Судьба барона Врангеля и его семьи

Судьба барона Врангеля и его семьи

Непросто сложилась судьба и самого главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР) Петра Николаевича Врангеля.

Уже в Константинополе, оказавшись без средств и не рассчитывая больше на поддержку стран Антанты, он вступил в переговоры с православными балканскими странами — Болгарией и Королевством СХС — о предоставлении убежища остаткам Белой армии. В результате ему удалось организовать переезд воинских частей в эти страны, где они были приняты на жительство. Сам П.Н. Врангель со своим штабом в 1922 году переехал из Константинополя в Королевство СХС, в Сремски Карловицы.

Там, с целью недопущения возможного раскола в среде военной эмиграции, он своим приказом от 8 сентября 1923 года зачислил в состав армии все уже образовавшиеся офицерские союзы и общества с подчинением их военным представителям главного командования на местах. Кроме того, он запретил чинам армии и членам воинских союзов одновременно состоять в каких-либо партийных и иных организациях, преследовавших политические цели. Во время выступления в одной из русских колоний в Королевстве СХС он заявил:

«Армия — последнее ядро национальной России. Вокруг него собираются все честные русские люди, которые ставят Россию выше партий и лиц. Со дня, когда армия станет орудием одной определенной партии, она перестанет быть национальным ядром… То знамя, которое из рук генералов М.В. Алексеева, Л.Г. Корнилова и А.И. Деникина перешло ко мне, я сохраню на чужбине. Я скорее сожгу это знамя, чем сотру начертанное на нем священное слово „Отечество“».

В сентябре 1924 года П.Н. Врангель преобразовал остатки своих войск в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС). Он же стал первым председателем РОВСа.

В своих воспоминаниях Гойко Николиш, учившийся в то время в Карловацкой гимназии, пишет:

«Можно было встретить двухметрового, стройного и прямого, как мачта, с монашески удлиненным лицом, на котором все напоминало лезвие, зеленые глаза, как лезвие, — Врангеля, шагавшего необычайно спешно, как ныне шагают чемпионы по быстрой ходьбе, Врангеля в черной казачьей форме… Я тогда понятия не имел, кем действительно является эта ворону подобная фигура».

П.Н. Врангель со своим штабом в Сремски Карловицах

Преподавательница гимназии Теодора Петрович вспоминает:

«Самого Врангеля как сейчас вижу. Очень высокий, необычайно тонкая талия. По карловацким улочкам шагал быстрой, мелкой походкой, в длинном казачьем кафтане черного или коричневого цвета, настолько стянутом в талии, что казалось, вот-вот человек тут и сломается. Лицо его не отличалось выразительностью. Он будто бы скрывал свой взгляд ото всех…

По Карловцам он шагал лишь в окружении членов своей семьи, шаг-два ступая впереди них. Его отец, Николай, редко появлялся в этом обществе. И сам высокий, но полный, с одутловатым лицом, он тяжело передвигался, и создавалось впечатление, что с ним недавно произошел удар. И не пожил он долго».

Действительно, барон Николай Егорович Врангель умер в 1923 году. Чтобы попасть в Королевство СХС, он в 1918 году решился на поезде под видом больного немца бежать в оккупированный германской армией Псков, потом — в Ревель, а потом — в Финляндию. Его жене, Марии Дмитриевне (урожденной Дементьевой-Майковой), пришлось задержаться в красном Питере аж до конца октября 1920 года. Там она работала простой служащей Эрмитажа с поддельной трудовой книжкой с записью: «Девица Врангель-конторщица». Лишь в конце 1920 года они воссоединились в Дрездене, а в 1922 году перебрались к сыну в Сербию.

После себя Н.Е. Врангель оставил «Мемуары», которые были опубликованы уже после его смерти. Они заканчиваются грустными словами: «Жизнь окончена. Впереди одна смерть избавительница. Остается подвести итоги. России больше нет».

Когда генерал П.Н. Врангель 1 марта 1922 года появился в Белграде, это вызвало некоторую настороженность местного правительства. Министр внутренних дел королевства даже заявил:

«Пребыванию генерала Врангеля нельзя придавать никакого военно-политического значения. Генерал Врангель находится здесь как беженец, как почетный гость и, как таковой, он пользуется нашим гостеприимством, так точно и под теми же условиями, как и все прочие русские беженцы.

Мы не признавали генерала Врангеля как главу русского правительства даже тогда, когда он во главе своих войск победоносно шел на Москву, а потому совершенно неправдоподобно, чтобы мы теперь придавали ему какое-либо политическое значение. Во всех военных выступлениях, которые велись против России, наше правительство придерживалось строгого нейтралитета. Мы не помогли ни одному из этих выступлений, так как не хотели помогать одним русским убивать других. На происходящее в России мы смотрели, как на гражданскую войну, в которую мы не имели права вмешиваться.

А раз так, то совершенно необоснованны слухи, что мы можем допустить, чтобы на нашей территории готовилось выступление против нынешней России. Такое выступление, подготовленное на нашей территории и двинутое из нашей страны, означало бы, действительно, войну с Россией, а наш народ никогда не допустит, чтобы мы вели войну с Россией, даже в том момент, когда ею управляют большевики».

Генерал П.Н. Врангель прожил в Королевстве СХС недолго. В октябре 1926 года он уехал во Францию, а потом — в Бельгию. Умер он 25 апреля 1928 года в Брюсселе в возрасте сорока девяти лет. Многие тогда расценили его внезапную кончину как убийство. Предположительно, гостивший в доме Петра Николаевича брат его денщика, матрос советского торгового судна, о котором тот прежде даже не упоминал, подсыпал в еду генерала яд. Судя по всему, это был туберкулин, вызвавший у абсолютно здорового барона инфекционную болезнь легких, которая свела его в могилу в считаные недели. Мать Петра Николаевича тогда написала: «Тридцать восемь суток сплошного мученичества!.. Его силы пожирала сорокаградустная температура… Он метался, отдавал приказания, порывался встать. Призывал секретаря, делал распоряжения до мельчайших подробностей».

Согласно завещанию, местом своего последнего приюта П.Н. Врангель выбрал Белград. В результате б октября 1929 года его останки были перенесены в столицу Королевства СХС и захоронены на «участке русской земли» в русской церкви Святой Троицы на Ташмайдане[13].

В настоящее время в Сремских Карловцах установлен памятник-бюст генералу П.Н. Врангелю работы российского скульптора Василия Аземши. Бюст на мраморном постаменте установлен в сквере возле здания старого городского госпиталя, в котором в 1921 году размещались чины штаба главнокомандующего Русской армии, принятые в Королевстве СХС.

Мать генерала П.Н. Врангеля, занимавшаяся после смерти мужа составлением архива русской эмиграции, умерла в 1944 году в Брюсселе.

Ольга Михайловна, супруга генерала, в Королевстве СХС состояла почетной председательницей Комитета помощи русским воинам и их семьям на Балканах. В 1922 году она открыла в Белграде санаторий для лечения русских беженцев из Крыма. Решением короля Александра I Карагеоргиевича после смерти мужа она получала пенсию. Умерла она в 1968 году в Нью-Йорке.

Из четверых детей генерала П.Н. Врангеля один, сын Алексей, родился в 1923 году уже в Белграде. Он стал писателем, спортсменом, специалистом по коневодству и умер в 2005 году. Старшая дочь Елена и сын Петр умерли в 90-х годах, а дочь Наталья Врангель-Базилевская до последнего времени жила в США.

Ее сын, адвокат П.А. Базилевский, в связи с предложением о перезахоронении останков барона П.Н. Врангеля в Донском монастыре в Москве от ее имени сделал в 2007 году следующее заявление:

«Известно, что главная черта характера генерала Врангеля — его принципиальность. Он боролся с большевизмом и порожденной им порочной системой не из чувства классовой ненависти, а из глубокого убеждения, что большевизм есть абсолютное зло, как для России, так и для человечества в целом.

Церковь Святой Живоначальной Троицы на Ташмайдане

За последние два десятка лет произошли огромные перемены в сознании россиян относительно сущности большевизма и советской власти. Однако не произошло главного: осуждения этого зла на государственном уровне. В результате, продолжается брожение в человеческих умах, следствием которого является такое положение дел, что при опросах населения в последние годы чуть ли не половина населения России считает, что Сталин — личность положительная.

Генерал Врангель скончался в Брюсселе в 1928 году, но более года спустя был, по собственной воле, изъявленной при жизни, похоронен в склепе русской церкви в Белграде. Там он покоится по сей день, а недалеко, на кладбище, лежат тысячи сослуживцев, чинов его армии, бесконечно ему преданных, которым и он отдавал последние свои силы. Это взаимное доверие главнокомандующего и его подчиненных не имеет пределов — оно не ограничено ни его смертью, ни давностью лет. Как в жизни, так и в смерти, он находится в строю, вместе со своими офицерами, солдатами, казаками. Взять сейчас его — одного — для перезахоронения в Москве, взять его из рядов преданных ему подчиненных (и преданных его памяти потомков их), можно только по очень уважительной причине. Будь он жив, вряд ли бы он сам согласился бросить свою армию для чести ехать в Москву один, зная, что там до сих пор почетное место рядом с Кремлем занимают Ленин и Сталин».