Глава 10 ПОЧЕМУ СТАЛИН УНИЧТОЖИЛ «ЛИНИЮ СТАЛИНА»

Глава 10

ПОЧЕМУ СТАЛИН УНИЧТОЖИЛ «ЛИНИЮ СТАЛИНА»

Только наивные люди думают, что оборона — это главная задача укрепленных районов. Нет, укрепленные районы строятся для более надежной подготовки наступления. Они должны надежно прикрыть развертывание ударных группировок, отразить любую попытку врага сорвать развертывание, а с переходом наших войск в наступление поддержать их всей мощью огня.

Генерал-майор П.Г.Григоренко, участник строительства «Линии Сталина»

В 30-х годах вдоль западных границ СССР были возведены тринадцать укрепленных районов — УРов. Эта полоса укрепленных районов получила неофициальное название — «Линия Сталина».

Каждый УР — это воинское формирование, равное бригаде по численности личного состава, но по огневой мощи равное корпусу. Каждый УР включал в свой состав командование и штаб, от двух до восьми пулеметно-артиллерийских батальонов, артиллерийский полк, несколько отдельных батарей тяжелой капонирной артиллерии, танковый батальон, роту или батальон связи, инженерно-саперный батальон и другие подразделения. Каждый УР занимал район в 100-180 км по фронту и 30-50 км в глубину. Район оборудовался сложной системой железобетонных и броневых боевых и обеспечивающих сооружений. Внутри УРа создавались подземные железобетонные помещения для складов, электростанций, госпиталей, командных пунктов, узлов связи. Подземные сооружения соединялись сложной системой тоннелей, галерей, перекрытых ходов сообщения. Каждый УР мог самостоятельно вести боевые действия длительное время в условиях изоляции.

УР состоял из опорных пунктов, каждый из которых в свою очередь имел круговую оборону и был в состоянии самостоятельно обороняться в полном окружении противника, отвлекая на себя значительные его силы. Основной боевой единицей укрепрайона был ДОТ — долговременная огневая точка. «Красная звезда» (25 февраля 1983 года) описывает один из вполне стандартных дотов «Линии Сталина» — дот N 112 53-го УРа в районе Могилев-Подольский: «Это было сложное фортификационное подземное сооружение, состоящее из ходов сообщения, капониров, отсеков, фильтрационных устройств. В нем находились склады оружия, боеприпасов, продовольствия, санчасть, столовая, водопровод (действующий, кстати, поныне), красный уголок, наблюдательный и командный пункты. Вооружение дота — трехамбразурная пулеметная точка, в которой стояли на стационарных турелях три „Максима“ и два орудийных полукапонира с 76-мм пушкой в каждом».

Такой дот можно считать средним. Помимо них были построены тысячи небольших боевых сооружений на один-два пулемета, вместе с тем строились и гигантские фортификационные ансамбли.

Генерал П. Г. Григоренко в своих мемуарах описывает один из них, возведенный все в том же Могилев-Подольском УРе: восемь могучих дотов связаны между собой подземными галереями. Другой участник строительства «Линии Сталина» полковник Р. Г. Уманский в своей книге упоминает о многокилометровых подземных сооружениях в Киевском УРе (На боевых рубежах. С. 35).

Еще один участник строительства генерал-полковник А. И. Шебунин сообщает, что за три года только в одном Проскуровском УРе было возведено более тысячи железобетонных оборонительных сооружений, многие из которых прикрывались искусственными водными преградами (Сколько нами пройдено. С. 58).

Строительство «Линии Сталина» не афишировалось, как строительство французской «Линии Мажино». «Линия Сталина» строилась во мраке государственной тайны.

При строительстве каждого опорного пункта НКВД «закрывал» несколько участков так, что «непотребная птица не могла туда пролететь». Строительство велось одновременно на всех участках, но только на некоторых настоящее, а на большинстве остальных — ложное. Не только местные жители, но и сами участники строительства имели превратное представление о том, что и где строится.

Между советской «Линией Сталина» и французской «Линией Мажино» было много различий. «Линию Сталина» было невозможно обойти стороной: ее фланги упирались в Балтийское и Черное моря. «Линия Сталина» возводилась не только против пехоты, но прежде всего против танков противника и имела мощное зенитное прикрытие. «Линия Сталина» имела гораздо большую глубину. Кроме железобетона на строительстве «Линии Сталина» использовалось много броневой стали, а также запорожский и черкасский граниты. В отличие от «Линии Мажино» «Линия Сталина» строилась не у самых границ, но в глубине советской территории.

Линия укрепрайонов в глубине территории означает, что первый удар артиллерии противника будет нанесен не по боевым сооружениям, а по пустому месту. Это означает, что при внезапном нападении гарнизоны имеют минимум несколько дней, для того чтобы занять свои казематы и привести оружие и сооружения в окончательную готовность. Укрепрайоны в глубине территории означают, что противник, перед тем как начать их штурм, должен пройти от 20-30 до 100-150 километров по территориям, насыщенным минными полями, фугасами и другими неприятными сюрпризами. Это значит, что агрессору придется форсировать десятки рек и ручьев, на которых взорваны мосты. Это значит, что войска противника перед штурмом понесут огромные потери в сотнях и тысячах мелких засадах на пути движения. Полоса обеспечения впереди «Линии Сталина» не только снижала скорость движения противника и изматывала его силы. но и служила своего рода туманом на море, за которым скрывается цепь айсбергов. Не зная точного расположения переднего края «Линии Сталина», противник мог внезапно для себя оказаться прямо перед советскими боевыми сооружениями в зоне их убийственного огня. Расположение «Линии Сталина» в глубине советской территории за полосой обеспечения давало возможность противопоставить внезапности нападения внезапность обороны: укрепрайоны были замаскированы и спрятаны так, что столкновение войск агрессора со сталинскими фортами в большинстве случаев было бы внезапным для агрессора. При определенных условиях это столкновение могло бы напоминать столкновение «Титаника» с огромным, но невидимым из-за тумана айсбергом Разница с «Линией Мажино» заключалась и в том, что «Линия Сталина» не была сплошной: между укрепленными районами были оставлены довольно широкие проходы. В случае необходимости проходы могли быть быстро закрыты минными полями, инженерными заграждениями всех видов, полевой обороной обычных войск. Но проходы могли оставаться и открытыми, как бы предлагая агрессору не штурмовать укрепленные районы в лоб, а попытаться протиснуться между ними. Если бы противник воспользовался предложенной возможностью, то масса наступающих войск была бы раздроблена на несколько изолированных потоков, каждый из которых продвигается вперед по простреливаемому с двух сторон коридору, имея свои фланги, тылы и линии коммуникаций пол постоянной и очень серьезной угрозой.

Дальше мы увидим, что проходы между УРами имели еще и другое назначение.

Тринадцать УРов на «Линии Сталина» — это титанические усилия и гигантские расходы в ходе двух первых пятилеток. В 1938 году все тринадцать УРов было решено усилить за счет строительства в них тяжелых артиллерийских капониров, кроме того началось строительство еще восьми УРов на «Линии Сталина». За один год в новых УРах было забетонировано более тысячи боевых сооружений. И вот в этот момент был подписан пакт Молотова-Риббентропа…

Пакт означал, что началась Вторая мировая война. Тот же пакт означал, что между СССР и Германией больше нет разделительного барьера: теперь у них общая граница.

В этой столь грозной обстановке Сталин мог сделать многое, чтобы повысить безопасность советских западных рубежей и гарантировать нейтралитет СССР в ходе войны. Сталин, например, мог:

— дать приказ усилить гарнизоны укрепленных районов на «Линии Сталина»;

— приказать заводам, производящим вооружение для УРов, резко увеличить выпуск продукции;

— то же самое приказать заводам, производящим оборонительное вооружение: противотанковые пушки и противотанковые ружья;

— мобилизовать всю строительную технику государства, все ресурсы, для того чтобы резко ускорить строительство «Линии Сталина»;

— завершив строительство «Линии Сталина» и приведя ее в полную боевую готовность, начать строительство второй такой же (или еще более мощной) оборонительной системы впереди «Линии Сталина»;

— кроме двух мощных оборонительных систем можно было бы построить и третий пояс укрепленных районов, позади «Линии Сталина», например, вдоль восточного берега Днепра;

— приказать войскам Красной Армии рыть тысячи километров траншей, противотанковых рвов, окопов и ходов сообщения от Балтийского моря до Черного, переплетая полевую оборону войск с полосами укрепленных районов, используя последние в качестве стального каркаса непреодолимой для противника обороны.

Так мог бы действовать Сталин. Но он действовал не так… Осенью 1939 года, в момент начала Второй мировой войны, в момент установления общих границ с Германией все строительные работы на «Линии Сталина» были прекращены (В. А. Анфилов. Бессмертный подвиг. С. 35). Гарнизоны укрепленных районов на «Линии Сталина» были сначала сокращены, а затем полностью расформированы. Советские заводы прекратили выпуск вооружения и специального оборудования для фортификационных сооружений. Существующие УРы были разоружены; вооружение, боеприпасы, приборы наблюдения, связи и управления огнем были сданы на склады (ВИЖ, 1961, N 9, с. 120). Процесс уничтожения «Линии Сталина» набирает скорость. Некоторые боевые сооружения были переданы колхозам в качестве овощехранилищ. Большинство боевых сооружений было засыпано землей. Кроме прекращения производства вооружения для УРов советская промышленность после начала Второй мировой войны прекратила производство и многих других оборонительных систем вооружений. Так, например, было полностью прекращено производство противотанковых пушек и 76-мм полковых и дивизионных пушек, которые можно было использовать в качестве противотанковых (ВИЖ, 1961, N 7, с. 101; ВИЖ, 1963, N 2, с. 12). Имеющиеся в войсках противотанковые пушки стали использовать не по прямому назначению, а для решения других огневых задач, например для подавления огневых точек противника в ходе атаки советских войск (Генерал-лейтенант И. П. Рослый. Последний привал — в Берлине. С. 27). Противотанковые ружья не только сняли с производства, но сняли и с вооружения Красной Армии (ВИЖ, 1961, N 7, с. 101).

Все, что было связано с обороной, беспощадно разрушалось и уничтожалось.

Справедливости ради надо указать, что летом 1940 года прямо непосредственно на новой советско-германской границе началось строительство полосы укрепленных районов, которая, однако, так никогда и не была закончена. В советском Генеральном штабе эти новые укрепрайоны с определенной долей иронии неофициально именуют «Линией Молотова». Решение о начале ее строительства было принято 26 июня 1940 года (В, А. Анфилов. Бессмертный подвиг. С. 162).

Оборонительное строительство на новых границах шло очень медленно, а разрушение на старой линии шло удивительно быстро.

Весной 1941 года трагедия «Линии Сталина» достигла апофеоза. «Я не знаю, как будущие историки объяснят это злодеяние против нашего народа. Нынешние обходят это событие полным молчанием, а я не знаю, как объяснить. Многие миллиарды рублей (по моим подсчетам не менее 120) содрало советское правительство с народа, чтобы построить вдоль всей западной границы неприступные для врага укрепления — от моря и до моря, от седой Балтики до лазурного Черного моря. И накануне самой войны — весной 1941 года — загремели мощные взрывы по всей 1200-километровой линии укреплений. Могучие железобетонные капониры и полукапониры, трех-, двух— и одноамбразурные огневые точки, командные и наблюдательные пункты — десятки тысяч долговременных оборонительных сооружений были подняты в воздух по личному приказу Сталина» (Генерал-майор П. Г. Григоренко. В подполье можно встретить только крыс. С. 141).

Итак, «Линия Сталина» на старой границе уже уничтожена, а «Линия Молотова» на новой границе еще не построена. Советские генералы и маршалы после войны и смерти Сталина хором высказали свое возмущение. Вот главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов: «Как могло наше руководство, не построив нужных оборонительных полос на новой западной границе 1939 года, принять решение о ликвидации и разоружении укрепленных районов на прежних рубежах? » (На службе военной. С. 172).

Возмущение маршала Воронова фальшиво. Он ругает «наше руководство». Но разве в момент уничтожения «Линии Сталина» не занимал высших командных постов в Красной Армии? Разве он сам в то время не имел звания генерал-полковника артиллерии? Разве без его ведома были сняты с производства противотанковые и капонирные пушки? Разве он не знал о разоружении и уничтожении артиллерийских капониров на «Линии Сталина»? Сама постановка вопроса Вороновым неправильна и имеет целью отвлечь внимание от существа проблемы. Воронов ставит вопрос: почему одну линию уничтожили до того, как построили другую? Воронов своим вопросом оправдывает действие «нашего руководства», упрекая его не в уничтожении «Линии Сталина», а только в том, что это уничтожение было совершено преждевременно. По Воронову выходит, что надо было сначала построить «Линию Молотова», а уж потом ломать «Линию Сталина». А почему бы не задать другой вопрос: зачем вообще было ломать «Линию Сталина»? Разве две линии не лучше одной? Разве в обороне бывают лишние оборонительные сооружения, лишние траншеи, форты и казематы, лишние минные поля и проволочные заграждения? 1940 год дважды подтвердил, что две полосы лучше, чем одна. В 1940 году Красная Армия ценой большой крови прорвала финскую «Линию Маннергейма», и это вынудило Финляндию идти на переговоры со Сталиным и уступить его требованиям. Но давайте представим, что позади «Линии Маннергейма» в глубине финской территории есть еще одна линия!

В 1940 году германская армия обошла стороной французскую «Линию Мажино», вырвалась на оперативный простор, и это означало для Франции конец войны. Давайте представим, что в глубине французской территории есть еще одна линия, которую обойти нельзя. К сожалению, ни у Франции, ни у Финляндии второй линии в глубине территории в то время не было. А вот у Сталина такая линия была! И именно в то время он ее интенсивно ломал.

Коммунисты выдумали множество всяческих объяснений случившемуся. Одно из них: на новой границе не хватало вооружения для новых укрепленных районов, поэтому вооружение пришлось снять с «Линии Сталина»… Такое объяснение может удовлетворить только коммунистических пропагандистов. А нормальный человек задаст вопрос: если на «Линии Молотова» не хватало вооружения, то почему бы не дать приказ артиллерийским заводам увеличить выпуск вооружения? Но такого приказа никто не дал, наоборот, был дан противоположный приказ: производство УРовского вооружения сократить или прекратить вовсе (Маршал Советского Союза М. В. Захаров, «Вопросы истории», 1970, N 5, с. 33).

У коммунистов все просто: не хватало специального УРовского вооружения на новой границе, вот и пришлось пойти на вынужденный шаг — разоружить «Линию Сталина». Нужда, мол, заставила. Но давайте вспомним, что разоружение «Линии Сталина» началось осенью 1939 года, при этом снятое оружие сдавалось на склады. Другого применения для специального уровского вооружения в тот момент никто придумать не мог, ибо на новой западной границе никакого фортификационного строительства не велось, «Линии Молотова» не существовало, не существовало даже и решения о ее строительстве. Решение было принято советским правительством гораздо позже— 26 июня 1940 года. Вот и получается, что вначале «Линия Сталина» была разоружена, а уж потом, почти год спустя, возникла причина, нужда и потребность пойти на такой шаг. Нет, товарищи коммунистические историки, такого объяснения мы принять не можем: следствие не может опережать причину. Потрудитесь придумать причину. Объяснение о переброске оружия с «Линии Сталина» на «Линию Молотова» мы не можем принять и потому, что «Линия Молотова» в сравнении с «Линией Сталина» была жидкой цепочкой относительно легких укреплений, которым не требовалось много вооружения. Пример: в Западном особом военном округе, т.е. в Белоруссии, было построено на новой границе 193 боевых сооружения, а до этого на старых границах было разоружено 876 более мощных боевых сооружений. В других военных округах соотношение между вновь построенными сооружениями и ранее разоруженными еще более разительно. В Одесском военном округе разоружили три сверхмощных УРа на старой границе, а на новой пока к строительству не приступили: велись подготовительные работы… Для того чтобы вооружить «Линию Молотова», было достаточно снять с «Линии Сталина» только часть вооружения, причем только меньшую часть. Отчего же с «Линии Сталина» сняли полностью все вооружение?

Но даже если, забыв здравый смысл, мы и поверим коммунистам, то получим только неудовлетворительный, рассчитанный на дурака, ответ на вопрос о том, почему «Линию Сталина» разоружили. Но мы не имеем никакого, даже фальшивого ответа на вопрос, зачем же ее уничтожили?!

Казематное орудие, пулеметы, боеприпасы, перископы, средства связи, газовые фильтры можно снять с «Линии Сталина» и перебросить на «Линию Молотова». Но можно ли перебросить с одной линии на другую железобетонные сооружения? Самый маленький одноамбразурный пулеметный дот — это железобетонный монолит весом 350 тонн, врытый в землю «по самые глаза», а поверх него навалены гранитные глыбы (чтобы вызвать преждевременный разрыв снаряда), и все это засыпано землей, на которой уже проросли деревья для дополнительной защиты и маскировки. А вокруг — рвы и искусственные пруды. Можно ли это перетащить на 200 километров на запад? Нельзя. А сооружения большего размера — это тысячетонные монолиты глубоко под землей. Можно ли их перетащить на «Линию Молотова»? Опять же нельзя. Если из одного прекрасного прочного дома мы перенесли мебель в другой дом, разве это достаточное основание для того, чтобы первый дом взорвать?

«Разоружить — нужда заставила». Пусть будет так. Но взрывать-то зачем? Вот я живу в Великобритании. Брожу по прибрежным холмам. Кругом тут и там — железобетонные доты времен войны. После войны оружие с них сняли, но никому и в голову не приходит взорвать эти восхитительные сооружения, вид которых радует любого нормального человека. Стоят и пусть стоят. Они хлеба не просят. Пусть стоят — может, когда еще пригодятся. Разоруженный дот можно вооружить. В крайнем случае, можно обычную пехоту с ее обычным вооружением посадить в старые доты, и они в конце XX века будут полезны, как и во времена прошлой войны.

В обороне солдат пехоты, вооруженный винтовкой и лопатой, может вырыть окоп, превратив его в труднопроходимый, а порой и непроходимый для противника рубеж. А если посадить того же солдата с винтовкой (или с ручным пулеметом) не в грязную яму посреди поля, а в простейший, пусть разоруженный дот, то живучесть и устойчивость того же солдата повысятся в десятки раз: солдат будет иметь над головой минимум метр усиленного фортификационного железобетона, полтора метра с фронта, и по метру — с флангов. Да все это заранее укрыто и замаскировано от любопытного взгляда противника. А уж если бы посадить в такие коробки, пусть разоруженные, сто семьдесят советских дивизий первого эшелона, то проломить их оборону было бы совсем не так просто. Войскам в обороне всегда надо за что-то зацепиться: за разоруженные форты Вердена, за не подготовленные к обороне бастионы Бреста, за стены Сталинграда, и даже за брошенные два года назад траншеи на Курском выступе, а зацепившись, пехота вроется в землю так, что ничем ее из нор и берлог не выкуришь. И превратит пехота руины завода, бастионы девятнадцатого века или цитадель тринадцатого в неприступную крепость. «Линия Сталина», даже полностью разоруженная, могла бы быть тем гребнем, зацепившись за который, Красная Армия могла создать линию обороны, не пропустив противника в глубь страны. И пригодились бы при этом разоруженные доты, и подземные командные пункты, и госпитали, и защищенные бетоном склады, пригодились бы подземные галереи и тоннели, линии связи и управления, электростанции и водопроводные системы… Но Первый стратегический эшелон Красной Армии, уничтожив «Линию Сталина», был выведен за пределы государственных границ СССР, которые существовали до начала Второй мировой войны. Под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года в западные районы СССР началась переброска Второго стратегического эшелона. Но и его армии выводились за пределы старых границ, за пределы разоруженной, брошенной и уничтоженной «Линии Сталина».

Оборона должна совершенствоваться постоянно — это требование боевого устава. Каждый солдат знает это требование и знает, что оно означает: независимо от того, насколько мощной является оборона, каждый солдат минимум десять часов в сутки продолжает упорно рыть землю. Если солдат находится в обороне один день или один год, это не меняет ситуации: он будет рыть и рыть землю, расширяя и углубляя противотанковые рвы, дополняя первую траншею второй, третьей, пятой. Требование устава о постоянном и напряженном совершенствовании обороны означает, что ситуации «достаточно» не существует и не может существовать. Если вырыто десять противотанковых рвов один за другим, что ж, ройте одиннадцатый!

Простую истину о том, что лишних оборонительных сооружений не бывает, как не бывает и устаревших, солдаты всех армий знают уже много тысяч лет. Поэтому любые новые оборонительные сооружения создаются не для того, чтобы заменить ранее построенные, но для того, чтобы их усилить и дополнить. Взглянем на любой замок: в центре — башня десятого века, вокруг нее — стены тринадцатого века, опоясанные кольцом бастионов семнадцатого века, которые в свою очередь окружены фортами девятнадцатого века, усиленными дотами двадцатого. «Линия Молотова» могла бы служить дополнением «Линии Сталина», но не заменой ее. Однако «Линия Молотова» создавалась не как дополнение «Линии Сталина», но и не в качестве ее замены. «Линия Молотова» резко отличалась от «Линии Сталина» и по замыслу, и в деталях. Есть минимум четыре главных различия между теми укреплениями, которые ломали на старых границах, и теми, которые создавали на новых:

— «Линию Молотова» строили так, чтобы ПРОТИВНИК ЕЕ ВИДЕЛ;

— «Линия Молотова» создавалась на ВТОРОСТЕПЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ;

— «Линия Молотова» не прикрывалась полосой обеспечения, минными полями и другими инженерными заграждениями;

— строители не использовали многих возможностей усиления «Линии Молотова» и не торопились ее строить.

Строительство «Линии Молотова» — такая же загадка советской истории, как и разрушение «Линии Сталина».

Странные вещи творились на строительстве новых укрепрайонов… В 1941 году титанические массы советских войск были сосредоточены во Львовском выступе на Украине. Вторая по мощи группировка советских войск была сосредоточена в Белостокском выступе в Белоруссии. Советские маршалы объясняют: главного удара мы ждали на Украине, а вспомогательного — в Белоруссии. Коль так, то главные усилия при строительстве «Линии Молотова» должны быть прежде всего сосредоточены на Украине, а во вторую очередь — в Белоруссии. Но! Половину всех средств, выделяемых на строительство «Линии Молотова», планировалось использовать… в Прибалтике! Это же второстепенное направление! Почему в Прибалтике?! Четверть средств планировалась для Белоруссии и только 9 % Для Украины, где, по утверждениям советских маршалов, «ожидался главный удар» (Анфилов, там же, с. 164). Не только в стратегическом плане, но и в плане тактическом, укрепления «Линии Молотова» строились на второстепенных направлениях. Пример: в районе Бреста пограничную реку пересекало сразу шесть железнодорожных и автомобильных мостов. Варшава — Брест — Минск — Смоленск — Москва — это главное стратегическое направление войны. Мосты в Бресте — это мосты величайшей стратегической ценности. В районе Бреста строился новый УР. Но не там, где мосты, а далеко в стороне, там, где никаких мостов нет!

Укрепленные районы «Линии Молотова» были вплотную придвинуты к границе. Укрепленные районы отныне не прикрывались полосой обеспечения, и в случае внезапного нападения у гарнизонов не было теперь времени для того, чтобы занять свои боевые сооружения и привести оружие в готовность. В отличие от «Линии Сталина», укрепленные районы на «Линии Молотова» имели очень небольшую глубину. Все, что можно было построить на самой границе, на ней и строилось. Тыловые оборонительные рубежи не строились и даже не планировались. (Генерал-лейтенант В. Ф. Зотов. На Северо-Западном фронте. Сборник, с. 175). Новые укрепления строились не на тактически выгодных для обороны рубежах, но вдоль государственной границы, повторяя все ее изгибы и извилины. Новые боевые сооружения колючей проволокой, минами, рвами, надолбами, ежами и тетраэдрами не прикрывались, и никакие инженерные заграждения в районе строительства не возводились. Новые сооружения НЕ МАСКИРОВАЛИСЬ.

Например, во Владимир-Волынском УРе из 97 боевых сооружений было обсыпано землей 5-7, остальные были фактически демаскированы» (ВИЖ, 1976, N 5, с. 91). Если мой читатель будет пересекать советскую границу в районе Бреста, то пусть обратит внимание на серые бетонные коробки почти на самом берегу — это доты южной оконечности Брестского УРа. Они не были обсыпаны землей тогда, так голыми стоят и по сей день. Раньше доты на «Линии Сталина» строились тайно вдали от границ, и противник не мог знать, где находятся укрепления, а где проходы между ними, да и есть ли вообще такие проходы. Теперь противник мог со своего берега не только видеть все строительство и точно знать, где находятся укрепления, но мог с точностью выявить каждое отдельное сооружение и даже установить направление стрельбы для каждой амбразуры. На основе этого он мог определить всю систему огня. Зная направление секторов обстрела, противник мог выбрать непростреливаемые участки, пробраться к демаскированным дотам и заткнуть амбразуры мешками с песком, что, кстати, противник и сделал 22 июня 1941 года.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков свидетельствует: «Укрепленные районы строятся слишком близко от границы и имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе Белостокского выступа. Это позволяет противнику ударить из районов Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерией» (Воспоминания и размышления, С. 194).

Если противник может ударить из районов Бреста и Сувалки, то почему не использовать брошенные старые русские приграничные крепости Брест, Осовец, Гродно, Перемышль, Каунас? Каждая из этих крепостей по мощи не уступает Вердену. Каждая из этих крепостей, если ее включить в систему обороны советских войск, может превратиться в неприступный бастион, повышающий устойчивость всей системы обороны. Помимо старых крепостей в этих же районах находились старые, не столь мощные, укрепления: капониры, каждый на одну стрелковую роту. Толщина стен и перекрытий — три метра фортификационного железобетона. Толщина три метра-это не очень много? Согласен. Но ведь это лучше чем ничего. Если толщина три метра не удовлетворяет, то ее можно нарастить. Итак, куда же смотрит ГВИУ — Главное военно-инженерное управление Красной Армии? «Начальник ГВИУ предложил использовать старые русские приграничные крепости и создать зоны заграждений. Это предложение так никогда и не было принято. Ни к чему, мол.» (И. Г. Старинов. Мины ждут своего часа. С. 177).

В феврале 1941 года должность Начальника Генерального штаба Красной Армии занял Г. К. Жуков — величайший полководец XX века. В нашем веке не было ни одного другого генерала или маршала, который находился бы на такой высоте и в то же время не имел ни одного военного поражения. Итак, великий Жуков (его величие уже доказано на Халхин-Голе внезапным разгромом 6-й японской армии) принял на себя почти верховную военную власть. Уж он-то наведет порядок на «Линии Молотова»! Но, нет. Не спешите. На строительстве «Линии Молотова» после прихода Жукова ничего к лучшему не изменилось. Наоборот, строительство некоторых укрепленных районов, например Брестского, было отнесено ко второй очереди (Анфилов, с. 166). Читателю, знакомому с советской действительностью, не надо объяснять значения слов «строительство второй очереди». На практике это означает почти полностью замороженное строительство. Но у этой медали есть и оборотная сторона. Именно о Брестском укрепленном районе известно больше, чем о других. В частности, из трофейных документов германского 48-го моторизованного корпуса известно, что у германского командования создавалось совсем другое впечатление: германские войска видели интенсивное строительство, которое не останавливалось ни днем, ни ночью, причем ночами «русские строят свои доты при полном освещении».

Как же это понимать? Ужели такие идиоты, что строительные площадки у самой границы полностью демаскируют каждую ночь полным освещением?! И как связать вместе «строительство второй очереди» и «день и ночь при полном освещении»?! Неужели демонстрация? Именно так. Мы еще не раз вернемся к строительству «Линии Молотова», которую Маршал Советского Союза И. X. Баграмян охарактеризовал как «преднамеренная демонстрация».

Генерал-полковник Л. М. Сандалов в своих мемуарах (Пережитое. С. 64) передает слова коменданта Брестского укрепрайона генерал-майора К. Пузырева: «Вынос укрепрайона к самой границе — дело непривычное. Раньше мы всегда строили доты на некотором удалении от границы. Но тут ничего не поделаешь. Мы должны руководствоваться не только военными, но и политическими соображениями…»

Вот и опять загадка: советские войска прячут в лесах, запрещая появляться на виду. Причина: «чтобы не спровоцировать войну». В то же самое время, исходя из каких-то нам не известных политических соображений днями и ночами противнику назойливо демонстрируют интенсивную подготовку к обороне, не боясь вызвать никаких дипломатических и военных осложнений.

Итак, как же все эти загадки разгадать? Как объединить все эти противоречивые факты в одном объяснении? Вот нам подсказывают: дураки эти красные командиры, идиоты, вот от глупости все и идет. Принял бы я это объяснение. Но вот беда: у «Линии Сталина» и у «Линии Молотова» был один и тот же «папа» — генерал-лейтенант инженерных войск профессор Д. М. Карбышев. На «Линии Сталина» он все делал правильно, на уровне мировых стандартов и выше. На «Линии Сталина» он все предусмотрел: и тщательную маскировку каждого дота, и огромную глубину каждого УРа, и заграждения, и полосу обеспечения, и многое-многое другое. Но вот подписан пакт Молотова-Риббентропа, и один из величайших военных инженеров мира вдруг поглупел и все делал неправильно. А над Карбышевым стоял великий Жуков. Все у него всегда было правильно. И раньше, и позже. Но вот в первой половине 1941 года Жуков вдруг превратился в идиота и давал идиотские приказы. Ведь именно в момент прихода Жукова в Генеральный штаб, «укрепрайоны на старых границах по-прежнему разоружались, а строительство на новых границах велось черепашьим темпом» (Старинов. С. 178).

Версия о глупых советских командирах не пройдет и потому, что в тот же самый момент германские генералы делали то же самое. Они принимали точно такие же решения, и никто их действия не осуждает.

В 1932-1937 годах на берегах Одера были построены сверхмощные укрепления, прикрывающие Германию от ударов с востока. Это были первоклассные боевые сооружения, вписанные в местность и великолепно замаскированные. Не буду описывать все это в деталях.

Пусть читатель поверит немецкой точности, аккуратности, трудолюбию. Укрепленные районы в междуречье Одер а и Варты могут служить образцом высшего достижения военно-инженерной мысли первой половины нашего века.

Но вот в Москве подписан пакт Молотова-Риббентропа и германская армия пошла на восток. И тут германские командиры вдруг стали творить все те же «глупости», что и их советские коллеги. Великолепные укрепления на старой германской границе были брошены и НИКОГДА больше не были заняты войсками. Многие боевые сооружения были использованы для других нужд: например, в районе Хохвальде находился мощный фортификационный ансамбль, включавший в свой состав двадцать два четырехэтажных боевых сооружения, соединенных 30— километровым подземным тоннелем. Все это было отдано авиационной промышленности для размещения завода авиадвигателей. Уйдя вперед и встретившись с Красной Армией посреди Польши, германские войска начали строительство новой линии укрепленных районов. Они строились НА ВТОРОСТЕПЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ, они были вплотную придвинуты к советским границам. Впереди новых укрепленных районов не возводилось минных полей и заграждений. Работы велись днем и ночью, и советские пограничники эту работу хорошо видели и докладывали «куда надо». (Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сборник документов и материалов. Документы N 344 и 287). Строительство велось интенсивно до мая 1941 года; после чего, выражаясь советским языком, «строительство переведено в разряд непервоочередного». Из восьмидесяти боевых сооружений, запланированных на берегах пограничной реки Сан, было завершено только семнадцать. Все они замаскированы недостаточно. Каждое из этих сооружений в сравнении с тем, что было на старой германской границе, можно считать легким: стены и перекрытия по полтора метра, броневые детали — 200 мм. На старой границе по линии Одера использовались гораздо более мощные броневые детали до 350 мм.

Точно так же делалось и на советской стороне. На «Линии Сталина» были мощные бронеколпаки и очень тяжелые броневые детали, а вот на строительстве «Линии Молотова» на берегах той же реки Сан советские инженеры использовали относительно тонкие броневые детали по 200 мм. В бытность мою советским офицером довелось видеть германские и советские доты на разных берегах одной и той же речушки. Если снимки дотов показать эксперту и попросить различить, где германские, а где советские, — не различит: близнецы.

Пока соседом была слабая Польша, германские войска возводили на своих границах сверхмощные укрепления, а как только сокрушили Польшу и установили общую границу с Советским Союзом, так старые укрепления забросили и на новых границах строили лишь легонькие оборонительные сооружения, да и то черепашьим темпом. Все, как в Красной Армии! Уж не поглупели ли германские генералы? Нет, не поглупели. Просто тут, на новых границах, они долго обороняться не намеревались.

Фортификация бывает оборонительной, а бывает наступательной. Если вы собрались наступать, то при возведении укрепрайонов соблюдайте следующие правила:

— на главных направлениях собирайте ударные группировки войск, смело оголяя второстепенные направления и прикрывая ВТОРОСТЕПЕННЫЕ направления укрепленными районами;

— не старайтесь маскировать ваши укрепления, пусть противник думает, что вы готовитесь к обороне;

— не делайте УРы глубокими, все, что можно расположить прямо на берегах пограничных рек, там и располагайте, при переходе в наступление ваших войск все вынесенные к границе доты поддержат ваше наступление огнем, а каждый дот в глубине вашей обороны обречен на пассивное бездействие;

— не прикрывайте доты минными полями и проволочными заграждениями — этим вы помешаете вашим же наступающим войскам;

— не тратьте много цемента и стали на возведение УРов — вы же не собираетесь долго сидеть в обороне.

Именно этими правилами руководствовались германские генералы. Именно так действовали и советские. Чуть раньше, в августе 1939 года, великий Жуков на Халхин-Голе блистательно применил все эти правила: «Этими мероприятиями мы стремились создать у противника впечатление об отсутствии на нашей стороне каких-либо подготовительных мер наступательного характера, показать, что мы ведем широко развернутые работы по устройству обороны, и только обороны» (Жуков, С. 161). Японцев обмануть удалось, они поверили «оборонительным» работам Жукова и тут же поплатились, попав под его внезапный сокрушительный удар. После этого, только в гораздо большем масштабе, Жуков проводит ту же работу и на германской границе. Но немецких генералов ему обмануть не удалось. Дело в том, что у них был свой, точно такой же, опыт. Жуков на Халхин-Голе нанес внезапный удар 20 августа 1939 года, а 22 августа того же года в момент переговоров Молотова — Риббентропа, а также интенсивной подготовки германской армии к вступлению на польскую территорию генерал Г. Гудериан получил приказ возглавить «фортификационный штаб Померании». Цель: успокоить поляков чисто оборонительными приготовлениями, а заодно быстро возвести относительно легкие укрепления на второстепенных направлениях, чтобы высвободить побольше полевых войск для главного удара. Весной и летом 1941 года Гудериан снова занят оборонительным строительством теперь уже на советской границе.

Если Гудериан строит бетонные коробки по берегам пограничной реки, то это совсем не означает, что он намерен обороняться. Нет, это означает нечто совсем противоположное. А если Жуков демонстративно строит точно такие же коробки по берегам тех же самых рек, что бы это могло означать?

«Линия Сталина» была универсальной: она могла быть использована для обороны государства или служить плацдармом для наступления, именно для этого и были оставлены широкие проходы между УРами: пропустить массу наступающих войск на запад. Когда граница была двинута на пару сотен километров на запад, «Линия Сталина» полностью потеряла свое значение как укрепляющей плацдарм для дальнейшей агрессии, а обороняться после пакта Молотова — Риббентропа Сталин больше не собирался. Вот почему линию разоружили, а потом и сломали: она мешала массам советских войск тайно сосредоточиться у германских границ, она мешала бы снабжать Красную Армию в ходе победоносного освободительного похода миллионами тонн боеприпасов, продовольствия и топлива. В мирное время проходов между УРами было вполне достаточно и для военных, и для экономических нужд, но в ходе войны потоки грузов должны быть рассредоточены на тысячи ручейков, чтобы быть неуязвимыми для противодействия противника. Укрепрайоны как бы сжимали потоки транспорта в относительно узких коридорах. Это и решило судьбу уже ненужной «Линии Сталина».

У Гитлера было так же не только на восточных границах, но и на западных. Там была в 30-е годы возведена «Линия Зигфрида». Традиционно германский удар против Франции со времен франко-прусской войны планировался на севере. «Линия Зигфрида» построена южнее этого направления, т.е. на второстепенном направлении по принципу — на главном направлении наступаем, второстепенное — прикрываем. В 1940 году германская армия ушла далеко на запад, и «Линия Зигфрида» оказалась ненужной. В то время у Гитлера и мысли не было, что через четыре года ему снова придется обороняться на своих собственных границах. «Линию Зигфрида» бросили. Использовали ее весьма своеобразно: передали боевые сооружения фермерам для хранения картошки. Часть боевых сооружений с неприступными броневыми дверями закрыли на внутренние замки… Когда нужда заставила, ключей найти не смогли…»

Можно, конечно, выдающихся советских и германских генералов называть идиотами. Но тут не глупость. Просто и те, и другие были агрессорами. Те и другие мыслили наступательными категориями, и когда укрепления больше нельзя было использовать в наступательных целях, их сносили, чтобы открыть путь своим наступающим войскам, или если была возможность, отдавали боевые казематы фермерам под картошку.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.