Рейды на Берлин и за Эльбу
Рейды на Берлин и за Эльбу
Костяком французских сил на новом этапе боев стал XI многонациональный корпус Великой армии под командованием маршала Ожеро, основные силы которого в 1812 г. не вступали на территорию России, а удерживали коммуникации в Европе.
К февралю 1813 г. остатки Великой армии — 11 000 человек под командованием Евгения Богарнэ заняли позиции по Одеру во Франкфурте, Кроссене и Глогау. К ним присоединились вновь сформированные части. В Берлине стояла дивизия Фрессинье и вюрцбургская пехота под общим командованием маршала Ожеро — до 6 тысяч человек, 40 орудий. Там же в госпиталях размещались 13 тыс. больных.
Всего вместе с войсками на Эльбе и Одере и гарнизонами в крепостях в Польше и Германии у французов насчитывалось 135 тысяч войск.
У Кутузова на середину января 1813 г. войск было всего 141 тысяча{360}.
На направлении главного удара силы Витгенштейна — 20 тысяч — двигались от Коница к Ландсбергу. Прусские корпуса Бюло-ва и Йорка тоже двигались к Одеру. Но дело должны были решить двигавшиеся в авангарде Витгенштейна легкие отряды Чернышева, Теттенборна и Бенкендорфа, состоявшие в основном из казаков.
В отряд Чернышева вошли донские полки генерал-майора Сысоева 3-го, полковников Грекова 18-го, Власова 3-го, Иловайского 11-го и И.Е. Ефремова (Лейб-гвардии Казачий), войскового старшины Жирова, полковника Быхалова и 2 орудия донской конной артиллерии, 2 эскадрона Финляндского драгунского, 2 батальона Изюмского гусарского полков.
Под команду А.Х. Бенкендорфа поступили 6 донских полков (генерал-майора Иловайского 4-го, полковника Андриянова 2-го, подполковника Лащилина 1-го, войскового старшины Кутейникова 6-го, генерал-майора Иловайского 12-го, войскового старшины Т.В. Ребрикова 3-го, полроты донской артиллерии, Ставропольский калмыцкий, Башкирский полки).
В отряд полковника Ф.К. Теттенборна попали 4 донских полка (генерал-майора Денисова 7-го, полковника Сулина 9-го, войсковых старшин Гревцова 2-го и Комиссарова), 2 батальона Изюмского гусарского полка.
Отступив 2 (14) февраля в Дризен, Чернышев написал оттуда полковнику Теттенборну и предложил двинуться общими силами за Одер и идти к Берлину или действовать между Берлином и Франкфуртом, «дабы стараться сколь возможно прервать между неприятелем всякого рода коммуникации»{361}.
Полковник Теттенборн был известен как смелый кавалерийский начальник еще с 1805 г., когда он служил в австрийской армии. С.Г. Волконский писал о нем: «…вступивший тогда в русскую службу из австрийской, подполковник барон Теттенборн, офицер, приобретший уже известность в Австрийской Ульмской кампании содействием своим принцу Фердинанду Австрийскому с небольшим отрядом не принять капитуляцию Макка и совершивший сквозь полчища французские, можно сказать, не отступление, но пробой»{362}.
Отряд полковника Теттенборна был командирован Витгенштейном на Одер к Шведту (между Кюстрином и Штеттином) перерезать коммуникации прусского корпуса Бюлова с войсками Богарнэ{363}. 2 (14) февраля он находился в Сольдине, выдвинув аванпосты в Кенигсберг (около Неймарка){364}. Два полка его отряда, переправившись у Шведта, уже были за Одером — один из полков (подполковника Гревцова 2-го) 3-го числа выдвинулся в деревню Брицин, а полк Сулина под командованием майора Бенкендорфа пошел к мест. Вернейхену, находящемуся в трех милях от Берлина{365}.
Лед на Одере таял, и Теттенборн искал место для переправы через реку, чтоб не потерять связи с этими полками. Он выбрал местечко Целин «по дошедшим до него сведениям, что в том месте лед довольно крепок, во всех же прочих местах р. Одер уже разлилась». Тогда же, 3 февраля, Теттенборн получил отношение Чернышева с просьбой соединиться с ним, «дабы иметь лучший успех». Теттенборн согласился и предполагал, что в тот же день, «может быть, смотря по обстоятельствам, дойдет и до Целина»{366}.
Французы, упустив Чернышева, оттягивались к Одеру. Их войска оставили г. Ландсберг и 2-го числа отретировались к Франкфурту. Но войска вице-короля, ушедшие из Познани, оставались на правом берегу Одера, поскольку их никто не преследовал и не отрезал.
Между тем 3 (15) февраля майор Бенкендорф с полком Сулина, следуя по данному ему направлению к Вернейхену, узнал, что вестфальская довольно многочисленная пехота заняла на пути его лежащий г. Вритцен. Бенкендорф «взял влево и тем пресек Берлинскую и Кистринскую дороги неприятелю, которому с другой стороны угрожал полк майора Гребцова. Майор Бенкендорф послал парламентера с предложением сдаться, но получив противный ответ, решительно ударил на построившегося в колонну неприятеля и, невзирая на сильный ружейный огонь, принудил его положить оружие; при сем случае взято в плен 1 полковник, 1 подполковник, 3 капитана, несколько других офицеров, 450 рядовых и 2 знамя». О чем полковник Теттенборн от 4 февраля донес Витгенштейну уже с левого берега Одера, из мест. Нейлевина{367}.
Чернышев, поучив согласие Теттенборна, поспешил к Целину. «Сильные дожди и оттепель, два дни продолжавшиеся, соделали сию переправу почти невозможною, берега реки совсем отстали, а в середине реки лед был чрезвычайно тонок. Я препоручил инженер-капитану князю Кантакузину устроить подмостки по обеим берегам и, переправя одну бригаду и часть регулярной кавалерии для прикрытия артиллерии, с оною и остальною частию войск, к удивлению всех жителей, столь щастливо перешел, что потерял только одну повозку и драгунский зарядный ящик». В тот же вечер 5 февраля река вскрылась и отрезала переправившихся казаков от армии Витгенштейна. «Но я надеюсь, что сие самое обратится к славе и пользе российского оружия», — рапортовал Чернышев Витгенштейну{368}.
Фактически казаки перешли Одер раньше, чем это сделал корпус Богарнэ. Генерал-майор граф Воронцов рапортовал, что, по данным его разведки, «вице-король пошел в Франкфурт 6-го числа сего месяца с пехотою и конницею до 1500 чел., девятью пушками и двумя гаубицами, а 7-го числа отправилась туда же остальная часть пехоты до 2500 человек»{369}.
Разлившаяся река отделила казачьи отряды от корпуса Богарнэ. А переход казаками Одера в двух милях от крепости Кюстрина, в средине операционной линии неприятеля, не дал время французам соединить свои рассеянные отряды и по левой стороне реки. И казаки начали бить их поодиночке.
6-го числа бригада полковника Ефремова из отряда Чернышева, «встретив в Циндорфе французский легкоконный полк, мужественно напала на него и, разбив совершенно, взяла в плен 107 чел. и 150 лошадей; тяжело раненный при сем отряде находящийся генерал увезен был в Берлин»{370}.
7-го числа следующий с авангардом Чернышева полковник Бы-халов, «найдя в селении Тасдорф пехотный французский полк, по упорном и долговременном защищении в церковной ограде согласил оный на капитуляцию чрез находящегося при нем прусской службы порутчика барона Димара и, обещав каждому сохранение своего имущества за отобранием оружия и припасов, взял военнопленными одного полковника, 5 штаб-, 9 обер-, 18 унтер-офицеров и 164 рядовых»{371}.
Французское командование двинуло бригаду Фрессинье из Франкфурта, надеясь захватить казаков Чернышева в Штраусберге.
Отряд Теттенборна все это время вел бои у Вернейхена с бригадой генерала Пуенсона. Неприятель из города «высылал по временам малое число конницы, подкрепляемое стрелками, которые, однако же, всегда были опрокинуты в город передовыми нашими постами». В ночь с 7 на 8 (19 на 20) февраля Тоттенборн «известился», что из Берлина в Вернейхен прибыло еще около 2 тыс. пехоты, 8 орудий и 600 человек конницы{372}. Тогда же два начальника отряда, Чернышев и Тоттенборн, встретились в Вритцене и «согласились действовать вместе обеими отрядами из Ландсберга» (Альтландсберг){373}. Теттенборн оставил «пред самыми воротами Вернейхена некоторое число казаков с приказанием беспрерывно беспокоить неприятеля и содержать в ночи сильные огни» и выступил на Альтландсберг, где отряды и соединились 8 (20) февраля.
Из Ландсберга оба отряда двинулись на Марцан и Шенгаузен, обходя Берлин с севера «в перерез большой дороги в Малхов и Панков». Заняв Панков (к северу от Берлина), партизаны отрядили подполковника Власова с майором графом Пушкиным и двумя полками для занятия Шарлоттенбурга и Потсдамской дороги (к западу от Берлина) и «засадили все ведущие к Берлину дороги»{374}.
Французы растерялись. Как докладывал Теттенборн, «они не ожидали, чтоб войска, которые пред тем теснили их с дороги Вер-нейхенской, могли с артиллериею пройти в течение 8 часов пространство 50-ти верст»{375}.
Теттенборн докладывал впоследствии Витгенштейну 9 февраля. «Мы сами, взяв позицию в Панкове, положили ударить на Берлин со всех сторон в последующую ночь. Но едва успели мы занять местечко, как получили рапорт, что неприятельская конница, из города выезжающая, сбивает передовые наши посты»{376}. Чернышев подтверждал, что в полдень неприятельская кавалерия показалась из Шенгаузенских ворот, намереваясь сделать осмотр позиции казаков. Чернышев немедленно поехал к ней навстречу с полковником Теттенборном, который, взяв полк Комиссарова, «сделал быстрый удар и на плечах конницы вскакал в город»{377}.
Теттенборн докладывал: «Неприятельские эскадроны, тотчас опрокинутые, ввели нас на плечах в город. Несясь вслед за ними по всем улицам, из коих в каждой оставлены были для наблюдения сильные команды, достигли мы Александровской площади, где выстроенная пехота встретила нас сильнейшим огнем, тогда как неприятельские стрелки из окон, из ворот, из казарм сыпали в нас пулями и когда два орудия, в нашу середину наведенные, вырывали храбрых казаков, коих в ту минуту не более было со мною как 40 чел».{378}.
Некий житель Берлина записал: «Началось с того, что в полдень через Бранденбургские ворота ворвались казаки, рассеяли и частично перебили охрану у ворот и с неслыханной смелостью в одиночку или небольшими группами промчались от одного конца города до другого. Полагают, что количество ворвавшихся в город равно от 2 до 3 сотен чел., но их, конечно, никто не считал. Далее утверждают, что среди них были переодетые пруссаки, потому что они прекрасно разбирались в улицах и немного говорили по-немецки. Один из них якобы крикнул "Виват Шилль!"…
Мы стояли у Оперного моста, где встал в ружье французский караул, и увидели густую толпу народа, мчавшуюся со стороны Собачьего моста в нашу сторону с непонятными криками. Тотчас же караул взял на руку, и все разбежались. Это было весьма устрашающее выступление. Весь шум был вызван одним полупьяным казаком, который на своем пути зарубил нескольких французов и попытался крикнуть по-немецки «ура». О подобных сценах мне сообщали из многих частей города. Наши защитники были охвачены паническим страхом. Можно подумать, что несколько тысяч казаков вызвали такое замешательство»{379}.
Чернышев стал спешно собирать казачьи полки и регулярную кавалерию, намереваясь подкрепить атаку Теттенборна, но тут сильная неприятельская колонна выступила из Пренцлауских ворот (северо-восточных) и пошла вдоль берлинской крепостной стены, намереваясь перекрыть Шенгаузские ворота и отрезать Теттенборну путь отступления. Чернышев приказал тогда подвезти орудие конной артиллерии и картечными выстрелами принудил французскую колонну к отступлению за ворота. Затем он послал бригаду полковника Ефремова в город через Гамбургские ворота (северо-западные) и полк Грекова 18-го чрез Кенигстор (Королевскую заставу) «подкрепить усилия неутомимо сражающегося в городе полковника Теттенборна».
«Подвиги сих четырех полков выше похвалы, — докладывал Чернышев, — час и три четверти проходя чрез все улицы Берлина, они остановились только у реки, над которой все деревянные мосты были поломаны, а каменный укреплен 6-пушечною батареек). Ободряясь примером полковников Теттенборна и Ефремова, четыре раза нападали на неприятельские колонны и, обращая в бегство, остановились только у Александровской площади, где выстроенный карей с 8 пушками удержал их мужественные усилия»{380}.
Казаки вынуждены были остановиться, захватив лишь часть города, так как деревянные мосты через реку Шпрее были разрушены, а каменный мост прикрывала 6-орудийная батарея.
Отбитый от Александровской площади Теттенборн отступил влево, соединился с полком Грекова 18-го, посланным Чернышевым в город с другой стороны, и занял 4 главные дороги и 6 улиц, ведущие к двум воротам, к Шенгаузенским и к Гамбургским{381}.
Попытки французов вытеснить казаков из города не удавались. «Я сам видел, как маршал Ожеро собственной персоной приказал гнать с полдюжины русских вниз но Шарлоттенштрассе и поймать одного заблудившегося казака, что, однако, не удалось сделать, — записал житель Берлина. — Несколько горожан были случайно ранены ружейными выстрелами, направленными в казаков»{382}.
Чернышев попытался запугать и отвлечь французов, «рассыпав оба отряда по необозримой площади, приближался к городу в порядке, послав парламентера с предложением очистить город, которое, однако же, не было принято»{383}.
Французы контратаковали. Они вывели из города 4 колонны (5—6 тысяч чел. и 10 орудий) и попытались оттеснить казаков от стен и отрезать ворвавшихся в город. Войсками командовал лично маршал Ожеро. «Он сам находился несколько часов за воротами, и я мог сквозь решетку ворот различать его шляпу с плюмажем», — записал берлинский житель{384}.
Чернышев въехал сам в город и, «удостоверясь, что содействие жителей, которое одно могло бы способствовать к изгнанию неприятеля, ограничивалось одними восклицаниями и пьянством», приказал бывшим в городе четырем полкам возвратиться в поле и ударить во фланг французским колоннам{385}.
Чернышев, выставив два орудия против французских колонн, поколебал их, а затем бросил в атаку регулярную кавалерию. «Гусары и драгуны ударили в них с такою силою, что бросили к стенам две из их колонн, усиливающихся протянуться по равнине»{386}.
В это время стали выходить из города заскакавшие туда казачьи полки. Они увидели колонну французов, которая пыталась «зайти и действовать в левой наш фланг». Теттенборн, взяв полк Грекова 18-го, поспешил на высоту, «на левой стороне находящуюся, и, поднявшись на оную, бросился с нее на колонну сию. Стремительность движений и внезапность, с коей полк понесся на неприятеля, все решило; в беспорядке должны они были пробежать большое пространство, чтоб присоединиться к своим. Казаки, между тем преследуя их, истребили и захватили большую часть из них». Атаку Теттенборна поддержали другие части. С правого фланга дорогу французам перекрыли два казачьих полка, прикрывавшие возвращение русских войск из города; с левой стороны успешная атака казаков и кавалеристов Чернышева опрокинула и стеснила их к средине. Французы откатились под городские стены, «к которым прислонясь, так сказать, действовали еще артиллерией, после чего покровительствуемые наступившей темнотой успели заключить себя снова в город»{387}.
По докладу Чернышева, «в неоднократных сих нападениях взято до 500 чел. в плен, убито же гораздо превосходное число».
Пока шли бои под стенами Берлина, подполковник Власов с полком Сысоева под командою майора графа Пушкина овладели упорно защищаемым неприятелем мест. Шарлоттенбургом и Потсдамским трактом, причем взято 4 офицера и 164 рядовых{388}.
Тоттенборн подтверждал, что в плен взято 6 штаб-, 12 обер-офицеров и более 600 рядовых, а убитых «несравненно большое число»{389}. В окрестностях города было захвачено 18 орудий.
Потеря в обоих отрядах не превышала убитыми и ранеными 150 человек. Войсковой старшина Комисаров был ранен в левую руку.
«Вообще смею смело утвердить, что все офицеры превзошли в сем случае полного понятия о истинной храбрости; и если бы сего не было, то могла ли легкая конница ворваться в обширный город, охраняемый 40 пушками и 7 тыс. пехоты, держаться в нем в продолжение пяти часов, потом драться до самой ночи с бессравненно сильнейшим неприятелем и, вынудив его силою из города, силою опять его в город заключить», — рапортовал Тоттенборн{390}.
Особо в рапортах Чернышева и Тоттенборна подчеркивалось отношение жителей к налету казаков на Берлин. Чернышев указывал на «доброе расположение жителей, покушавшихся подать нам руку помощи», и «исступление самих женщин, нас приветствующих всеми их полу предоставленными способами», но в то же время отмечал «неприязненные распоряжения» городской полиции{391}. Теттенборн докладывал: «Что касается до жителей столицы, то восхищение было начертано на лицах их; они приняли нас восклицаниями, громко раздавалось высочайшее имя, но градская полиция притесняла их усердие и даже стреляла в те толпы народа, которые более протчих колебались в радостном шуме»{392}.
Войска, выходившие искать казаков в Штраусберге, а также войска, двинутые на помощь Берлину из Кюстрина и Франкфурта, заставили казачьи отряды отступить. Чернышев рапортовал: «Мы намереваемся расположиться в Ораниенбурге, где по близкому расстоянию от неприятеля, прикрыт будучи р. Гавелем, всегда останется в удобности вредить в тыл его сообщениям и движениям», и высказывал надежду: «Оттянув нашими движениями большую часть войск от крепостей и Одера, я уповаю, что авангард вашего сиятельства менее найдет препон к переходу чрез сию реку и что сие даже немало будет выгодно и для большой действующей армии»{393}.
Французы, полагая силы казаков в десяти тысячах, бросились запоздало укреплять город. Утром 9 (21) февраля все 14 ворот Берлина были заперты, частично заложены бревнами, на улицах, на главных площадях поставлены пушки с горящими фитилями и подготовленными трутами. Гарнизон расставлен на улицах в боевой готовности, все подступы к Оперному мосту, к Фридрихштрассе и Шарлоттенштрассе и по всем остальным поперечным улицам, были уставлены пушками{394}. Город отправил к казакам депутатов, которые умоляли не атаковать вторично города и пощадить их от бед{395}, а принц Генрих, брат прусского короля, бывший сражения 8 (20) февраля, обратился письменно к маршалу Ожеро с изъяснением, «что в случае подобного нападения он не отвечает за народ, тем более, когда маршал защищал город в самых стенах его, что сего быть не должно; а естли он чувствует себя слабее русских, то долг ему повелевает уступить им город. Ежели же он почитает себя довольно сильным, дабы противустать им, то чтобы выступил он к ним навстречу»{396}.
Вечером бригады генералов Пуенсона и Фрессине, находившиеся ранее у Вернейхена и Штраусберга, вошли в Берлин. Туда же, оставив Франкфурт, прибыл сам вице-король Евгений Богарнэ в сопровождении маршала Гувиона Сен-Сира с 10 эскадронами гвардейской кавалерии (500 человек). Всего в Берлине собралось (по мнению казачьих начальников) до 15 тыс. войск, которые намеревались атаковать казачьи отряды.
Казачьи командиры, нагнетая обстановку, послали маршалу Ожеро ультиматум. «Нашему маршалу Ожеро предложено капитулировать. Он ответил, что будет защищаться до последней капли крови», — отметил берлинский житель{397}.
Поняв, что французы не имеют точного представления об их силах, командиры казачьих отрядов 10 (22) февраля отошли в Ораниенбург и оттуда контролировали все большие дороги, стекающиеся к Берлину. Они помнили, что следующей их задачей является движение на Мекленбург, где планировалось поднять восстание пруссаков против французов, но захваченные пленные и трофеи сковывали их передвижение. «Число захваченных одним отрядом моим по переходе через Одер пленных превышает 600 чел. и чрезвычайно меня затрудняет по неимению надежного пункта, чрез который бы можно было доставить их в безопасное место…» — докладывал Чернышев{398}. Да и Берлин после недавнего удачного налета не казался казакам неприступным.
Чтобы нанести французам окончательный удар, нужна была пехота. «С достоверностию можно предположить, что переход чрез Одер первого пехотного полка есть предшественник занятия Берлина», — докладывал Витгенштейну полковник Теттенборн{399}.
Но именно 9 (21) февраля М.И. Кутузов предписал П.Х. Витгенштейну остановиться и не наступать дальше: «Из последнего донесения вашего сиятельства с приложением письма генерала Иорка усмотрел я, что прусской корпус не только что отстал от корпуса вашего сиятельства, но и, по-видимому, без позволения короля не намерен идти далее Шлохау, что побуждает меня остановить корпус ваш на некоторое время в окрестностях Дризена, где имеете расположиться по кантонир-квартирам, начиная от сего города и простираясь чрез Вальденбург до Аренсвальда; аванград ваш расположится в Ландсберге.
Главная армия останавливается в окрестностях Калиша; передовые ее корпуса: генерал-адъютанта Винценгероде в мест. Равиц, генерал от инфантерии Милорадовича в Гостине». И далее М.И. Кутузов запоздало рекомендовал сделать то, что уже вершилось под стенами Берлина: «Дабы не оставить неприятеля в покое в течение сего времени, нужно устроить более легких партий для партизанов, которые бы, перейдя Одер, нанесли страх неприятелю не только в окрестностях Берлина, но и до самой Эльбы. В то самое время партизаны Главной армии, перейдя Одер между Франкфуртом и Глогау, устремятся в Саксонию»{400}.
Поскольку пехота остановилась, вперед были посланы новые силы конницы. Отряд подполковника Пренделя из авангарда Винценгероде перешел Одер в мест. Штейнау и двинулся к Эльбе. Первым «подвигом» казаков Пренделя за Одером был захват 150 быков, которых они отправили в Глогау{401}.
Севернее Штейнау и Глогау дела развернулись более серьезные. 11 (23) февраля легкий отряд генерал-майора Бенкендорфа (5 казачьих полков, сводный гусарский полк, 2 эскадрона драгун, 2 орудия) перешел Одер у Франкфурта и пошел по большой Берлинской дороге, ведущей из Франкфурта через Минихберг.
Из Франкфурта на Берлин двигались французские войска. Арьергард одной французской колонны два казачьих полка под командою майора Мельникова догнали и разбили в Тацдорфе, взяв 60 человек в плен. Сам Бенкендорф с остальным отрядом встретил у Шенфельда шедшую из Франкфурта на Берлин вторую неприятельскую колонну, состоявшую из 900 человек кавалерии. Это был итальянской 4-й конно-егерской полк, прибывший только что из Италии и состоявший из 6 эскадронов (остальные французские и итальянские полки имели по 4 эскадрона).
Бенкендорф итальянцев разбил и гнал до Треплина близ Франкфурта. В преследовании в плен взято 23 офицера, 16 юнкеров и 664 рядовых, прочие же убиты, исключая 20 чел. и одного офицера, которой успел ночью уйти в Франкфурт. «Урон наш в людях убитыми невелик, но раненых довольно, потеря же в лошадях была заменена лучшими из неприятельских»{402}.
Из рапорта к принцу Невшательскому шефа 4-го конно-егерского итальянского полка полковника Эркюля, разбитого генерал-майором Бенкендорфом, следовало, что от полка осталось 11 офицеров, 33 рядовых и 29 лошадей; и уцелели они, поскольку часть офицеров не была в строю, а оставалась по поручениям в Франкфурте…{403}
Хотя Наполеон требовал, чтобы рубеж по Одеру был бы удержан любой ценой, французы начали оставлять линию Одера. Во Франкфурте оставался еще генерал Жирар с 2000 пехоты и 7-ю орудиями, но мост через Одер уже был приготовлен к сожжению. Кроме того, отойдя, французы оставили гарнизоны в ключевых городах Германии — Штеттине, Кюстрине и Глогау.
Остатки корпуса вице-короля, идущие через Минихберг в Берлин, после появления у Минихберга отряда Бенкендорфа, повернули на Фирштенвальд и Кепнин, а прочие войска потянулись еще левее на Бесков. Разведка доносила, что некоторые французские части ретируются за Эльбу через переправы при Торгау, Дрездене и Виттенберге.
Витгенштейн считал, что «сие отличное дело генерал-майора Бенкендорфа доставило нам двойную пользу: первое, что истребил почти последнюю неприятельскую кавалерию, которой и без того уже чрезвычайно мало было, а второе, что корпус вице-короля отрезал от Берлина и не допускает соединиться его с тамошним гарнизоном»{404}.
Истребив итальянцев, генерал-майор Бенкендорф двинулся через Фирштенвальд между Митенвальдом и Берлином, чтобы тем самым окружить Берлин со всех сторон тремя отрядами легкой кавалерии и принудить войска, находящиеся в Берлине, оставить город{405}.
12 (24) февраля отряд генерал-майора Бенкендорфа перехватил письмо, направленное к генералу Жирару начальником французского Главного штаба: «Письмо сие служит удостоверением того, что неприятель не остается на правом берегу Одера»{406}.
Тоттенборн с Чернышевым решили не торчать бесполезно под Берлином, а отойти к городку Гранзею. Оттуда они разослали партии в мекленбургские владения и нашли их совершенно свободными от неприятеля, хотя Росток еще был в его руках.
14 (26) февраля Теттенборн запоздало удостоверился, что вице-король с маршалом Ожеро и с 2 тыс. пехоты двинулся из Берлина на Кепеник на следующий день после своего прибытия в прусскую столицу и направляется в Саксонию. Командование войсками в Берлине передано маршалу Гувиону Сен-Сиру{407}.
15 (27) февраля Теттенборн узнал, что еще около 4 тыс. пошли вслед за вице-королем из Берлина на Кепеник, и они с Чернышевым решили немедленно приблизиться к Берлину. Генерал- адъютант Чернышев пошел чрез Кремен на Велефанц, а Теттенборн подошел на милю к городу, стал в Бланкенфельде и выставил аванпосты в Нидершенгаузене и в Луизенбруне.
Ситуация изменилась, и 15 (27) февраля генерал-от-кавалерии граф Витгенштейн отрапортовал Кутузову, что идет прямо к Одеру, дабы заняться построением переправ…{408}
Чернышев выдвинулся западнее и начал действовать казачьими отрядами на коммуникацию неприятеля между Берлином, Бранденбургом и Магдебургом, посылая сильные партии вплоть до дороги, идущей из Берлина к Виггенбергу чрез Саармунд. Сам генерал-адъютант Чернышев с драгунами и гусарами перешел в с. Гермздорф.
Отряд генерал-майора Бенкендорфа перешел р. Шпрее и перекрыл дороги, ведущие в Саксонию.
Расположение казачьих отрядов перерезало все тракты в Берлин и из Берлина, что вызвало затруднения в продовольствии.
Всего в окрестностях Берлина, между Одером и Эльбой, оперировало до 26 тысяч французов и их союзников. Но малочисленность французской кавалерии позволила партизанам держать город в постоянной блокаде.
16 (28) февраля фельдъегерского корпуса прапорщик Петрович захватил близ Потсдама у Баумгартенбрика дипломатических чиновников: французского советника посольства Лефевра, вестфальского министра графа Линдена и испанского поверенного в делах кавалера Уркихо{409}.
В это же время 15 (27) февраля 1813 г. Гарденбергом в Бреславле и 16 (28) февраля Кутузовым в Калише был подписан наступательный и оборонительный договор между Пруссией и Россией. Россия обязалась выставить 150 тысяч войск, Пруссия — 80 тысяч.
16 (28) февраля Пруссия объявила войну Франции.
18 февраля (2 марта) авангард русских войск под командованием генерал-майора князя Репнина переправился через Одер у Гюстебизе и 19 февраля (3 марта) подошел к Берлину, пехота авангарда расположилась перед Вернейхеном в двух с половиною милях от Берлинских ворот.
Отряд Чернышева, предупрежденный жителями (кроме того, Чернышев получил уведомление от прусского министра Штеймана) о готовящемся уходе французов, подошел к Рейникендорфу у Ораниенбургских ворот.
В ночь на 20 февраля (4 марта) французы вышли на виттенбергскую дорогу. Последним вышел арьергард под командованием Гренье.
«20-го числа в половине 5-го майор граф Пушкин, требовав напрасно открытия ворот, решился оные прорубить, и в 5 час я вступил в город, тогда как еще неприятель выходил чрез Потсдамские и Галльские вороты, — докладывал Чернышев. — Первое мое распоряжение было приказать отвалить все вороты и, оставив драгун и один казачий полк в городе, отправил остальную часть в преследование неприятеля»{410}.
В городе было захвачено в плен до 150 рядовых, и в госпитале победители нашли ранеными до 40 офицеров и 1593 рядовых солдат противника.
В 10 часов в Берлин вступил легкий отряд Теттенборна, легкий отряд Бенкендорфа (через Франкфуртские ворота) и полк Селиванова 2-го из авангарда Витгенштейна, а в 12 — сам авангард армии Витгенштейна под начальством генерал-майора князя Репнина, которому Чернышев и сдал город{411}.
Французы отступали из Берлина в двух колоннах, одна взяла направление на Магдебург, а другая на Виттенберг. Соответственно отряды Чернышева и полковника Теттенборна преследовали первую колонну, а отряд генерал-майора Бенкендорфа и кавалерия авангарда Витгенштейна под начальством генерал-майора барона Дибича последнюю{412}.
Витгенштейн докладывал Кутузову, что город не потерпел ни грабежа, ни разорения «от своих злодеев». Французы заключили было конвенцию с полициею, в силу которой российские войска не должны были быть извещены о ретираде, ни впущены в город ранее 10 часов утра. «Но радость от избавления от несносного ига, восторг видеть и принять своих избавителей и друзей заставили жителей забыть сию конвенцию и открыть заваленные ворота»{413}.
Главные силы Витгенштейна вступили в Берлин лишь 27 февраля (11 марта) 1813 г. До этого момента бои продолжались на дорогах, ведущих к Эльбе, — казаки преследовали отступающего противника.
Ушедшие из Берлина французские войска объединились и отступали на Виттенберг, в Саксонию.
У Кенздорфа французы заняли между озер и гор весьма крепкую позицию. Чернышев распорядился, чтобы часть его отряда продолжала напирать на противника по большой дороге, а с другою частью и с орудиями взял влево чрез скрытые места и 22 февраля (6 марта), обогнав, встретил французов при мест. Белитце. Неоднократными нападениями и притворным отступлением он принудил противника прорываться дальше по дороге на Виттенберг и навел его на устроенную на высоте батарею из 4-х орудий. 7 тыс. пехоты и 700 чел. кавалерии вынуждены были ретироваться через мест. Белитц, проходя мимо этой батареи и под ее огнем. Ни один взвод неприятельской пехоты не прошел без потери. Отступали французы поспешно и не успели даже истребить мосты через речку Ниплиц{414}.
Как докладывал Чернышев Аракчееву, «имел счастие под Белицем с 1100 человек кавалерии прогнать мимо малой моей артиллерии 7 тысяч пехоты и 700 конницы так, что, кидая кивера и башмаки в величайшем беспорядке, бежали до Трейенбрицена, откуда немедля пошли на Витемберг»{415}.
В тот же день, 22-го числа, казачьи полки Селиванова и Лощилина и Тверской-Ямской под командою генерал-майора барона Дибича, бывшие под общим командованием генерала Бенкендорфа, выбили противника из города Ютербок. Преследуя французов, казаки перешли саксонскую границу, с боем заняли деревню Зейгаузен (полки Мельникова и Тверской-Ямской) и преследовали французов до г. Цана.
Французские войска перешли за Эльбу и стали укреплять г. Виттенберг, где, по-видимому, хотели держаться. Вследствие этого Витгенштейн предписал генерал-майору Бенкендорфу наблюдать и беспокоить неприятеля в Виттенберге, а генерал-адъютанту Чернышеву — у Магдебурга.
Полковник Теттенборн получил особое поручение. Так как Витгенштейн получил известие, что жители г. Гамбурга взбунтовались против французов, и «смятение» продолжалось два дня, то Теттенборн с его отрядом должен был следовать прямо в Гамбург и Любек «для дальнейшего возмущения жителей того края»{416}.
Отряд Чернышева пошел чрез Брюк, Гольцов, Цизар и Гентин к берегу Эльбы, где стал готовиться к переходу через реку и устанавливать связь с немецкими патриотами в Вестфалии, «в которой уже кипит дух освобождения и патриотизма немецкого края»{417}.
К началу марта русские войска размещались на Висле и Одере, а прусские сосредотачивались в четырех группах (Йорка — 20,9 тыс. человек в Восточной Пруссии, Бюлова — 16,2 тыс. человек у Грауденца, К. Борстеля — 4 тыс. человек у Кольберга и Г.-Л. Блюхера — 26 тыс. человек в Силезии). Главнокомандующим объединенными русско-прусскими войсками был назначен фельдмаршал Кутузов.
Чтобы создать условия для развертывания антинаполеоновского движения в Германии, союзники решили продолжить наступление до Эльбы. Эта мера могла привести к разрушению Вестфальского королевства и Рейнского союза и отпадению от Наполеона Саксонии и Австрии.
Союзные войска были разделены на две группы. В северную группу, действующую на берлинском направлении, вошли соединения Витгенштейна, Йорка и Бюлова (50 тыс. человек). Командующим этой группой стал Витгенштейн. В южную группу вошли войска Блюхера и Винценгероде (40 тыс. человек). Командующим был назначен Блюхер. Группа получила задачу наступать на Дрезден. Главная армия (27 тыс. человек) оставалась на Одере у Калита в качестве резерва.
«Эта эпоха — я говорю о времени шествия нашего от Вислы к Эльбе — была краткою эпохою какого-то мишурного блеска оружия… — вспоминал Денис Давыдов. — Французы продолжали бегство; мнение о их непобедимости постепенно исчезало; некоторые союзники их соединились с победителями; но другие, ошеломленные неожиданностью события…— ожидали. Надлежало нам пользоваться успехами нашими и до прибытия новых сил из Франции затопить силами нашими сколь можно более пространства, никем, или почти уже никем, не защищенного… Все в союзных армиях начало мечтать о столицах, торжественных въездах в столицы, повержении ключей столиц к стопам императора. Начиная с Блюхера… всякий начальник отдельного многочисленного корпуса требовал столиц на пропитание честолюбию своему, потому что для огромных сил столицы доступны были не менее городков, предоставленных на поживу честолюбиям нашей братии — голодной сволочи дробных героев». Отметим, кстати, что слово «сволочь» имело тогда несколько иное значение, чем сейчас. «К этому надо прибавить, что после разгрома несметных Наполеоновых полчищ в России никто уже не ожидал войны, по крайней мере, такой, какой она вновь явилась»{418}.
Со своей стороны вице-король Евгений, командовавший шестидесятитысячной французской армией, составленной из остатков Главной армии, из некоторых войск, остававшихся в крепостях, и из резервов, прибывших из-за Рейна, разместил ее следующим образом:
— Маршал Даву с 17 тысячами защищал Эльбу — от Дрездена до Торгау. В команде его состояли: VII корпус Ренье, 31-я дивизия Жерара, баварский корпус Рехберга и саксонские войска Лекока и Либенау;
— Виттенберг, Магдебург и все расстояние между ними защищали Гренье и Лористон. Войска их состояли из тридцати четырех тысяч и находились под личным начальством самого вице-короля;
— Маршал Виктор командовал на нижней Эльбе. Корпус его заключал в себе не более шести тысяч человек.
Остальные войска находились в Лейпциге, при главной квартире вице-короля и корпусной — маршала Даву{419}.
Крупные гарнизоны наполеоновских войск оставались в тылу союзников: в Данциге, Ченстохове, Торне, Модлине, Шпандау и Штеттине. Они сковывали значительную часть русских и прусских войск.
Наполеон в это время уже разрабатывал план новой кампании и потребовал от Богарнэ передислоцировать войска. В его инструкции «подчеркивалась необходимость того, чтобы Даву остался хозяином нижней Эльбы вплоть до Гамбурга, тогда как основная часть войск Евгения должна была сосредоточиваться около Магдебурга. Согласно этому плану императора, маршал Виктор должен был создать предмостные укрепления на Эльбе в Торгау, Виттенберге и Дессау, а на генерала Рейнье возлагалась ответственность по защите верхней Эльбы вплоть до австрийской границы. Наполеон считал, что после занятия этих позиций его армия на Эльбе будет способна противостоять любому нападению противника. В крайнем случае можно будет сдать Дрезден, который менее важен, чем Гамбург, так как новая Великая армия будет вскоре собираться в окрестностях Майнца и любой ценой должна быть прикрыта»{420}.
Как видим, удар планировалось нанести в северной Германии, от Магдебурга на Данциг, где сидел в осаде 30-тысячный французский гарнизон.
Описывая свой план Евгению 27 февраля (И марта), Наполеон рассчитал, что при ускоренном марше его армия смогла бы снять осаду с Данцига через двадцать дней после переправы через Эльбу.
Но 28 февраля (12 марта) «местный французский командующий эвакуировал Гамбург на том основании, что невозможно удерживать весь рубеж на Эльбе»{421}.
Это событие и переход казачьих отрядов через Эльбу сорвали очередной план войны, разработанный Наполеоном.
Очередным объектом действий союзной русско-прусской армии стали Лейпциг, Дрезден и вся Саксония в целом. Территория Саксонии разобщала земли уже определившегося союзника в войне с Наполеоном — Пруссии — и потенциального союзника — Австрии. Австрия с 1792 года уже четыре раза объявляла войну Франции, и ее присоединение к русско-прусскому союзу считалось лишь вопросом времени. Естественно, французы стремились удержать за собой саксонский плацдарм, разобщавший Австрию и Пруссию; с другой стороны, из Саксонии для них открывался путь в Варшавское герцогство, полное приверженцев Наполеона, что они не могли не учитывать, строя на будущее наступательные планы.
Кутузов планировал занять территорию Саксонии концентрическим наступлением двух групп. Южная группа Блюхера получила задачу выйти к Дрездену, а затем овладеть Лейпцигом. Северная группа Витгенштейна должна была, овладев Берлином, переправиться через Эльбу, соединиться здесь с войсками авангарда армии генерала Блюхера и также двинуться к Лейпцигу. Главная армия, составлявшая резерв, двигалась за южной группой. В результате на Дрезденском плацдарме должна была сосредоточиться более чем 100-тысячная армия.
Наступление началось только 8 (20) марта. Южная группа Блюхера двинулась на Дрезден. Впереди войск Блюхера шли подвижные отряды Давыдова, Пренделя и Мадатова под общим командованием Мадатова. В тот же день, 8 (20) марта, отряд Давыдова подошел к Дрездену и вступил в переговоры с местными властями, требуя ухода из Дрездена французских войск (3-тысячного отряда генерала Ж.-Ф. Дюрютта). 10 (22) марта отряд Давыдова (1-й Бугский казачий полк, Донской Попова 13-го полк, сотня полка Мелентьева и команда ахтырских гусар) вступил в Новый город Дрезден. 12 (24) марта французы ушли из Старого города Дрездена. Город был полностью занят войсками Винценгероде, который затем 22 марта (3 апреля) овладел также и Лейпцигом.
Главные силы Витгенштейна задержались в Берлине до 15 (27) марта. Витгенштейн отдавал себе отчет, что ему предстоит форсировать реку и совершать фланговый марш на юг, имея перед собой равного по силам противника. И он, чтобы отвлечь внимание французов, послал через Эльбу уже проверенные легкие отряды. Они имели целью, во-первых, поднять на борьбу с французами местное население и, во-вторых, сковать сосредоточенные на севере Германии французские войска. Поскольку подтолкнуть местное население на восстание силами одних казаков вряд ли было возможно, помимо казачьих отрядов за Эльбу были посланы и чисто прусские отряды.
Именно действия казачьих отрядов за Эльбой были восприняты иностранцами-исследователями как классические партизанские действия.
«Поход 1812 г. дал толчок началу партизанских действий… В войну 1813 г. партизанские действия в тылу французской армии были еще распространеннее и смелее; в этих предприятиях особенно выдавались русские всадники и их предводители, — считал Д. Денисон. — Первым выдающимся делом этой кампании было взятие Гамбурга Теттенборном, деятельным и энергичным офицером, с отрядом из 3000 пехотинцев и 3000 казаков»{422}.
На самом деле отряд Теттенборна насчитывал 1300 человек (4 казачьих полка и 6 эскадронов гусар и драгун при 2 орудиях). Он выдвинулся к Гамбургу, одному из самых крупных городов Германии, включенному в состав Французской империи, насчитывавшему в то время более 100 тыс. населения. Гарнизоном Гамбурга командовал генерал Карра Сен-Сир.
«Находившийся поблизости казачий атаман, полковник Теттенборн, имел под началом не более двенадцати сотен всадников… но Сен-Сир этого не знал. Слухи о громадной русской армии, двигающейся к Эльбе вслед за побитыми морозом остатками Великой армии, передавались из уст в уста на всех углах и во всех кабачках старого города, и полуживые свидетельства жестокого разгрома французской армии были у всех перед глазами. Без особого шума 12 марта (н.с. — А.В.) 1813 года Сен-Сир отступил, оставляя после себя в Гамбурге полный политический вакуум»{423}.
Тогда, по версии Делдерфилда, гамбургские сенаторы пригласили в город двенадцать сотен казаков Теттенборна из деревушки Бергдорф, где они до этого стояли{424}.
На самом деле отряд Теттенборна шел до Гамбурга с боями. На пути его лежали Мекленбург-Шверинские владения, в которые он вступил 2 (14) марта и пошел на Лудвигслуст, «где был принят жителями и двором с чрезвычайною радостью. Герцог, приняв все предложения, сделанные ему полковником Теттенборном, обещал вскоре сформировать 3 тыс. чел. войска». Авангард Чернышева достиг Лауенбурга, принадлежавшего прежде Ганноверу и, соответственно, «находившемуся под скипетром короля великобританского». Казаки здесь «были приняты с восхищением; народ мгновенно сорвал французские орлы и поставил вместо оных английские гербы, и 300 чел. граждан взяли оружие для воспрещения французам перехода чрез реку»{425}.
На подступах к Гамбургу Теттенборн встретил посланный против него отряд генерала Морана в числе 2 тыс. чел. пехоты, 200 чел. конницы и при 18 орудиях.
4(16) марта под деревней Эшенбургом с неприятелем началась перестрелка. Французы заняли стрелками горы вокруг деревни, а их орудия охраняли большую дорогу, но казаки полков Сулина, Гревцова и Денисова спешились и после стрелкового боя ночью заняли Эшенбург. Французы начали отход на Гамбург, путь их пролегал через мекленбург-шверинскую и датскую территорию, но принц Голштейнбек и датской генерал Эйвальд после переговоров с полковником Теттенборном, выставили на свою границу 3 тыс. пехоты и 24 орудия и запретили им переход, мотивируя это своим нейтралитетом.
5(17) марта французы (2800 человек и 17 орудий) начали переправу через Эльбу у мест. Цолленштекер, где через час были настигнуты отрядом Теттенборна. Французы выставили 6-орудийную батарею и продолжили переправу.
Тетгенборн спешил своих драгун и казаков и взял переправу в полукруг. «В 4 часа пополудни, когда часть неприятельской пехоты под защитою 6-пушечной батареи переправилась чрез реку, то полки Гревцова и Денисова начали с такою живостию подходить под орудии, что рассыпанные неприятельские стрелки в беспорядке бросились к переправе, где был решительный удар, полки Денисова и Гревцова бросились на пушки со всех сторон, и те 6 24-фунтовых орудий остались в руках победителей»{426}. Разбитый генерал Моран ушел в сторону Бремена.
6 (18) марта вечером полковник Тетгенборн вступил в Бергдорф, где встречен был гамбургскими депутатами, которым он обещал возвратить их прежнее правление.
На утро 7 (19) марта Тетгенборн вступил в Гамбург, где был встречен «с сердечным восхищением», и первые два сенатора Кох и Шульц вручили ему городские ключи{427}.
Казаки Теттенборна были единственными русскими войсками, оказавшимися в Гамбурге. «Никаких колонн русских гренадер, строем марширующих через город, не было видно, да и эти двенадцать сотен казаков Теттенборна очень скоро рассеялись в поисках новой добычи по всему Балтийскому побережью, в частности, их вскоре увидели и в другом вольном городе — Любеке. В иные дни их оставалось в городе не более сорока человек. И казаки, оставшиеся в Гамбурге, как и пригласившие их городские власти, начинали проявлять беспокойство относительно возможностей обороны города в случае французской контратаки.
Для защиты от этой угрозы они организовали местную милицию, а также совместно с другими ганзейскими городами вооружили около десяти тысяч добровольцев и разместили их в близлежащих фортификационных сооружениях и на островах, примыкающих к городу. Новое соединение сначала получило название «Войско Ганзейской Лиги», но вскоре обрело новое имя — «Казаки Эльбы»{428}. Этих «казаков» английское правительство взяло на свое содержание.
«Рекрутированные из низших классов городского общества, сборище отъявленных бездельников и бедняков, они использовали свой счастливый шанс и сделали все возможное для того, чтобы выгода освобождения от императорских войск и наполеоновской бюрократии падала с каждым днем. Вскоре Сенат уже был рад одарить полковника Теттенборна пятью тысячами золотых монет за то, чтобы его войско покинуло пределы города»{429}.
Теттенборн устроил в Гамбурге свою базу и стал действовать казачьими отрядами на Любек, Бремен, Варден и Люнебург. Отряд подполковника Бенкендорфа занял Любек 10 (22) марта. 13 (25) марта началось восстание в Люнебурге, где у французов был отбит транспорт с 1032 французскими ружьями. В городе сразу же началось формирование повстанческих войск, для вооружения которых ожидали еще 2 или 3 тыс. ружей из Гельголанда{430}. Волнения перебросились даже в Данию.
Для дальнейшего разжигания восстания и для руководства повстанцами нужен был человек, знающий обстановку и известный самим патриотам. Таковым был уроженец Гессена генерал Дернберг, поступивший на русскую службу в 1812 г. Прусское руководство еще в конце января рекомендовало его Александру I: «Генерал Дернберг готовится к экспедиции в Вестфалию к Касселю. Это человек, движимый самыми благоразумными стремлениями, но хорошо бы ему придать помощника с большими военными и политическими способностями…»{431}
В распоряжение Дернберга был послан генерал Бенкендорф с частью своего отряда, и 9 (21) марта отряд Дернберга в составе казачьих полков Мельникова 4-го, Андреянова 2-го, Лощилина 1-го, а также 1-го Башкирского, сводного гусарского, 2-го егерского полков, 2 орудий донской артиллерии и 2 орудий конной роты № 5 выступил из Берлина к Эльбе. Отряду Чернышева приказано было поддержать Дернберга.