На чердаке отца комедий

На чердаке отца комедий

В «Кишиневской тетради» A.C. Пушкина среди черновых записей есть листок с рисунками, связанными, очевидно, с воспоминаниями об оставленном Петербурге. На листе среди декораций-холмов и фигурок артистов прочерчен профиль князя A.A. Шаховского с характерным для этого героя длинным носом. Молодой художник наградил при этом князя ослиными ушами. Было ли это отголоском минувших литературных баталий, в которых юный поэт метал стрелы эпиграмм в противника? А, может, узнав Шаховского ближе, он приметил в нем черты, которые позволили сравнить князя с обреченным на непрерывную работу длинноухим животным — добродушным, доверчивым (и отнюдь не глупым)? Впрочем, не один Пушкин размышлял над загадкой личности известного драматурга.

Князь Александр Александрович Шаховской (1777–1846) принадлежал к роду, происходящему от князей Ярославских (старшей ветви потомства Владимира Мономаха). Увы, во владении у его отца было только небогатое сельцо Беззаботы в Смоленской губернии. Оттого, когда сыну исполнилось шестнадцать лет, отец отправил его с рекомендательными письмами и 20 рублями на поиски счастья в столицу — служить в Преображенском полку.

В Петербурге молодой гвардеец поселился в семье балетмейстера И. И. Вальберха — и таким образом сразу познакомился с театральными людьми. Имя и родственные связи князя сразу открыли перед ним и двери великосветских гостиных, где он вскоре заслужил репутацию «доброго малого» и «цехового забавника».

«Серьезное основание под маской светской легкомысленности» сумел распознать в Шаховском влиятельный А.Л. Нарышкин, еще при Екатерине II поставленный во главе театра. В мае 1802 года он назначил 25-летнего князя членом Театральной дирекции по репертуарной части. Но Шаховской начал заботиться не только о репертуаре. Он стал также режиссером-постановщиком, преподавателем сценического искусства, сочинителем трагедий, комедий, водевилей. Его злободневные комедии снискали особенную славу…

Артист П.А. Каратыгин так описал Александра Александровича: «Он был высокого роста, голова большая, совершенно лысая, нос длинный с горбом, брюхо необъятной величины, и вообще вся фигура необыкновенной тучности, голос же, напротив, был тонок и писклив. Замечательно, что, дослужившись до чина статского советника, он не имел решительно ни одного знака отличия… Князь был необыкновенно богомолен: ежедневно целый час он не выходил из своей молельни…»

То, что Шаховской не удостоился награды, — этим он, наверно, был обязан колкостям своих комедий, которые задевали влиятельных лиц. Поводов же для украшения его груди каким-либо почетным знаком было достаточно. В 1812 году, когда Наполеон подступил к Москве, Шаховской вступил в Тверское ополчение и возглавил 5-й пехотный казацкий полк. Об этом замечательном времени князь оставил воспоминания.

10 октября Шаховской со своими казаками и А.Х. Бенкендорф (будущий шеф жандармов) со своими изюмскими гусарами двинулись к Москве — на выручку захваченного во время переговоров их «душевно любимого начальника» Ф.Ф. Винценгероде. Но при въезде на пепелище древней столицы они обнаружили лишь старуху, которая «в исступлении радости перекрестилась, поклонилась нам в землю». Шаховской отправился в Китай-город и Кремль. Спасские ворота оказались заваленными изнутри, а Никольские загромождены взорванной частью стены. Так что потомок князей Ярославских вынужден был карабкаться по грудам развалин — и таким образом очутился перед догоравшим дворцом и оскверненными храмами…

Одна только большая церковь — в Страстном монастыре — оказалась тогда подходящей для совершения благодарственного богослужения. И Шаховской организовал его — в третий день своего пребывания в Москве: «На всех уцелевших колокольнях явились звонари… Прежде девяти часов ударил большой колокол Страстного монастыря, и вдруг широко раздался благовест по всей погоревшей обширности Москвы. Верно, тогда не было никого, чье сердце не вздрогнуло, на глазах не навернулись слезы, и кто бы перекрестился по одной привычке… и хор рыданий смешался со священным пением, всеместным перезвоном колоколов и пальбой пушек…» Это была, конечно, самая грандиозная и вдохновенная постановка в жизни театрального режиссера.

А через несколько дней фельдъегерь, присланный от военного министра, подал князю толстый пакет. «Я ожидал найти в нем, — вспоминал Шаховской, — звездное или, по крайней мере, крестное одобрение моей, отдельной от ополчения, службы. Но, развернув пакет, не без сердечного трепета, я увидел в нем… пачку печатных стихов графа Д.И. Хвостова…»

Пушкина с «колким» драматургом познакомил П.А. Катенин. В 1818 году поэта радушно приняли на верхнем этаже дома № 12 по Малой Подьяческой улице, известном как «чердак Шаховского». Здесь после спектаклей любили собираться артисты. С той поры он стал завсегдатаем у Шаховского. В 1830-х годах их встречи происходили уже у князя В.Ф. Одоевского в Мошковом переулке. Современник вспоминал, что здесь «часто бывали Пушкин, Жуковский, поэт князь Вяземский, драматург князь Шаховской, в насмешку называвшийся «le p?re de la com?die» («отец комедий»).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.