Ф. Романенко Как появлялись «острова ГУЛАГа»

Ф. Романенко

Как появлялись «острова ГУЛАГа»

В истории изучения недр СССР множество славных страниц, наполненных беззаветным тяжёлым трудом энтузиастов-геологов, которые не только обеспечили разнообразным сырьём промышленность огромной страны, но и, как выясняется в последние годы, сумели обеспечить само её существование на десятилетия вперёд. Открытые в советские времена месторождения кормили страну в тяжелые годы перестройки экономики на капиталистический лад, продолжают кормить её и сейчас. Но этот грандиозный труд нынешними хозяевами недр забыт, а гигантская отлаженная система поисков месторождений полезных ископаемых практически разрушена.

Совсем не так было сразу после окончания войны, когда победившая страна стала лихорадочно наращивать свой сырьевой потенциал, готовясь к новым сражениям. Речь идёт о сравнительно коротком периоде в конце 1940-х – начале 1950-х гг., когда одной из главных целей Государственной геологической съёмки масштаба 1:1 000 000 стали поиски месторождений радиоактивного сырья для производства атомного оружия. Велись они на всей территории страны, и значительные усилия были направлены на приарктические территории.

Не подтверждённые документами сведения об урановых лагерях на Таймыре долгое время существовали в устной традиции, но носили полулегендарный характер. Автор сам слышал многочисленные рассказы авиаторов и геологов об этом ещё в начале 1990-х гг. Называлась цифра в 5000 заключённых, большинство из которых якобы погибло при добыче урановой руды в лагере «Рыбак». По другой легенде [«Арктический архипелаг ГУЛАГа» ] в конце 1940-х гг. в шхерах Минина (Северо-Западный Таймыр) возник один из первых в СССР урановых рудников, где заключённые в условиях строжайшей секретности добывали сырьё для атомной бомбы. Промышленная добыча руды якобы началась в 1949 г., но продолжалась недолго – были найдены более удобные для разработки урановые месторождения. Пока ни прямых, ни косвенных подтверждений этой информации нет. Бывавшие в шхерах Минина геологи, гидрографы, сотрудники рыбоохраны не встретили там никаких следов горных разработок и лагерных строений, только остатки рыбацких избушек.

Первые документальные указания на существование на севере полуострова Таймыр, на полуострове Челюскин, подразделения ГУЛАГа были выявлены одним из авторов справочника «Система ИТЛ в СССР» (1998), сотрудником НИПЦ «Мемориал» С.П.Сигачёвым при сборе материалов для справочника. Позже появился ряд книжных и газетных публикаций [«А.П.Завенягин»; Бондарчук; Нехаев], где приводились довольно точные сведения, основанные в основном на воспоминаниях участников геологических работ на Таймыре в конце 1949–1950 гг. После довольно длительных поисков в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) в фонде Главного управления Северного морского пути (ГУСМП) нам удалось обнаружить новые документы, позволяющие восстановить всю короткую историю превращения обычного рудопроявления в самый северный из известных на сегодняшний день остров «архипелага ГУЛАГ». Этот фонд огромен, включает в себя 6 описей с десятками тысяч документов обо всех направлениях многообразной деятельности ГУСМП и его предшественника Комитета Северного морского пути (Комсеверопути) за 1918–64 гг. Большая часть документов открыта для исследователей, другая стала доступна только после рассекречивания, проведённого в 1993 г. [РГАЭ: Путеводитель].

В 1942–45 гг. Государственным Комитетом Обороны (ГКО) СССР был принят целый ряд постановлений по организации поисков, добычи и обогащения урановых руд, а постановлением № 7102 сс от 8 декабря 1944 г. большая часть этих работ передана НКВД. В 1943–44 гг., однако, редкие и радиоактивные элементы ещё не вошли в программу поисковых работ, и какие-либо данные об их целенаправленных поисках практически отсутствуют. Лишь расконвоированный заключённый Норильлага Н.Н.Урванцев (1893–1985), один из первооткрывателей норильских месторождений и главный геолог Норильского комбината НКВД, предпринял рекогносцировочное обследование шхер Минина у западного побережья Таймыра, с задачей «поисков руд, особенно редких» [Урванцев]. Но в 1944 г. декабрьским Постановлением СНК СССР 1943 г. ГУСМП предусмотрено «провести попутные поиски на уран и тантал (тогда они ещё назывались своими именами – Ф.Р.), а также организовать массовую проверку на радиоактивность образцов пород, руд и вод, с целью выявления районов, перспективных для поисков урана» [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, д. 267, лл.171–172]. Отмечено, что специальных объектов для постановки работ не имеется, и поэтому всем геологоразведочным экспедициям (ГРЭ) поиски радиоактивных руд будут поставлены как обязательная попутная задача [ibid, л. 176]. Согласно этому Постановлению были тщательно проверены на радиоактивность все коллекции геологических экспедиций с конца XIX в., хранившиеся в музеях, на складах, в академических институтах, и особенно внимательно – сборы таймырских, сибирских и чукотских экспедиций 1930-х гг. При проверке, которая продолжалась несколько лет и завершилась уже много позже окончания войны, пришлось провести огромную работу. Так, хранившиеся в Ленинграде коллекции в блокаду потерпели значительный ущерб, были залиты водой, завалены, разбросаны. Этикетки сгнили, многие собиратели коллекций погибли, и немногочисленные (секретность!) сотрудники, которым была поручена эта работа, кропотливо изучали сохранившиеся полевые дневники и отчёты. И им удалось наметить перспективные районы, куда тут же отправлялись спецэкспедиции.

По постановлению СНК СССР № 161–43р от 7 августа того же 1944 г. был организован трест «Арктикразведка» в составе Горно-Геологического Управления Главсевморпути (ГГУ ГУСМП). Приказом начальника ГУСМП И.Д.Папанина № Р-273 от 4 ноября 1944 г. на трест возлагалось производство геологоразведочных, геофизических и научно-исследовательских работ, геологическое картирование, поиски и разведка полезных ископаемых Арктики [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 1637]. Фактически трест начал нормальное функционирование с 1 января 1945 г., в его состав вошли уже работавшие Оленёкская и Сангарская ГРЭ, Корякская комплексная геологическая экспедиция, Быковская и Уяндинская (ликвидированная в 1945 г.) геолого-поисковые экспедиции, Лено-Хатангская геолого-геофизическая экспедиция. Начальником «Арктикразведки» был назначен П.С.Николаев, затем его сменил инженер-генерал – директор Северного морского пути (СМП) III ранга А.Е.Голов, главным инженером – А.Е.Бондаренко, главным геологом – Л.В.Громов, потом Я.Пащенко. Вскоре трест организовал Северо-Хетскую и, в июле 1945 г., Северо-Таймырскую экспедицию, которая прибыла на Таймыр только в сентябре, но уже успела, как написано в «годовом отчёте по основной деятельности треста» за 1945 г. получить «интересные данные в отношении редких элементов» [ibid, л. 7–27].

Экспедиции эти были зимовочными, их работа планировалась на несколько лет. Основная задача – геологическая съёмка масштабов 1:1 000 000 и 1:200 000, а также аэрофотосъёмка и составление топографических карт, которых на эти районы ранее не было. В Северо-Таймырской экспедиции работали геологи Е.А.Величко, Ю.А.Одинец, топограф А.Н.Пчёлкин, а также В.П.Федулов, А.Е.Шубин, К.В.Ярославцев, Я.М.Филлипов, Л.И.Соколова, Н.Д.Солодун, П.Н.Павлов, А.Р.Моисеева, В.М.Леонов, Г.А.Коровин, Я.Ф.Кафтун, Ф.К.Король, Т.Н.Кубарева, Н.Н.Кубарева, Н.И.Ивлева и др. «Арктикразведка» была гражданской организацией, как и созданный 10 июля 1948 г. на базе научно-исследовательского отдела (НИО) ГГУ Научно-исследовательский институт геологии Арктики (НИИГА) в Ленинграде.

Для координации работ по созданию атомного оружия Постановлением ГКО № 9887-сс/оп от 20 августа 1945 г. были созданы Специальный Комитет при ГКО и Первое главное управление (ПГУ) при Совнаркоме СССР во главе с Б.Л. Ванниковым. Спецкомитет существовал до 9 июля 1953 г., когда его функции переданы Министерству среднего машиностроения.

Почти одновременно (20 октября 1946 г.) приказом № 272с Председателя Комитета по делам геологии И.И. Малышева в системе Комитета организовано Первое главное геолого-разведочное управление (начальник С.В.Горюнов, главный геолог академик И.Ф.Григорьев) для руководства и координации всеми поисковыми и разведочными работами по урану.

9 апреля 1946 г. принято правительственное Постановление № 789–311сс «Об организации геолого-поисковых работ на А–9 и Б–9 в Арктике». По принятой в то время терминологии под А-9 имелся в виду природный уран, под Б-9 – торий [http://new.rosatom.ru/common/img/uploaded/Catalogue_together]. В соответствии с ним трест «Арктикразведка» приступил к организации новых, специальных экспедиций, получивших вместо названий номера. Экспедиции с номерами (№№ 3, 4, 5, 22, 34 и др.) назывались экспедиции спецработ, т. е. их основной задачей были как раз поиски радиоактивного сырья. Иногда в обычных (съёмочных) экспедициях и в номерных работали одни и те же люди, но по различным (открытой и секретной) тематикам. Это и понятно, потому что круг людей с допуском к секретам всемерно ограничивался. Наличие большого количества аббревиатур, номеров и названий экспедиций затрудняет точное атрибутирование, когда же и где работала та или иная экспедиция и геолог. Бо?льшая часть документов об этих работах имеет гриф «совершенно секретно» и хранится в так называемой «особой папке», они существовали только в двух экземплярах, а некоторые – и вообще в единственном (рассекречены в 1993 г.).

Экспедиция № 4 начала работу 15 июня 1946 г. на базе Северо-Таймырской экспедиции «Арктикразведки» в бухте Восточной между мысом Стерлегова и заливом Миддендорфа и вела поиски А-9 и Б-9 тремя партиями на огромной площади около 10 тыс. км² в бассейнах рек Ленивой и Нижней Таймыры. Начальником её до ноября 1947 г. был С.И.Аршинов, затем – В.А.Мининберг [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 1703], в 1948 г. съёмочные партии возглавляли геологи В.И.Тычинский и А.М.Даминова.

Экспедиция № 5 приступила к решению аналогичной задачи 20 июля 1946 г. на полуострове Челюскин на площади около 5 тыс. км² силами двух партий [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 178]. Работы в 1946 г. проходили в очень тяжёлых условиях из-за недостатка транспорта и оборудования, неукомплектованности личным составом, поэтому съёмка ограничивалась в основном побережьем. К тому же ПГУ сорвало поставки радиометрических приборов, которые были к тому же ещё и очень плохого качества [ibid, лл. 3–15].

9 августа 1946 г. распоряжением Совета Министров СССР № 9693-рс поисками урана (А-9) и тория (Б-9) в своих регионах должны были заниматься также Норильский н Ухтинский комбинаты и трест Дальстрой, которые все входили в систему МВД. Работам Дальстроя посвящена другая статья настоящей книги «Острова уранового ГУЛАГа в Восточной Арктике». А Норильский комбинат (Н.Н.Урванцев) в этом году продолжил поиски на полуострове Рыбном и в заливе Хутуда на Таймыре. Результаты оказались настолько интересными, что на следующий год в шхеры Минина была организована экспедиция на катерах «Диорит» и «Пегматит» (Н.Н.Урванцев и геолог А.Туманов). Обследовав острова у полуострова Минина, к северу от устья Пясины, и найдя рудопроявления урана, Урванцев вернулся в Норильск. Зимой 1947–1948 гг. в шхерах Минина А.Тумановым велись разведочные горные работы, весной 1948 г. здесь снова побывал Н.Н.Урванцев, вернувшись в Норильск в июне на самолёте По-2 лётчика В.М. Махоткина. Летом 1948 г. Урванцев на «Пегматите» добрался до мыса Стерлегова и на обратном пути взял на борт отряд А.Туманова и несколько тонн добытой им породы для валового опробования [Урванцев]. Заметим в скобках, что Махоткин (1904–1974), один из самых известных на Таймыре до войны полярных лётчиков, личный знакомый О.Ю.Шмидта, в это время тоже был в заключении, но названный в его честь остров близ устья р. Таймыры не менял в это время названия, в отличие, например, от о-вов Бухарина или Самойловича.

В 1947 гг. работы по поискам радиоактивного сырья идут уже полным ходом. На полуострове Челюскин систематическую геологическую съёмку ведут Центрально-Таймырская и Челюскинская экспедиции «Арктикразведки». 18 декабря 1947 г. на заседании Коллегии ГУСМП начальник научно-исследовательского отдела ГГУ ГУСМП Виктор Михайлович Лазуркин (1910–1992), докладывая об итогах работы экспедиций в 1947 г., говорил, что на Таймыре обнаружена «высокая активность чёрных гранулитовых сланцев», но объектов для промышленной разведки не выявлено [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 9–12]. Через полгода он был снят с этой должности по представлению начальника отдела «К» Министерства госбезопасности (организованный в ноябре 1945 г. отдел «К» осуществлял контрразведку на объектах атомной промышленности [«Лубянка» ]) полковника И.С.Писарева «за нарушение правил секретного делопроизводства» – выдал пропуска в режимные помещения 16 лицам без допуска, из коих двоим в допуске было отказано, а также сообщал лицам об отказе в допуске, ссылаясь на органы МГБ [ibid, л. 40–42]. С 1948 г. беспартийный Лазуркин руководит отделом общей геологии НИИГА, но через полтора года органы вспомнили, что его родители арестованы в 1937 г. (М.С.Лазуркин так и погиб в тюрьме, а Д.А. Лазуркина провела в заключении 17 лет) и его снова уволили [«На пути к недрам Арктики» ].

Об особой важности геологических работ свидетельствует тематика обсуждения на этом заседании, проводившимся под председательством начальника ГУСМП А.А.Афанасьева (1903–1991). Обсуждали вопросы об обеспечении всех районов геологической съёмки 1947 г и намеченных к съёмке в 1948 г. аэрофотоснимками, а также о снабжении всех геологических лабораторий остродефицитными бромоформом и канадским бальзамом, которые необходимы для обработки образцов и приготовления шлифов (тонких срезов) горных пород для изучения под микроскопом.

В 1948 г. А.А.Афанасьев также был арестован, осуждён на 20 лет заключения в ИТЛ по статьям 58–1а («измена родине») и 58–11 («контрреволюционная организационная деятельность»), а в 1954 г. освобождён, реабилитирован и вернулся на пост начальника ГУСМП и заместителя министра Морского флота СССР [Афанасьев].

В плане тематических совершенно секретных работ отдела геологии Арктического института (АНИИ) на 1948 г. также фигурирует «проблема изучения стратиграфии, структур и радиоактивности докембрия Советской Арктики», где за докембрий Таймырской складчатой зоны кристаллических сланцев отвечал М.Г.Равич (1912–1978), один из видных исследователей геологии Арктики и Антарктиды, автор многих книг [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 20–26].

Съёмочные работы на полуострове Челюскин продолжались в 1947–1948 годах Восточно-Таймырской экспедицией (экспедиция № 22, геологи П.Ф.Медведев, В.В.Малыгин, Ф.И.Иванов, А.Н.Кузнецов), переданной в 1948 г. в НИИГА, и экспедицией № 5 (начальник Н.А.Меньшиков, гл. геолог М.Г.Равич, геологи Г.П.Вергунов, Б.Х.Егиазаров, В.А.Вакар, А.С.Потебня, В.Я.Сычёв и Л.Д.Мирошников). В экспедиции № 22 участвовал большой коллектив геологов, топографов, геофизиков, коллекторов, рабочих, всего более 50 человек. Базы экспедиции располагались близ устья Нижней Таймыры на мысе Остен-Сакена и косе Врангеля, где были небольшие посёлки. Во время этой съёмки в верховьях р. Ленинградской были найдены перспективные рудопроявления, и в том числе – «Восточно-Таймырское месторождение урана» [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 134–137]. История его находки и разведки подробно изложена в докладных записках начальника ГУСМП генерала-майора авиации А.А. Кузнецова (принял Управление после ареста А.А.Афанасьева в апреле 1948 г.) заместителю председателя Совмина СССР Л.П.Берии осенью 1949 г. В орбиту их интенсивной переписки по поводу находки постепенно был вовлечён целый ряд высших руководителей СССР. Она позволяет проследить основные этапы бурной деятельности по освоению новой ураноносной или, как она называлась в документах начала 1950-х гг., «свинцовой» провинции.

Перспективный рудный участок обнаружен в августе 1947 г. отрядом экспедиции № 5 в составе геолога М.Г.Равича и техника-геофизика С.М.Плишивого в ходе геологической съёмки масштаба 1:1 000 000. На следующий год здесь проводилась уже более детальная съёмка масштаба 1:50 000, сопровождавшаяся проходкой мелких шурфов. Горными работами руководил геолог Л.Д.Мирошников, геофизическими – Ю.С.Глебовский.

В январе 1949 г. ГУСМП докладывал о результатах работ по разведке месторождения на научно-техническом совете (НТС) Министерства геологии, но они не были одобрены из-за дальности и бедности обнаруженных к тому времени руд. ГУСМП не согласился с таким решением, и работы экспедиции № 22, которые велись к тому времени круглогодично, продолжались [ibid, лл. 265–378]. Было пробито 5 шурфов глубиной 10–11 м, проведена детальная радиометрическая съёмка, а весь район покрыт съёмкой масштаба 1:200 000.

Здесь надо вспомнить, что весной 1949 г. органы МГБ организовали очередной «процесс», на этот раз «геологический». Корреспондентка «Правды» А.Ф.Шестакова с помощью геолога-дилетанта И.Г.Прохорова, обвинив ряд геологов в сокрытии от государства урановых месторождений на юге Красноярского края, спровоцировала арест группы видных специалистов Министерства геологии, Всесоюзного геологического института (ВСЕГЕИ) в Ленинграде, Томского университета и ряда восточно-сибирских геологических организаций. Среди арестованных оказались бывший главный геолог Первого главного управления и директор Института геологических наук (ИГНАН, сейчас – Геологический институт РАН) академик И.Ф.Григорьев (1890–1951), академик А.А.Баландин (1898–1967), академик АН Каз. ССР М.П.Русаков (1892–1963) и член-корр. АН СССР А.Г.Вологдин (1896–1971), профессора И.К.Баженов (1890–1982), В.В.Богацкий (1913–1981), А.Я.Булынников (1892–1972), В.Н.Верещагин (1912–1980), В.Н.Доминиковский (1902–1986), В.К. Котульский (1879–1951), председатель техсовета Мингео В.М.Крейтер (1897–1966), математик В.В.Налимов (1910–1997), видные геологи Б.К.Лихарев (1887–1973), М.М.Тетяев (1882–1956), Л.И.Шаманский (1894–1950), Ф.Н.Шахов (1894–1971), Ю.М.Шейнманн (1901–1974), Я.С.Эдельштейн (1869–1952), арестованный в возрасте 80 лет, а также референт министра геологии М.Я Гуревич, начальник бюро изобретений Я.М. Ром (1889–1957) и ещё десятки человек. Григорьев, Котульский, Эдельштейн, Шаманский, Гуревич и Ром погибли, остальные провели в тюрьмах и лагерях пять лет и были реабилитированы решением Верховного суда СССР 31 марта 1954 г. [Годлевская, Крейтер; Беляков; Блох]. Министр геологии И.И.Малышев был снят с должности и заменён начальником Главного управления лагерей горно-металлургических предприятий ГУЛАГа генералом П.А.Захаровым (по образованию геологом), техсовет Мингео распущен.

Председателем того самого распущенного техсовета («старого состава», как написано в материалах по представлению геологов к Сталинской премии), на котором ГУСМП докладывал о своих находках, как раз и был профессор Владимир Михайлович Крейтер, специалист по поискам и разведке полезных ископаемых, автор лучшего на то время учебника по этой специальности. Наверное, и другим членам НТС как раз и вменили в вину именно неподдержку проекта ГУСМП.

А на Таймыре в это время, по воспоминаниям Л.Д.Мирошникова [«А.П.Завенягин» ], весной 1949 г. в одном из шурфов радиометрист О.Шульга обнаружил «ураганную радиоактивность», содержание урана в руде достигало 2 %. В первом варианте докладной записки Кузнецова Берии от 26 сентября 1949 г., которая, судя по чернильной записи на тексте, «не пошла», фигурируют содержания окиси А-9 0,3–0,4 %, в отдельных образцах – до 0,7–0,8 % [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 86–88].

Ключевым моментом в истории находки Равича и Плишивого стало, видимо, 11 октября 1949 г. Этим днём датирован ряд документов, в том числе докладная записка А.А.Кузнецова Л.П.Берии, где, наряду с краткой историей открытия месторождения, изложены основы его геологического строения. Место находки располагалось на правобережье реки Жданова, правом притоке реки Ленинградской, к югу от горы Октябрьской, на южной периферии плато Лодочникова. Расстояние от Северного Полярного круга 1130 км, до мыса Челюскина, самой северной точки материка Евразии – 150 км. Два шурфа 1949 г. вскрыли рудное тело на глубине 4,5–7,7 м, содержание окиси урана U₃O₈, достигает, «вероятно», 1 %, а в отдельных штуфах породы – даже 1,4 % [ibid, л.134–137]. Также Кузнецов сообщает, что в первой половине октября на месторождении начата проходка наклонной штольни протяжённостью 90 м. Записка сопровождается ведомостью результатов анализа проб с Восточно-Таймырского месторождения, сделанных в НИИ-9 (Институт специальных металлов НКВД) и подписанных Шевченко [ibid, лл. 144–146]. По этим данным, содержание урана достигает 0,6–0,7 %, тория не обнаружено, а урановые минералы легкорастворимы в воде и слабых кислотах. Высокое содержание и простота технологической обработки руды для извлечения полезного компонента делают эту руду ценной.

На ведомости находится автограф Л.П. Берии, у которого была очень чёткая, легко читаемая и узнаваемая подпись, со следующей резолюцией: «тт. Завенягину А.П., Кузнецову А.А., Захарову А.А., Борисову Н.А. Тщательно рассмотрите (с участием геологов, работавших на Таймыре, и заинтересованных специалистов) материалы разведки и результаты анализов и представьте в Спец. Комитет ваше заключение о масштабах выявленных месторождений и о мероприятиях, которые необходимо провести для их разведки и освоения. Срок 5 дней. 12. 10. 1949 г.».

Напомним, что генерал-лейтенант МВД А.П.Завенягин (1901–1956) в это время был первым заместителем наркома внутренних дел, осуществляющим общее руководство строительными подразделениями НКВД, и одновременно заместителем Л.П. Берии в атомном проекте. Генерал-майор авиации А.А.Кузнецов (1904–1966) в 1948–53 гг. был начальником ГУСМП, а в 1941–43 гг. командовал ВВС Северного флота. Н.А.Борисов (1903–1955) – заместитель председателя Госплана СССР, начальник ПГУ при СНК СССР. Генерал-майор инженерно-технической службы П.А.Захаров (1905–1974) в 1949–53 гг. был министром геологии СССР.

Но ещё до получения этой резолюции, в тот же день 11 октября заместитель Кузнецова инженер-генерал – директор СМП II ранга (военизированные звания и знаки различия в виде галунов на рукавах фирменных кителей были установлены для работников многих Министерств и ведомств в конце 1940-х гг., т. к. «введение [их] способствует повышению авторитета командного, руководящего, инженерно-технического … состава …, а также повышению ответственности за порученное дело и укреплению … дисциплины» [«Большая советская…» ]) А.П.Ларченко, курировавший ГГУ, отправил своему начальнику «заявку на оборудование для разведки Восточно-Таймырского месторождения А-9 в 1950–51 гг.» [ibid, л.138–139]. Это не просто заявка, а довольно детальный план работ. Предполагались:

– проходка штольни – 140 погонных метров (п.м.);

– бурение наклонных скважин – 500 п.м.;

– проходка канав – 2000 м³;

– геологическая съёмка масштаба 1:50 000 на площади 100 км²;

– геологическая съёмка масштаба 1:200 000 на площади 2600 км²;

– аэрорадиометрическая съёмка с двух самолётов По-2–12 000 пог. км;

– проходка двух шахт глубиной 50 м с рассечками 75 м с закладкой в конце 1950 г. (рассечка – подземная горизонтальная горная выработка небольшой длины, проходимая из других подземных выработок с целью прослеживания или пересечения тела полезного ископаемого – [ «Геологический словарь», с.173]

Для всего этого были необходимы компрессор, буровые станки К-500, 5 тонн взрывчатых веществ, по 10 тонн продовольствия и горючего, 100 человек ИТР и рабочих, а также (в марте 1950 г.) – грузовой самолёт Антонова. В навигацию 1950 г. планировалось завезти на месторождение 4 трактора, 2 станка К-500, 4 вездехода, 500 м³ лесоматериалов, 100 тонн ГСМ, 100 тонн продовольствия, 5 финских домов. Общие затраты на 1950 г. предусматривались в объёме 7–9 миллионов рублей.

В назначенные сроки аппарат ГУСМП подготовил проект постановления Совмина о расширении геологоразведочных работ на А-9 на Таймыре и 24–25 октября Кузнецов подал на имя Л.П. Берии и секретаря по промышленности ЦК ВКП(б) П.К.Пономаренко (1902–1984) докладные записки с конкретными предложениями, масштаб которых увеличивался от записки к записке.

Предполагалось [ibid, л.л. 148–150] увеличить финансирование на геологоразведочные работы на 11 млн. рублей, к 1951 г. подготовить заложение разведочно-эксплуатационной шахты, выделить ГУСМП уже три буровых станка К-500, двигатель А-22, грязевой насос, два компрессора ВВК-200, два вентилятора «Сирокко», две дробильных установки, отбойные молотки, трактора, 10 вездеходов ЗИС-42, 8 финских домов, 10 самолётов Антонова, множество различного бурового оборудования. Для скорейшего проведения геологической съёмки намечалось организовать 39 геологических партий. Также было предусмотрено распространение ставок аппарата Мингео СССР на аппарат ГГУ ГУСМП и распространение действия Постановления Совмина от 18 июня 1949 г. (№ 2574–1007 с) о преимуществах и льготах для работников геологической службы ГУСМП, занятых на разведке нефти, на всю геологическую службу, работающую по радиоактивной тематике. Кузнецов просил Берию дать своё заключение, а Пономаренко – поддержать предложения ГУСМП об увеличении объёма работ перед Совмином.

Работа над этими проектами и докладными шла напряжённо почти месяц, и они затем подписывались уже не только Кузнецовым, но и Завенягиным и Н.Силуяновым (видимо, заместителем Министра геологии). Запрашиваемое финансирование постепенно выросло до 11,7 млн. руб., в том числе 1 млн. предполагалось потратить на оборудование, 4,3 млн – на оборотные средства, а 2,3 млн. руб. – на досрочный завоз материалов.

14 ноября 1949 г. Берия пишет на поданной ему очередной докладной записке [ibid, лл. 170–171]: «тт. Круглову С.Н. (созыв), Кузнецову А.А., Захарову П.А., Клочкову И.М., Борисову Н.А. Прошу вас совместно рассмотреть этот вопрос и представить предложения о форсировании разведок полезных ископаемых на Таймырском полуострове, в особенности А-9 и слюды, с привлечением к этой работе наряду с Главсевморпути также организаций МВД и Министерства геологии. Срок 5 дней». Можно предположить, что значительные затраты, предусмотренные проектами, привели Л.П. Берия к естественной для него мысли уменьшить их путём использования не вольнонаёмных работников ГУСМП, которым надо платить, а более дешёвую рабочую силу. Поэтому он включил в число лиц министра внутренних дел генерал-полковника С.Н.Круглова (1907–1977), в недалеком прошлом – куратора ГУЛАГа, организатора заградотрядов на фронте и депортаций целых народов, которому поручил созыв совещания. Это было первое упоминание МВД в контексте геологоразведочных работ на Таймыре. Один из адресатов резолюции – заместитель председателя Специального комитета И.М. Клочков.

Для ознакомления сотрудников МВД с районами, о которых шла речь, начальник геологоразведочного отдела ГУСМП Д.М.Левин направил зам. министра внутренних дел С.С.Мамулову (1902–1976) секретнейшую карту полезных ископаемых Таймыра, с обязательством вернуть её до 3 декабря 1949 г. [ibid, л. 150]. С.С.Мамулов курировал тогда Главное управление лагерей горно-металлургической промышленности, Управление лагерей лесной промышленности, Дальстрой и ещё ряд организацией МВД.

Совещание назначенных Берия лиц состоялось своевременно, и уже 23 ноября они подали ему новую докладную, где впервые появилось новое название месторождения – КАМЕНСКОЕ. Одновременно разрабатывались и новые проекты Постановления Совмина. Предусматривалось, в частности, направить в 1950 г. на месторождение совместную комиссию МВД, Мингео и ГУСМП для оценки перспектив, приступить в 1950 г. к систематическому геологическому изучению Северной Земли и другие мероприятия для постепенного освоения района.

Непосредственно на Каменском месторождении предлагалось:

– к 1 января 1950 г. направить 150 рабочих и ИТР, перевезти самолётами ГУСМП 160 тонн грузов от Красноярска до Дудинки, а к 15 февраля – до пос. Усть-Таймыр (там ещё в 1930-х гг. Управление полярной авиации организовало лётную базу и гидроаэродром);

– к 1 мая 1950 г. пройти шахту глубиной 30 м, 300 п.м. штолен и рассечек;

– в 1951 г. – пройти 100 п.м. шахт, 1000 п.м. штолен и рассечек, 4000 п.м. шурфов, 10 000 м³ канав, 2000 метров колонкового бурения.

Для транспортировки людей и грузов Минавиапром должен был поставить ГУСМП 10 самолётов Ан-2, которые начали производить в 1947 г.

Но особый интерес представляет п.11 данной докладной записки, в котором говорится [ibid, л.183]: «Обязать Главсевморпути при Совете министров СССР (тов. Кузнецова) и Министерство внутренних дел (тов. Круглова) организовать: а) к 1 июля 1950 г. в районе Каменского месторождения исправительно-трудовой лагерь (выделено нами – авт.) для выполнения горных и других работ, определив его численность по взаимному согласованию; б) химическую лабораторию при Норильском комбинате».

Так совпало, что решение этих вопросов пришлось на весьма успешный для начальника ГУСМП период, случайно или нет, вряд ли когда-нибудь удастся установить. Дело в том, что 6 декабря 1949 г. закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР генерал-майору авиации А.А.Кузнецову, лётчикам В.Н. Задкову, И.С. Котову, И.И. Черевичному и начальнику отделения геофизики АНИИ М.Е. Острекину были присвоены звания Героя Советского Союза за мужество и героизм, проявленные при проведении воздушных экспедиций «Север» [http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?hero_id=1726]. В ходе этих экспедиций 1948–49 гг. советские лётчики совершили несколько десятков посадок на дрейфующие льды, в том числе в географической точке Северного полюса, гидрологи впервые измерили там глубину океана, парашютисты осуществили первый прыжок на полюс.

А 27 декабря 1949 г. Совмин СССР принял Постановление № 5745–2163 сс/оп «Об организации промышленной добычи свинца на Каменском месторождении Таймырского полуострова». В соответствии с ним ГУСМП пришлось расстаться со своей находкой, в освоение и продвижение которой оно вложило много сил и средств, и передать ГУЛГМП МВД всю инфраструктуру месторождения. Протокол о передаче Каменского месторождения свинца от Главсевморпути в МВД СССР был утверждён начальником ГУСМП А.А.Кузнецовым 30 декабря 1949 г., а министром внутренних дел С.Н. Кругловым – 5 января 1950 г. [ibid, лл. 200–203].

В соответствии с этим протоколом ГУСМП передал МВД:

«1. Каменское месторождение свинца, все геологические и картографические материалы по району Каменского месторождения. … Срок окончания камеральных работ установлен 15 марта 1950 г. К 10 января 1950 г. передать по описи полевые материалы в виде предварительного отчёта.

2. Базы на мысе Остен-Сакен и косе Врангеля (в устье р. Нижней Таймыры – авт.) со всеми постройками, имуществом и материальными ценностями, за исключением запчастей к вездеходам ЗИС-42, продовольствия в количестве 100 пайко-месяцев и снаряжения на 30 человек. ГГУ ГУСМП и ГУЛГМП МВД передачи баз и имущества экспедиции № 22 оформляют отдельными актами. Передача основных средств производится с баланса на баланс безвозмездно. Материальные ценности, как новые, так и бывшие в употреблении передаются с оплатой счетов через банк по балансовой стоимости.

3. Личный состав и обслуживающий персонал баз, работавший в сезон 1949 г. в геологоразведочной экспедиции № 22.

4. 11 человек ИТР из НИИГА и треста „Арктикразведка“ согласно Постановлению Совмина СССР от 27.12. 1949 г. № 5808–2180 сс, параграф 4.

5. 30 % инженеров и техников горно-геологических специальностей, подлежащих направлению в ГУСМП по плану распределения молодых специалистов на 1950 г.

Для оформления вышеуказанной сдачи-приёмки создать комиссию в составе:

От ГУСМП: директора НИИГА Ткаченко, зам. директора НИИГА Захарова.

От МВД СССР: начальника управления № 21 Васина, геолога 6-го Спецотдела Горобец, бухгалтера 6-го спецотдела Евсеева.

Для приёма личного состава экспедиции 22 и баз, а также всех геологических и картографических материалов по Каменскому месторождению командировать в НИИГА – из ГУСМП Левина, от МВД – Васина, Горобец, Никитина ………».

Протокол подписан и.о. начальника ГУЛГМП МВД ССР полковником Добровольским и и.о. начальника ГГУ ГУСМП Аветисяном.

В Государственном архиве РФ С.П.Сигачёв [«Система…» ] обнаружил ссылки на существование приказа МВД 1951 года (без точной даты) об организации ГПУ (горно-промышленного управления) № 21 «для освоения Таймырского месторождения свинца». Его начальником и был назначен упоминающийся в вышеприведённом протоколе майор К.Д.Васин (после завершения работ ГПУ-21 он в звании инженера-подполковника будет назначен начальником ИТЛ комбината «Апатит» на Кольском полуострове – [«Система…» ]). Текст Постановления Совмина № 5808-2180сс от 27.12. 1949 г. нами не обнаружен и, видимо, касался только кадрового вопроса.

Таким образом, 11 октября Л.П.Берии доложили об открытии перспективного месторождения, и через два с половиной месяца уже было организовано специальное ГПУ МВД для его разведки и разработки в совершенно пустынном районе.

С передачей месторождения ГУСМП с ним, однако, не расстался, ведь МВД не располагал в столь далёком месте, как Северный Таймыр, никакими ресурсами и инфраструктурой. Поэтому между двумя ведомствами завязалась оживлённая переписка, в которой одна сторона требовала от другой содействия, а та, судя по документам, не слишком этому радовалась.

12 марта 1950 г. зам. министра МВД С.С.Мамулов обращается к зам. начальника ГУСМП инженер-контр-адмиралу В.Ф.Бурханову (1908–1982) с письмом о необходимости завоза ГПУ № 21 на рудник № 31 (теперь так называется Каменское месторождение) 50 тонн автобензина, 20 т дизельного топлива, 10 т керосина, 160 т угля, 150 т материалов и продовольствия, т. е. того, что ГУСМП завозил бы себе сам, если бы у него не отняли объект. Так как МВД на Таймыре этим не располагает, то Мамулов просит ГУСМП выделить и перевезти силами Управления Полярной Авиации 80 т горючего с Диксона или Нордвика, весь требуемый уголь с Челюскина, а также привезти 150 т. грузов из Дудинки [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 222].

Почти одновременно, 14 марта сам министр Круглов обращается к Кузнецову с просьбой организовать в 1950 г. силами ГУСМП гидрографическую экспедицию по изысканиям бухты, пригодной для подхода судов к берегу и строительства причалов в ближайшем к Каменскому месторождению районе [ibid, л. 221]. При взгляде на карту видно, что ближайший район – это залив Фаддея на Северо-Восточном Таймыре, т. к. строить причалы в мелководном Гафнер-фьорде, куда впадает сама р. Ленинградская, было бы совсем абсурдно.

18 марта Кузнецов отвечает, что ГУСМП может отпустить топливо и уголь, но перевезти его не может «по причине недостатка авиагорючего, а также отсутствия свободных машин. Все самолёты заняты выполнением специального задания Правительства» [ibid, л. 223]. Совершенно очевидно, что это специальное задание – высадка новой дрейфующей станции «Северный Полюс-2» под руководством М.М.Сомова, деятельность которой протекала в обстановке полной секретности.

18 мая Мамулов направляет Кузнецову очередное письмо, где уже с большим напором: – утверждает, что предусмотренный Постановлением Совмина план перевозки 160 т грузов (см. выше) до 15 марта не выполнен, и из-за этого «Управление № 21 не смогло провести в январе-апреле горные и геологоразведочные работы в намеченных объёмах» [ibid, л. 228];

– просит срочно выделить самолёты до начала резкого потепления.

23 мая Кузнецов отвечает, что по положению на 10 мая на рудник № 21 самолётами ГУСМП доставлены 201 человек и 189 т груза. По просьбе начальника рудника т. Васина 39 т. доставлено с мыса Челюскина и из Усть-Таймыра на рудник, а 10 т. не доставлено из-за выхода из строя аэродрома рудника [ibid, лл. 230–231]. С 20 марта командиру Игарской авиагруппы ГУСМП полковнику Погорелову было выделено для полётов с «Надежды» (тогда аэродром Норильска) 5 самолётов Ли-2 (командиры экипажей Лобоза, Александров из МАГОНа, Сушин, Ефремов, Михайленко из Игарской авигруппы, Си-47 (Орлов), ИЛ-12 (Васильев) из МАГОНа (МАГОН – Московская авиагруппа особого назначения, где были собраны самые известные лётчики – авт.).

В это время на Каменском месторождении, которое теперь называется также «Рыбак», шло строительство аэродрома с двумя взлетно-посадочными полосами (их местоположение, однако, менялось) – зимней и летней. Для обслуживания авиации с 1950 года до марта-апреля 1952 г. работала экспедиционная метеостанция (инженер-метеоролог В.Баранов) [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 3354, лл. 39–47]. Кстати, по свидетельству начальника полярной станции Рыбак Л.А.Каймука, рыба в реке Жданова не водилась и поймать её можно было только в р. Ленинградской, в 15-ти километрах от посёлка, и происхождение названия «Рыбак» не совсем ясно.

Кроме самолётов УПА, туда летали и самолёты авиаотряда Норильского комбината, и военные пилоты. Так, 3 июня Мамулов сообщает Кузнецову, что с 1 июля до середины сентября 1950 г. шесть самолётов Военно-Морского министерства «Каталина» будут перевозить людей и грузы с мыса Входного (устье р. Пясины на Западном Таймыре) на рудники №№ 31 и 32 (принадлежал Северной экспедиции, размещавшейся в бухте Ломоносова) управления № 21 МВД, и просит оказать содействие в аэропортах ГУСМП по пути перелёта (Диксон, Дудинка, Хатанга, Волочанка, Усть-Таймыр, Челюскин) [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 235].

12 июля Мамулов просит у Кузнецова 8000 бочек для рудника № 31 (а в такое количество бочек, между прочим, можно залить 1,6 млн. л горючего – целый океан топлива), предлагая компенсировать листовым железом или готовыми бочками [ibid, л. 241]. Через несколько дней Кузнецов отвечает, что может предоставить только 400 бочек, находящихся в Диксоне [ibid, л. 242].

10 ноября Мамулов снова указывает Кузнецову на незавоз срочных грузов для объектов управления № 21, и просит немедленно выделить самолёты и организовать регулярные рейсы [ibid, л. 249].

Уже 14 ноября Кузнецов отвечает, что Игарская авиагруппа приступила к перевозкам с 10 ноября и для них выделен тяжёлый бомбардировщик Пе-8, списанный из ВВС, который брал на борт 8 тонн груза. С его помощью перевозки должны были закончиться к 10 декабря [ibid, л.250].

Но 29 декабря Мамулов снова направляет недовольное письмо в ГУСМП, на этот раз заместителю Кузнецова В.Ф.Бурханову о невыполнении Управлением полярной авиации плана перевозки грузов для объектов №№ 31 и 32. Но, наряду с обычным предложением усилить перевозку, он предлагает ГУСМП передать к 1 января 1951 г. два аэропорта – Игарку и Дудинку – в Главное Управление Гражданского Воздушного Флота (ГУГВФ), а их метеослужбу – в Главное Управление Гидрометслужбы (ГУГМС). В январе-феврале 1951 г. (полярная ночь, а потом очень короткий день) на объект № 31 необходимо перевезти 80 тонн, а на объект № 41 (также неизвестно, что это) – 150 тонн грузов [ibid, л.310–311].

Таким образом, постоянное недовольство МВД работой УПА ГУСМП привело к тому, что у последнего отняли два крупных аэропорта, один из которых был базовым для авиагруппы, которая теперь оказалась на своём бывшем аэродроме чужой. Что выиграло этим МВД, не совсем ясно, тем более, что так бурно начавшемуся строительству на Рыбаке в 1951–52 гг. предстояли тяжёлые дни.

Но это в будущем, а пока для 21-го управления всё разворачивалось лучезарно. Для работ по урану, в том числе на Таймыре, начальник ГУГМС А.Золотухин 21 декабря 1950 г. обращается в Первое главное управление с просьбой срочно выделить 10 специалистов-физиков, из них шесть – для своего управления, а четверых – для ГУСМП [ibid, л. 283].

Собственно, на этом историю о превращении геологического открытия в «остров ГУЛАГа» можно было бы и закрыть, дальнейшая история и функционирование Рыбака как лагеря рассмотрены в статье «Самый северный остров архипелага ГУЛАГ» в этой же книге, но есть и ещё один интересный сюжет, теснейшим образом связанный с судьбой этого геологического открытия.

Пока МВД с помощью ГУСМП разворачивал освоение Каменского месторождения, его первооткрыватели были выдвинуты директором НИИГА инженер-генерал-директором СМП III-го ранга Б.В.Ткаченко (1907–1990) на соискание Сталинской премии. 28 ноября 1950 г. был подготовлен комплект документов за подписями Ткаченко и учёного секретаря института инженер-капитана СМП II-го ранга М.Ф.Лобанова (1910–1966), где были названы первооткрывателями месторождения М.Г.Равич и С.М.Плишивый [ibid, лл. 285–306]. Представленная работа называлась «Свинцовая» провинция на Северном Таймыре.

3 декабря Ткаченко направил А.Е Голову, который в начале 1950 г. с поста начальника «Арктикразведки» был повышен до зам. начальника ГУСМП, записку с предложением наградить первооткрывателей и проект письма В.М.Молотову, в то время заместителю Председателя Совмина СССР, о награждении коллектива НИИГА за открытие Каменского месторождения [ibid, лл. 256–259].

Пройдя согласование, письмо 13 декабря было направлено Молотову [ibid, лл. 261–264]. В его информативной части говорилось, что рудное поле Каменского месторождения – часть новой Северо-Таймырской «свинцовой» провинции, а также содержалось краткое геологическое описание. Содержание «свинца» достигало 0,1–0,7 %, а попутного молибдена – 0,2–1,5 %. Предполагалось представить к правительственным наградам 20 человек и премировать 100 человек. К Сталинской премии представлялись [ibid, л.265–278]:

– инженер-геофизик Юрий Сергеевич Глебовский (р.1917, чл. ВКП(б) с 1944 г., технический руководитель экспедиции, НИИГА);

– коллектор Дмитрий Иванович Гвиздь (р.1921, беспартийный, прораб, 21-е управление Норильского комбината ГУЛГМП МВД);

– геолог Лев Дмитриевич Мирошников (р.1917, беспартийный, начальник геологической партии, 21-е управление Норильского комбината ГУЛГМП МВД);

– геолог-геоморфолог Николай Андреевич Меньшиков (р.1902, чл. ВКП(б) с 1928 г., НИИГА);

– геофизик Сергей Михайлович Плишивый (р.1907, чл. ВКП(б) с 1942 г., 21-е управление МВД);

– инженер-геолог Михаил Гиршевич Равич (р.1912, чл. ВКП(б) с марта 1941 г., кандидат геолого-минералогических наук, НИИГА).

Проанализировав список лауреатов Сталинской премии за 1950–52 гг. (http://ru.wikipedia.org/wiki/) в области геолого-географических наук, нам не удалось обнаружить вышеназванных лиц. Видимо, к моменту принятия решения о присуждении Сталинской премии успехи на разведке Каменского месторождения задерживались, и с премией решили подождать. А на следующий год вопрос отпал сам собой.

Таким образом, хорошо видно, как постепенно, по мере увеличения внимания к найденному месторождению, возрастал и интерес к нему органов МВД. ГУСМП был заинтересован в расширении разведки в районах своей деятельности, т. к. это активизировало все его подразделения (геологов, флот, авиацию), но его руководство, видимо, не предполагало, что события примут подобный оборот и оно лишится найденного, приобретя зато значительные хлопоты по его обеспечению. Хотя МВД без отлаженной системы ГУСМП также испытывало бы большие трудности.

Заметим также, что в принятии решения о столь интенсивном освоении столь далёкого и труднодоступного объекта, как Каменское месторождение, сыграли роль и чисто локальные факторы. Информация о нём попала в МВД и правительство вскоре после «красноярского дела геологов», и руководство ГУСМП, зная о последнем, не могло действовать иначе, чтобы не повторить судьбу академика И.Ф.Григорьева и его коллег. В истории уже были подобные эпизоды, когда разногласия по научным вопросам строения недр (например, о «таймырском шарриаже») способствовали превращению крупных учёных с мировым именем в заключённых. Необходимо было всячески активизировать свою деятельность на месторождении, дабы не заслужить упрёка в «сокрытии природных богатств». И иногда руководство ГУСМП даже идёт на преувеличение содержание полезного компонента в руде.

Но, чем больше ГУСМП просил средств и ресурсов, тем очевидней становилось для кураторов атомного проекта необходимость привлечения даровой рабочей силы, чтобы уменьшить и без того чудовищные расходы. И в пустынной арктической тундре у самой северной оконечности Евразии возник очередной «остров ГУЛАГа» и увы, судя по найденным нами документам, не единственный…

Литература

1. Арктический архипелаг ГУЛАГа // Полярные горизонты: Сборник. Вып. 3. Красноярск, 1990. с.140.

2. Афанасьев А.А. На гребне волны и в пучине сталинизма. М.: РКонсульт, 2003. 416 с.

3. Беляков Л.П. «Красноярское дело»//Репрессированные геологи. М.-СПб: МПР РФ, ВСЕГЕИ, РосГео, 1999. Сс. 422–427.

4. Блох А. Вскрытие вредителей// Поиск. 20 марта 2009. № 12 (1034). Сс. 9–11.

5. Боднарчук О. Бомба для Сталина //Заполярная правда (Норильск), № 52, 10.04.2002

6. Большая Советская энциклопедия. Изд. 2, т. 17, 1952. Сс. 121–128

7. Годлевская Н.Ю., Крейтер И.В. «Красноярское дело» геологов //Репрессированная наука. Вып. 2. СПб: Наука, 1994. Сс. 158–166.

8. Жертвы политического террора в СССР. 4-е изд., М.: «Звенья», 2007 (CD).

9. А.П.Завенягин: страницы жизни. Под ред. М.Я.Важнова. М.: Полимедиа, 2002.

10. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1960. Справочник. Сост. А.Кокурин, Н.Петров. Междунар. Фонд «Демократия», М., 1997

11. На пути к недрам Арктики. СПб: ВНИИОкеангеология, 2003

12. Нехаев О. Бомба для Берии // Российская газета. 21 января 2004 г.

13. Российский государственный архив экономики: Путеводитель. Вып.4. Рассекреченные документы из фондов Российского государственного архива экономики. М.: Древлехранилище, 2006. Сс.323–324.

14. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: Справочник. М.: Звенья, 1998.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.