалась такая длительная неудача в достижении цели? Почему ни одна из принятых мер и все они в совокупности не привели к решению проблемы?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо рассмотреть сущность всех предпринятых в этом направлении операций, разобрав наиболее типичные из них. По методам использования боевых средств это были: бомбардировки, налеты с воздуха, закупорка гавани и, наконец, блокада.

БОМБАРДИРОВКА ЗУНГУЛДАКА 6 НОЯБРЯ 1914 г.

Первая бомбардировка Зунгулдака, положившая начало длительному ряду операций против Угольного района, выполнявшихся в течение всей войны, была произведена 6 ноября 1914 г., через восемь дней после начала войны на Черном море, во время второго похода Черноморского флота к берегам Турции.

Этот поход, продолжавшийся с 4 по 7 ноября, имел своей целью выполнение двух задач: постановку минного заграждения с миноносцев у Босфора и бомбардировку Зунгулдака.

Для выполнения первой задачи были предназначены четыре новых, только что вошедших в строй, нефтяных миноносца: «Дерзкий», «Гневный», «Пронзительный» и «Беспокойный»{56}, — которые должны были, приняв полный запас мин (по 60 шт. на миноносец{57}), выйти вместе с флотом и на пути, отделившись к Босфору, поставить здесь в ночь на 6 ноября минное заграждение против выхода, в 12 милях от берега. В случае встречи с сильнейшим неприятелем миноносцы должны были отойти под прикрытие флота, находившегося в море. Цель операции — постановка мин на вероятных путях неприятеля.

Операция эта была выполнена в назначенное время, но ввиду неточности счисления и отсутствия промера мины были поставлены на больших глубинах, и многие из них, оказавшись под действием давления воды, взорвались. За время постановки на миноносцах было насчитано свыше 50 взрывов[29]; вообще, нужно считать, что поставленное заграждение было в большей своей части уничтожено в момент постановки{58}.

Вторая задача похода — бомбардировка Зунгулдака — протекала при следующих обстоятельствах.

Выйдя 4 ноября из Севастополя, флот в составе дивизии линейных кораблей («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав»), крейсеров «Кагул», «Память Меркурия» и «Алмаз» и минной дивизии в составе девяти миноносцев направился сперва к румелийским берегам, откуда спустился к Босфору, с целью прикрыть операцию постановки. По ее выполнении флот лег курсом на Зунгулдак с расчетом подойти к Угольному району с рассветом 6 ноября.

5 ноября на пути к Зунгулдаку командующий флотом, подозвав к себе миноносец «Капитан-лейтенант Баранов», приказал ему передать на «Ростислав» и «Кагул» следующее приказание; «Завтра будете обстреливать Зунгулдак; там [следует] уничтожить краны для погрузки угля на молу, на малой пристани, землечерпалки и ремонтные мастерские. «Ростиславу» разрешается выпустить не более 60 254-мм снарядов и 80 152-мм снарядов. Продолжать стрельбу не более получаса, ходить не ближе 200 м глубин»[30].

В 7 ч 30 мин. с подходом флота на видимость берегов, «Ростислав»[31] и «Кагул» по сигналу командующего флотом отделились и направились к Зунгулдаку в сопровождении шести миноносцев 4-го и 5-го дивизионов для охраны{59}.

Погода, бывшая с утра слегка пасмурной, к моменту начала бомбардировки испортилась: пошел дождь, и мгла затянула берег, сильно затруднив наводку.

В 8 ч 20 мин, подойдя на дистанцию в 75 кб, «Ростислав», имея в кильватере «Кагул», начал бомбардировку указанных целей из 254-мм башенных орудий. Из-за дождя и мглы точного места падения снарядов не было видно, поэтому командир ограничился огнем лишь одного 254-мм калибра, постепенно сократив расстояние до 50 кб. За полчаса стрельбы было выпущено 26 снарядов, причем наблюдалось несколько пожаров на берегу. Однако точных результатов обстрела установить не удалось. В 8 ч 50 мин стрельба была окончена, и «Ростислав» пошел на соединение с флотом.

Во время стрельбы «Ростислава» «Кагул» огня не открывал, так как с той дистанции огонь 152-мм калибра был бы недействителен. Когда стрельба корабля была окончена, «Кагул» в сопровождении миноносцев приблизился к берегу на 50 кб и занял позицию на NW 22 от маяка. Однако к 9 ч мгла настолько сгустилась, что крейсер должен был перейти на новую позицию в 42 кб. В 9 ч 05 мин «Кагул» открыл огонь по элеватору и после двух пристрелочных залпов перешел на поражение района гавани. После первых 15 залпов всю гавань заволокло дымом, поэтому стрельбу пришлось перенести на заводские постройки{60}.

Схема 3. План Зунгулдакского порта (по данным 1914 г.)

Всего было сделано 30 залпов с расходом 230 152-мм снарядов. В 9 ч 30 мин крейсер окончил стрельбу и присоединился к флоту. Во время бомбардировки под берегом в районе Зунгулдака были замечены два парохода, из которых один был уничтожен миноносцами, другой расстрелян «Кагулом» на обратном пути к флоту{61}.

К 11 часам по присоединении «Кагула» и миноносцев флот, построившись в походный порядок, намеревался лечь на N, чтобы идти в Севастополь, когда дозорный крейсер «Память Меркурия», а затем и другие корабли увидели слева (мористее) во мгле силуэты двух больших пароходов; вскоре за ними был обнаружен и третий.

Это оказались три больших турецких транспорта, «Безми Ален», «Митхад-Паша» и «Бахри Ахмет», шедшие в Трапезунд с войсками и военными грузами для турецкой армии, действовавшей на Кавказе. Огнем эскадры все три транспорта около 11 ч 30 мин были потоплены, причем миноносцами спасена часть команды и перевозившихся войск{62}.

Транспорты эти, выйдя ночью из Босфора, следовали без конвоя вдоль берегов Анатолии и, обнаружив неожиданно русский флот, имели намерение, пользуясь мглой, обойти его мористее, но были замечен{63}.

Покончив с транспортами, флот лег курсом на Севастополь и, выдержав на обратном пути сильный шторм{64}, 7 ноября вернулся в базу.

Общая оценка бомбардировок

Общее число бомбардировок Зунгулдака и других мест добычи угля крупными кораблями и миноносцами за все время войны превышало 255. При этом крупные корабли имели целью существенное разрушение технического оборудования добычи угля (гавани, молов, эстакад, промывочных зданий, подъездных путей и пр.), а миноносцы — воспрепятствование восстановлению разрушенного и уничтожение еще сохранившегося от крупных бомбардировок. Тем не менее, пользуясь периодами спокойствия, турки очень быстро восстанавливали добычу угля и, заменяя разрушенное примитивными средствами, упорно продолжали добычу и транспортировку угля. Ни сами разрушения, ни гибель громадного числа паровых и парусных судов не останавливали снабжения. Через самые короткие промежутки времени после серьезных бомбардировок разведка доносила о присутствии за молом Зунгулдака пароходов и парусников, грузящихся углем. Несмотря на то, что большинство из них топилось, новые пароходы и фелюги снова высылались, хотя очень малому проценту удавалось прорваться. Это продолжалось всю войну, и еще осенью 1916 года подводная лодка «Тюлень» с боя захватила один из наиболее счастливых прорывателей угольной блокады — вооруженный транспорт «Родосто». Все это доказывало, насколько велика была нужда в угле.

Таким образом, бомбардировки цели не достигали. Происходило это по той простой причине, что сами пункты добычи угля, то есть шахты и штольни, не были доступны артиллерийскому огню с моря.

Большинство их было расположено по склонам гор и в складках местности, обращенных от моря в противоположную сторону и, следовательно, совершенно защищенных от бомбардировок природными условиями. Таким образом, повреждения их могли носить лишь случайный характер. Что же касается технического оборудования, зданий для промывки, подъездных путей и пр., то, конечно, восстанавливать их турки не имели возможности, ограничившись непосредственной передачей добытого угля к местам погрузки. При этом сама передача обычно производилась при помощи подвесной дороги (на канатах), которая, как известно, легко восстанавливается. Очевидно, необходимые манипуляции с углем (промывка, отбор) происходили уже в пунктах доставки, то есть в Константинополе. Важно было лишь доставить.

Поэтому не удивительно, что турки немедленно после бомбардировок и ухода флота возобновляли работы. Более того, имея возможность следить с высот за появлением русских судов, они располагали достаточным временем для срочной уборки подвесных дорог и того погрузочного инвентаря, который для них требовался. Одновременно турками были приняты меры и для создания обороны Зунгулдака. Вскоре после первой большой бомбардировки 6 ноября в Зунгулдаке было установлено четыре батареи, которые сильно препятствовали миноносцам и вспомогательным судам обстреливать гавань и склады на близком расстоянии.

Таким образом, все операции бомбардировок Угольного района в результате привели к ничтожным достижениям. Флот израсходовал громадное количество боевых запасов и угля, не достигнув цели{65}.

ПОПЫТКА ЗАКУПОРКИ ЗУНГУЛДАКА 23?24 ДЕКАБРЯ 1914 г.[32]

Первые же бомбардировки Зунгулдака показали, что, несмотря на разрушения, нанесенные флотом, добыча и транспортировка угля продолжаются. Одновременно выяснилось, что имеющийся в зунгулдакской гавани солидной конструкции мол благодаря своей высоте скрывает стоящие в гавани пароходы настолько, что поверх стенки мола видны обычно только мачты и часть трубы. Таким образом, пароходы были защищены от огня кораблей, особенно миноносцев и крейсеров, которые, обстреливая Зунгулдак и не подходя под действительный обстрел батарей, не могли причинить пароходам существенных повреждений. Показания пленных, подтверждая это, указывали еще и на то, что мол служит прикрытием как для мелких пароходов, занимающихся буксировкой шаланд, так и для каботажных судов, прячущихся под его прикрытие при появлении русских кораблей{66}.

Это навело командование на мысль предпринять операцию закупорки гавани Зунгулдака затоплением при входе и внутри нее нескольких старых пароходов, нагруженных каменным балластом. Для этой цели были отобраны наиболее изношенные пароходы, имевшиеся в распоряжении Черноморского флота: «Олег», «Исток», «Атос» и «Эрна»{67}.

План операции

Для выполнения самой операции закупорки были выделен отряд в составе линейного корабля «Ростислав» (брейд-вымпел начальника отряда{68}), крейсера «Алмаз», 3-го, 4-го, 5-го и 6-го дивизионов миноносцев и четырех перечисленных выше пароходов{69}. Как во время перехода морем, так и во время самой операции отряд должен был прикрываться флотом в составе дивизии линейных кораблей, бригады крейсеров и остальной части минной бригады.

По плану операции закупорки предполагалось[33], что начальник отряда (командир линейного корабля «Ростислав») 20 декабря, выйдя совместно с флотом в море, должен ожидать 23 декабря прибытия к флоту отряда пароходов с крейсером «Алмаз» и 6-м дивизионом миноносцев. Встреча должна была произойти в указанном рандеву утром. По соединении с флотом отряд идет некоторое время совместно, пока командующий флотом (линейный корабль «Евстафий») не прикажет идти по назначению. Отряд в строю кильватерной колонны (последовательно: «Ростислав», четыре парохода, «Алмаз» и 6-й дивизион) берет курс на Зунгулдак. К заходу солнца к отряду присоединяются 4-й и 5-й дивизионы миноносцев, вступив в кильватер 6-му дивизиону. При подходе к неприятельским берегам 6-й дивизион отделяется от отряда и идет к Зунгулдаку. С рассветом этот дивизион должен исследовать район Зунгулдака в отношении наличия там каких-либо неприятельских судов, подводных лодок, транспортов и пр. и принять самые энергичные меры к их уничтожению. Особенное внимание дивизион должен был обратить на суда, стоящие в гавани, которые могли бы помешать пароходам осуществить закупорку. Выполнив свое задание, миноносцы должны были отойти к прикрывающим кораблям и держаться наготове, чтобы принять людей с затопленных пароходов.

При подходе с рассветом к Зунгулдаку «Ростислав» и «Алмаз», имея впереди миноносцы 4-го и 5-го дивизионов с опушенными тралами, сближаются на дистанцию действительного огня и обстреливают батареи, стремясь привести их к молчанию. Достигнув этого, корабли переносят огонь на гавань и береговое пространство перед нею, систематически очищая район от пулеметов и возможных войск, чтобы устранить всякое сопротивление при подходе пароходов к гавани. Последние во время обстрела держатся в море и только по сигналу с «Ростислава» идут в гавань для затопления. По выполнении последнего миноносцы снимают с пароходов команды, и весь отряд возвращается к флоту.

Здесь нельзя не отметить, прежде всего, что, хотя план этот был утвержден командиром «Ростислава» как начальником отряда, но разработка деталей плана была им поручена, ввиду ухода его с кораблем в море, старшим начальникам частей, входящих в состав экспедиции. Таким образом, целый ряд подробностей не мог быть известен ответственному исполнителю операции, лишенному, прежде всего, возможности руководить последними приготовлениями, проверить подготовку и иметь уверенность в одинаковом понимании всеми частями своих задач. Нахождение начальника экспедиции в течение самого горячего времени подготовки операции со своим кораблем в море (20–23 декабря) нельзя не признать существенным недостатком организации, предопределившим, как мы увидим ниже, ряд ошибок и бессвязность действий.

Выход флота 20 декабря был не только очередным крейсерством боевого ядра в море. В целях предупреждения свободного выхода германо-турецких крейсеров из пролива командование решило соединить операцию закупорки Зунгулдака с предварительной постановкой у входа в Босфор большого минного заграждения (600 мин{70}), для чего был выделен отряд заградителей («Алексей», «Ксения», «Георгий» и «Константин») под прикрытием 3-го дивизиона миноносцев{71}, который в ночь с 21 на 22 декабря и поставил это заграждение[34]. Флот прикрывал постановку с моря и по окончании ее проводил заградители к Севастополю.

Выполнение операции

При подходе к Севастополю заградители были отпущены в базу, а флот остался в море, ожидая подхода отряда, предназначенного для закупорки. 23 декабря около 9 ч к флоту присоединился в море отряд пароходов вместе с крейсером «Алмаз» и 6-м дивизионом миноносцев{72}. В 14 ч 30 мин по сигналу командующего «следовать по назначению» отряд с «Ростиславом» во главе отделился от флота и лег курсом на Зунгулдак. Головным шел «Ростислав», затем пароходы, «Алмаз» и миноносцы. Так как в скором времени пароход «Эрна» получил повреждение машины, то «Ростислав» взял его на буксир, вследствие чего отряд двигался ходом около 5,5 узлов. Ввиду свежей погоды, начальник отряда разрешил миноносцам держаться по способности, сохраняя строй. До 23 и флот поддерживал связь с отрядом, затем отошел на W и, пройдя некоторое время этим курсом, лег на Зунгулдак. Около часа ночи 6-й дивизион, получив от «Алмаза» место, отделился от отряда и, обогнав его, направился к Зунгулдаку для выполнения своей задачи[35].

С наступлением темноты «Ростислав» почти перестал видеть свои задние мателоты и лишь с трудом временами мог рассмотреть силуэт идущего за ним «Олега». Считая, что пароходы сильно отстали, начальник отряда около 3 ч 24 декабря решил дать им возможность подойти. для чего лег на курс W[36], с целью, как он писал в донесении, «через полчаса снова повернуть на Ost и, придя на путь отряда, лечь тем же курсом».

Во время пребывания на этом новом курсе у находившегося у него на буксире парохода «Эрна» от размахов качки на зыби вырвало буксирные кнехты, так что пришлось отказаться от буксировки. К счастью, на «Эрне» справились с повреждением машины, и пароход смог двигаться самостоятельно. Через полчаса после своего поворота, около 3 ч 30 мин, «Ростислав» повернул обратно на Ost, с целью вернуться на прежний курс и соединиться с отрядом.

Около 3 ч 50 мин, еще не встретив своего отряда, «Ростислав» увидел справа луч прожектора, скользнувший по поверхности моря. В этом луче были замечены силуэты «Олега» и шедших сзади него миноносцев. Немного спустя там же появились уже два луча прожектора, которые снова осветили «Олега». Одновременно послышалась артиллерийская стрельба. Прожекторы продолжали освещать море и на мгновение осветили «Ростислав», но вскоре потухли.

Теряясь в догадках, кому могли принадлежать прожекторы и кто мог стрелять, начальник отряда, полагая, что светил и стрелял «Алмаз», запросил его об этом по радио. Последний, который должен был идти позади пароходов, но на самом деле шел в стороне от них, в свою очередь, спросил о том же «Ростислав». Получение такого запроса запутало положение еще больше. Начальник отряда не мог установить места пребывания своих кораблей. Одновременно радиотелеграфисты сообщили, что в море близко работает неприятельская станция, причем уверенно называли «Breslau».

Попытки найти отряд были безуспешны. Около 4 ч 45 мин в стороне были замечены две ракеты, пущенные одна за другой, причем на мгновение обрисовался силуэт парохода. Считая, что это «Олег» подает сигнал «терплю бедствие», начальник отряда повернул к нему, но на циркуляции силуэт был снова потерян из вида. Дальнейшие поиски своего отряда не привели к успеху, и «Ростислав» после некоторых блужданий лег на прежний курс к Зунгулдаку.

С рассветом весь отряд оказался разбросанным, причем пароходы и миноносцы оказались в разных частях горизонта. Первым был встречен «Олег», затем «Исток» и «Эрна». Что касается четвертого, «Атоса», то он, несмотря на поиски миноносцами, обнаружен не был[37].

Соединившись с «Олегом», на котором шел начальник отряда пароходов капитан 2 ранга Евдокимов, командир «Ростислава» получил первое объяснение ночного происшествия, которое, по донесению Евдокимова, рисовалось в следующем виде.

С момента неожиданного поворота «Ростислава» на курс W шедший за ним «Олег» потерял его из вида. Не зная о повороте, не сопровождавшимся никаким сигналом, «Олег» продолжал идти прежним курсом на Зунгулдак. Около 4 ч впереди были замечены какие-то длинные силуэты. Первоначально было решено, что это «Ростислав» и шедшая у него на буксире «Эрна», но затем с парохода определенно разобрали, что это миноносцы. Зная по плану операции, что ночью от отряда должны были отделиться миноносцы 6-го дивизиона, начальник отряда пароходов решил, что это они, тем более что им с утра надлежало быть у Зунгулдака, до которого по счислению было около 25 миль. К тому же все четыре замеченных миноносца были очень похожи на миноносцы 6-го дивизиона, имея по четыре трубы.

Однако вскоре миноносцы, сблизившись на расстояние не более кабельтова, открыли боевое освещение, осветив мостик и нос «Олега». Считая открытое освещение недоразумением, Евдокимов в рупор передал на миноносцы, что они освещают «Олег».

В ответ послышался громкий смех и ответ по-русски: «Прочли, что «Олег», получай!» — после чего тотчас же был открыт огонь. Миноносцы оказались турецкими, типа «Самсун», с добавочными фальшивыми трубами.

Сделав несколько залпов, миноносцы перешли на левую сторону отряда, где один из них, головной, выпустил торпеду. Дав «Олегу» задний ход, начальник отряда пароходов сумел ее избежать. Миноносцы, осветив еще несколько раз суда прожекторами, потушили их и скрылись в темноте.

В действительности никаких турецких миноносцев здесь не было, и вся описанная выше сцена встречи с ними, их торпедной атаки и пр. явилась плодом напуганного воображения и паники. Нападение на отряд было произведено одним «Breslau». Г. Лорей передает этот эпизод следующим образом: «Считая, что русские используют рождественские праздники нового стиля в расчете на отсутствие в море германо-турецких морских сил, Сушон приказал «Breslau» выйти в море. Насколько правильно Сушон оценивал намерение противника, показали ближайшие дни. «Breslau» вышел из Босфора 23 декабря в 16 ч. 24 декабря в 3 ч он заметил корабль, шедший без огней. Осветив его прожектором, «Breslau» опознал в нем русский пароход и обстрелял его с дистанции 7 кб; пароход получил ряд попаданий и начал погружаться. В то же время «Breslau» заметил, что пароход сопровождается каким-то военным двухтрубным кораблем, по-видимому линейным кораблем «Ростислав», и несколькими эскадренными миноносцами.

«Breslau» немедленно отвернул полным ходом на Ost, выпустив еще несколько залпов. Желая с рассветом войти в соприкосновение с главными силами неприятеля, которые, как он предполагал. находились поблизости, «Breslau» вскоре перешел на курс N. 24 декабря в 6 ч 50 мин с первыми лучами рассвета он увидел пароход, шедший курсом Ost и в ответ на запрос поднявший русский коммерческий флаг. Вскоре в носовой части парохода последовал взрыв, а личный состав его перешел на шлюпки. После нескольких попаданий с «Breslau» пароход затонул. Экипаж (2 офицера, 31 матрос), находившийся в шлюпках и в воде, был взят в плен.

Пароход оказался бывшим германским пароходом Левантской линии «Атос», захваченным русскими. Он вышел 22 декабря из Севастополя с грузом камня и предназначался для заграждения гавани, вероятно, Зунгулдака».

Этот неожиданный налет неприятеля при наличии в море всего флота[38], невзирая на сопровождение пароходов боевыми кораблями и миноносцами, совершенно расстроил операцию, породив среди отряда растерянность. По тому, что «Breslau» ограничился атакой одного «Олега», можно думать, что и для него встреча с отрядом была неожиданной. Заметив в свете прожектора большие корабли и миноносцы (лучи скользнули и по «Ростиславу», и по «Алмазу»), «Breslau», вероятно, решил, что он попал в середину походной колонны флота, и поспешил уйти. Во всяком случае, наличие транспортных судов в море должно было заронить у «Breslau» подозрение, что русские предприняли десантную операцию против Зунгулдака. Этим, вероятно, и объясняются последующие настойчивые действия «Breslau», который предпринял все, чтобы помешать ее выполнению.

Подвергшийся нападению «Олег» имел ряд надводных и подводных пробоин, причем вода стала затоплять кочегарки. Личный состав, среди которого оказалось несколько убитых и раненых{73}, принадлежал в большей своей части к служившему на нем еще в мирное время персоналу торгового флота. Попав под обстрел, личный состав поддался панике, с трудом прекращенной. Благодаря принятым мерам, «Олег» остался на плаву и мог двигаться.

В момент паники, когда началось затопление кочегарок, на «Олеге» были выпущены ракеты о бедствии, которые и видел «Ростислав». Что касается «Алмаза», то он, видя все те же явления, что и «Ростислав», также оставался в полном недоумении. Получив вскоре радио «Ростислава» о наличии в море «Breslau» и почувствовав грозящую опасность, он на некоторое время увеличил ход, чем окончательно порвал связь с отрядом.

Остальные пароходы и миноносцы 4-го и 5-го дивизионов, шедшие сзади длинной кильватерной колонной, не получая никаких приказаний и не имея вообще никаких указаний о действиях на случай встречи с неприятелем во время похода, потеряли строй и связь между собой, рассыпавшись в разные стороны[39].

Неизвестность обстановки и отсутствие сведений о происшедшем сильно обеспокоили командование. В своем донесении командир «Алмаза» сообщает: «На рассвете соединился с 6-м и 2-м дивизионами, причем в составе 6-го дивизиона оказался один миноносец 4-го, 4-й же и 5-й дивизионы оказались разбросанными в разных частях горизонта, и тут некоторое время я принимал 6-й дивизион за неприятеля, так как он начал заходить мне в голову и круто повернул на меня, то есть начал маневр атаки. Подставив миноносцам корму, я едва не открыл огонь, настолько маневр миноносцев был подозрителен».

Обстановка утром 24 декабря

В таком состоянии отряд застал рассвет. Не хватало «Атоса» и одного из миноносцев. Последний подошел к отряду около 9 часов{74}.

Пока отдельные части и суда отряда собирались к «Ростиславу», со стороны берега около 8 ч появился 6-й дивизион. Подойдя к «Ростиславу», начальник дивизиона донес, что ему не удалось выполнить своей задачи, так как «вследствие темноты, мглы и отсутствия уверенности в своем месте» дивизион не нашел Зунгулдака.

Несмотря на значительный пропуск времени, начальник отряда все же решил выполнить операцию и, дав дивизиону место, направил его снова по назначению для выполнения порученной задачи. Одновременно, в 9 ч 30 мин, приказав миноносцам 4-го и 5-го дивизионов завести тралы, начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» направился к берегу для его обстрела.

6-й дивизион, подойдя на 2 мили к Зунгулдаку, обнаружил в его гавани стоящий за молом однотрубный пароход, а в бухте Килимли второй пароход меньших размеров. Едва по последнему был открыт огонь, как дивизион был энергично обстрелян четырьмя батареями, о существовании которых не было известно. Огнем миноносцев вскоре был вызван на пароходе пожар, но потопить его не удалось, так как батареи быстро пристрелялись, и их снаряды стали падать в непосредственной близости от миноносцев. Ввиду этого дивизион отошел из — под огня батарей, пробыв около 8 мин под обстрелом.

Заметив отход миноносцев, начальник отряда выслал для их поддержки «Алмаз», который, увидев возвращение миноносцев, счел нужным вернуться к «Ростиславу», дав радио о наличии на берегу четырех батарей.

Таким образом, к ночной неудаче, повлекшей утрату главного условия успеха операции — внезапности, присоединился еще целый ряд неожиданностей, нарушавших план и связность действий отдельных частей.

Не считаясь с тем, что первая часть подготовки уже не могла быть выполнена, начальник отряда решил продолжать операцию в той ее части, которая ложилась на «Ростислав», «Алмаз» и пароходы. Приказав пароходам быть готовыми к выполнению закупорки, начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» направился в 10 ч 40 мин к Зунгулдаку для обстрела батарей. Миноносцы с заведенными тралами шли впереди{75}.

К этому моменту флот подошел на видимость Зунгулдака и держался на горизонте. Не имея никаких донесений от «Ростислава», командующий флотом по отдельным радио судов с момента ночной атаки и до утра мог все же заключить, что операция протекает неблагополучно[40].

Уже тот факт, что к моменту подхода флота на видимость Зунгулдака, т. е. к 10 ч, операция закупорки не была выполнена, должен был вызвать его запрос о положении дела. Узнав из дальнейшего, что четвертый пароход отсутствует, командующий приказал послать один из миноносцев, находившихся при флоте, на его поиски{76}. Последний, отойдя в море, вскоре обнаружил на N большой дым и опознал в нем «Breslau». Этот дым был замечен и флотом, причем был приписан «Goeben», о нахождении которого в море можно было судить по работе его радиостанции.

Немедленно, в 11 ч, было дано радио «Ростиславу» и «Алмазу»— присоединиться к флоту; затем, когда был опознан «Breslau», вторым радио было приказано отряду пароходов идти по назначению.

Таким образом, пароходам предстояло произвести закупорку гавани при наличии не уничтоженных батарей. Считая, что командующему флотом это неизвестно, командир «Ростислава» по радио сообщил ему о батареях. Одновременно командующий получил извещение, что «Олег» имеет пробоины и, хотя может идти для затопления, но держаться против волны не может.

Наличие всех этих условий при опасении, что вслед за «Breslau» нужно ожидать встречи и с «Goeben», побудило командование признать неудачу всей операции и приказать потопить пароходы, ставшие бременем для флота. Это было выполнено при содействии 6-го дивизиона, принявшего экипажи пароходов на свои миноносцы.

В своем донесении от 26 декабря адмирал Эбергард по возвращении в Севастополь пишет: «К вечеру 23 (10) декабря[41] погода настолько засвежела, что плавание миноносцев сделалось затруднительным, а ход пароходов сильно уменьшился. Ночью стало очевидным, что использовать с рассветом элементы внезапности, как предполагалось, не удастся. Тем не менее, я решил не отменять экспедиции, так как был уверен, что приготовления к ней станут вскоре известны туркам, и они примут меры, чтобы помешать ей. При всей секретности подготовки оказалось, что им уже все известно. Около 4 ч утра 24 декабря вблизи Зунгулдака пароходы были атакованы четырьмя турецкими миноносцами и крейсером «Breslau»[42], осветившими и атаковавшими наши пароходы торпедами и артиллерией. Один из них был поврежден сильно, получив значительную течь, и едва мог дойти до рейда Зунгулдака; второй ночью пропал без вести; остальные два дошли, но только к полудню, с большим опозданием. В ясный день миноносцы 6-го дивизиона подошли к Зунгулдаку, но были встречены огнем четырех новых батарей и принуждены были отойти к линейному кораблю «Ростислав» и крейсеру «Алмаз», которые готовились идти для обстрела Зунгулдака. Главные силы в это время держались мористее, на больших глубинах. Около 9 ч утра в море были замечены дымы, из которых в одном был сначала признан густой дым «Goeben», и одновременно на радиостанциях начали получаться телеграммы, по которым не было сомнения в его близости. Опознав вслед за этим в густом дыму «Breslau» и ожидая ежеминутно «Goeben» и прочих сил, я построил флот в боевой порядок, оставив только 6-й дивизион прикрытием пароходов. Маневрируя на свободную воду для боя, я вынужден был удалиться от Зунгулдака. Получив в это время радиограмму, что 6-й дивизион обстреливается четырьмя батареями, я приказал ему снять людей и присоединиться к флоту, затопив пароходы вне гавани».

Когда в 13 ч пароходы были потоплены, флот лег на Севастополь, весь день 24 декабря и утром 25-го флот настойчиво сопровождался до крымских берегов «Breslau»{77}. Наличие неприятельского крейсера все время держало командование в напряженном ожидании боевой встречи с «Goeben»[43].

Новых попыток закупорки Зунгулдака не предпринималось.

Разбор операции

Разбирая описанную выше операцию, мы в первую очередь должны отметить, что при удачном выполнении задуманного закупорка Зунгулдака могла в значительной степени затруднить приемку угля большими транспортами. Однако сама операция требовала серьезно продуманной организации и тщательной подготовки. Опыт порт-артурских заградительных операций японцев, из которых все три не достигли своей цели, настоятельно указывал на трудность таких предприятий и необходимость тщательной подготовки и предвидения всякого рода случайностей[44].

По-видимому, ясного представления о важности этих факторов в данном случае не было, так как все случившееся являлось живой иллюстрацией той растерянности, которая владела руководителями и исполнителями операции с момента ночной атаки «Олега» крейсером «Breslau» и до отказа от операции. Как атака «Breslau», так и его последующие действия совершенно расстроили сбитую наспех организацию, приведя командование к вынужденному отказу от операции, разрозненности поступков и потоплению пароходов.

Исследование самих обстоятельств этого эпизода не входит в нашу задачу, но поскольку они привели к срыву операции закупорки, необходимо отметить не только отсутствие прочно продуманного замысла, но и ряд элементарных тактических ошибок.

Совершенно очевидно, что в своем движении к месту операции через все море при тихоходности груженых пароходов командование должно было рассчитывать на возможность встречи в море неприятеля. Уже во время самого похода доказательством тому было неприятельское радиотелеграфирование.

Все это требовало тщательного плана, продуманной и гибкой организации. В данном случае на эти факторы не было обращено должного внимания и со стороны самого командования, и со стороны ответственных исполнителей.

На первое место необходимо поставить отсутствие разведки. Что самая идея предварительного изучения объекта операции была чужда ее авторам, видно хотя бы из того, что в разработанном плане операции при установлении заданий тем или иным участвующим частям допущен был целый ряд условностей и предположений. Так, например, задачей «Ростиславу» ставится уничтожение крупных батарей противника, «если таковые окажутся», а 6-му дивизиону — уничтожение подводных лодок, которые появились у турок только через полгода. В то же время полной неожиданностью оказалось наличие в Зунгулдаке четырех батарей. Совершенно ясно, что уничтожение их, хотя бы и мощной артиллерией «Ростислава», могло иметь место только в том случае, если бы последний знал точно их расположение. Последнее могла дать только заблаговременная разведка. Затем, ни из плана операции, ни из других материалов не видно расчетов того, где и как должны топиться пароходы. Опыт попыток заграждения Порт-Артура показал, что даже у самых испытанных и мужественных исполнителей в решительный момент могут сдать нервы, результатом чего являются поспешные решения и невыполнение намеченного. Между тем нигде не имеется указаний на то, что операции предшествовало предварительное изучение руководителями и участниками самой гавани, которое могло быть выполнено во время обходов побережья миноносцами.

Об отсутствии изучения объекта операции свидетельствует также и то, что 6-й дивизион, посланный подготовить, так сказать, почву для операции, не смог найти Зунгулдака, причем начальник дивизиона в своем донесении пишет: «Считаю, что найти указанную бухту на миноносце не только с началом рассвета, но и днем затруднительно при имевших место неблагоприятных условиях плавания».

При этом нужно иметь в виду, что ненахождение Зунгулдака произошло вовсе не из-за мглы или тумана, закрывшего берег (он был виден хорошо), а только из-за того, что командиры миноносцев не были знакомы с побережьем и не имели сведений об отличительных признаках того или иного места данного берегового района.

Следующим крупным дефектом в деле организации экспедиции являлся, как мы уже отмечали выше, уход в море ответственного руководителя закупорочной операции в период последних приготовлений. Начальник отряда, командир линейного корабля «Ростислав», с 20 по 23 декабря совместно со всем флотом участвовал в прикрытии операции постановки заграждения у Босфора и только в море фактически вступил в командование отрядом, когда последний явился к месту рандеву.

Из приведенных выше материалов мы знаем, что разработка плана операции прошла без его участия, и он имел возможность лишь просмотреть его, поручив детальную разработку, ввиду своего ухода в море, другим.

Отсутствовало и столь важное для данного случая ознакомление с предстоящей операцией командиров участвующих в ней кораблей, во время которого они могли бы получить необходимые указания от руководителей операции и разрешить возникшие вопросы и сомнения.

В равной степени не были предусмотрены случаи встречи с неприятелем, возможность аварий, штормовая погода и т. п.

Роль начальника отряда сводилась к приемке отряда в море и проводке его к месту назначения. Подобное положение создалось исключительно в силу того, что оперативное руководство фактически оставалось в руках командования флотом, которое не находило нужным ни дать время для серьезной подготовки к операции, ни предоставить самостоятельность начальнику, который являлся ответственным за ее выполнение.

Промахи организации не замедлили сказаться. Уже в самом факте неорганизованности походного порядка, когда все суда двигались по способности, не поддерживая связи между собой, видно отсутствие организации военного времени. Начальник отряда, корабль которого превратился в буксирное судно, быстро теряет связь с отрядом, который, будучи уверен в прикрытии флота, двигается по способности к месту назначения. Совершенно необъяснимый маневр начальника отряда, повернувшего с буксиром на перпендикулярный курс W, чтобы дать подойти отставшим судам, окончательно лишает его связи с отрядом, который как раз в это время подвергается нападению неприятеля.

С момента атаки отряд перестает существовать как организация. Каждый думает о себе, и утро застает суда отряда рассыпавшимися по всем румбам горизонта.

Собрав отряд, начальник делает попытку выполнить операцию, но сейчас же сталкивается с дальнейшими осложнениями: 6-й дивизион не нашел Зунгулдака и не очистил гавань от судов, а попытка выполнить этот запоздалый маневр парируется огнем неожиданно возведенных батарей. Впрочем, с того момента, когда неприятель выяснил наличие в море пароходов и их курс, операция уже была испорчена в корне.

Поняв назначение транспортов, «Breslau» неотступно следит за противником и своими настойчивыми действиями вселяет в командование, уже начавшее получать отрывочные сведения о срыве закупорочной операции, уверенность, что действия «Breslau» будут поддержаны «Goeben».

Перипетии всей операции, начиная от поступков командования и заканчивая бедствиями транспортов, позволяют думать, что едва ли можно было ожидать успешного выполнения закупорки даже в случае своевременного подхода пароходов к месту назначения.

Зеебрюггская операция, указав значение организации и важность безукоризненного выполнения плана по времени, вместе с тем на первое место выдвинула моральный элемент: стойкость, индивидуальную тренировку и боевой азарт, захватывающий личный состав. То же самое подтверждает и опыт японских операций.

В данной операции на эту сторону не было обращено необходимого внимания: операция была сбита наспех и прошла в обстановке расстройства замысла и нервной растерянности руководителей.

БЛОКАДА УГОЛЬНОГО РАЙОНА И ОПЕРАЦИЯ ВОЗДУШНОГО НАЛЕТА НА ЗУНГУЛДАК 6 ФЕВРАЛЯ 1916 г.

Организация блокады

Со вступлением в строй новых линейных кораблей «Мария» и «Екатерина»[45] черноморское командование установило следующую организацию блокадной службы у Босфора и Угольного района (см. приложение 2){78}.

Главные силы флота были разделены на ри маневренные группы:

— линейный корабль «Мария», крейсер «Кагул» и группа миноносцев для охраны[46];

— линейный корабль «Екатерина», крейсер «Память Меркурия» и группа миноносцев для охраны;

— бригада старых линейных кораблей («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон»), крейсер «Алмаз» и группа миноносцев для охраны.

Эти группы поочередно выходили в море, где в зависимости от запасов топлива крейсировали в течение 5–6 дней в районе между меридианами мысов Кефкен — Керемпе вне видимости берегов, на расстоянии 40–60 миль от них.

Одновременно для несения блокадной службы в непосредственной близости от берегов в районе Кефкен — Эрегли — Зунгулдак — Амастро — Керемпе выделялась очередная пара нефтяных миноносцев, задачей которых днем являлся осмотр побережья Угольного района, а ночью — крейсерство на вероятных путях движения угольных пароходов. Идя экономическими ходами на расстоянии от 3 до 5 миль от берега, миноносцы выполняли свою задачу, держа связь с маневренной группой, дабы последняя могла располагать свои курсы так, чтобы все время находиться на одном меридиане с ними и тем самым в любой момент в случае встречи с сильнейшим противником дать им возможность отойти в кратчайшем направлении под ее прикрытие.

Согласование движения блокадных миноносцев и прикрытия устанавливалось планом операции, составляемым начальником данном маневренной группы[47]. Ввиду того, что топлива как у нефтяных, так и у угольных миноносцев хватало лишь на 50–60 часов хода (900—1000 миль в среднем 15-узловой скоростью), то есть лишь на половину времени пребывания маневренной группы в море, то обычно в каждую очередную операцию крейсерства назначалось по две смены блокадных и охранных миноносцев. Смена миноносцев происходила в море, причем сменяющаяся группа, вступая в выполнение своей задачи, продолжала действия предыдущей в соответствии с общим планом операции.

Таким образом, главной задачей маневренных групп было прикрытие миноносцев блокады на случай появления «Goeben» или других судов неприятеля. Для непосредственного наблюдения за Босфором в районе него постоянно находилась одна из подводных лодок, которая в случае выхода неприятеля из пролива сообщала об этом по радио начальнику маневренной группы.

Постоянное пребывание[48] в море одной трети действующего флота, равной по силе «Goeben», позволяло черноморскому командованию вкрапливать в эту систематическую блокаду отдельные операции, которые, по мнению командования, могли в той или иной мере способствовать скорейшему разрешению основной задачи — прекращению угольного снабжения противника.

Необходимость таких операций подсказывалась главным образом тем, что систематическая блокада миноносцами все же не достигала цели. Пускаясь на все уловки, теряя значительное число пароходов, турки ухитрялись прорывать блокаду, и блокирующие миноносцы время от времени все же находили в гавани Зунгулдака суда, грузившиеся углем.

Убедившись, что бомбардировки с моря не приводят к необходимой цели, командование решило предпринять операцию воздушного налета на Зунгулдак, пользуясь для этой цели имеющимися в составе флота двумя авиатранспортами[49], поднимавшими вместе до 14 гидросамолетов.