Польское восстание

Польское восстание

Наступил тревожный для России 1863 год, и в очередной раз восстала Польша. Либеральные устремления русского правительства стали тому причиной. В результате поражения в Крымской войне у поляков создалось мнение о слабости России, которую они считали своим поработителем, особенно после подавления восстания 1831 года.

Восстание началось не сразу. Ему предшествовали волнения, которые приобретали все более организованный, и охватывали все новые районы. Дряхлый генерал-губернатор князь М. Д. Горчаков явно не справлялся с управлением краем. Гражданский генерал-губернатор маркиз Велепольский вырывал у него одну уступку полякам за другой. На территории Польши и Литвы был развязан настоящий террор против оккупантов: убивали русских солдат, чиновников. Всего за период с 1859 по 1863 год было совершено свыше пяти тысяч убийств.

Великий князь Константин Николаевич, назначенный наместником в Варшаву после смерти Горчакова, также всячески избегал «крутых» мер, что только усложнило обстановку. Дошло до того, что во время католического праздника Тела Господня в Варшаве, Вильно, Гродно и других городах по требованию местной администрации для отдания чести процессиям вызывались русские воинские караулы. Проходившие мимо них поляки, особенно женщины, оскорбляли солдат словами и осыпали плевками «пшеклятых москалей», а оплеванные солдаты должны были безмолвно отдавать почести своим оскорбителям.

В декабре 1862 года состоялся съезд «Ржонда народова», на котором поляки решили перейти к более решительным действиям. Сигналом к восстанию должен был послужить рекрутский набор, назначенный на январь следующего года. Руководство восстанием на левом берегу Вислы брал на себя Лангевич, на правом – Левандовский, в Литве – Сераковский, все офицеры русской службы польского происхождения. Верховное командование на правах диктатора возлагалось на Мерославского, который должен был руководить восставшими из Парижа.

Восстание вспыхнуло повсеместно 10 января 1863 года. Великий князь, имевший в своем распоряжении до 90 тысяч войск, не сумел воспротивиться этому. Более того, опасаясь разгрома по частям, он приказал войскам сосредоточиться в нескольких местах, предоставив мятежникам большую часть страны. Границы Польши оказались временно открытыми, и через них хлынул обильный поток оружия, боеприпасов и других материальных средств. Повстанцы, организовав большое количество отрядов, начали масштабную партизанскую войну.

Наконец-то русское командование решилось на ответные меры. Диктатор Мерославский, прибывший в Польшу из Парижа в конце января, через несколько дней вместе со своим отрядом был разбит войсками полковника Шильдер-Шульднера у Троячинцев и бежал обратно за границу. Восстание возглавил Лангевич, собравший под Сандомиром отряд силой до четырех тысяч человек. Но 12 февраля и этот отряд был разгромлен под Молочинцами, а сам Лангевич 9 марта перешел австрийскую границу.

Из оставшихся отрядов на левом берегу Вислы самым крупным был отряд старика Чаховского, бывшего адъютанта Дембинского и злейшего ненавистника русских. Собрав до двух тысяч партизан, он продолжал оказывать упорное сопротивление войскам, временами совершая дерзкие рейды по их тылам.

31 марта 1863 года русское правительство, желая прекратить кровопролитие, объявило повстанцам всеобщую амнистию, которая, однако, успеха не имела. После этого в Петербурге было принято решение перейти к более жестким мерам и направить в Польшу дополнительный контингент войск, в том числе и гвардию. Однако Кавалергардский полк в список частей, направлявшихся на театр военных действий, не попал.

Корнет Скобелев был сторонником самых крутых мер к посягнувшим на спокойствие Отечества. Не без помощи дяди Михаил получил назначение в свиту генерал-адъютанта Баранова, которому Александр II поручил обнародовать манифест к полякам. Но едва посольство пересекло границу Польши, как молодой ординарец захандрил и стал тяготиться немудреными свитскими обязанностями. Баранов, скрепя сердце, уступил настойчивым просьбам корнета отпустить его волонтером в войска. Михаил Дмитриевич был прикомандирован к лейб-гвардии Гродненскому гусарскому полку, часть которого в то время находилась в Литве. Скобелев вошел в состав группы, которая преследовала отряд некого Шпака. После нескольких ожесточенных стычек этот отряд был уничтожен, а его остатки рассеяны по лесам.

31 марта, в день объявления амнистии, Скобелев появился в отряде подполковника В. К. Занкисова, осуществлявшем глубокие рейды с целью очистки территории от восставших. Этот отряд в то время вел преследование крупной банды мятежников под командованием Михая Шемиота. Михаил Дмитриевич напросился в авангард, который и настиг противника в Радковицком лесу.

Поляки, устроив лесные завалы, оказали ожесточенное сопротивление. Несколько кавалерийских атак русских были отбиты. Тогда Скобелев предложил повторить атаку под прикрытием дымов, но уже в пешем порядке. Удалось поджечь несколько скирд соломы, стоявших в поле у самого леса, оттуда огонь перебросился на кустарник, задымились валежник и отдельные деревья. Кавалеристы, спешившись, под прикрытием дыма почти вплотную подошли к завалу и по команде бросились на штурм. Атаку поддержали товарищи уже в конном строю. Вражеские завалы были взяты штурмом, а находившиеся за ним повстанцы – почти полностью уничтожены.

Стычка с отрядом косинеров под предводительством Шемиота была скоротечной и жестокой. Ситуация менялась стремительно, словно в калейдоскопе. Люди падали под ударами сабель и кос, оставляя на земле кровавые следы. Смерть не щадила ни поляков, ни русских. Выстрелы из ружей, пороховой дым, скрежет металла, ржание лошадей, призывы и команды слились в единую какофонию, присущую только войне. Поведение Скобелева в этом бою в реляции описано так: «Прямое и отличное исполнение приказаний, а также оказанное мужество при взятии в плен повстанца Безкишкина, 15 апреля, вполне заслуживает награды Св. Анны IV ст. за храбрость».

За этот бой Скобелев получил свою первую боевую награду – орден Святой Анны 4-й степени «За храбрость», знак и лента которого располагались на сабле. Позже такая сабля стала называться «Аннинским оружием». Так в послужном списке Михаила Скобелева появился первый боевой орден. Напомним: в ту пору ему шел двадцать первый год.

Участие в боях во время подавления польского восстания для Скобелева стало памятным несколькими моментами. Во-первых, он увидел войну собственными глазами, причем не ту классическую, к которой обычно готовили войска, а войну против противника, применявшего методы партизанской борьбы. В этой войне нередко врага трудно было отличить от мирного жителя, не было четко обозначенной линии фронта и удары наносились отовсюду. Нужно было обладать особым чутьем для того, чтобы правильно ориентироваться в такой обстановке и, расслабившись, не стать жертвой случая. Во-вторых, он впервые столкнулся со смертельной опасностью и был вынужден четко определить свое место и роль в бою. Именно тогда в нем обозначился образ бесстрашного командира-лидера, способного вести за собой подчиненных, рискуя собственной жизнью. Все это в нем еще не раз было проявлено в последующих боях.

В то же время польское восстание и его подавление в очередной раз продемонстрировали то нездоровое отношение, которое складывалось в Европе и в самой России по отношению к властям, стремившимся к наведению порядка любыми средствами, вплоть до вооруженной силы. Так, историк А. А. Керсновский, говоря об этом конфликте, позже писал:

«Повстанце 1863 года своим масштабом уступает «инсурекции» 1794 года, не говоря уж о кровопролитной русско-польской войне при Николае I (1831 года. – Авт.). Его, скорее всего, можно сравнить с «конфедерацией» 1768–1772 годов. Польской армии давно уже не существовало, партизанские отряды состояли из людей, не получивших никакой военной подготовки, вооруженных чем попало (главным образом косами и охотничьими ружьями) и возглавленных несведущими в тактике начальниками. Артиллерии у них не было никакой, и при встречах с русскими войсками повстанцы несли урон, как правило, в десять раз сильнейший…

За 1863 год отмечено 547 дел (боев, стычек, перестрелок), за 1864 год – 84 дела. Повстанцев было перебито свыше 30 000. Русские потери – свыше 3000, примерно 2 процента всех действовавших сил… Боевых отличий воинским частям за усмирение этого мятежа не жаловалось…»

Исследователь не может не отметить с чувством брезгливости первое проявление в 1863 году русского пораженчества. «Колокол», издававшийся в Лондоне Герценом и проводивший русофобскую политику, призывал Европу к походу на ненавистную Россию. «Всю Россию охватил сифилис патриотизма!» – сокрушался Герцен, констатируя подъем духа, охвативший разные слои русского общества при наметившейся угрозе Запада. Следует оговориться, что «сифилисом» Герцен считал только русский патриотизм. Всякий другой – английский, французский, польский – он приветствовал, упрашивая иностранцев обратить гром и молнии на страну, бывшую ведь его родиной. Он подбодрял польских повстанцев истреблять проклятых русских офицеров, гнусных русских солдат и писал про русские войска всякие небылицы…».

Таким образом, во время подавления польского восстания в молодой пореформенной России и вокруг нее, в ряде стран Европы, постепенно начинает формироваться та сила, которая со временем перерастет в мощную оппозицию русскому правительству и проявится вначале в виде массового терроризма, а затем – в виде революций.

Но М. Д. Скобелев в то время был очень далек от политики. Он откровенно наслаждался своей удалью и гордился тем, что начал офицерскую службу не в столичных караулах, а на полях сражений. Этому также способствовало и то, что в завершение польской кампании М. Д. Скобелев был произведен в поручики и награжден серебряной медалью «За усмирение польского мятежа. 1863–1864 гг.», которая носилась на груди на романовской бело-оранжево-черной ленте.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.