Павел Николаевич Малянтович (1869–1940)
Павел Николаевич Малянтович
(1869–1940)
Телеграмма об аресте Ленина
Судьба уготовила Павлу Николаевичу Малянтовичу стать последним министром юстиции и генерал-прокурором дореволюционной России. Он родился в 1869 году в Витебске, в семье «личного дворянина». Его отец служил в частных и государственных организациях и одно время был ревизором городских сборов при Петербургском городском управлении.
Юноша рано начал помогать семье – в четырнадцать лет уже давал уроки. В восемнадцатилетнем возрасте Павел поступил на юридический факультет Московского университета, но закончить учебу ему не довелось. Как и многие студенты того времени, он проникся революционными идеями и сблизился с народниками, распространявшими нелегальную литературу. В 1889 году Малянтович был привлечен к дознанию по делу о распространении революционного журнала «Самоуправление», в следующем году оказался замешанным в деле «О преступном сообществе, имевшем целью революционную пропаганду и злоумышление против государя», возбужденном Смоленским жандармским управлением, что закончилось трехмесячным тюремным заключением. Понятно, что из Московского университета его в конце концов отчислили, и с 1891 года пришлось дослушивать курс юридических наук уже в Дергтгском университете. Но в 1893 году Малянтович все же получил диплом о высшем юридическом образовании, хотя возможности у молодого человека, замешанного в революционной борьбе, были ограничены.
13 ноября 1893 года Павел Николаевич стал помощником московского адвоката, а после положенной пятилетней стажировки вступил в сословие присяжных поверенных округа Московской судебной палаты. С юности связанный с революционным движением, Малянтович оказывал значительные услуги партии социал-демократов (преимущественно большевикам), а также партиям эсеров и кадетов. Тем не менее сам он ни в какую партию не вступал, а стоял от них в стороне – что, впрочем, не спасало его от постоянного надзора полиции.
В 1904–1905 годах Малянтович работал в лекторской и литературной группе партии социал-демократов и был тесно связан с И. И. Скворцовым-Степановым, Д. И. Курским, М. П. Покровским и другими ее лидерами.
В марте 1905 года вопреки запрещению правительства в Петербурге проходил Всероссийский съезд присяжных поверенных, в котором участвовал и Павел Николаевич. На съезде было принято решение об организации Союза русской адвокатуры, целью которого должна была стать пропаганда идей политической борьбы путем издания брошюр, чтения лекций и тому подобных акций. Адвокаты, представлявшие этот союз, чаще других выступали в политических процессах.
Малянтович довольно быстро выдвинулся в число лучших адвокатов столицы. За свою долгую адвокатскую деятельность он участвовал в сотнях процессов: политических, уголовных, гражданских. Во многих из них он добивался если не полного оправдания подсудимых, то смягчения им наказания. Он защищал крестьян, обвиненных в организации беспорядков в Харьковской и Полтавской губерниях, рабочих города Гусь-Хрустального Владимирской губернии, фабрики Морозова, Сормовского, Брянского, Коломенского заводов, политических подсудимых в Костромской губернии и области Войска Донского. Его страстные речи звучали на процессах первого Совета рабочих депутатов, Носаря-Хрусталева, Троцкого. Он защищал большевиков по делам о восстании на крейсере «Азов» в Москве, в так называемом неплюевском деле в Севастополе; армян, обвиненных в организации восстания в Эривани и Карсе; различных политических деятелей в процессах о печати (в частности, выступал по делу газеты партии социал-демократов «Борьба») – и это еще далеко не полный список.
Вот что рассказывала о Павле Николаевиче Е. И. Пешкова: «Я познакомилась с П. Н. Малянтовичем осенью 1902 года, когда мы жили в Нижнем и Алексей Максимович Горький организовывал защиту сормовичей, арестованных весной 1902 года. Среди них был П. А. Заломов, будущий прототип Павла Власова в романе М. Горького «Мать». В то время П. Н. Малянтович был членом группы политических защитников. К нему и к Н. К. Муравьеву, как двум виднейшим адвокатам этой группы, Алексей Максимович обратился с просьбой об организации защиты сормовичей, которая была ими блестяще проведена, и осужденные получили ссылку вместо каторги, которой мы опасались».
Современники высоко ценили профессиональную деятельность Павла Николаевича. Московский адвокат С. И. Барский вспоминал: «П. Н. Малянтович был широко известен как один из крупнейших политических защитников дореволюционной России. Демократическое направление всех мыслей, действий, стремлений Павла Николаевича никаких сомнений не вызывало и выражалось, в частности, в его смелых защитах политических обвиняемых перед царским судом. В доме П. Н. Малянтовича я часто бывал, встречал там многих его близких друзей, в том числе И. И. Сковорцова-Степанова, ставшего после Октябрьской революции редактором «Известий», знал о его дружеских отношениях с А. М. Горьким и А. Б. Красиным, бывавшими у него даже и после Октябрьской революции».
Малянтович успешно занимался и литературной деятельностью, постоянно публикуя статьи и заметки в газетах «Московский вестник», «Курьер», «Русские ведомости», «Право», «Борьба», «Правда» и других.
После Февральской революции 1917 года никакой официальной должности во Временном правительстве Павел Николаевич не занимал, продолжая свою адвокатскую деятельность. Однако 25 сентября 1917 года А. Ф. Керенский неожиданно предложил ему пост министра юстиции и генерал-прокурора. Малянтович занимал этот пост ровно месяц, пока Октябрьская революция «до основания» не разрушила старый строй и не уничтожила буржуазный суд и прокуратуру. Накануне переворота министр Малянтович по приказанию А. Ф. Керенского подписал телеграмму об аресте В. И. Ленина, не подозревая, что впоследствии это сыграет трагическую роль в его жизни. Но имеются сведения, что он сам же и предупредил В.И. Ленина о грозившей ему опасности.
25 октября (7 ноября) 1917 года П.Н. Малянтович вместе со всеми другими членами Временного правительства находился в Зимнем дворце. Позже он подробно описал, что происходило там перед захватом дворца большевиками: «В огромной мышеловке бродили, изредка сходясь все вместе или отдельными группами на короткие беседы, обреченные люди, одинокие, всеми оставленные… Вокруг нас была пустота, внутри нас пустота, и в ней вырастала бездумная решимость равнодушного безразличия…» Комиссар Временного правительства, публицист В.Б. Станкевич, так вспоминал последние часы перед переворотом: «Вообще в правительстве было желание проявить упорство и мужество. Кишкин и Коновалов памятны своим подъемом и непрерывным благородным жестом. Но более характерен для обстановки и исторического момента был Малянтович. Он ничего не говорил, а только слушал. Его глаза скорбно сияли. И было чрезвычайно ясно, что он прекрасно понимает все причины событий, ясно видит последствия, но отчетливо сознает безнадежность борьбы и страдает от неспособности не только сделать, но и вообще делать что-нибудь для предотвращения опасности…»
Все находившиеся в Зимнем дворце члены Временного правительства были арестованы и препровождены в Петропавловскую крепость. Через день Малянтовича и некоторых других министров-социалистов освободили. Встретившийся с Павлом Николаевичем в тот период бывший его заместитель по министерству А. А. Демьянов вспоминал, что он «производил впечатление развалины, но не с точки зрения физической, а в моральном отношении. Казалось, Малянтович уже ни во что не верил, на все глядел с мрачностью и недоверием, хуже всего было то, что свое пессимистическое настроение он применял там, где говорилось о необходимости действовать. Он как бы гасил тот огонь, который горел еще в умах и сердцах желавших бороться. Этим он в тот момент принес немало вреда».
После освобождения из крепости Малянтович вышел из партии меньшевиков, в которую вступил накануне своего назначения министром, и переехал в Москву, где почти двадцать пять лет назад начинал блестящую адвокатскую деятельность. По иронии судьбы теперь, когда ему было уже под пятьдесят лет, приходилось начинать все сначала. В Москве он встречался со своими бывшими товарищами, они вместе обсуждали, как жить дальше, поругивали большевиков. К этому времени у Павла Николаевича было уже четверо детей. Правда, старший сын, Николай, уже определился с выбором своего пути – собирался эмигрировать. Владимир и Георгий оставались с отцом. Самой младшей в семье была дочь Галли, ей едва исполнилось девять лет.
В начале августа 1918 года Малянтович отправился в Пятигорск – там проходила курс лечения его жена Анжелика Павловна. Здесь его застал переворот, совершенный Добровольческой армией. В октябре того же года он перебрался в Екатеринодар (ныне Краснодар), где жил до сентября 1921 года. При белогвардейцах он занимался исключительно консультационной юридической практикой – был товарищем юрисконсульта Общегородской больничной кассы. После освобождения города поступил на службу в Кубанско-Черноморский областной отдел народного образования, выполняя там обязанности секретаря комиссии по разбору дел несовершеннолетних.
С. Я. Маршак, живший в те годы в Краснодаре, вспоминал: «Малянтович был очень увлечен своим делом, работал горячо и много, и люди, окружавшие его, отзывались о нем и его работе в высшей степени положительно». По его мнению, Малянтович «производил впечатление человека серьезного, мыслящего, стоящего на платформе Советской власти совершенно искренне, с подлинным желанием работать и быть полезным народу».
21 сентября 1921 года по вызову наркома просвещения А. В. Луначарского и наркома юстиции Д. И. Курского Павел Николаевич вернулся в Москву. Здесь он служил юрисконсультом в Главлескоме Высшего совета народного хозяйства, а также в юридическом отделе Президиума ВСНХ, с октября 1923-го по февраль 1924 года работал юристом в Акционерном обществе «Транспорт». Уже тогда его пытались привлечь к уголовной ответственности за телеграмму об аресте В. И. Ленина и даже задержали, но вскоре освободили.
Малянтович стал одним из основателей советской адвокатуры, входил в ее руководящие органы и возглавлял Московскую коллегию защитников. Но в конце сентября 1930 года Павлу Николаевичу все же пришлось предстать перед Сокольнической районной комиссией по так называемой чистке соваппарата – теперь судьбу адвоката определяли не профессиональные качества, а «запятнанное» прошлое. С подачи комиссии Малянтович был включен в список «классово чуждых элементов», которые не могут проводить «правильную классовую линию». Надо сказать, что это испытание он выдержал с достоинством. Н. Я. Воробьев, долгое время друживший с сыном Малянтовича Георгием, приводит рассказ самого Павла Николаевича о «чистке». Придирались ко всему, даже к тому, что в 1921 году он вернулся в Москву. Объясняя комиссии причины своего возвращения, Малянтович оправдывался: «У меня было тогда три пути – я мог уехать за границу, я мог примкнуть к контрреволюционному движению на юге, и, наконец, я мог остаться в Советском Союзе.
Я не колеблясь выбрал последний путь. Мною руководило ясное сознание справедливости социалистической революции и желание отдать свой труд Родине».
Но и после «чистки» Малянтовича не оставили в покое. 13 декабря 1930 года его вновь арестовали органы ОГПУ. Павла Николаевича приговорили к десяти годам лишения свободы, вменив в вину принадлежность к центральному бюро меньшевистской организации. В связи с арестом исключили из коллегии защитников. Пять месяцев он провел в заключении, и только благодаря стараниям друзей, которые сразу же стали ходатайствовать за опального адвоката, подключив к этому делу А. И. Рыкова, А. М. Лежаву, А. А. Сольца и других видных большевиков, Малянтович 28 мая 1931 года был освобожден из тюрьмы, а в октябре того же года дело окончательно прекратили. 14 ноября 1931 года он восстановлен в членстве Московской городской коллегии защитников и снова допущен к адвокатской деятельности.
В течение нескольких лет Павел Николаевич имел возможность более или менее спокойно заниматься любимым делом. Он часто выступал в судах, вел общественную работу. Его жена Анжелика Павловна была уже тяжело больна, почти ослепла. Старший сын Николай проживал в Берлине, сыновья Владимир и Георгий пошли по стопам отца – тоже были членами коллегии защитников; юристом стала и дочь Галли, работавшая в Главспирте.
Но спокойная жизнь продолжалась недолго. Наступил 1937 год. В сентябре, защищая в так называемом спецделе очередного «контрреволюционера», Малянтович, как отмечено в документах, допустил в своей речи «выпад» (надо полагать, против власти) и снова был изгнан из коллегии защитников.
1 ноября 1937 года Павел Николаевич был в очередной раз арестован. 26 ноября ему предъявили обвинение в том, что он, «будучи членом партии меньшевиков и непримиримым врагом пролетарской революции, в 1917 году вошел в состав Временного правительства, заняв пост министра юстиции и главного прокурора», «подвергал преследованиям и репрессиям большевиков, издал приказ об аресте В. И. Ленина». После Октябрьской революции он якобы «вел активную борьбу против Советской власти до дня ареста, как член партии меньшевиков». Из этого постановления мы узнаем о том, что Малянтович писал «контрреволюционные мемуары», то есть воспоминания о своей жизни, которые у него были отобраны при аресте и исчезли где-то в архивах НКВД.
На одном из первых допросов Павел Николаевич признался, что являлся участником контрреволюционной организации, но впоследствии твердо отвергал все возводимые на него обвинения. Он признавал только общеизвестный факт – телеграмму о розыске и аресте В. И. Ленина. Судя по материалам следствия, Малянтовича только в течение первого года заключения допрашивали тридцать пять раз, а ведь расследование тянулось больше двух лет. Можно только поражаться мужеству, с каким стареющий адвокат держался на допросах, когда уличающие его показания давали не только люди, с которыми он дружил и которых уважал, но даже сын и брат.
Следователи так и не смогли вернуть Малянтовича к признательным показаниям. 19 января 1940 года Прокурор Союза утвердил обвинительное заключение, и дело было направлено в суд. К этому времени были осуждены и расстреляны сыновья Малянтовича, Владимир и Георгий, его брат, Владимир Николаевич, друзья – А. С. Тагер, А. М. Никитин, А. М. Датматовский, Н. Г. Вавин и другие участники так называемого контрреволюционного заговора, «идейным вдохновителем» которого считался Малянтович. 21 января 1940 года дело слушалось Военной коллегией Верховного суда СССР на закрытом заседании без участия обвинителя и защитника, без вызова свидетелей – по упрощенной процедуре, установленной еще законом от 1 декабря 1934 года. Не прошло и получаса, как суд приговорил П. Н. Малянтовича к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение на следующий день.
Обеспокоенная длительным отсутствием каких-либо достоверных сведений о судьбе мужа, Анжелика Павловна Малянтович в марте 1940 года добилась приема в Военной коллегии Верховного суда СССР. Ей объявили, что мужа осудили на десять лет без права переписки, правду о расстреле скрывали еще долго. После этого старая, больная женщина в отчаянии пишет председателю Верховного суда СССР: «Приостановите выполнение судебной ошибки (наговора, клеветы, может, невыдержанных человеческих мучений)! Спасите жизнь честного, талантливого, преданного человека, отдавшего всю свою жизнь на борьбу с судебными ошибками!..» В ответ – полное молчание.
Анжелика Павловна умерла в декабре 1953 года, так и не дождавшись реабилитации мужа.
В сентябре 1955 года Главная военная прокуратура по жалобе дочери Малянтовича Галли Павловны Шелковниковой снова изучила дело, но в реабилитации отца отказала. Спустя некоторое время полностью реабилитируются все лица, «изобличавшие» Малянтовича в контрреволюционной деятельности, его сыновья, но не он сам. Галли Павловна настойчиво продолжает добиваться пересмотра дела. Наконец в августе 1959 года появляется заключение, утвержденное Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко. В нем отмечается: «Дело по обвинению Малянтовича Павла Николаевича и материалы дополнительного расследования… представить в Военную коллегию Верховного суда СССР с предложением прекратить дело производством: а) в части обвинения в принадлежности к антисоветской террорисгической организации – за отсутствием состава преступления; б) в части обвинения в активной деятельности в составе Временного правительства – в силу акта амнистии». Военная коллегия Верховного суда СССР 29 августа 1959 года с этим предложением полностью согласилась. Но опять было принято половинчатое решение – реабилитация оказалась лишь частичной.
Последняя точка в этом деле была поставлена лишь 13 мая 1992 года. Генеральная прокуратура Российской Федерации по заявлению внука бывшего министра юстиции, Кирилла Георгиевича, пересмотрела дело его деда и признала, что на Павла Николаевича Малянтовича полностью распространяется действие Закона РСФСР от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.