Глава 11. Коронация

Глава 11. Коронация

Москва пережила погромы. Верные Дмитрию отряды уже полностью очистили город от бояр, вступившихся за Годунова. Лихачи разграбили «предательских слуг», а городской люд уже без опаски ходил по улицам.

Ксению увозили в телеге. Постриженная, в монашеском облачении под надзором солдат воеводы Рубец-Масальского, она смотрела на ставшие родными стены Кремля и прощалась с Москвой навсегда.

Среди москвичей еще ходили слухи о том, что Дмитрий решил отказать полячке и женится на русской княжне. Многие отказывались верить в то, что на троне будет восседать католичка, но радость от прихода к власти законного наследника делала все эти религиозные и политические дрязги малозначимыми.

Чтобы немного успокоить народ, Дмитрий решил простить князей Шуйских, которые строили против него козни. Он великодушно простил их. Но вместо одобрения вызвал лишь непонимание среди москвичей.

Меж тем Марина была уже на пути к Москве. Путешествие продолжалось долго. Царице приходилось постоянно останавливаться на день-два у магнатов Литвы и белорусских земель. Почти каждый день ее встречали пирами. И наконец, почти через месяц Марина вместе с огромной свитой пересекла русскую границу.

В Смоленске царицу встречал весь город. Дмитрий отправил ей навстречу воеводу Басманова, который привез с собой обоз с подарками, среди которых была огромная великолепная карета с позолоченными колесами. Внутри карета была обита красным бархатом и украшена серебряными царскими гербами.

Наконец, Марианна подъехала к Москве. Под малиновый звон колоколов она приближалась к стенам города. По приказу царя, кавалеристам выковали новые сияющие панцири, в которых они сопровождали кортеж царицы по улицам города.

Приближенные Мнишеков со слугами, которых взяли из своих дворов провожали ее на лошадях. Сам Дмитрий выехал за город, чтобы проверить, как подготовлен въезд.

На берегу Москвы-реки, напротив Кремля были поставлены два шатра, охраняемые стрельцами и алебардщиками.

Карета остановилась около них и тысяча конных царских гусар в специально изготовленных по случаю торжеств панцирях выстроилась вдоль последнего участка пути. Марианна сошла к шатрам.

– Да здравствует царица Марина!

Воеводы, князья, думные бояре вместе со всем царским двором низко поклонились. После этого к царице подвели карету, запряженную двенадцатью лошадями в яблоках и украшенную серебром с царскими гербами.

Марианна пересела в карету и въехала в город. Ее сопровождали алебардщики, стрельцы и гусары. Следом за ними шла польская пехота. Толпы москвичей падали перед каретой на колени. Марианна смотрела на все это великолепие и была растеряна. Она чувствовала себя чужой в этом городе…

Когда царица проехала третьи стены и оказалась в старом городе, народ ударил в бубны, а музыканты заиграли на трубах. От страшного шума и ужасных звуков нестройного оркестра она закрыла ладонями уши, и, дождавшись окончания этой какофонии, с радостью въехала в Кремль. Продолжалось это до тех пор, пока Марианна не въехала за стены Благовещенского монастыря, где жила мать царя, – Марфа Нагая.

Дверца открылась, и отец подал ей руку. Марианна поднялась по лестнице, устланной прекрасным персидским ковром от самых дверей в палаты. Она увидела приближающегося к ней Дмитрия. Польский посол вышел вперед.

– Приближенные и весь двор наияснейшей панны, нареченной супруги вашей царской милости, приветствуют через меня и вместе со мной вашу царскую милость, – поклонившись, начал он. – Захотел Господь вашу царскую милость соединить с народом, мало разнящимся с вашим народом в языке и обычаях, равным ему по силе, отваге, храбрости в бою, мужестве, от многих славимому. Захотел соединить с сенатором королевства Польского, которого нужно ли вашей царской милости рекомендовать, когда, по воле Божьей, пришлось вашей царской милости видеть дом и правление его милости пана воеводы сандомирского и прислушаться к разумным советам о будущих делах на счастье и удачу многим и самому себе? Есть твердая надежда на счастье, по милости Божьей, поскольку Господь Бог чудесным образом обратил сердце вашей царской милости к тому народу, с которым и ваши предки роднились, и ваша царская милость теперь соблаговоляет породниться. Пусть же притворная дружба совсем исчезнет в сердцах обоих народов, то есть нашего и подданных вашей царской милости! Пусть прекратится то свирепое и варварское кровопролитие между нами! Пусть сообща силы обоих народов, с благословенья Божьего, обратим мы счастливо против басурман!

Дмитрий благосклонно кивнул послу. После этого полякам стали подносить подарки – турецких и неаполитанских коней, золотые цепи кольчужной работы, бокалы, позолоченные рукомойники, британских псов.

Гостей проводили на Посольский двор, а приближенных придворных и Мнишека позвали на царский обед.

После этих недолгих церемоний, Дмитрий, наконец, обратился к ней.

– Рад вас видеть в добром здравии, – сказал он, слегка наклонив голову.

На этом церемония закончилась, и, оставив Марианну на попечении матери, он отправился в Кремль. Следом за ним разъехались и придворные.

* * *

Мать царя, вдовая царица Марфа Нагая, встречала невестку у монастырских покоев.

– Пройдемте, – тихо сказала Марфа Марианне, и мягко взяв ее за руку, повела в комнаты, по приказу царя приготовленные с особой роскошью.

Знакомство с матерью Дмитрия произвело на Марианну приятное впечатление. Вдова царя Ивана была образована, прекрасно говорила на польском и хорошо разбиралась в науках. Вечерами они часто сидели и беседовали о событиях, происходящих в Европе. Мария рассказала о детстве Дмитрия – как ей приходилось прятать его в деревнях около монастырей, куда ее ссылали. Как определила его в мужской монастырь, неподалеку от своего. Как приходилось скрытно подбирать ему лучших учителей и постоянно жить в страхе, что ее тайна будет раскрыта.

Похоже, что Марианна понравилась Марфе. Однажды, разоткровенничавшись, она поведала невестке, что уверена в том, что царя Ивана отравили. Для Марианны это не было новостью, но она хорошо разыгрывала роль наивной невестки. Впрочем, и Марфа умело делала вид, что верит в неискушенность Марианны.

Несколько дней в монастыре были омрачены только слишком грубой для Марианны пищей. Но уже на третий день Дмитрий приказал готовить ей кушанье только польским поварам. И прислал в монастырь музыкантов, чтобы царица не скучала.

А через день посланник царя принес ей шкатулку с драгоценностями. И сундук с золотом для Мнишека.

В это время с Марианной находился отец, пришедший навестить ее. После того, как царский слуга ушел, Мнишек еще долго сидел, в изумлении глядя на шкатулку.

– Здесь драгоценностей – на половину миллиона злотых, дочь моя.

Он подошел к сундуку и откинул крышку.

– Я могу ошибаться, но здесь не менее ста тысяч.

Ничего не говоря, Мнишек вызвал слуг и тут же приказал отвезти с особыми предосторожностями сундук в Самбор, чтобы распорядитель замка уплатил из этой суммы все долги семьи.

Мнишек еще долго сидел у дочери, радуясь их общему успеху. А, когда начало темнеть, и ему надо было возвращаться в палаты, он вышел во двор и увидел еще подарки от Дмитрия. У входа в монастырские помещения стояли сани, обитые бархатом, который был расшит серебром. А к хомуту было подвешено сорок соболей. Запряженный в сани белый конь имел переплетенную серебром узду и шапку с капором, которые были украшены жемчугом. Кроме красного бархата сани были обиты пестрыми тканями, тоже расшитыми жемчугом. Внутри же были покрывала, подшитые лучшими соболями.

Марианна долго рассматривала этот поистине царский подарок. Потом, желая немного отвлечься, она вызвала музыкантов.

– Милая моя, – Марфа дотронулась до плеча Марианны ладонью.

Такие знаки внимания со стороны вдовствующей царицы уже стали привычными для Марианны, и к ее собственному удивлению, совсем не раздражали ее. Хотя она с детства терпеть не могла прикосновения чужих рук.

– Да, Ваше Величество, – Марианна привстала.

Она посмотрела на суровое лицо Марфы.

– Мой сын сильно привязан к тебе и хочет, чтобы ты чувствовала себя в Московии, как дома. И я тоже этого желаю. Но, думаю, ему не следует пренебрегать обычаями русской земли.

Марианна вопросительно посмотрела на Марфу.

– Я что-то сделала не так? – спросила она.

– Ты – ничего. Он. Он поступил опрометчиво. Эти гусляры… – она посмотрела на музыкантов, игравших в комнате царицы. – Народ ропщет. Музыканты не играют в наших монастырях. Мой сын хотел порадовать тебя, а люд не доволен тобой.

Марианна сделала знак музыкантам остановиться.

– Мне отослать их? – спросила она.

– Да.

Марианна не стала спорить и последовала совету своей свекрови.

– Марина, – продолжила Марфа, когда музыканты ушли.

– Да, Ваше Величество.

Марфа, отвыкшая за долгие годы монашества от такого обращения, слегка опешила.

– Знаешь, – наконец сказала она, – раз Господь так решил, то Величеством в России теперь являешься ты. И я хочу тебя предупредить.

Марианна с интересом взглянула на Марфу.

– Вам с Дмитрием грозит смертельная опасность, – сказала Марфа. – Он совершил страшную ошибку, простив Шуйских. Не послушал меня. Я-то знаю, чего они стоят. Обещай мне сразу после коронования, буквально в первый день! Обещай!

– Что?! – Марианна испуганно смотрела на изменившееся до неузнаваемости терпеливое монашеское лицо Марфы.

– Расправься с ними! Они подбивают народ против тебя и готовы пойти на самые подлые уловки. Дмитрий не сделает этого, так сделай ты! Только сделай! Иначе ошибка моего сына станет роковой для вас обоих.

Марианна задумалась. Теперь ей стало понятно, почему Москва показалась ей чужим городом.

Поначалу она думала, что несмотря на все свои знания, все-таки еще недостаточно хорошо знакома с характером москвичей. Но после слов Марфы стало понятным, откуда у местных людей в глазах, вместе с радостью светилась злоба.

– Это заговор?

– Да, – ответила Марфа.

Марианна написала письмо Дмитрию, которое на следующий же день Мнишек, которого она ввела в курс дел, передал Дмитрию.

А в следующие дни Марианне же было совсем не до политики – она полностью была погружена в подготовку к венчанию.

* * *

Венчание состоялось в четверг. Дмитрий снова и теперь уже дважды нарушил русский обычай – заключил брак перед постным днем. И главное – сначала назначил церемонию коронации, и только потом венчание.

Марина въехала в Кремль в той же карете. Ее бархатное платье, с длинными рукавами платье было полностью покрыто драгоценными камнями. На ее голове была прекрасная золотая диадема с бриллиантами, рубинами и изумрудами.

Выйдя из кареты перед Успенским собором, она подошла к патриарху Игнатию и опустилась на колени. Патриарх помазал ее на царство. Долгая и пышная церемония проходила без речей. И тут Дмитрий, желавший подчеркнуть свою расположенность к царице и ее польской свите, предложил ей причаститься у польского кардинала.

Но, Марианна, заметив недовольство на лицах бояр, подошла к Игнатию и приняла причастие по православному обряду. Она вкусила хлеба и вина, по сути, дав согласие на принятие православия.

Мнишек и польские дворяне, знавшие о договоренности с Дмитрием, были сильно удивлены.

Дмитрий сел на золотой трон, а Марианна – на серебряный. Раздался колокольный звон.

Выходя из собора, царь и царица снова целовали шапку Мономаха и крест. Игнатий окропил их святой водой. После этого в соборе разостлали парчу, и царствующая пара направилась к алтарю.

Перед ними шли архиереи с кадилами, служки несли корону и золотые блюда с церковными сосудами. Навстречу короне вышел Игнатий с несколькими епископами и, помолившись, понес ее к алтарю. Дворяне принесли другую корону – с крестом и скипетром. Царь шел в короне в сопровождении польского посла Малогощского и князя Мстиславского. Рядом шла Марианна в сопровождении Мнишека и княгини Мстиславской. Замыкали эту процессию полсотни московских дворян, приближенные паны и шесть боярынь.

Сразу после этого церковь закрыли изнутри. И началось богослужение. После этого Игнатий объявил об утверждении брака, и Дмитрий теперь уже собственными руками надел перстень на руку Марианны. После коронации и венчания присутствовавшие присягнули царю и царице. В первый день празднеств Дмитрий, переодевшись в польское платье, несколько раз танцевал с Марианной. И, Мнишек, очень гордый собой, прислуживал своей дочери.

Поздно вечером царь с царицей отравились в палаты, наконец-то получив возможность поговорить друг с другом.

* * *

– Я скучал по тебе. – Дмитрий приблизился к ней.

– И я тоже. Прошла целая жизнь без тебя, – ответила Марианна.

– Да… – Он обнял ее и поцеловал.

В ту ночь они почти не разговаривали. Они даже не зажигали свечей, а лежали, обнявшись, не желая отпускать друг друга.

А на следующий день проснулись около полудня.

– Мне нравятся твои подданные, – улыбнулась Марианна.

– Я рад. И рад тому, что вы поладили с матушкой. Она очень тепло отзывается о тебе, – ответил Дмитрий.

– Она очень добра ко мне. Впрочем, как и ты.

– Я не сделал и десятитысячной доли того, что должен сделать для тебя, любовь моя, – сказал он. – Марианна смутилась и опустила глаза.

Она была счастлива. Уже несколько дней как она выбросила свою злосчастную куклу и удивлялась собственной глупости – зачем надо было строить все эти козни, прибегать к страшному колдовству, если можно было просто любить его?

– Ты простишь меня за ту записку? – вдруг спросила она.

– Которую принес ворон Корвуса?

– Да, – Марианна почувствовала, как к горлу подошел ком.

– Я уже простил. Надеюсь, что Господь простил нам обоим этот грех, – улыбнулся Дмитрий.

– Я буду молить его об этом, – серьезно ответила Марианна. – Я много думала все эти месяцы. И поняла, что была слишком несправедлива к тебе.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился он.

– Когда мы с тобой познакомились, мне было страшно признаться самой себе в том, что я влюблена в тебя. И из-за этого я делала многое из того, что не следовало бы делать…

– Что именно?

– Собирала все эти коренья, колдовала и заговаривала. Зачем все это было нужно, если Бог итак наградил нас взаимной любовью?

– Главное, что ты не сомневалась в моей царской крови, – добродушно ответил Дмитрий.

– Не сомневалась, – соврала Марианна.

Она подошла к туалетному столику и взяла гребень.

– Ты читал мое письмо из монастыря? – спросила она, расчесывая волосы.

– Тебя надоумила моя матушка?

– Нет. Я это узнала от наших людей в Москве. Несколько десятков шляхтичей предупредили отца о заговоре, который готовит Шуйский уже на следующий день по приезду.

– А им откуда это стало известно?

– От немцев, торгующих в городе.

– И что рассказала немчура? – начиная раздражаться, спросил Дмитрий.

– Сказали, что Шуйские еще до моего приезда стали распространять слухи о том, что я приехала насаждать римскую веру.

– Но, разве это не так? – рассмеялся Дмитрий.

Марианна внимательно посмотрела на мужа и поняла, что власть и любовь народа притупили у него чувство опасности.

– Они убьют нас, если сейчас же, сегодня же, не принять меры, – серьезно сказала она.

– Хорошо, – весело ответил Дмитрий. – Сегодня же вышлю их, вместе с казаками в Поморье.

– Казаки тебе верны, – непонимающе ответила Марианна.

– О, Боже! Марыся! Ну, прекрати же! – взмолился Дмитрий. – Сегодня наш первый день! Наш самый счастливый день!

Он раздраженно вскочил с кровати и вышел из спальни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.