3.8.1. Предтечи (от Платона до Вольнея)

3.8.1. Предтечи (от Платона до Вольнея)

Если коротко охарактеризовать вклад французских историков эпохи Реставрации в развитие философско-исторической мысли, то он заключается в открытии ими общественных классов и классовой борьбы.

У этих мыслителей были предшественники. Истоки идеи общественных классов и идеи классовой борьбы уходят в глубокую древность. Социальное неравенство людей в цивилизованном обществе и связанные с ним общественные конфликты были подмечены еще в эпоху Древнего Востока. В античном обществе эти идеи обрели более отчетливую форму.

Платон в своем «Государстве», характеризуя олигархический строй, писал: «...Подобного рода государство неизбежно не будет единым, а в нем как бы будут два государства: одно — государство бедняков, другое — государство богачей. Хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг против друга».53 Платон. Государство // Соч. в 3-х.т. Т. 3. Ч. 1. М., 1971. С. 365.

Большое внимание расчленению общества на группы людей с разными интересами уделил в своей «Политике» Аристотель. Чаще всего он говорил о делении общества на состоятельных (богатых, благородных) людей и на простой народ (народную массу).54 Аристотель. Политика... С. 457, 462, 484, 491, 493, 496, 509.В свою очередь в составе простого народа он выделял земледельцев, ремесленников, торговцев, моряков, военных, поденщиков.55 Там же. С. 490, 493, 495.Наряду с этим он проводил и другое деление. «В каждом государстве, — писал Аристотель, — есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими».56 Там же. С. 507.

Как показал Аристотель, анализ подразделения общества на такие составные части и взаимоотношений между ними дает ключ к пониманию того, почему в том или ином конкретном обществе утвердилась та или иная форма государственного устройства. «Так как..., — писал он, — между простым народом и состоятельными возникают распри и борьба, то, кому из них удается одолеть противника, те и определяют государственное устройство, причем не общее и основанное на равенстве, а на чьей стороне оказалась победа, те и получают перевес в государственном строе в качестве награды за победу, и одни устанавливают демократию, другие — олигархию».57 Там же. С. 509.

Как сообщается в «Римских древностях» греческого ритора и исторического писателя Дионисия Галикарнасского (I в. до н.э. — I в. н.э.), римлянин Менений Агриппа, который был и участником, и свидетелем ожесточенной борьбы, развернувшейся в начале V в. до н.э. в Риме между патрициями и плебеями, находил, что «не только у нас и не в первый раз беднота встала против богачей, низшие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в мелких, так и больших, существует враждебная противоположность между большинством и меньшинством».58 Цит.: Пельман Р. История античного коммунизма и социализма. СПб., 1910. С. 560.

Римский историк Тит Ливии (59 до н.э. — 17 н.э.) в «Истории Рима от основания города» (русск. перевод: Т. 1. М., 1989; Т. 2, 3. 1994) рассказывает, что когда плебеи в знак протеста против причиняемых им обид покинули города, то к ним в качестве посредника был послан Менений Агриппа. «И допущенный в лагерь, он, говорят, только рассказал по-старинному безыскусно вот что. В те времена, когда не было, как теперь, в человеке все согласовано, но каждый член говорил и решал, как ему вздумается, возмутились другие члены, что все их старания и усилия идут на потребу желудку; а желудок, спокойно сидя в середке, не делает ничего и лишь наслаждается тем, что получает от других. Сговорились тогда члены, чтобы ни рука не подносила пищу ко рту, ни рот не принимал подношения, ни зубы его не разжевывали, Так, разгневавшись, хотели они смирить желудок голодом, но и сами все, и все тело вконец исчахли. Тут-то открылось, что и желудок не нерадив, что не только он кормится, но и кормит, потому что от съеденной пищи возникает кровь, которой сильны мы и живы, а желудок равномерно по жилам отдает ее всем частям тела. Так, сравнением уподобив мятежу частей тела возмущение плебеев против сенаторов, изменил он настроение людей».59 Тит Ливий. История Рима от основания города. Т. 1. М., 1989. С. 89.Здесь перед нами зачаток концепции, которая в последующем получила название органической теории классов.

Римский историк Гай Саллюстий Крисп (86 — ок. 35 до н.э.) в сочинении «О заговоре Каталины (ок. 43 или 41; русск. перевод: Сочинения. М., 1981) подчеркивал: «Безумие охватило не только заговорщиков: вообще весь простой народ в своем стремлении к переменам одобрял намерения Катилины. Именно они, мне кажется, соответствовали его нравам. Ведь в государстве те, у кого ничего нет, всегда завидуют состоятельным людям, превозносят дурных, ненавидят старый порядок, жаждут нового, недовольны своим положением, добиваются общей перемены, без забот кормятся волнениями и мятежами, так как нищета легко переносится, когда терять нечего».60 Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Катилины // Сочинения. М., 1981. С. 21

Историк Аппиан (ок. 100 — ок. 170 н.э.), грек по происхождению, в своих «Гражданских войнах» (русск. перевод: Л., 1935; М., 1994 // Римская история. М., 1998; 2002) в отличие от многих своих предшественников увидел истоки внутриполитической борьбы в Риме, которая привела к краху республики и утверждению империи, не в моральной деградации римлян, а в отношениях поземельной собственности, обусловивших различие интересов разных социальных групп римского общества.

Не буду повторять всего того, что было сказано выше (3.2) о воззрениях Н. Макьявелли. Отмечу лишь, что раскол общества на классы заметил и его младший современник Томас Мор (1478—1535). В своей знаменитой «Утопии» (1516; русск. переводы: Пг., 1918; М., 1947; 1953) он подчеркивает, что богачи и знать — паразиты, живущие за счет эксплуатации обреченных на нищету тружеников. «Какая же это будет справедливость, — пишет Т. Мор, имея в виду первых, — если эти люди совершенно ничего не делают или дело их такого рода, что не очень нужно государству, а жизнь их протекает среди блеска и роскоши, и проводят они ее в праздности или в бесполезных занятиях? Возьмем теперь, с другой стороны, поденщика, ломового извозчика, рабочего, земледельца. Они постоянно заняты усиленным трудом, какой едва могут выдержать животные; вместе с тем труд этот настолько необходим, что ни одно общество не просуществует без него и года, а жизнь этих людей настолько жалка, что по сравнению с ними положение скота представляется более предпочтительным».61 Мор Т. Утопия. М., 1953. С. 217.

И Т. Мору совершенно понятна причина такого положения вещей — частная собственность. На страже частной собственности и интересов богачей стоит государство. «При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств, — продолжает автор, —я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под вывеской и именем государства о своих личных выгодах».62 Там же. С. 218.

О расколе общества на богачей, ведущих праздный образ жизни, и замученных непосильным трудом бедняков писал другой утопист — Джан Доменико (в монашестве — Томмазо) Кампанелла (1568 — 1639) в работе «О наилучшем государстве» (1637). И причину его он видел в частной собственности.

Не просто на классы, а на классовую борьбу обратил внимание Дж. Вико в «Основаниях новой науки об общей природе наций» (1725), и последняя играет немалую роль в его исторической концепции. Согласно его представлениям, именно борьба зависимых, клиентов против патриархов привела к появлению государства и тем самым к переходу от века богов к веку героев. Государство возникло как орудие в руках знати для удержания в повиновении угнетенных. В дальнейшем в результате борьбы плебеев против благородных произошла смена аристократической республики республикой народной, демократической, а тем самым и переход от века героев к веку людей.

XVIII в. во Франции был временем вызреванием предпосылок революции и соответственно обострения классовых противоречий. Поэтому многие мыслители, жившие в эту эпоху, заметили и общественные классы, а значительная их часть — и классовую борьбу.

«Первым злом, — писал Жан Мелье (1664 — 1729) в своем знаменитом «Завещании» (русск. перевод: Т. 1—3, М., 1954), — является огромное неравенство между различными состояниями и положениями людей; одни как бы рождены только для того, чтобы деспотически властвовать над другими и вечно пользоваться всеми удовольствиями жизни; другие, наоборот, словно родились для того, чтобы быть нищими, несчастными и презренными рабами и всю жизнь изнывать под гнетом нужды и тяжелого труда. Такое неравенство глубоко несправедливо, потому что оно отнюдь не основано на заслугах одних и проступках других, оно ненавистно, потому, что, с одной стороны, лишь внушает гордость, высокомерие, честолюбие, а с другой стороны, лишь порождает чувство ненависти, зависти, гнева, жажды мщения, сетования и ропот».63 Мелье Ж. Завещание. Т. 2. М., 1954. С. 154-155.

Такой же взгляд развивал Морелли в уже упоминавшейся книге «Кодексе природы, или истинный дух ее законов» (1755) и Г. Б. де Мабли в труде «О законодательстве или принципы законов» (1776). «Повсюду, — писал последний, — общество было подобно скопищу угнетателей и угнетенных».64 Мабли Г. О законодательстве или принципы законов // Избранные произведения. М.-Л., 1950. С. 57.Все названные мыслители видели причину существования классов в частной собственности. Они считали классовое неравенство несправедливым и мечтали об обществе, где не будет частной собственности.

Иную позицию занимал Вольтер. Видя деление общества на классы, он считал его неизбежным. «На нашей несчастной земле, — утверждал Вольтер в статье «Равенство» в «Философском словаре» (1765 — 1769), — невозможно без того, чтобы, живя в обществе, люди не были разделены на два класса: один класс богатых, которые командуют, и другой класс бедных, которые служат».65 Цит.: Солнцев С.И. Общественные классы. Важнейшие моменты в развитии проблемы классов и основные учения. Пг. 1923. С. 26.

О разделении людей в цивилизованных обществах на две основные группы, из которых одна эксплуатирует другую, писал Ж.-Ж. Руссо в работе «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755). «Несчастье почти всех людей и целых народов, — писал К. Гельвеций в труде «О человеке» (1769; 1773), — зависит от несовершенства их законов и от слишком неравномерного распределения их богатств. В большинстве государств существует только два класса граждан: один — лишенный самого необходимого, другой — пресыщенный излишествами. Первый класс может удовлетворить свои потребности лишь путем чрезмерного труда. Такой труд есть физическое зло для всех, а для некоторых — это мучение. Второй класс живет в изобилии, но зато изнывает от скуки. Но скука есть такое же страшное зло, как и нужда».66 Гельвеций К.А. О человеке // Соч. в 2-х т. Т. 2. М., 1974. С. 382.

«Чистый равномерно распределенный продукт, — вторил ему Д. Дидро в одной из статей своей знаменитой «Энциклопедии», — предпочтительнее большей сумме чистого дохода, который был бы распределен крайне неравномерно и разделил бы народ на два класса, из коих один преобременен избытком, а другой вымирает от нищеты».67 Дидро Д. Человек // Собр. соч. Т. 7. М.-Л., 1939. С. 200.О распадении общества «на два класса: на очень малочисленный класс богатых и очень многочисленный класс бедных граждан» Д. Дидро говорил и в работе «Последовательное опровержении книги Гельвеция «О человеке».68 Дидро Д. Последовательное опровержение книги Гельвеция «О человеке». С. 470.

Идея общественных классов и классовой борьбы нашла свое выражение в труде уже известного нам Г. Рейналя «Философская и политическая история учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях» (1770; 1780). По его мнению, после крестовых походов в Европе начала водворяться собственность среди частных лиц и борьба вокруг нее. «Все нации, — пишет Г. Рейналь, — кажутся разделенными на две непримиримые части. Богатые и бедные, собственники и наемники, т.е. господа и рабы, составляют два класса граждан, к несчастью, противоположных. Напрасно некоторые современные писатели хотели установить посредством разного рода софизмов существование мирного соглашения между этими двумя состояниями. Повсюду богатые стремятся получить с бедного как можно больше, а издержать как можно меньше; бедные же всюду стремятся продать свой труд как можно подороже. На этом слишком неравном рынке богатый всегда будет устанавливать цену».69 Цит.: Солнцев С.И. Указ. раб. С. 26-27.

Брат Г.Б. де Мабли философ Этьен Бонне де Кондильяк (1715 — 1780) в работе «О выгодах свободной торговли» (1776) писал, что существуют два класса граждан: класс собственников, которым принадлежат все земли и все производства, и класс наемных работников, которые, не владея ни землей, ни средствами производства, существуют на заработную плату, получаемую ими за своей труд.

Блестящий публицист и ученый Симон Никола Анри Ленге (1736 —1794) в книге «Теория гражданских законов, или фундаментальных принципов общества» (1767) придерживался такого взгляда на классовое деление общества, которое в известной степени было пронизано историзмом. Он считал, что первой формой эксплуатации человека человеком было рабство, которое он не отличал от крепостничества. Рабство возникло в результате покорения охотниками хлебопашцев и пастухов. В более позднее время на смену рабам, в число которых Н. Ленге включал и крепостных крестьян, пришли наемные рабочие.

Современный рабочий есть прямой преемник раба. «Отменяя рабство, вовсе не имели в виду уничтожить ни богатство, ни его преимущества, — подчеркивал Н. Ленге, —...А поэтому все, кроме названия, должно было остаться по-прежнему. Наибольшая часть людей всегда должна была жить на заработную плату, находясь в зависимости от ничтожного меньшинства, присвоившего себе все блага. Таким образом, рабство было увековечено на земле, но под более мягким названием».70 Linguct N. Theorie des loix civiles, ou Principes fondamentaux de la soci?t?. T. 2. London, 1767. P. 462.

Положение наемных рабочих, по мнению Н. Ленге, не только не лучше положения рабов, а гораздо хуже. «У них, говорят, нет господ, — пишет Н. Ленге, —... Но это явное злоупотребление словом. Что это означает: у них нет господ? У них есть господин, и притом самый ужасный, самый деспотичный из всех господ: нужда. Он ввергает их в самое жесткое рабство. Им приходится повиноваться не какому-либо отдельному человеку, а всем вообще. Над ними властвует не какой-нибудь единственный тиран, капризам которого должны угождать и благоволения которого должны добиваться, -это поставило бы известные границы их рабству и сделало бы его более сносным. Они становятся слугами всякого, у кого есть деньги, и в силу этого их рабство приобретает неограниченный характер и неумолимую суровость».71 Idem. P. 470.

«Необходимо выяснить, — подчеркивал Н. Ленге, — какова в действительности та выгода, которое принесло им уничтожение рабства. Говорю с горечью и вполне откровенно: вся выгода состоит для них в том, что их вечно преследует страх голодной смерти, — несчастье от которого, по крайней мере, их предшественники в этом низшем общественном слое были избавлены».72 Idem. P. 464.

Особенно много писали об общественных классах и классовой борьбе в годы Великой Французской революции. Не приводя больше имен, ограничимся высказыванием уже знакомого нам Вольнея. «Невежество и алчность, — писал он в работе «Руины, или размышления о расцвете и упадке империй» (1791), — породив тайное брожение внутри каждого государства, разделили граждан, и каждое общество распалось на угнетателей и угнетенных, на хозяев и рабов».73 Вольней. Руины, или размышления о расцвете и упадке империй. // Избранные атеистические произведения. М., 1962. С. 52.