Ветеран ветеранов

Ветеран ветеранов

Как-то раз в Совете ветеранов военной контрразведки (ВВК) бывшие оперативники решили найти «потерявшихся» своих коллег «…за давностью ушедших лет». Многие после увольнения меняли места жительства, и трудно было отследить их конечные траектории жизни.

Среди таких кандидатов был и герой данного повествования, покинувший службу в центральном аппарате военной контрразведки аж… в 1957 году.

– У нас же есть рекордсмен по возрасту, ветеран из ветеранов, которому 30 июля исполняется 95 лет, – рассуждал Е. Г. Чекулаев, первый заместитель руководителя ВВК, рассматривая списки сотрудников-отставников.

– Кто же он? – загудели члены Совета.

– Полковник Мельник Андрей Трофимович.

И вот инициативная группа военных контрразведчиков посетила «ветерана из ветеранов» – девяностопятилетнего пенсионера. Несмотря на «преклонный», как выразился ветеран, возраст, он чувствует себя вполне прилично. Встретил он нас в полном здравии.

– Главное, рассудок не потерял, но годы берут свое, старость все чаще и чаще приглашает то к креслу, а то к дивану или кровати, – заметил ветеран.

Заволновался, когда вручили ему подарки и самый главный – двухтомный альманах из истории военной контрразведки, подготовленный группой авторов к 90-летнему юбилею службы.

– Вот видите, какой я дремучий, родился я на пять лет раньше, чем появилась на свет и советская и современная военная контрразведка, – заулыбался хозяин гостеприимной квартиры.

– А где и когда случилось появиться на свет вам, Андрей Трофимович? – спросил один из гостей.

– Родился я 30 июля 1914 года в деревне Николаевке Козоньковского района на Днепропетровщине. В восемь лет умер отец. И вот после этого я три года вместе со старшим братом работал пастухом. Учиться вовремя не пришлось, – в нашей деревне не было школы.

– И все же, где пришлось доучиваться?

– Дело в том, что однажды в деревне появился учитель. Он меня самостоятельно подготовил. После его ликбеза я сразу же пошел во второй класс соседнего села и за год окончил сразу второй и третий классы. Затем без документа об окончании неполной средней школы пошел сдавать экзамены в техникум. Сдал испытания успешно, но приемная комиссия, узнав, что у меня нет соответствующего свидетельства, отказала в зачислении, но, посовещавшись, все же решила принять под условия испытательного срока. Я этот срок выдержал и преподавателей не подвел, – успешно закончил среднее специальное учебное заведение. Назначили меня работником в МТС, а потом – агрономом-семеноводом. Вскоре пришел черед службы в армии. Служба воинская понравилась, и только поэтому я поступил в танковое училище. Закончил его в 1936 году. Через два года, – в 1938 году, – был отобран и направлен в органы государственной безопасности. Кадровики-чекисты определили меня в военную контрразведку. После окончания полугодичных «Курсов оперативного состава» был направлен для службы в 1-й Отдел Центрального аппарата военной контрразведки. Поверьте, это время было тяжелое после «ежовых рукавиц» – репрессий, в которых одинаково было как гражданским лицам, так чекистам. Много попало под «ежовскую гильотину» и чекистов, – разведчиков и контрразведчиков. Мы понимали, что в стране делается что-то неладное, правда, потом все на короткое время успокоилось. Страна готовилась к войне, а то, что она придет к нам на нашу землю, не сомневался никто из моих сослуживцев. Слишком силен был противник, хотя если бы договорились союзники перед войной, и войны бы не было, и немецкий фашизм был бы задавлен в своем зародыше.

– А какие объекты, Андрей Трофимович, вам дали в обслуживание?

– Артиллерию предложили… Все управления и отделы центрального артиллерийского аппарата. Артиллеристов возглавлял в то время генерал Воронов, – прекрасный специалист своего дела, умница – профессионал, умеющий не только слушать подчиненных, но до конца их выслушивать. Он быстро – без проволочек, принимал соответствующие решения. И всегда в пользу просившего этой помощи. Это был скорее государственный деятель – мыслил масштабно.

Мне с ним не раз приходилось встречаться, беседовать при информировании по вопросам дисциплины, боевой готовности и агентурных поползновений со стороны противника. Надо сказать, он всегда прислушивался к докладам оперативных работников, хотя порой наша правда бывала солоноватой, – что поделаешь, она не всегда сладка!

А потом меня перевели на объекты ПВО Московской зоны обороны или, как его тогда называли, – ПВО Московского района. После чистки офицерского состава и ожидания войны в армии командование повело борьбу за жесткую дисциплину. Боролись с нарушениями режима секретности. Через свои возможности усилили контроль за уровнем поддержания в частях и подразделениях ПВО Красной Армии постоянной боевой готовности, – рассказывал ветеран. – И вот от офицеров из числа доверенных лиц стали поступать данные о недостойном поведении командующего средствами ПВО Московской оборонной зоны генерала Осипова. Стал я перепроверять информацию через другие негласные источники, – она подтвердилась. Пьянство и разгульный образ жизни, грубость с подчиненными и невыходы на службу по известной «болезни». Дошло до того, что даже местные политработники им были запуганы. Я доложил об этом своему непосредственному руководителю – начальнику 1-го отдела полковнику Болотину. Он прочел обобщенную справку и говорит мне: «Нет, своими силами мы его не перевоспитаем. Силенок не хватит. Я доложу товарищу Абакумову».

– Ну и что, доложил?

– А как же, это ж вопрос боеготовности! В армии он всегда на первом месте, тем более в то опасное для страны время – накануне войны, к которой готовилась гитлеровская Германия.

– И каково было решение?

– Виктор Семенович доложил об этих безобразных фактах Сталину. Как мне потом рассказывал начальник, Сталин неожиданно спросил у Абакумова: «А правдоподобна ли информация?» Виктор Семенович подтвердил, что она дважды перепроверена военным контрразведчиком, обслуживавшим войска ПВО.

– Проверьте третий раз и в случае подтверждения доложите, – приказал товарищ Сталин.

Когда я получил эту команду от самого главного в Кремле, то принялся с удвоенной энергией и утроенным усердием проводить «перепроверку перепроверки». Вскрылись дополнительные, нелицеприятные картины в поведении генерала.

После вторичного доклада Абакумова Иосифу Виссарионовичу генерал Осипов был освобожден от должности и разжалован…

– А какова дальнейшая судьба генерала?

– Знаю одно, его не судили, а с понижением отправили в войска. Как сложилась у него жизнь в дальнейшем, я не знаю. Я себя виновным за его судьбу не считаю, потому что промедление лучше ошибки. Генерал с такими замашками мог много горя принести своим подчиненным и боеготовности страны. Он ведь был ответственным за безопасность неба над столицей!

* * *

Андрей Трофимович говорил и говорил, вспоминая далекое прошлое, – и предвоенное, и военное, и послевоенное. Видно, ему приятно было общаться с людьми, говорившими на одном языке профессиональными терминами, – чувствовалось, что давно не общался с коллегами. Глаза у него совсем не слезились старчески, – это горели искорки, зажженные эмоциями и воспоминаниями нелегких минувших дней.

– А как насчет шпионов? Имели ли вы, Андрей Трофимович, отношение к проверке сигналов или разработке вражеской агентуры? – лукаво ухмыльнулся один из гостей.

Все заулыбались, прекрасно понимая, что, служа в Центральном аппарате военной контрразведки, офицер не мог быть в стороне от работы по вычислению вражеской агентуры.

– О, на этот вопрос у меня тоже есть, чем ответить, – заметил ветеран. – Было это в середине войны, а точнее, кажется в конце 1942 или начале 1943 года. Но я сразу хочу заметить, придумывать ничего не буду. С высоты своего приличного возраста я, друзья, заметил одну истину, что никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.

Итак, мне приказали принять участие в розыске, а потом и в разработке двух немецких агентов Абвера, выброшенных на парашютах в районе Подмосковья. Об этом нам сигнализировала служба ПВО и местные жители, видевшие выброску парашютистов. Лазутчики несколько дней проблудили по болотам и лесу, но вскоре были вычислены и задержаны оперативной группой. Цель у агентов была одна, – внедриться в часть или штаб войск ПВО Московской зоны, собрать данные и возвратиться через линию фронта с выполненным заданием.

– Кто они были? – почти хором заинтересовались гости.

– При задержании один был экипирован в форму капитана Красной Армии, другой нарисовался в звании сержанта. У них мы отобрали фальшивые документы, оружие – автоматы ППШ и боеприпасы к ним. Подробности не буду вспоминать, многое выветрило время из головы, но за плодотворную работу в этой операции я был награжден орденом Красной Звезды. Вручал мне эту высокую правительственную награду в Кремле в 1944 году «всесоюзный староста» – Михаил Иванович Калинин. Вот так-то, мои дорогие гости.

И еще хочу подчеркнуть, – все же немец наших главных секретов не достал. В конце войны Гитлер признался своим генералам, что если бы он только знал о совершенстве оружия Красной Армии и о потенциале и масштабах действительной промышленной мощи СССР, то никогда бы не отважился на агрессию. В этом признании есть скорее выпад против своих спецслужб, не сумевших обеспечить Верховное военное командование стратегической информацией. А я понимаю гитлеровское признание по-другому, – в этом есть заслуга и нашей военной контрразведки, действовавшей в самые горячие годы войны под названием «СМЕРШ»…

– А дальше, где служили?

– До 1957 года прослужил в Центральном аппарате органов военной контрразведки на Лубянке. Потом предложили ответственный пост, – стать оперативником на строящемся Плесецком ракетном полигоне. Развивалось ракетостроение. Это был самый секретный род войск. Разведки противника проявляли неослабный интерес к местам запуска МБР, шахтным колодцам, тактико-техническим характеристикам наших ракет и прочее. Чекисты строго следили за соблюдением режима секретности. А кого туда направляли? – Естественно, артиллеристов в первую очередь. Меня посчитали тоже специалистом высокого уровня, – в артиллерии ведь «провоевал» не один год.

На стройке Плесецкого полигона поначалу были жуткие и климатические и бытовые условия. Тяжести службы многие не выдерживали, – одни спивались, другие заболевали и даже комиссовались.

Контролировал стройку непосредственно по линии армейской контрразведки генерал Федорчук. Часто приезжал на строящийся полигон Н. С. Хрущев, который ошибочно считал, что ракеты должны заменить чуть ли не все рода войск. Это был его очередной волюнтаристский бзик.

На Плесецком полигоне я тоже здоровье подорвал. Заболел довольно серьезно. Долго лечился. Списали меня оттуда в 1963 году и предложили поработать в Спецстрое СССР, где я обретался аж до 1974 года. Затем после увольнения более десяти лет работал «ночным директором» на военном заводе «Зенит». Вы сами знаете, что это за завод был тогда. Не потерял он своей значимости и сегодня. Не раз приходилось принимать серьезные решения, чтобы утром уже в проработанном виде проблему можно было доложить Главному конструктору или Генеральному директору предприятия.

* * *

Общий стаж службы у «ветерана ветеранов» ни много ни мало – 56 лет! Он награжден двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны. На прощание коллеги пожелали Андрею Трофимовичу главного, – крепкого здоровья, «проскрипеть» и «притопать» до сотого юбилея.

– Все будет хорошо, мои дорогие ребята, – должен «доползти», но у Бога, как известно, добавки нормальные люди не просят, сколько даст, столько и возьму, – улыбнулся хозяин квартиры. – А на сотый юбилей я вас всех обязательно приглашу. Нет, – я вас сегодня приглашаю на эту яркую и рекордную для любого человека, а тем более для военного контрразведчика дату, хотя это и нехорошая примета, но Бог меня простит, – это его ремесло, а в модную сегодня мистику я не верю. За жизнь надо сражаться!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.