Глава 5 НОВЫЕ ИДЕИ О СТАРОМ (осень 1942 г.)

Глава 5

НОВЫЕ ИДЕИ О СТАРОМ

(осень 1942 г.)

Необычайные успехи «морских волков» не заслоняли от подводников и их адмирала угрозы, которую несло им развитие радиолокационной техники противника. Германские эксперты достигли лишь частичного успеха в поисках покрытия корпусов подводных лодок таким материалом, который поглощал бы радиолокационные излучения. Лодка в надводном положении и в ночное время стала «видимой». Становилось ясно, что нужны лодки нового типа – настоящие подводные линкоры, которые могли бы жить и воевать, почти постоянно находясь под водой.

С мыслями об этом Дёниц и созвал осенью 1942 года совещание, на которое пригласил Шюрера и Брекинга, двух конструкторов подводных лодок, и профессора Вальтера, изобретателя силовой установки, получившей его имя. Потерпев неудачу в предыдущих попытках организовать регулярные совещания по планированию развития подводного флота, Дёниц решил, что лучший способ достичь своих целей – собрать у себя конструкторов.

Открывая совещание, адмирал сказал, что крайне необходимо создать подводные лодки, которые могли бы двигаться под водой так же быстро и так же далеко, как это делают существующие лодки в надводном положении. В этой связи профессор Вальтер отметил, что первая лодка с его турбинами достигла под водой скорости хода в 23 узла – при 8 – 9 узлах стандартных лодок.

– Я могу лишь сожалеть, – сказал Вальтер, – что мы не сумели продвинуться дальше. Если бы я получил полную и своевременную поддержку со стороны адмиралтейства, я был бы сейчас по меньшей мере на год дальше, так что первые пробные образцы лодок могли бы войти в строй уже этой осенью вместо конца 1943 года.

Тогда Денпц призвал поискать альтернативное решение – на то время, пока не войдут в строй лодки Вальтера. Тедсен, старший офицер-инженер подводного флота, предложил строить крупные лодки с более емкими аккумуляторными батареями. Шюрер заметил, что это потребует больше стали, а в результате уменьшится число выпускаемых лодок, но Брекинг пообещал заняться этой проблемой. Адмирал напомнил им, что более крупные и емкие батареи требуют и большего времени на зарядку, а это в свою очередь потребует большего пребывания на поверхности.

Профессор Вальтер тем временем записывал какую-то мысль в своем блокноте.

– Чтобы преодолеть такое положение, – сказал он, когда настала его очередь выступать, – мы должны создать нечто вроде воздуховода с поплавком и клапаном на конце, открывающимся и запирающимся автоматически, чтобы вода не попадала внутрь лодки. На перископной глубине дизели могут всасывать воздух и выбрасывать отработанные газы, одновременно могут подзаряжаться аккумуляторные батареи. Это, безусловно, поможет вашим лодкам в Атлантике. Они будут производить зарядку батарей в подводном положении. Такой маленький предмет, как плавающий клапан, нельзя будет увидеть ночью и трудно обнаружить днем. Более того, можно будет делать батареи более крупных размеров, что увеличит подводную скорость хода, повысит живучесть лодки и даст ей повышенные шансы при атаках, а когда необходимо, и при бегстве.

Так родился шноркель, ставший впоследствии стандартным оборудованием для всех подводных лодок[84].

В результате парижского совещания Гитлер, осведомленный капитаном фон Путткамером о заботах Дёница, решил провести совещание во вопросам планирования строительства подводных лодок. Когда в сентябре Дёниц уже готов был вылететь в Берлин на назначенное совещание, его внезапно перенесли на четыре дня. Прибыв в назначенное время в рейхсканцелярию, Дёниц увидел там гросс-адмирала Редера, окруженного сонмом технических экспертов, которые раскладывали перед Гитлером бесчисленные чертежи и таблицы в поддержку планов Редера по развитию подводного флота. Дёниц, стоя в стороне, слушал их доводы, своим молчанием и отрешенностью показывая неудовлетворенность формой представления вопроса, особенно неадекватной подачей подлодки Вальтера. Когда его наконец пригласили высказаться, он предупредил Гитлера, что скоро подводным лодкам, которые по-прежнему большинство атак производят из надводного положения, придется отказаться от этой тактики ввиду авиационной угрозы. Но если они будут держаться под водой, то достигнут значительно меньших результатов, что отрицательно скажется на ходе войны. И жизненно важно, подчеркнул Дёниц, вводить в строй лодки нового типа.

Гитлер слушал внимательно, задал несколько вопросов Редеру, за ним Дёницу и погрузился в долгое молчание.

– Благодарю вас, адмирал Дёниц, – произнес он наконец, – но я с трудом верю, что всю Атлантику и каждый конвой можно эффективно прикрыть с воздуха. Расстояния слишком огромны.

Он встал, отпустил вначале Редера, затем Дёница и перешел к другому вопросу. На этом совещание по подводному флоту закончилось.

Летя обратно в Париж, Дёниц испытывал разочарование отсутствием понимания и помощи в высших эшелонах власти. Сидя, как обычно, рядом с пилотом, он размышлял об отношениях с Редером в последнее время. Редер всегда производил на него благоприятное впечатление своим богатым, хотя и несколько холодным умом. Контакты носили более формальный характер, чем это обычно бывает у старшего по должности с его подчиненным.

«Юнкерс» пролетал над Руром. Внизу вспаханные поля чередовались с дымящими трубами и высокими длинными отвалами шлака. Города срастались, густонаселенный район казался одним огромным городом, пронизанным лабиринтом железнодорожных линий. Дым от множества труб висел в воздухе бурым одеялом. К счастью, здесь было мало свидетельств бомбардировок. Внизу лежала мирная, нетронутая местность. Но как долго будет это продолжаться?

Адмиралу вспомнился первый массированный налет на Любек[85] в марте этого года. Тогда подверглись бессмысленному разрушению места, не представлявшие никакой стратегической ценности. В сердце этого островного города не было никаких фабрик, в качестве цели, выбранной для разрушения, оказался один из красивейших средневековых городов. Пламя тогда охватило церкви Святой Марии и Святого Петра, кафедральный собор Генриха Льва. Пилот Дёница пролетал на следующий день над горящим городом: высокие купола пылали, как гигантские свечи, это было символом века, который не останавливается ни перед чем, не имеет за душой ничего святого, охвачен вспышкой нечеловеческой ненависти. Все знали, что люфтваффе были не в состоянии предотвратить такие атаки или дать адекватный ответ на них. Толстый рейхсмаршал сам себя обманул своим хвастовством.

Шум мотора «юнкерса» раздавался теперь над Вогезами. Пилот набрал большую высоту. Плотная пелена облаков внезапно разошлась, чтобы открыть поросшие лесом горы и глубокие долины с деревнями, церковными шпилями и извилинами речушек. Внезапный порыв ветра заставил самолет забраться в более спокойный слой воздуха, и он оказался над морем белых облаков, растянувшихся над землей, словно бесконечная белая пуховая перина.

Сидя в тесном кресле, Дёниц размышлял о явном безразличии гросс-адмирала к подводному флоту. Как член штаба адмирала Хиппера в битве при Ютландии он, конечно, был великим мореманом, и, безусловно, не его ошибка, а скорее личная трагедия в том, что начало войны застало флот лишь наполовину построенным, что в строю не было ни одного тяжелого корабля. Похоже, он никогда в действительности не понимал, что единственное эффективное средство борьбы с противником на море – подводные лодки, классическое оружие более слабой морской державы. Дёниц всегда запрашивал больше, чем Редер мог дать, и исходил при этом из потребностей всего флота. У гросс-адмирала были устойчивые взгляды на цели и пределы расширения флота, и его невозможно было сдвинуть с этих позиций. С самого 1941 года фундаментальные разногласия стали причиной трений в отношениях между ними. Этих людей, разных по характеру, трудно было свести вместе, как трудно смешать масло с водой, и только твердый дисциплинарный кодекс отношений старшего с подчиненным позволял им сотрудничать.

Несмотря на эти разногласия, Дёниц надеялся, что рост успехов подводных лодок в 1942 году приведет к улучшению в их отношениях, а они, напротив, стали постепенно еще более ухудшаться. Теперь, осенью третьего года войны, когда в море находилось около двадцати лодок, тоннаж потопленных судов неуклонно рос, приближаясь к миллионной отметке. А что могло бы быть при сотне лодок, о которой Дёниц просил еще в мирное время! Снова, как и в Первую мировую войну, противнику дали возможность укрепить свою оборону. Был упущен великий шанс, да еще с видами на победу. Теперь у Германии оставалась одна надежда – завести войну в тупик, с тем чтобы обе стороны пошли на компромиссный мир. Но чтобы добиться даже этого, требовалось полное напряжение сил, и здесь не было места для взаимных претензий.

В поле зрения адмирала попало темное пятно, которое быстро увеличивалось, становясь похожим на тумбу для швартовки на пирсе, – это была вершина Эйфелевой башни, высившейся над облаками. «Слава богу, опять дома», – невольно подумал адмирал, когда самолет заскользил вниз в вате облаков и стал делать круг для захода на посадку. Он действительно всякий раз словно прибывал домой, когда возвращался в Париж. Здесь располагался его штаб, здесь находился круг лиц, которые, как и он, думали о том, как помочь побеждать подводным лодкам. Здесь царила атмосфера напряженной работы и преданности своему делу, отсюда он мог вступать в контакт с теми, кто находится далеко в море, кто несет на себе основную тяжесть сражения.

Дёниц надеялся, что его просьба ускорит строительство новых лодок, лучших и более быстрых, однако вскоре ему пришлось убедиться в обратном. Его просьба вызвала у главнокомандующего ВМФ совершенно неожиданную реакцию в форме короткого письменного приказа. Согласно этому приказу, командующему подводным флотом отныне запрещалось заниматься техническими проблемами, а предписывалось ограничивать себя оперативными вопросами. На приказе имелась собственноручная подпись гросс-адмирала с первой огромной «R» и последующими точно выведенными строчными буквами.

Дёниц послал за Годтом и подвинул ему через стол бумагу с текстом приказа.

– Что бы вы сделали с этим? – спросил Дёниц.

Капитан 1-го ранга Годт внимательно прочел приказ, лицо его стало красным.

– Гросс-адмирал, кажется, не понял ваших шагов, – наконец промолвил Годт.

– Приказ невыполним, – со злостью произнес Дёниц. – Я не могу выполнить его, это невозможно. Каждый божий день я занимаюсь техническими вопросами – ремонтом, подготовкой, заменой оборудования, испытаниями. Как я могу знать, что лодка готова к выходу в море, если не буду поддерживать связи с доками? – И Дёниц взял телефонную трубку. – Это адмирал. Дайте мне адмирала Шульте-Ментинга[86] в Берлине. – Некоторое время трубка молчала, потом на другом конце линии послышался голос. – Шульте-Ментинг? Это Дёниц. – Адмирал постарался говорить ровным тоном. – Я сегодня получил личное распоряжение главнокомандующего. – Дёниц взял приказ, нетерпеливо разгладил его на столе и громко прочел, добавив: – Передайте, пожалуйста, гросс-адмиралу, что я не могу подчиниться приказу. Самое меньшее, я должен держать под контролем все, что делается в доках и на оружеЦных складах. Сказав это, Дёниц положил трубку. – Ну, Годт, будь я на месте Редера, вероятно, снял бы за это командующего подводным флотом. Но посмотрим, что выйдет.

Берлин молчал, и несколько недель Дёниц продолжал работать, как прежде. Потом уже, поздней осенью, в разгар очень сложной операции с участием подводных лодок, действовавших в водах Гибралтара, случилось нечто такое, что, казалось, должно было привести отношения между Дёницем и его главнокомандующим к предельной точке напряженности: от Редера снова поступила директива, на этот раз следующая:

«Я решил реорганизовать подводный флот, поскольку он сегодня слишком велик, чтобы им управлял один человек. Подробности новой схемы – в прилагаемом плане, который должен быть введен в действие без существенных изменений. Но если командующий подводным флотом имеет какие-либо рекомендации или поправки относительно деталей, он может сделать свои предложения».

При новой организации нынешний командующий подводным флотом сохранял командование операциями в Атлантике, а подготовка подводников и укомплектование лодок на базах поручались адмиралу в Киле, который командовал балтийским театром военных действий.

Дальше Дёниц читать не стал: он кипел от гнева. Этот план, если его воплотить в жизнь, означал бы расчленение подводного флота и принесение в жертву единственного инструмента, с помощью которого ВМФ мог надеяться повлиять на достижение компромиссного мира. Адмирал Гузе, командующий балтийским театром военных действий, ничего не понимал в подводных лодках, и было жизненно важно, чтобы весь подводный флот оставался в ведении одного опытного командующего. Эффективность подводного флота зависела от единства. Она зависела от тесной координации между теми, кто проходит подготовку, и теми, кто воюет, координации, при которой офицеры с богатым боевым опытом могли бы периодически передавать его молодым подводникам. О любых новых явлениях в войне на море почти ежедневно сообщалось в центры подготовки, где эти явления подвергались оценке и анализу. Оперативные базы и базы подготовки были как бы конечностями одного организма. Организация подводного флота начиналась с нуля и выросла до размеров потребностей текущего дня. Условия подготовки подводников были максимально приближены к боевым. Такая организация дела доказала свою действенность на практике, она сводила до минимума вероятность потерь. Теперь это связующее звено должно было порваться – как раз на гребне успеха, что само по себе доказывало правильность существующей организации. И такую резкую перемену, урезывавшую полномочия Дёница, собирались произвести, не спросив его совета. Дёниц не был готов смириться с таким решением и написал письмо начальнику штаба гросс-адмирала, в котором изложил недостатки и неизбежные отрицательные последствия нового предложения и добавил, что если гросс-адмирал будет настаивать на этом решения, то он, Дёниц, немедленно попросит освободить его от должности.

Годт, которому показали это письмо, побоялся, что ни один из адмиралов не пойдет на попятную, а это приведет к уходу Дёница. Он по собственной инициативе посетил капитана 1-го ранга Путткамера, военно-морского адъютанта фюрера, и предупредил его о критической ситуации, рассчитывая на вмешательство, в случае необходимости, самого Гитлера.

Но кризиса удалось избежать. Начальник штаба показал письмо Редеру. Гросс-адмирал прочел его, и новая директива была отменена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.