«Некий Джигитян»

«Некий Джигитян»

Все же девиации большинства казаков не выходили за границы хулиганства и пьяных дебошей. Это явления хотя и неприятные, но не несшие непоправимых последствий. В фонде отряда Бичерахова не обнаружено прямых распоряжений о расстрелах, да и вообще свидетельств террора, хотя это не дает оснований утверждать, что такого не было вовсе. В сильно разросшемся численно отряде Бичерахова многие преступления совершались в, так сказать, «инициативном порядке», без ведома начальника отряда.

Напротив, есть противоположные примеры. Так, девяносто семь арестованных бичераховцами большевиков и красноармейцев были перевезены в Закаспийскую область, где красноармейцы были мобилизованы уже в белые войска, а большевики отпущены под подписку о невыезде и сразу сбежали⁶⁰⁵.

Вдохновителем собственно террора в Дагестане, развернувшегося с приходом сюда отряда Бичерахова, следует считать дашнака Нерсеса Джигитяна – руководителя политической службы Бичерахова. Источники чаще всего относят незаконные аресты, облавы и расстрелы именно на его счет.

Сам Джигитян – фигура таинственная. Сведения о нем крайне фрагментарны; ни одному из исследователей не удалось разыскать его биографических данных. В литературе он нередко упоминается не иначе как «некий Джигитян», и ему приписывают едва ли не демонические черты⁶⁰⁶.

Знакомство с ним Бичерахова состоялось еще в Энзели весной 1918 г., где член партии дашнакцутюн Н. Джигитян состоял членом Энзелийского ревкома и одновременно был доверенным лицом Степана Шаумяна… По информации председателя бакинской ЧК периода коммуны С.М. Тер-Габриэляна, Джигитян «втерся в доверие к Советской власти и был вхож в Совнарком»⁶⁰⁷. Не исключено, что он был коллегой Тер-Габриэляна по ЧК. В начале мая от лица Совнаркома Джигитян вел конфиденциальную переписку. В то время, апреле – мае 1918 г., находясь в Энзели, Джигитян занимался важным делом – организацией снабжения отряда бензином. Ему же в начале мая было поручено формировать для отряда стрелковые роты⁶⁰⁸.

Очевидно, Джигитян имел влияние на Бичерахова и тот поручал ему самые щекотливые дела. В фонде отряда Бичерахова, весьма хорошо сохранившемся, обнаружить документов какой-то службы политического сыска не удалось. Не упоминается таковая служба и ее начальник ни в одной из многочисленных раздаточных ведомостей, смет расходов и в прочих финансовых документах, в которых имеется роспись расходов отряда по его структурным подразделениям.

Тем не менее секретная служба Джигитяна безусловно существовала и была весьма активна. Институализация ее пришлась на сентябрь 1918 г. – время, когда бичераховцы прочно закрепились в Дагестане. К середине сентября относится представленный на утверждение Бичерахова проект организации осведомительного бюро при штабе отряда, в задачу которого входило бы «обнаружение и обследование явлений и лиц, деятельность которых направлена к способствованию или благоприятствованию неприятелю в его военных или враждебных действиях против России и, в частности, против отряда полковника Л.Ф. Бичерахова»⁶⁰⁹. Автор проекта (его имя установить не удалось) возлагал на бюро как агентурно-разведывательные, так и судебно-следственные функции. Планировалось насадить «самую широкую сеть секретных осведомителей» сначала в Дагестане, а затем и в остальных ключевых пунктах Прикаспия и Закавказья: Энзели, Астрахани, Красноводске, Баку, Тифлисе. Должностные лица осведомительного бюро должны были также войти в штат основных железнодорожных магистралей и телеграфа. Штат осведомительного бюро только по Дагестану составлял 41 человека, а ежемесячная смета расходов – почти 95 тыс. рублей⁶¹⁰.

Видимо, столь широкая осведомительно-карательная сеть Бичерахову была не по плечу. Однако идея о тайной службе воплотилась в более компактном «военно-политическом отделении при штабе» Кавказской армии. Оно упоминается в документах как реально действующая служба. Его начальник – прапорщик Н. Джигитян⁶¹¹. Военно-политическое отделение уже в сентябре располагало достаточно большой сетью агентов-агитаторов местных национальностей, подбиравшихся из солидных, уважаемых своими обществами людей, прежде всего среди интеллигенции – учителей, редакторов газет и проч. Функции агента понимались не только в смысле политического доносительства, но и как агитационно-пропагандистская работа среди населения в пользу сохранения Дагестана в составе Российского государства. Благодаря деятельности агентуры штаб Бичерахова располагал достаточно полными сведениями не только о настроениях дагестанских обществ, но и о положении в стане турецких войск, оккупировавших горные районы Дагестанской области.

Прямых приказов о казнях большевиков, отданных Л.Ф. Бичераховым, в документах не обнаружено.

Обнаружена лишь написанная его рукой записка, в которой он требует «изолировать всех бывших комиссаров». В составленной для себя памятной записке Бичерахов отмечал необходимость «в Кубе, Шемахе, Хачмасе, Дербенте, Петровске организовать чрезвычайные следственные комиссии по выяснению принесенных разорений и выяснения жертв национальной и большевистской вражды и карательных экспедиций»⁶¹². По его требованию был составлен список всех «состоявших у власти Петровского совдепа», каковых оказалось восемьдесят семь⁶¹³. Вполне возможно, что расстрелы организовал Джигитян, по-своему трактовавший распоряжения начальника отряда. Механизм репрессий в Дагестане описан в письме Бичерахову поручика Худесова. Этот офицер, по какой-то компрометирующей причине уволенный из отряда без выплаты довольствия, шантажирует начальника отряда тем, что расскажет в газетах «о всех безобразиях, которые творились в Петровске»: «Расстрел Гейдаровых (местные купцы. – А. Б.), например, произошел с вашего разрешения, т. к. в записке, написанной Джигитяном Тарарыкину (начальник конницы. – А. Б.), было сказано, что начальник отряда приказал пустить их в расход. Могу доказать это через свидетелей. Также и остальные незаконные расстрелы»⁶¹⁴. Роль Джигитяна в произведенной расправе ключевая: запиской он отдает приказ о расстреле, ссылаясь на устное указание начальника отряда. Однако было ли отдано Бичераховым такое приказание на самом деле, совсем не очевидно.

Ключом к пониманию поведения Джигитяна, вполне вероятно, является тот факт, что он оказался в числе офицеров полковника Г.А. Бертрена, плененных в Дербенте в начале августа⁶¹⁵. Что с ним происходило в плену – неизвестно. Разумеется, дагестанские большевики не отличались галантностью в отношении своих врагов. По свидетельству упомянутой выше М.А. Онановой, петровский ревтрибунал без промедления приговаривал к расстрелу лиц, заподозренных в сотрудничестве с Бичераховым⁶¹⁶. Распространителей слухов об успехах Бичерахова Чрезвычайный военный совет Дагестанской области разрешил расстреливать на месте⁶¹⁷. Не брезговал этот орган и захватом заложников (например, были арестованы «англо-бичераховские шпионы» – оказавшиеся в Дагестане британские подданные)⁶¹⁸. Наверняка бичераховским офицерам пришлось немало претерпеть в красном плену, прежде чем им удалось освободиться. Чувство мести могло быть одним из мотивов поведения Джигитяна.

С другой стороны, Джигитян был склонен к интриге и явно выходил за рамки своих полномочий. В этом отношении, по словам одного из корреспондентов Бичерахова, «Джигитян увлекался»⁶¹⁹. Используя свое влияние на вождя отряда, он сводил счеты с неугодными ему офицерами. Так, например, командир бичераховского бронепоезда номер 1 С.Г. Мусаилов, переболев тифом и выйдя в январе 1919 г. из госпиталя, обнаружил, что он отстранен от командования. Причин этого он не знал, предполагал лишь, что это следствие не совсем удачного использования поезда в боях под Петровском и Дербентом в ноябре 1918 г. В подробном докладе на имя Бичерахова Мусаилов объяснял этот факт недостаточным опытом полевых командиров, не готовых взаимодействовать с бронепоездом. Однако доклад, переданный через Джигитяна, до Бичерахова не дошел⁶²⁰.

Еще один пример «увлеченной» работы привел в своей жалобе на имя Бичерахова петровский обыватель В.П. Василенко, доверенный рыбопромысловой фирмы Тагиева. Его сын Евгений, лейб-гвардии капитан, боевой офицер, служивший ранее с Бичераховым в Персии, 13 октября прибыл в Петровск как обменянный военнопленный и тотчас был схвачен без предъявления обвинения. Евгений только что вернулся из поездки по делам фирмы в Баку (оккупированный турками), и это, очевидно, стало поводом его ареста. В.П. Василенко полагал, что таким образом Джигитян сводил личные счеты с ним самим. При личной встрече с В.П. Василенко Джигитян оскорблял его; звучали слова «убирайтесь вон», «сволочь» и т. п.

Подозрения Василенко нельзя считать беспочвенными, если принять во внимание короткую записку, отправленную Бичераховым Джигитяну за месяц до этого, 12 сентября. Бичерахов требовал «принять меры к сохранению интересов промыслов Тагиева и компании…». И видимо, чтобы не допустить произвола при «сохранении интересов», Бичерахов приписал: «Один доверенный должен присутствовать»⁶²¹. Можно предположить, что Джигитян имел «свой интерес» в делах фирмы Тагиева и давление на семью Василенко – лишь один эпизод его атаки на петровского предпринимателя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.