Сахарные заводы

Сахарные заводы

Ничто не приносило таких больших доходов, как производство сахара. По примеру Сенкевича поляки из других бывших польских земель называли своих украинских собратьев «сахароделами». В этом прозвище была как доля зависти, так и оттенок презрения. В предыдущей части уже шла речь о зарождении этого вида промышленности до 1863 г.1446 Поляки пользовались льготами, предоставляемыми царским правительством. Настоящий подъем этой отрасли пришелся на 1881 – 1883 гг.

Однако на начальном этапе, несмотря на поддержку со стороны государства, включавшую, например, высокие пошлины на ввозимый из-за границы в начале 1860-х гг. колониальный сахар, внедрение нового вида продукции даже в условиях отмены крепостного права продвигалось медленно. Многочисленные мелкие сахарные заводы с «открытым огнем», сушествовавшие в помещичьих имениях за счет рабского труда, приходили в упадок. При этом достаточно быстро начался процесс объединения предприятий с большими инвестициями капитала, иногда иностранного, и с привлечением наемного труда, о чем еще пойдет речь.

Первенство было за Киевской губернией. В 1878 г. объем переработки сахарной свеклы достиг здесь 5 800 тыс. берковцев, тогда как в Волынской губернии, где к 1875 г. было всего семь сахарных заводов, перерабатывалось 243 тыс. берковцев. В 1880 г. общая стоимость выработанного в Киевской губернии сахара составляла от 6 до 8 млн руб., а в Волынской – 2,9 млн. В отчетах губернаторов, кроме приводимых данных, говорилось также и о банкротстве некоторых заводов в связи с дороговизной дров (до 1890 г. уголь практически не использовался).

Однако этот относительный застой сахарная промышленность преодолела благодаря новым техническим возможностям. После 1881 г. старая технология добычи сока из свеклы с помощью гидравлического пресса была заменена диффузорами и фильтрующими прессами, благодаря чему выход сахара из одного берковца вырос с 35 фунтов до 1 пуда 30 фунтов. Почти полное прекращение импорта в 1877 г., вызванное требованием платить пошлину твердой валютой, стимулировало предприятия в России, тем более что с этого времени и до 1882 г. в Западной Европе ощущалась нехватка сахара, поэтому она стала хорошим рынком сбыта. Очень выгодные контракты заключались в Гамбурге, Лондоне, Марселе, Кельне, а также и в Константинополе1447.

Еще до появления комиссий винокуров и производителей зерна в Киеве в Обществе сельского хозяйства и сельскохозяйственной промышленности возникла идея создания «совещательного органа». В связи с этим производители сахара юго-западных губерний обратились в Министерство финансов 24 марта 1881 г., чтобы получить такие же возможности, какими располагали петербургское и московское общества. Правительству, остерегавшемуся засилья поляков в этом обществе, потребовалось три года, чтобы принять решение. В конечном итоге, после серии повторных ходатайств, 3 февраля 1883 г. «совещательный орган» был разрешен1448.

Экономический кризис на Западе позволил удерживать высокие цены на сахар в 1881 – 1884 гг., что привело к значительному росту как его производства на Украине, так и энтузиазма среди помещиков. «Kraj» клеймил аморальность финансовой лихорадки и легкость заработков на акциях, большая часть которых принадлежала полякам. В то же время в публикуемых на его страницах статьях сквозило восхищение снизошедшей на эти земли капиталистической манной: «Ведь сахар в любом виде, начиная с темно-бурой мелассы и заканчивая белым, словно снег, и твердым, как горный хрусталь, рафинадом, дает практически исключительное право владеть этими столь желанными для каждого рублями», – писал Ян Карвицкий в 1883 г. Тот же еженедельник, сообщая из номера в номер о курсе цен на сахар, с энтузиазмом констатировал перемены, ставшие следствием развития капитализма. Традиционные киевские контракты, «потеряв свой ярмарочный характер», превращались «в съезды сахароваров, промышленников и коммерсантов», а потому длились дольше, с конца января до конца февраля, в ожидании завершения цикла сахарного производства. Дивиденды же сахарных заводов колебались от 15 до 25 %.

Прибыли, получаемые поляками благодаря сложившейся конъюнктуре, не могли не вызывать зависти у русских помещиков Украины. Появившаяся в редактируемом Пихно «Киевлянине» 11 февраля 1883 г. статья произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Газета сообщала, что в скором времени ожидается введение запрета на производство сахара лицам, не имеющим права покупать землю в юго-западных губерниях, т.е. полякам и евреям. Эта журналистская утка дает представление о накале соперничества. В свою очередь, поляки очень боялись прихода на украинский рынок немецкого капитала: «Целый Культуркампф слетелся, словно вороны на добычу. Целая армия немецких промышленников вторглась в Киев, соблазнившись большими доходами от сахара, чтобы вытянуть заработанные рубли. Удастся ли им это – вот в чем вопрос, поскольку конкуренция огромна, а предложения превышают спрос».

Однако, несмотря на опасения возможного сужения рынка, он продолжал расти. Сахарное производство привлекало многих помещиков, получавших от возделывания сахарной свеклы доход на 50 % больше, чем за обычную аренду. В Киеве началось строительство здания новой торговой биржи1449.

Между тем агрессивное развитие новой отрасли стало беспокоить помещиков средней руки, которые почувствовали, что они являются объектами манипуляции и даже эксплуатации. В октябре 1883 г. после пребывания в Киеве французский консул в России Эдмонд Молинари написал статью для парижского экономического журнала «Journal des ?conomistes», где резко критиковал эксплуатацию рабочей силы и уничтожение лесов. Тогда же эти вопросы были затронуты в изданной в Киеве на польском языке брошюре «Сахарное дело»1450. Русскоязычная пресса, в свою очередь, от имени мелких русских помещиков, которых на Украине было больше, чем крупных землевладельцев, выражала обеспокоенность в связи со спекуляциями на сахарном рынке. «Одесский вестник» остро высказался по поводу нового гидравлического пресса, «называемого мощью капитала»; эту тревогу разделял и польский автор, писавший под псевдонимом «Бонавентура», который 4 октября 1883 г. выступил в еженедельнике «Kraj» с резкой критикой так называемых благодеяний упомянутой промышленности, которая якобы давала работу и содействовала развитию сельского хозяйства: «Красивые слова, но всего лишь слова». Инвестируя, сахарные заводы всегда зарабатывали на этом вдвое больше. «Это ли благодеяние?» – спрашивал тот же помещик из Гайсина. Он с возмущением подчеркивал, что зачастую деньги уходили во Францию или Германию. От имени традиционных производителей зерна он разоблачал протекционизм, который приносил пользу лишь сахароварам, и выступал за развитие остальных отраслей пищевой промышленности, в частности мукомольного производства. Называя свеклу «чужестранкой», автор статьи видел в ее распространении причину ухудшения почвы и предлагал строить мельницы и использовать отруби на корм скоту. Вполне очевидно, что при существовавшей напряженности в земельном вопросе переход к интенсивному ведению хозяйства имел негативные последствия. Обличительная статья «Бонавентуры» завершалась враждебным выпадом по адресу технического прогресса. Автор заявлял, что паровые машины не нужны, поскольку реки, используемые лишь для водопоя скота и вымачивания льна, могли бы крутить колеса мельниц1451.

Противоречия внутри общества землевладельцев были вызваны тем, что в среде помещиков появилась новая элита, – не все в одинаковой степени получали выгоды от производства сахара. В конце 1883 г. уже упомянутый Карвицкий разоблачал самоуправство волынских сахарозаводчиков по отношению к свекловодам. Последние также хотели увеличить свои доходы, однако фабриканты скупали у них сырье по заниженным ценам. Они сетовали на значительные капиталовложения, связанные с применением новых орудий труда, – например, плуга с лемехом для глубокой вспашки. В то же время они были не в состоянии отказаться от предлагаемых авансов за еще не собранный урожай, тем самым еще теснее связывая себя с производителями сахара, на что указывал Карвицкий.

И в данном случае деньги накладывали отпечаток на все, что еще оставалось от былой шляхетской солидарности. Между шляхтичами, продавцами зерна и продавцами сахара, велось теперь уже финансовое соперничество, не имевшее ничего общего с рыцарским соперничеством прошлых эпох. «Кто возьмет верх в этой неравной борьбе? – спрашивал в завершение статьи Карвицкий. – Это совсем несложно предугадать, потому что нашей шляхте совершенно не свойственна солидарность»1452.

Пророчество не замедлило сбыться – с 1884 г. конъюнктура начала ухудшаться. Расширение с 1881 г. производства на Украине, а одновременно преодоление кризиса в Западной Европе привели к перепроизводству сахара. Элита сахароваров, стремясь защитить свои позиции, в конце марта 1884 г. объединилась в Сахарный синдикат. Ее лоббисты обратились к правительству с просьбой гарантировать помощь, если на внутреннем рынке цены упадут ниже 4,5 рубля за пуд. Синдикат предлагал создать регулирующий фонд, который пополнялся бы за счет увеличенной пошлины на импорт1453.

О могуществе этого синдиката можно судить по статистическим данным начала 1885 г., где помещики и управляющие представлены согласно вероисповеданию. Католиками, естественно, были поляки (48 собственников). На основании этих данных, к сожалению, нельзя определить, сколько их было в каждом из 77 акционерных обществ и какая доля капитала им принадлежала. Судя по данным 1910 г., к которым мы еще вернемся, они располагали значительной частью капитала. Немало было поляков и среди квалифицированного персонала, причем не только на польских сахарных заводах. Данные по сахарным заводам в Российской империи в 1884 – 1885 гг. таковы1454:

NB: 45 сахарных заводов были отданы в аренду (14 – обществам, 12 – православным, 8 – иудеям, 4 – протестантам, 4 – иностранцам и 3 – католикам), остальные 7 находились на судебном попечении, еще один завод был выставлен на продажу.

Созданная синдикатом сахарная контора в Киеве пыталась добиться таких же привилегий, как и производители зерна: специальных тарифов на железнодорожные перевозки и контактов с Италией. Однако итальянцы были согласны покупать сахар не дороже 4,25 рубля за пуд, что было на 1,55 рубля больше, чем на внутреннем рынке, но меньше, чем планировалось получить. К концу года цены упали. Два миллиона пудов урожая 1884 г. еще не были реализованы, когда стало ясно, что урожай 1885 г. оказался рекордным – 26 – 28 млн пудов. В начале 1886 г. пуд стоил всего 2,85 рублей.

Напуганные сахаровары, собравшись в Киеве, обратились к государству с требованием снизить налоги на продажи внутри страны, установить квоты на выращивание свеклы согласно «действительным нуждам» и лимит производства для каждого сахарного завода. Польские графы Феликс Чацкий и Альфред Потоцкий поддерживали в этом Хрякова, Бродского, Терещенко и Балашова. Не ожидая помощи от государства, они договорились не превышать среднюю цифру последних пяти лет, а на продукцию, произведенную сверх установленной квоты, наложить налог в 85 копеек за пуд. Для контроля за соблюдением этих обязательств был создан наблюдательный комитет из 11 членов, который определял штрафы в случае несоблюдения данного решения. Таким образом, сахаровары становились полностью независимыми от резкого падения цен на внутреннем рынке. Однако это соглашение не спасло от разорения семь сахарных заводов. Кроме того, его следовало постоянно возобновлять: сначала каждые два года – с 1887 по 1889, с 1890 по 1891, потом раз в четыре года: 1892 – 1896 и 1896 – 1899; к первому соглашению присоединилось 78 % сахароваров, к последнему – 91%1455.

Те же производители, кто не подписал соглашения и во всем винил завышенные тарифы на железнодорожные перевозки, поняли свою ошибку, когда 20 февраля 1887 г. Министерство финансов распространило протекционизм на производителей, подписавших такие соглашения, выкупив непроданные запасы сахара. Начался период демпинговой политики, крайне негативно воспринятой общественностью и прессой из-за царящей повсюду нищеты. Зато производители сахара с благодарностью приняли государственную помощь, хотя к концу 1888 г. число заводов и уменьшилось с 251 до 229; при этом лишь 218 смогло работать в течение всего сезона. Общее же производство снизилось с 29 до 25,9 млн пудов. Три юго-западных губернии в 1886 г. реализовали 58,2 % от всей продажи империи, а на следующий год – 54,4 %. В 1889 г. здесь было выработано 15 400 тыс. пудов сахара-рафинада: в Киевской губернии – 8 400 тыс., в Подольской – 5 360 тыс., в Волынской – 1 500 тыс. Выплата дивидендов акционерными обществами составляла от 15 до 25%1456.

За исключением 1893-го (когда из-за плохого урожая пришлось импортировать сахар), в следующие годы польские сахарные магнаты Е. Маньковский, Я. Ярошинский и другие могли лишь радоваться политике экспорта, проводимой Российской империей, тем более что к английским и итальянским рынкам теперь добавились Бухара, Персия, Афганистан и Китай. В конце XIX в. три юго-западные губернии производили 69 % сахара всей империи. Продукция превышала 100 тыс. пудов в год в каждом из уездов между Житомиром, Бердичевом, Брацлавом, Гайсином и Уманью. В результате возникли новые заводы для переработки сахарного сырья, в частности в Киеве, где фирма «Донат, Липковский и К°», засыпавшая «Kraj» рекламными объявлениями, стала примером успешного сочетания капитала и технической подготовки.

Витольд Валевский в превосходном исследовании1457 показал, каким образом удалось сохранить эту благоприятную конъюнктуру до 1914 г. Например, популяризация чая привела к тому, что спрос на сахар всегда превышал предложение, хотя в целом потребление сахара в империи было еще низким (7 кг в год на душу населения в 1910 г., тогда как в Англии и Франции оно составляло, соответственно, 43 и 17 кг). Льготы, полученные сахароварами, сохранялись и в дальнейшем, при этом продолжился процесс монополизации сахарного производства, чем объясняется слабое увеличение числа сахарных заводов: к 1910 г. их было 282. При этом больше половины (145) приходилась на три правобережных губернии; в 1914 г. их было 147, правда, с учетом Бессарабской и Херсонской губерний. Первенство, как и ранее, было на стороне Киевской губернии – 77 заводов. В Подольской их было 53, а в Волынской – 151458.

Конечно, не следует преувеличивать удельный вес поляков в этой отрасли. В 1914 г. они владели 60 из 147 сахарных заводов Украины и были членами 10 акционерных обществ1459. Однако их доля составляла половину сахарного производства Украины. После этого стоит ли удивляться, что в коллективной памяти сохранился мифический образ поляка-сахаровара. В 1912 г. польский аристократ, автор посредственных повестей и рассказов о жизни его среды на Украине граф Адам Жевуский посвятил одно из своих произведений «Его ненасытному величеству бураку»1460. Он изображает типичную картину Киевской контрактовой ярмарки, превратившейся в сахарный рынок:

И вновь бурак…

Во всем Величии, Власти и Силе

Преогромной…

Вновь он!…

Жрецы его мистерии купаются в злате,

иль утопают в нищете, это для них

старый Киев в месяц контрактов

Отворяет сезамы городских соблазнов

и распутных прелестей…

Несмотря на демонстративное пренебрежение к фантастическим прибылям новой эпохи, Жевуский стремился показать, что в этой области полякам приходилось защищаться от очень опасных врагов – капиталистов-евреев, которых он традиционным карикатурным образом изобразил в антисемитском духе. Автор забыл упомянуть, что большинство «жрецов» сахарных «мистерий» были поляками. Согласно опубликованным в 1910 – 1911 гг. статистическим данным, на Правобережной Украине 33 сахарных завода принадлежало евреям, 25 – русским, 10 – иностранцам, 6 – украинцам. Несмотря на всю примитивность сочинений Жевуского, в них показано, насколько ожесточенным было соперничество. Конечно, немного было таких польских собственников, чьи состояния могли соперничать с богатством евреев Бродских, владевших 13 сахарными заводами к западу от Днепра и 8 – к востоку, и Л.Б. Гинзбурга (6 и 4 соответственно), владельца дерзкого высотного доходного дома в Киеве, известного как «небоскреб Гинзбурга». Сахарные заводы Гальпериных, Гольденбергов и других конкурировали с польскими промышленниками. Скрываемое цензурой соперничество с русскими производителями было не менее напряженным, их доля в сахарном производстве юго-запада России равнялась одной шестой: А. Бобринский, владевший в Смеле сахарным заводом с шестилетним техническим училищем, рафинадные заводы Подольской губернии в Грушке и Ушице, принадлежавшие царской семье, заводы Лопухиных и Давыдовых (в чьем имении Вербовка Кароль Шимановский находил теплый прием и живой интерес к своей музыке). Все эти владельцы находились в постоянной конкуренции друг с другом, не говоря уже о пренебрежении, которое они питали к парвеню, как, например, сыну чумака Терещенко, владельца четырех сахарных заводов на Правобережье и семи на Левобережье, или швейцарскому промышленнику из Петербурга К. Дженни.

Как нам предстоит еще убедиться, в окружении всех этих промышленников, независимо от их национальности, появилась совершенно новая польская группа – технических специалистов и рабочих. Даже пейзаж говорил о преобладании поляков-сахароваров на Украине: бескрайние бурачные поля были символом «польских панов», самых богатых, заметных и активных. Дым же над трубами заводов, принадлежавших старым польским аристократическим семьям, свидетельствовал об их удивительной способности адаптироваться к техническому прогрессу. Отныне согласно шкале символов могущества, принятой в шляхетском обществе, эти заводы равнялись традиционным дворцам или сельским роскошным усадьбам. Кто бы мог представить в 1914 г., что гигантский промышленный потенциал Браницких в Кожанце, Ольховой, Саливонках, Шамраювце Озерной, Синяве (Киевская губерния), Сосновке (Подольская губерния), Михала Собанского в Кирнасовке, Ободовке (Подольская губерния), Япоровках (Киевская губерния), Потоцких в Клембовке, Корце, Кременчуках, Шепетовке (Волынская губерния), Сатанове, Сутковцах (Подольская губерния), Бужанцы, Вильховцы (Киевская губерния) и т.д. и т.п. – все это будет покинуто и в скором времени перейдет к большевикам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.