Глава третья Первое правление и новое изгнание

Глава третья

Первое правление и новое изгнание

Дракула впервые захватил трон своих предков в восемнадцать или девятнадцать лет, столько же было Мураду II и Мехмеду II, когда они получили Оттоманскую империю. Но в отличие от этих правителей у Влада к тому времени было гораздо больше опыта в результате его трёх-«странного» детства: сначала Сигишоара, саксонская Трансильвания; позже — Валахия, там прошли его лучшие годы и взросление; и, наконец, Оттоманская империя, Анатолия и Адрианополь, где он жил до 1444 года.

Детство в Трансильвании

Из этих трёх миров, таких разных как внешне, так и внутренне, Трансильвания стала средой его ранней юности. Рождённый в Сигишоаре сын князя привык к городской жизни. Сигишоара, построенная на холме (откуда она и получила своё название — castrum Seg — «город на холме» по-венгерски, откуда пошло Segsburg, потом Schassburg), казалось, была замкнута в своих городских стенах, скрывавших верхний город, а четырнадцать квадратных или многоугольных башен защищали укрепления. Вторая стена города, построенная в конце XV века, защищала нижний город. Население во времена Влада составляло около двух тысяч человек, намного меньше, чем в Брашове (примерно шесть тысяч) и в Сибиу (около четырёх тысяч). По данным первой переписи населения, в конце XV века Сигишоара насчитывала 638 семей, т. е. около трёх тысяч человек. Семьи в большинстве своём состояли из саксонцев (по-латински hospites) — шестьсот семей; остальные были inquilini (двадцать семей), крестьяне с небольшими наделами земель или вовсе без них; девять бедных семей (pauperes); четыре семьи пастухов; три — слуг и одна семья мельника. Сигишоарой управлял королевский судья (Konigrichter), разделивший своё министерство на шестнадцать свободных сообществ, которые формировали суд (Stuhl). Наряду с ним в городе были мэр и муниципальный совет, состоящий из двенадцати сенаторов (мудрых и пожилых людей), они выбирались горожанами для улаживания административных дел. В 1431–1432 годах королевским судьёй был некий Якоб (Jakobus) Краус, вероятнее всего, greav (слово, образованное от немецкого Graf — граф), но в 1456 году эта должность уже перешла к каменотёсу или плотнику Валентину Долеадору.

Население говорило на нескольких германских диалектах или говорах, в общем названных «саксонскими» и происходящих из западной Франконии. Говор был единым для тридцати пяти деревень[37], принадлежавших трём церковным капитулам[38].

Большинство жителей Сигишоары были ремесленниками и торговцами, поскольку город находился на торговом пути, который соединял область секлеров с Сибиу и долиной Муреш, плодородной местностью с великолепными виноградниками. Тексты начала XVI века предоставляют общие сведения о роде занятий жителей Сигишоары: в основном это были сапожники, бондари, слесари и изготовители шпор, вырезальщики из дерева, кузнецы, скорняки, ткачи, перчаточники, тележники, литейщики колоколов из металлов, золотых дел мастера, кожевники, шорники, седельные мастера, верёвочники, каменщики, плотники, мясники, изготовители сукна, ножовщики. Город получил привилегию проводить ежегодные ярмарки перед постом в воскресенье после Троицына дня. Особенно оживлялись трансильванские купцы, но в 1433 году коммерческие привилегии получили и в Молдавии.

Эти ремесленники и купцы посылали своих сыновей учиться в немецкие университеты в Вену и Краков: так в период между 1377 и 1530 годами не менее девяноста пяти молодых жителей Сигишоары были отмечены в архивах двух университетов (пятьдесят семь в Вене и тридцать восемь в Кракове). После учёбы, получив дипломы, они вернулись в свою страну, чтобы заняться там юридическими и административными делами.

Несмотря на существование немногочисленных сословий очень богатых и очень бедных горожан, между жителями была солидарность, а общее благополучие и страсть саксонцев к строительству удивляла и восхищала иностранных путешественников. Кроме того, укрепление города, которое началось в Сигишоаре в конце XIV века, продолжалось и во времена Влада Дракулы. Была построена церковь Святого Николая на вершине холма (1345–1515), церковь при лепрозории в нижнем городе, а также возводились жилые дома.

В середине XVI века высокопоставленный венгерский сановник родом из Далмации Антуан Веранжич так описал «саксонскую нацию»:

Они до наших дней сохранили обычаи и язык своих предков. Они активны и работящи, применяют свои знания в управлении городом, коммерции и прикладных искусствах. Они забыли о грабежах и набегах варваров. Полезную и простую пищу они предпочитают утончённой и изысканной, внимательны друг к другу и очень ценят блага семьи, как и любая другая нация региона, не желая чужих благ, они довольствуются своими. Они жаждут строить, культивировать земли, сажать виноградники, так что никакая часть Трансильвании не была так красива, как саксонская. И король Венгрии, видя это, дал им право обнести укрепления стенами.

Налоги с них брали каждый раз, когда того хотел король, и саксонцы платили спокойно и без роптаний […] Они сражались пешими, защищались за стенами своего города, а не на открытой земле. Именно поэтому во время приездов короля они предпочитали отдавать дань мирно, чем биться.

Несколько лет спустя, к 1566–1567 годам, итальянец Джованни Андреа Громо отметил, что Сигишоара — «весёлый, здоровый и торговый» город, в котором есть школа рядом с церковью, с прекрасными преподавателями по всем предметам и наукам. Эта школа, впервые упомянутая в 1522 году, видимо, существовала и до этого (известно, что в XV веке в шести деревнях было не менее восьми школ) и активно поддерживалась обществом.

Более того, кроме обычаев и языка, саксонцы отличались от других 240 городов и деревень Трансильвании своим внешним видом. Вот одно из самых древних из дошедших до нас описаний их одежды:

Мужская одежда похожа на венгерскую: они тоже любят просторные плащи и туники. Некоторые спокойно носят в летнюю жару одежды с подбивкой из лисьего или волчьего меха. Священники носят пурпурные одежды с красным или голубым поясом, тёмный плащ, называемый «преподобным» […]

Одежда женщин весьма неприспособлена к жизни. Платья узкие, стесняют движения и имеют лишь несколько складок на спине, открытыми остаются только затылок и шея до плеч. Грудь украшают позолоченными пластинами из серебра, усыпанными драгоценными камнями. Эти пластины столь тяжелы, что когда женщины или девушки наклоняются, то их грудь приоткрывается, являя взорам присутствующих то, что заставляет стыдиться и испытывать запретные желания. Они не украшают голову ни венками, ни лентами — волосы спокойно спадают на плечи. Тем не менее они носят диадемы из чистого шёлка или серебра, похожие на венки. Замужние женщины одеваются в объёмные чёрные платья без всяких складок. Также они носили длинные плащи с подбивкой из заячьего меха, без подкладки, а голову прикрывали шапочками из красной или белой ткани. Вдовы и пожилые женщины покрывали головы лёгким полотном.

Политика саксонцев Трансильвании под началом венгерского королевства служила примером средневековой демократии. Объединение сановников-юристов, администраторов девяти деревень и двух саксонских регионов (Брашов и Бистрица) носило название Universalis Saxonium. Представители суда собирались один раз в год, 25 ноября, и обсуждали общественные интересы. В их обязанности входило внесение фиксированной суммы в королевскую казну один раз в год, на День святого Мартина, уплата церковной десятины, предоставление некоторого количества воинов для королевской армии (подлежало откупу деньгами), обеспечение резиденции короля и воеводы Трансильвании, а позже своих послов и послов других стран. Со своей стороны король обещал обеспечить своим благородным подданным владения на саксонской территории.

Саксонцы очень дорожили своими привилегиями, к которым добавилось право укреплять свои города после набега турков в 1385 году, а также церкви и деревни, что приведёт в конце концов к появлению оригинальной саксонской архитектуры (Kirchenburgen). Более того, были и торговые привилегии, способствовавшие благосостоянию Брашова, Сибиу и Бистрицы, но об этом мы поговорим дальше.

В этом мире, настолько контрастировавшем с окружающей жизнью, Влад Дракула воспитывался и осознал ценность солидарности, силы общества, гражданских прав и равноправия, не без доли эгоизма и презрения к другим людям, особенно румынам, с которыми ему придётся иметь дело дальше.

Юношество в Валахии

Бо?льшую часть своего юношества Влад Дракула прожил в Валахии, в условиях, сильно отличавшихся от детских. Восхождение его отца на престол совпало с периодом взросления Влада — от детства (puer) к юношеству (adulescens), когда он покинул женское общество (мать, кормилицы, служанки) и вошёл в общество мужчин. Для Влада это было связано с исчезновением из его жизни матери (или с разводом его родителей), что могло нанести ему психологическую травму. Разлука с матерью в таком возрасте может частично объяснить некоторые черты характера Влада, такие как суровость и нечувствительность к страданиям других, а особенно — ужасные пытки и расправы, которые он применял к женщинам, детям и младенцам. Как бы то ни было, присутствие рядом с ним отца и мачехи, молдавской княжны (Марины?), родившей потом двоих детей — Раду и Александру, помогло ему войти в этот мир.

Первое, что сделали тогда родители, — выбрали гувернёра, или наставника. По правилам это должен быть человек в возрасте, с достаточным жизненным опытом и авторитетом. В его ведение входило образование юноши и поиск преподавателей по разным предметам, которым должен был научиться сын князя. Имя наставника Влада до нас не дошло. Не знаем мы и имени того, кто воспитывал его брата Мирчу, но по предыдущей главе можно судить о его характере. Это был знатный человек в возрасте «около восьмидесяти лет» (в 1445 году), служил под началом французского маршала Энжерана де Куси во время кампании в Никополе в 1396 году.

Таким [уточняет Валеран де Ваврен, который встретил его в Никополе в 1445 году] был помощник господина Куси, всегда приводивший к нему добровольцев из валахов, какие знали дороги Оттоманской империи. Этот наставник уважал господина де Куси и, как говорили, накануне бился с шестью тысячами турок, которые неожиданно появились перед христианами.

Турки пленили его и продали на генуэзском рынке, где он выучил итальянский, а точнее lingua franca города Леванта, что и позволило ему без переводчика общаться с Вавреном. Можно предположить, что пожилой наставник некоторое время скитался по Леванту, пока наконец не обрёл свободу и не вернулся в свою страну. Действительно, в 1336 году генуэзцы владели небольшими торговыми фирмами: на Чёрном море в Каффе (Феодосии) в Крыму, Трабзоне и Пера (по другую сторону от Константинополя) и на Хиосе (турецкий город в Эгейском море). Между 1381 и 1408 годами в Генуе не было ни одного румынского раба (было всего восемь болгар и один венгр), так что интересующий нас человек, видимо, остался в Пера или другой генуэзской колонии на Чёрном море.

С другой стороны, возможно, у Мирчи и Влада была совсем небольшая разница в возрасте, и наставником мог быть один и тот же человек — тот, кого встретил Валеран де Ваврен. Но должность воспитателя сына воеводы при дворе не могла быть совмещена с каким-либо саном: например, мы знаем, что у Миклоша Патрашку, сына валашского князя Михаила Храброго (Mihail Viteazul, 1593–1601), гувернёром был Андроник Кантакузен (1553–1601), важный банкир из Стамбула, родом из русской княжеской семьи XVI века. Андроник организовал финансовую поддержку, которая позволила Михаилу Храброму подняться на трон, а потом был отправлен в Валахию, где занимался вопросами королевской казны. Что касается воспитателя Влада и Мирчи, то мог ли это быть «верный слуга» Влада Дракула, некий Ионас (Ionas Viteasul), завоевавший доверие князя во время его пребывания в Сигишоаре? Viteaz на современном румынском означает «храбрый», а первоначально имело то же значение, что и латинское miles (профессоинальный воин), что вполне подходит нашему герою. Отметим также, что это слово встречается в румынских странах с 1396 года: Neagu Viteazul также был отправлен своим князем на гору Атос, а позже стал придворным в Валахии. В Молдавии в конце XIV — начале XV века среди членов княжеского совета мы встречаем даже больше одного viteaz. Князь Этьен Великий Молдавский (1457–1504) даже награждал званиями vitezi (множественное число от viteaz) прямо на поле битвы сразу после победы. Впрочем, так же поступал и Влад Дракула.

Наставник, таким образом, полностью отвечал за княжеских детей, которых он обучал воинскому делу, конному спорту и т. д. В германском мире основное внимание уделялось развитию физических качеств, называемых sieben Behendigkeiten (семь физических искусств): верховая езда, плавание, владение оружием, метание копья, борьба, состязание, охота. Можно предположить, что Влад Дракул, получивший при дворе Сигизмунда Люксембургского хорошее воспитание, хотел привить своим сыновьям те же знания, несмотря на то что в румынском обществе были приняты другие традиции.

Верховая езда была первой дисциплиной, которой обучали в то время. Лошадь была единственным средством передвижения, так что за ней нужно было уметь ухаживать. Перед варнской кампанией Влад Дракул лично подарил двух знаменитых румынских лошадей королю Владиславу. Кастрированный, добрый и послушный конь назывался по-французски «hongre» (венгр), а по-немецки «Wallach» (валах) — географическая определённость его была точно выражена. Два румынских государства, Валахия и Молдавия, принимали участие в кампании descalecat (спуск с лошади), название ей дал термин, произошедший от латинского deex-caballicare, dis-caballicare. Кроме того, Валахия была обязана дарить на каждую коронацию нового венгерского короля по одной лошади на семью, а до этого «такса (налог) на лошадь» была податью, её отдавали князю простые свободные крестьяне, у которых были земли. На первый взгляд ничего особенного в этих лошадях не было — низкорослые, мохнатые. Тем не менее они очень быстро разгонялись, были очень выносливыми, могли довольствоваться совсем небольшим количеством еды. Конюшни князей и богатых людей были заполнены и турецкими, и арабскими, и заграничными парадными скакунами, но для сражений воины предпочитали своих лошадей.

Армии, которые отправляли князья в военные походы под предводительством Яноша Хуньяди, формировались, как мы уже отмечали, из хороших наездников. Лишь лёгкая кавалерия могла быть козырём против турок и монгол. Ещё в Античности предки румын боялись стрел даков, так же как теперь — этих лошадей, пущенных галопом… Румынские воины предпочитали жёсткие луки с ручкой из трёх частей, перенятой у монголов в Средние века. В 1445-м Валеран де Ваврен восхищался валашскими воинами, преследовавшими их флот на Дунае. Он был впечатлён громкими криками, которые они издавали, чтобы походить на животных. Но Влад Дракула и в этом не был ни на кого похож: в 1462 году он атаковал султана Мехмеда II ночью, тихо, прямо в сердце лагеря, и нанёс ему тогда сильные потери. Обучение верховой езде совмещалось с навыками сражения в седле, состязаниями на копьях, на румынском языке это называлось harta — термин, появившийся от французского «harcelement» (преследование). Румынская баллада XVII века описывает сражение бояр, которое разворачивалось на глазах у их слуг:

…И началась harta (верхом, галопом) / мечи сталкивались, / копья изгибались, / оружие ломалось, / воины распалялись, / и крики везде раздавались.

В XVI веке существовала турецкая игра gerid, на румынском — halca, суть которой заключалась в том, чтобы на полном скаку попасть копьём в кольцо. Такие забавы не были распространены в румынских странах, но нам известно, что в 1412 году румынские воины участвовали в турнире, организованном в Буде Сигизмундом Люксембургским. Кстати, в могиле, скорее всего принадлежавшей Владу Дракуле, была найдена корона с турнира, а на его руке был женский перстень. Специалисты считают, что он мог появиться после турнира!

Другой вопрос об образовании княжеских сыновей в Валахии касается длительности теоретического обучения. Очевидно, что Влад Дракула не умел ни писать, ни читать: не сохранилось ни единой буквы, написанной его рукой, ни единой подписи, ни монограммы. Первый автограф валашского князя, известный историкам, датируется 1534 годом, но это был Влад Монах (1482–1495), незаконный сын Влада Дракула, который, будучи монахом, умел писать и читать. В то время старославянский язык был языком культа и культуры, как латынь и греческий. Он использовался в хартиях и переписке князей Валахии до XVII века, так же как и у сербов, болгар, русских и украинцев. Переписка же с саксонскими городами в Трансильвании иногда велась на латыни. Говорил ли Дракула на этих языках? Единственное, что мы можем сказать точно, — он говорил на турецком: научился, когда находился в вынужденном заточении на территории Оттоманской империи. Остальное остаётся всего лишь предположением.

Что касается его возможных познаний в области религии, то они, скорее всего, ограничивались отрывочными сведениями о православной теологии, природе и величии королевской власти, как, например «избранность Богом» и таинство миропомазания.

Из области политики молодой князь должен был знать все церемонии при дворе, какую роль играют правители в жизни страны, вникать в серьёзность их конфликтов, осознавать недолгосрочность правления на троне и обязан был понять подданское положение Валахии по отношению к Венгрии и Оттоманской империи. К этому добавляются изгнание его отца, стремившегося к трону в Трансильвании, и воспоминания о великих предках. Портрет деда Мирчи Старого, одетого по-восточному, в королевской короне с двуглавыми орлами на костюме и гербом императоров Константинополя, изображённого в полный рост, украшал величественные стены дома. Жизнь и военные подвиги деда, умершего задолго до рождения Влада, должны были способствовать его успешному обучению. Впрочем, время изменилось, и ушли в прошлое такие долгие правления, как во времена Мирчи (32 года) или Александра Доброго Молдавского (32 года).

Заложник в Оттоманской империи (1444–1448)

Начиная с 1444 года, в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет, Влад Дракула не по своей волей попал в третью среду формирования своей личности — в оттоманский мир Средней Азии, Адрианополь, потом в Европу. Общество, где он теперь находился, очень сильно отличалось от того, к чему уже успел привыкнуть. Одежда, язык, религия, обычаи — всё было чужим. Он был удивлён тому восхищению, с которым все относились к султану: все вокруг были его рабами и были обязаны ему всем. По приказу султана самые высокопоставленные люди могли мгновенно впасть в немилость, быть изгнанными, казнёнными, их богатства могли быть изъяты — и никто не мог противостоять. Вся жизнь и церемониал демонстрировали благоговение к султану, он был окружён лишь ограниченным количеством самых верных людей, большинство из них были янычары.

Этот уклад впечатлил Влада, т. к. он сам привык к превосходству старейшин (jupan) и их кланов, к их воинственному духу, их гордости и силе. По их отчётам валашским князьям особенно ярко видно принципиальное различие его родной страны и Оттоманской империи: нестабильность валашского трона, постоянные перемены князей с 1420 года в противовес спокойной, идущей как по маслу политической жизни в империи. В Валахии новые люди могли добиться чего-то, показав себя в сражениях, но господствующей всё равно оставалась местная аристократия. Превосходство во многом объяснялось экономической и военной силой кланов, которые обладали обширными земельными владениями. Количество кланов, их первоначально было пять или шесть на всю Валахию, увеличилось к XIII и XIV векам. Похоже, речь шла об опустившихся knezes и воеводах государства. Этим кланам удалось сохранить свои владения и даже увеличить их с помощью брачных союзов, завоевав силой или же получив в подарок от князей. Между тем количество свободных владельцев (monseni — «наследник, собственник по наследству») уменьшалось. Например, если боярин признавался в измене своему князю, то его имущество изымалось, но таким образом, чтобы оно возвращалось другому члену его клана. Новый князь всегда мог отменить конфискации, а обычай, устное, неписаное право предусматривало, что князьям было запрещено продавать деревни, принадлежавшие боярам.

Религия мусульман, их обычаи, любовь к справедливости не могли не заинтересовать Дракулу. При дворе султана, где он жил по меньшей мере год, он наблюдал необыкновенное разнообразие национальностей, которые и составляли окружение из «верных»: это были благородные люди из известных турецких семей Анатолии, где жили беглецы из Греции, Сербии и Албании, арабы и африканцы, итальянцы, персы и т. д. Любовь турок к войне, лошадям и Богу создавала странную, псевдогероическую атмосферу. Империя завоевала огромные территории и людей, ресурсы страны были настолько богаты, организация и функционирование политической власти были настолько отработаны, что почти невозможно было представить её побеждённой или хотя бы потерпевшей поражение в битве. Казалось, у султанов где-то в Азии был неиссякаемый источник человеческих ресурсов. Города, ремесленники и торговля процветали, крестьяне жили гораздо лучше, чем в христианских странах. Даже христиане, которые назывались dimmi (неверные защищённые), не хотели покинуть земли султана. В конце концов, вопреки существовавшему мнению, турки не заставляли христиан силой обращаться в мусульманство: они могли оставаться христианами и пользовались доверием султана и высших сановников. Этот момент многие греки и итальянцы отметили в своих записях.

Можно предположить, что с 1447 года, когда Влад Дракул заключил мир с султаном, его дети и были отправлены из Эгригоза ко двору Мурада II. Влад Дракула и его сводный брат Раду увидели всю полноту оттоманской власти. Георг из Венгрии, который жил в Турции двадцать лет (с 1438 по 1458 год), описал жизнь молодёжи при дворе султана. Детей делили на группы: пленные на войне, дети христиан «подобранных» (это литературный термин для турецкого слова devsirme), их можно было сделать янычарами, заложниками стран-должников и т. д.

Помимо служителей, отмеченных выше, те, кто показал особенные качества, назначались на более высокие посты в королевстве. Таким образом, все сановники и князья королевства были, по сути дела, назначены королём (султаном) и не были господами или собственниками земли. Как следствие, король был единственным господином и единственным собственником, который мог распоряжаться в своём королевстве, раздавать и управлять благами, а остальные были всего лишь исполнителями, администраторами и слугами, выполнявшими его волю и приказания […] Именно поэтому в его королевстве, несмотря на многочисленность населения, не были возможны оппозиция или сопротивление. Наоброот, все как один подчинялись власти одного человека, служили ему неустанно, и никто не осмеливался усомниться в его власти. Если кто-нибудь самовольно начинал заниматься каким-либо делом, об этом тут же узнавали и докладывали ко двору. Когда это происходило, во власти короля было решать: послать ли его в тюрьму, казнить, продать или превратить в раба, совершенно не принимая во внимание его положение в обществе или личность.

Влада вдохновила такая модель общества — открытая, динамичная, настоящая меритократия на службе у единственного монарха. Он пытался применить это в Валахии во время своего длительного правления с 1456 по 1462 год. Отсюда и возникло понятие «революция», которую увидел в действиях Влада Дракулы его современник Халкокондил.

Первое правление Влада Дракулы (1448)

Попробуем прояснить обстоятельства, в которых Влад впервые попал на трон Валахии в 1448 году. В начале сентября армия Яноша Хуньяди прошла Дунай в районе Кеве (Keve), напротив Смедерево[39], и направилась на юг, чтобы объединиться там с албанскими войсками Скандер-бега[40]. До этого, в августе, армия из одной тысячи двухсот конных и пеших воинов, возглавляемая Михаем Силаги, родственником Хуньяди, напала на турецкую крепость Видина. Турки отказались сражаться, разделили силы на три группы под командованием беев и разграбили Валахию. Силаги напал на них и с помощью князя Валахии Владислава II поймал в плен три тысячи человек вместе с беем Видины. После этого армия крестоносцев продолжила свой поход, но по прибытии в Косовополье (ныне Косово) их дорога к отступлению была отрезана турками и войсками сербского деспота Георгия Бранковича. После поражения (17-19 октября) и бегства Хуньяди отступление Владислава II и его четырёх тысяч кавалеристов было долгим и трудным. Валахия осталась без войска и моментально оказалась в руках турков. Именно этот момент и выбрал Дракула, чтобы перейти Дунай и во главе армии, которую предоставил султан, войти в столицу и занять валашский трон.

Анонимное письмо из Константинополя, тогда ещё византийского города, адресованное, возможно, Бартолемею де Яно, епископу малых народов, описывает это событие:

Спустя двадцать дней после битвы Великий султан отдал одному из своих адмиралов, сыну властителя Валахии и христианину (православному), около тридцати тысяч турок, чтобы вышеупомянутый сын Валахии отправился туда, завоевал её, воцарился там и подчинил Турции.

Оттоманская хроника полагает, что это произошло в 1449 году:

В следующем году (после битвы при Косовополье), снова отступив, он (Мурад II) построил крепость Джурджу. Отсюда он устраивал набеги на Валахию, а посадил там Пронзителя, сына Дракула, дал знамя и hilat (пышное платье, кафтан) и пожаловал ему множество благ. После этого он отправил его вместе с войском завоёвывать трон князя после своего отца.

На самом деле Влад прибыл в Валахию раньше, чем полагали современники. 31 октября он уже одну или две недели занимал трон в Тырговиште, откуда направил письмо губернатору и сенаторам Брашова в ответ на послание благородных венгров из Трансильвании. Этот текст полностью раскрывает его позицию:

Мудрые и возлюбленные братья и друзья.

Сообщаем вам, что благородный господин Николае из Визакна (Ocna Sibiului) написал нам и пригласил нас приехать, пока его величество Янош (Хуньяди), правитель королевства Венгерского, не вернулся с войны. Мы не можем ответить согласием на его приглашение, потому что в прошлую среду (29 октября) брат правителя Никополя приехал к нам и подтвердил, что Мурад, турецкий султан, бился без перерыва три дня против Яноша и в последний день загнал его за повозки в его лагере. Император лично спустился с лошади среди янычар, напал и убил всех, кто был внутри и вокруг табора. Если мы сейчас отправимся к вам, то турки могут и нас уничтожить прямо на месте. Тем не менее мы просим вас быть спокойными, немного подождать, пока мы не выясним, где находится властитель Янош. Есть сомнения, жив ли он, но, если он свободен и ушёл с поля боя, мы найдём его и заключим с ним мир. А если вы пойдёте против нас и каким-либо образом станете нашими врагами, то за это вы ответите перед Богом.

Писано в Тырговиште, ночью всех святых, в год Господень […] 48.

Влад, воевода Валахии, ваш брат во всех делах.

Это письмо — прекрасный пример дипломатии, на самом же деле все эти приглашения отправиться в Трансильванию были ловушкой, чтобы заманить и захватить валашского князя. Николае был поверенным Яноша Хуньяди, поэтому такое предложение могло быть лишь западнёй. Влад притворился, что принял всё всерьёз и объявил об ожидании дальнейших указаний от Яноша Хуньяди, которого многие уже считали мёртвым. С другой стороны, очевидно, что его отношения с оттоманами были доверительными: доказательством этого было то, что он получал информацию о битве при Косовополье из Никополя.

О поддержке Влада в 1448 году в Валахии мы можем лишь догадываться. Смерть отца освободила его от клятвы верности королям, объединившимся год спустя вокруг Владислава II.

Первое правление Дракулы было недолгим. 7 декабря в Константинополе узнали, что завоеватель был разгромлен Яношем Хуньяди и даже убит. Но эта информация была неверной, поскольку Хуньяди получил свободу только к Рождеству. В конце ноября с Дракулой бился Владислав II, вернувшийся из Косовополья. Итак, Дракула снова был изгнан из Валахии, и новым убежищем для него стала Молдавия.

Изгнание в Молдавию

С 1432 года ещё одна румынская страна переживала те же напасти и междоусобные войны, что и Валахия, — это Молдавия. Своим названием она обязана реке Молдове (на немецком — Moldau), которая течёт на севере страны, где находилась и первая столица. В отличие от Валахии, состоявшей из трёх частей, Молдавия включала в себя два региона: верхние земли (Tara de sus) на севере и нижние земли (Tara de jos) на юге. Исходно эти два княжества тоже назывались Валахией, страной румынов. Но для того, чтобы отличать её от другого румынского государства, решили дать ей название Россовалахия (Валахия по соседству с Россией), а потом Мауровалахия (Чёрная Валахия, северная), ставшая Малой Валахией. Название «Молдавия» в середине XIV века носило маленькое княжество на севере, представитель которого предложил объединение верхних и нижних земель.

Будучи вассалом Венгрии, Молдавия провозгласила свою независимость в 1359 году после бунта князя Богдана, румынского воеводы, по происхождению из Марамуреша[41], он занял трон и дал своё имя правящей династии. Независимость длилась недолго, поскольку в 1370 году Людовик Анжуйский, король Венгрии, был также выбран королём Польши. Союз с Польшей и Литвой, соседкой Молдавии на востоке (1386), побудил Петра I Мушата[42] подписать клятву верности королю Польши и Литвы Владиславу Ягелло (1387). Закончилось всё тем, что верхние земли к 1390–1391 годам объединились с нижними и границы страны достигли Чёрного моря. Несмотря на все усилия Сигизмунда II вернуть страну под венгерское начало, Молдавия осталась вассалом Польши на многие века.

Долгое правление Александра Доброго (1400–1432), современника и соратника Мирчи Старого Валашского, позволило стране играть важную роль в Восточной Европе. Торговый путь, который соединял Китай и Персию с Польшей через Чёрное море, пересекал Молдавию с юга на север и приносил ей процветание. Кроме того, Трансильванию и Молдавию объединяла взаимовыгодная торговля через Бистрицу на севере и Брашов на юге. От Четатя-Алба (Аккерманский уезд) до устья реки Нистри (Днестр) к Чёрному морю и Килиа, занятой ею в 1428 году, Молдавия имела две огромные торговые области и считалась крупной торговой страной. На тот момент государство достигло своей максимальной площади — 93 тыс. кв. км, намного больше, чем Валахия.

Раскинулось оно от восточных Карпат до Нистри, Чёрного моря и границы Галлии.

Появление оттоманов в 1420 году застало молдаван врасплох. Двенадцать лет спустя смерть Александра Доброго символизировала окончание золотого века княжества. На протяжении следующей четверти века (1432–1457) сыновья и внуки боролись за трон с неслыханной жестокостью. В 1433-м Илья I (Ilia, Ilias), законный сын Александра, утопил мать своего сводного брата Стефана II, возведённого на трон. Спустя девять лет настала очередь Стефана мстить Илье за убийство матери. Круговорот жестокости продолжился в 1447 году, когда Роман, сын Ильи, обезглавил Стефана, чтобы отомстить за отца. Год спустя погиб и Роман, также, в свою очередь, обезглавленный[43].

Чтобы положить конец этой битве за власть, Янош Хуньяди весной 1448 года вмешался в молдавские дела и во главу государства поставил князя Петра II, который скрывался у него, боясь смерти от своего соперника, претендента на трон. Яношу Хуньяди такое положение дел было совсем некстати, необходимо было удостовериться в верности обеих прикарпатских стран, поскольку вскоре он собирался в новый поход на турок.

Оказавшись на троне в марте 1448 года, Петр II быстро избавился от своего соперника, в июле он был отравлен и умер… Но и правление Петра было недолгим — уже 10 октября 1448 года он исчез. Предполагают, что умер от болезни или же был отравлен. Так или иначе, в кампании под Косовополье он не участвовал. Его место занял сын Ильи, Александрел, которому было всего десять лет, и почти всё своё детство он провёл в Польше. Напомним, что по матери он был кузеном короля Польши Казимира IV. К этому молодому князю и отправился Влад Дракула после изгнания из Валахии в ноябре — декабре 1448 года. Тётка Александрела, предположительно ставшая второй женой Влада Дракулы, уже была там вместе со своей дочерью Александрой. В любом случае, Влад смог найти убежище в Молдавии на три года во время правления Александрела, который был изгнан с трона уже в октябре 1449 года. Новым князем стал Богдан II (1449–1451), племянник Александра Доброго. Если Александрела поддерживал польский король, то Богдан II пользовался благосклонностью Яноша Хуньяди, с кем заключил договор о верности и союзничестве 11 февраля 1450 года. Он направился к правителю Венгрии «как сын к своему возлюбленному отцу» со словами, что его страна «должна объединиться со страной Его Величества». Новый князь Молдавии пообещал помощь своему сюзерену и словом, и военной силой, и укрытием при необходимости, и т. п.

Такой договор был нетрадиционным для дипломатических отношений между Молдавией и Венгрией и, несомненно, нёс отпечаток личной энергетики Яноша Хуньяди. Это было явное отступление от традиционной политики князей Молдавии, всегда выбиравших скорее польское подданство, стремясь защититься от гнетущего покровительства Венгрии и постоянного продвижения католичества.

Король Польши, будучи в плохих отношениях с Хуньяди, не мог принять этот вызов: польская армия дважды нападала на Молдавию, но потерпела несколько поражений в марте и сентябре 1450 года. Можно предположить, что Влад Дракула также принимал участие в этих противостояниях, что он мог даже быть в дружеских отношениях с сыном Богдана II Стефаном, который был моложе его (родился в 1438 году). В 1457 году Влад, в свою очередь, отправился ему на помощь, предоставив армию и свой дипломатический дар, чтобы завоевать молдавский трон. Военный опыт Дракулы очень помог ему, поскольку он впервые сражался против западной армии, состоявшей в основном из тяжёлой кавалерии с военными колесницами, столь популярными в прошлом у гуситов.

Сила здесь не играла роли, важнее была хитрость. 15 октября 1451 года ночью, во время празднества Богдана II обезглавили. Группу заговорщиков возглавлял Пётр Арон, претендент на польский трон. Таким образом, молдавская династия столкнулась с пятым убийством князя за пятнадцать лет! После убийства вдова Богдана II вместе с детьми скрылась в Трансильвании, в поисках протекции Яноша Хуньяди. Влад сопровождал их в дороге, но не появился при дворе — ведь Хуньяди был убийцей его отца. Он остановился в Сигишоаре или Брашове, где ценили его отца.

Янош Хуньяди вполне спокойно отреагировал на то, что Влад не поехал в Трансильванию, вне сомнения, это было обусловлено страхом, что тот пойдёт искать понимания у турков. Но для Влада момент был не очень удачным. Новый султан вошёл в историю под именем Мехмеда Завоевателя, сын и наследник Мурада II, который умер 9 февраля 1451 года, занял трон и собирался заключить мир с Венецией и Венгрией. 20 ноября 1451 года Мехмед II подписал трёхлетний пакт с Венгрией, затрагивавший Валахию и её князей:

…А Владислав, князь Валахов, должен платить и отдавать Моему Величеству что я пожелаю, налог или любую другую услугу. Кроме этого, он обязан выказывать королевству Венгрии и его правительству внимание и подчинение. В том случае, если обе стороны будут им довольны, пусть правит в мире. Если же он не будет платить, что обязан [это говорит Мехмед] мне или Его Величеству и даже сеньорам Венгерским, то любая из сторон может мирно заставить его подчиниться. Это не должно рассматриваться как насилие.

А Владислав, ныне князь Валахов, пусть правит до конца перемирия. Если же он умрёт во время перемирия, ни одна из сторон не имеет права назначить правителя, кроме того, которого выберет сама страна. И этот последний останется править государством на условиях, указанных выше.

В письме от 6 февраля 1452 года властям Брашова объявлялось, что они не должны мешать Владиславу II, а Янош Хуньяди уточнил:

Мы не позволяем отправлять армию венгерского королевства против воеводы Владислава и по возможности ничего против него не предпринимаем. Сейчас же, по нашим донесениям, князь Влад, сын воеводы Дракула, находящийся у вас, очевидно, собирается напасть на воеводу Владислава без нашего ведома и нашей на то воли.

Поэтому, если вышеозначенный Влад желает пойти против названного уже воеводы Владислава, чтобы погубить его и его страну Валахию, то в таком случае этим письмом мы приказываем вам не давать Владу ни убежища, ни крыши, а наоборот, поймать и изгнать его […] Если же Влад вернётся в Молдавию под наше покровительство, то мы сделаем так, чтобы он целым и невредимым под охраной наших людей был изгнан.

Решение отправить Влада в Молдавию, без сомнения, было связано с очередной сменой князя, которая произошла в феврале. Александрел ещё раз доказал своё право на трон, с лёгкостью изгнав Петра Арона, нашедшего убежище… в Трансильвании. Вскоре молодой князь наладил отношения с городом Брашовым, возобновив торговые привилегии, пожалованные его дедом Александром Добрым (12 августа 1452 года), но тем самым сорвал переговоры с Яношем Хуньяди. Тем не менее 16 февраля 1453 года он заключил с последним договор «вечного мира», обязуясь жениться на племяннице своего протектора.

Не зная, что происходит в Молдавии, Влад оставил Брашов и отправился на запад, за пределы саксонской территории. Его преследовали не только люди Хуньяди, но и саксонцы из Сибиу, которые изгнали его и запретили пребывание в их городе. В Джурджу, недалеко от Брооса (Орештие), люди Хуньяди устроили ловушку, она могла стать последней. Спустя пять лет Влад напомнит боярам Сибиу этот случай, когда им не удалось поймать и убить его «именем воеводы Владислава».

В конце концов Влад обратился к Хуньяди, который предложил взять его в услужение, но в такой должности, что сын князя отказался. Разозлившись, Хуньяди изгнал его в Молдавию. Первая встреча не удалась, Влад был слишком горд, чтобы принять что-либо другое, кроме трона своего отца. Со своей стороны Хуньяди дорожил миром с Мехмедом II и не мог позволить Владу оставаться в Трансильвании, откуда он неминуемо вытеснил бы Владислава II.

И снова Влад оказался в Молдавии[44]. Молодой Александрел всё ещё правил страной под началом великих бояр, которые пристально наблюдали за отношениями Хуньяди и Венгрии. Он отказался отдавать долг королю Польши 6 октября 1453 года, поскольку к тому моменту международная ситуация резко изменилась. С 29 мая Мехмед II занял Константинополь и в августе потребовал от Молдавии дань[45]. В мае 1454 года польский представитель сейма Регенсбурга публично объявил, что Валахия и Молдавия платят туркам дань ежегодно после переписи населения. Таким образом, заключил польский посланник, между Польшей и Турцией больше не было преград, а это делало ситуацию ещё более опасной для королевства, т. к. тут же была организована кампания против Тевтонского ордена.

Вместе с развитием внутренней политики Венгрии положение Александрела серьёзно изменилось, поскольку Янош Хуньяди больше не был регентом королевства. После поражения при Косовополье он сумел выбраться из тюрьмы сербского деспота, только заключив союз с его врагами из венгерской знати: Ульрихом де Килли и его отчимом Георгием Бранковичем, Ладисласом Гараи и Миклошем Уйлаки. Они предложили разделить власть и убедили договориться с Фредериком III об освобождении несовершеннолетнего короля Ладисласа Постума[46]: император был одержим его возвращением в Австрию, да и сам воспитанник был не против. Хуньяди добился от Фредерика обещания вернуть свободу Ладисласу, когда ему исполнится тринадцать лет. Согласно этой договорённости, Ладислас Постум в январе 1453 года стал эрцгерцогом австрийским, а в следующем месяце был коронован королём Венгрии. Тогда Янош Хуньяди и отказался от своего места регента королевства и, поздравив Ладисласа с восстановлением главенства Венгрии над Валахией и Молдавией, провозгласил его наследственным графом Бистрицы, главой армии и великим казначеем королевства. Несколько месяцев спустя король устроил триумвират и распорядился владениями: Хуньяди получил ответственность за дела Венгрии, Ульрих де Килли — Австрии, а Георг Подебрад — Богемии.

Будучи ответственным за финансовые дела Венгрии, Янош Хуньяди постоянно имел проблемы с нестабильной Валахией, Владиславом II, который великодушно пытался не допустить обесценивания венгерских монет. В сентябре — октябре 1452 года он принял новую денежную политику и выпустил более тяжёлые и дорогие монеты из драгоценного металла. Вскоре после этого была провозглашена независимость, и монеты были выпущены в обращение на оттоманский рынок.

Венгры восприняли этот протест Владислава как провозглашение войны. Янош Хуньяди запретил жителям Брашова принимать валашскую монету и турецкие аспры, а король Ладислас отозвал у Владислава II свои трансильванские владения Амлас и Фагараш. В августе 1455 года возник первый конфликт, в сентябре — второй, Янош Хуньяди, направившись в Валахию, силой заставил Владислава II принять новую венгерскую монету, которая к тому времени сильно обесценилась. Трансильванские владения также были удержаны венграми.

Такое отношение Хуньяди к валашскому князю никоим образом не противоречило договору от 1451 года: он гласил, что обе стороны имеют свободу определения своих сфер влияния. Хуньяди по-прежнему не осмеливался отправиться в Молдавию, где князь Пётр Арон, вернувшийся на трон, был вынужден принести клятву верности королю Польши, а также договориться с Мехмедом II о внесении фиксированной дани в размере двух тысяч золотых дукатов (5 октября 1455 года)

Мир с Яношем Хуньяди

Теперь самым главным было прямое противостояние с султаном, собиравшим войска для похода на Белград. В Буде весной 1456 года собрался сейм, а Влад Дракула, вернувшись в Молдавию, был представлен Яношем Хуньяди королю Ладисласу. Теперь он стал одним из военачальников превосходного войска, прекрасно вооружённого, состоящего из членов семей королевских приближённых, которые «любили своего сеньора и не боялись подвергнуть опасности свои жизни для того, чтобы сохранить его».

Среди вельмож, приближенных к Хуньяди, Влад назывался воеводой Валахии (Transalpinarium paritium wayuoda), что говорит о наладившихся отношениях со старинным врагом и о реальной возможности занять трон Валахии. Чтобы достичь цели, Дракула пошёл на уступки: поклялся в верности Яношу Хуньяди и королю Ладисласу, сторонником которого был и его отец в 1440 году[47].

Выбор Яноша Хуньяди в этом случае объяснялся его шатким положением после того, как Владислав II не только не отказался от трансильванских владений, но решил их отвоевать. Однако Валахия не была основной целью. В апреле 1456 года венгерский сейм, созванный, чтобы разработать систему защиты против турок, приказал поднять армию и обратился к папе Каликсту III[48] с просьбой отправить флот в Детруа. Всё серьёзнее становились действия Владислава II. Янош Хуньяди, будучи в дороге к Белграду, попросил бояр Сибиу предоставить ему без промедления людей для достойного отпора туркам, что составило основную часть его войска и техники. Похожую просьбу выразил и Ладислас к саксонцам, но те не слишком боялись нападения князя Владислава на Амлас и Фагараш и отказали. Спустя неделю, 3 июля, будучи уже лицом к лицу с врагом, Хуньяди направил просьбы о помощи к боярам Брашова, пообещав взамен отправить Влада к ним на защиту[49].

Возможно, лично Дракула и привёз это письмо в Брашов, где его отец двадцать пять лет назад захватил трон. Но ждать он не собирался, узнав, что бояре недовольны князем и желают избавиться от него. Это общее желание было удовлетворено очень скоро: 11 августа Янош Хуньяди умер от чумы, которая поразила турецкий лагерь, а потом передалась и христианам-мародёрам, грабившим трупы турок.

Новость о смерти Хуньяди распространилась с поразительной быстротой. «Свет мира погас» — можно прочитать на его могиле в католическом соборе в Алба Юлии. Теперь мир освещал другой свет: комета Галлея, появившаяся 8 июня 1456 года, была видна на небе Европы на протяжении целого месяца. Влад Дракула увидел в этом очень хороший знак и даже использовал его на монетах, выпущенных между 1456 и 1457 годами. Не желая ждать и воспользовавшись общей растерянностью, Влад собрал своих людей, перешёл Карпаты и оказался в Валахии.

Успешное решение его задачи обязано стечению обстоятельств и случайности. «С Божьей лишь помощью мы получили наше королевство»,— писал Влад спустя несколько месяцев в Сибиу. Будущий папа Пий II, выражая общее мнение, написал: «…другой сын Дракула, названный Яношем (далее мы узнаем причины этого имени), сбежал от правителя и спустя небольшое количество времени собрал армию. После гибели Ладисласа он вернул в свою собственность огромную часть владений своего родителя».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.