Общины

Общины

Общины — это композиции домов и зон активности в рамках одного поселения: группа отдельных людей и домашних хозяйств, которые обычно располагаются рядом. Общины покрывают обширный спектр поселений, от крохотных стоянок охотников-собирателей до огромных городов. Расширенные версии тех же методов исследования и раскопок, которые используются в случае изучения отдельных домашних хозяйств, действуют и на уровне общин, но интересы исследователей в этом случае намного шире, чем те, что касаются рода деятельности в хозяйствах и плана самого поселения. Как условия окружающей среды, так и жизнеобеспечение ограничивают размеры и постоянство поселений человека (рис. 15.7). Большинство племен охотников-собирателей, таких как канг из пустыни Калахари или хэзда из Танзании, постоянно находятся в движении, поэтому их стоянки кратковременны, иногда они существуют не более нескольких дней. В противоположность этому, земледельцы из турецкого поселения Чатал-Хююк 6000 года до н. э. жили в одном и том же густонаселенном месте, в глиняных домах, разделенных узкими улочками, в течение многих столетий, потому что они были привязаны к свои полям (Меларт — Mellaart, 1967) (см. рис. 3.6).

^{Рис. 15.7. Окружающая среда и община: адаптация к холодным и влажным условиям. Художественная реконструкция дома эпохи неолита и связанных с ним строений из небольшого поселения Лох Олэбхэт, Гебриды, Шотландия. Деревянная дорожка ведет к узкому главному входу. Дом слева, на изображении сделан разрез, чтобы показать очаг. Неопределенностью художник мастерски передал неуверенность археологов относительно функции строения с правой стороны}

Общины никогда не бывают статичным организмом. Подрастают дети, женятся, начинают свое хозяйство. Дома сгорают или разрушаются, на их мете строят новые. Как это часто бывало с поселениями ирокезов на северо-востоке США, поселение выходило за границы своих укреплений, и тогда возводился частокол (забор) для защиты новых домов. Изучение древней общины является выяснением постоянных взаимоотношений между отдельными людьми и домашними хозяйствами.

В маленьких общинах семейные и родственные связи играли большую роль и оказывали влияние на планы домов, составляющие хозяйств и группы жилищ. Нанося на карты и анализируя группы артефактов и описания домов, археологи иногда могут найти следы разных жилых групп в пределах одной общины. Кент Флэннери и исследовательская группа Университета штата Мичиган (1976) использовали такие данные и обнаружили по крайней мере четыре таких района в границах быстро растущего поселения Сан Хосе Моготе, существовавшего в мексиканской долине Оахака после 1350 года до н. э. Заполненный мусором овраг, образовавшийся в результате эрозии, отделял такую группу квадратных крытых соломой домов от соседей.

Раскопки в Китли Крик, описанные во вставке «Практика археологии», являются хорошим примером возможностей огромных по масштабам и качественных раскопок для раскрытия долговременных социальных и экономических отношений. Однако использование распределений артефактов по раскопанной площади для выводов о видах деятельности также является многообещающим.

Археологи часто пользуются аналогиями с современным населением и теоретическими моделями для того, чтобы осмыслить жизнь в прошлых поселениях. Джеральд Отелар (Gerald Oetelaar, 1993) изучал структуру памятника Бриджес, позднемиссисипианское поселение на юге Иллинойса, заселенное между 1100 и 1300 годами н. э. Для того чтобы лучше понять организацию деятельности на поселении, он разработал исследовательскую модель, в соответствии с которой разделил маленькие поселения на четыре главные зоны по видам деятельности: передний общинный регион для общественных видов деятельности; семейный передний и задний регионы для домашних работ, развлечений и грязных работ; задний общинный регион (рис. 15.8). В результате этих различий по роду деятельности получается различный мусор. Эта модель дает аналитическую рамку для выводов об организации и использовании пространства на памятнике. Отелар утверждает, что эта модель показывает долгосрочную стабильность на поселении, а большие общинные территории описывают степень сотрудничества между различными семьями, возможно, во время посадок и сбора урожая. Подобные модели позволяют ученым исследовать степень взаимодействия между отдельными хозяйствами в рамках одного памятника и могут также дать возможность идентифицировать специфические виды деятельности в отдельных поселениях в рамках более крупной поселенческой структуры.

^{Рис. 15.8 (a). Структура памятника. Гипотетическая модель, показывающая возможное расположение рабочих пространств в маленьком поселении}

^{Рис. 15.8 (б). Структура памятника. План памятника Бриджес, на котором показаны зоны разных видов деятельности, нанесенные поверх археологических находок (Cbr — общественная задняя зона, Fbr — семейная задняя зона, Ffr — семейная передняя зона, Cfr — общественная передняя зона)}

Ямы для столбов диаметром менее 30 сантиметров показаны одним размером и формой. Остальные были нанесены на рисунок приблизительно в соответствии с масштабом.

Этноархеология в Вайе

Этноархеология, этнографическое изучение материальной культуры с существенным упором на интерпретацию археологических остатков, помогает также моделировать схемы влияния разных факторов на устройство и распределение поселений. Изучение современных обществ обнаруживает многообразие социокультурных, экономических и политических переменных, которые диктуют людям, как им обустраивать свои социумы. Эти переменные оказывают особую помощь при интерпретации археологических памятников, ассоциируемых с населением, которое изучают этнографически. Они также помогают получить общее представление о разнообразии факторов, которые могут влиять на устройство древнего общества.

Потенциал этноархеологического исследования можно проиллюстрировать работой, которую в течение последних более чем 20 лет проводил Е. Кофи Агорса на территориях, связанных с племенем нчумуру в Вайе, в северной части бассейна Вольты в Гане (Агорса — Agorsah, 1983, 1985, 2003). Агорса изучал социокультурные факторы, которые играли роль при устройстве поселений нчумуру. Ему повезло — у него оказалось много материалов для изучения. Предыдущее местообитания Старое Вайе сгорело, и люди перебрались в Новое Вайе, в котором живут до сих пор. Таким образом, Агорса смог сравнивать археологические данные из Старого Вайе с этнографическими наблюдениями в новом месте (рис. 15.9).

^{Рис. 15.9. Карта, на которой показаны территории кланов в Старом Вайе. Такие этноархеологические исследования дают ключи к пониманию материальных аспектов, касающихся социальной организации, которая может быть представлена на археологических памятниках}

ПРАКТИКА АРХЕОЛОГИИ

ЗИМНИЕ ДОМА В КИТЛИ КРИК, БРИТАНСКАЯ КОЛУМБИЯ

Когда археолог Брайан Хэйден (1996) проводил раскопки серии крупных зимних домов коренных американцев в Китли Крик около реки Фрейзер в Британской Колумбии, то он раскрыл 115 фундаментов от домов, частично врытых в землю, некоторые из них имели ширину до 20 метров. Жилища были вкопаны в грунт на глубину до двух метров, крышу делали из древесины, коры, травы и циновок. Вход был обычно по лестнице через отверстие для дыма. Памятник расположен на сухом уступе над рекой Фрейзер в полузасушливой местности. За памятником поднимаются горы. Неподалеку имеется ряд важных стоянок, где добывали лосося, и они относились к наиболее продуктивным в этом районе в раннеисторические времена. Многие племена приходили в этот район покупать сушеного лосося, что, возможно, придавало Китли Крику необычайно важное значение как поселению.

Большинство из ям от домов, раскопанных Хейденом с коллегами, относятся к периоду между 3500 годом до н. э. и 950 годом н. э. Каждая яма раскапывалась очень тщательно, регистрировались не только основные размеры, но также и размеры очагов и ям-хранилищ, а также глубина покраснения почвы под каждым очагом. Используя мелкоячеистые сита, исследователи получали как можно больше точной информации о расположении отдельных артефактов и остатков пищи. Кроме того, они взяли образцы грунта пола для химического анализа и использовали методы флотации для обнаружения остатков растений, мельчайших артефактов и фрагментов костей. Они совместили эти данные с изучением источников сырья для изготовления орудий (глава 11), а также исследовали поверхности полов по остаткам обрушившихся соломенных крыш.

Анализ всех этих сведений дал интересные данные о социальной дифференциации. В одном большом доме-яме имелось несколько очагов, образующих круг в двух метрах от стены, как если бы несколько домашних групп жили в одном жилище. Возле каждого очага имелись треснувшие от жара камни и каменные орудия, использовавшиеся для домашних нужд. Распределение фрагментов каменных артефактов и отходов производства показало, что работы, присущие для главных лиц, такие как разделка животных и изготовление копий, происходили в центре жилища, где было больше места и потолки повыше. Такие работы, как изготовление наконечников и шитье, происходили в домашних зонах, что было более удобным.

Расположение очагов в одном и том же доме вскрыло еще одну интересную деталь. Наиболее глубоко и сильно покрасневшие очаги располагались в западной части жилища, а очаги размером поменьше и покрасневшие поверхностно — в восточной. Кроме того, наиболее крупные ямы-хранилища также располагались на западе. Хейден считает, что такая структура говорит не о разделении видов деятельности, а о социоэкономическом различии между более состоятельными и могущественными людьми, жившими у больших очагов, и более бедными, располагавшимися в других местах.

Раскопки в Китли Крик говорят о возможных свидетельствах социальной организации, но для подтверждения этой гипотезы требуются и другие свидетельства. Фактически, раскопки других домов на северо-западном побережье и этнографические отчеты о живущих народах подтверждают теорию Хейдена, так как они говорят о том, что в больших жилищах более богатые семьи занимали половину дома.

Этнографические отчеты говорят о том, что наиболее важные рыболовные места в этом регионе принадлежали членам отдельных хозяйственных кланов, возможно, что они переходили от одного поколения к другому. Кен Берри провел анализы костей лосося из Кетли Крик и обнаружил, что бедные семьи употребляли в основном розового лосося, которого легко идентифицировать по двухлетним кольцам на позвонках. Розового лосося поймать легче всего, но эти рыбы самые маленькие и содержание жира в них самое низкое. В противоположность этому обитатели более крупных жилищ ели не только розового лосося, но также чавычу и нерку, более крупные формы лосося, которые можно поймать только гарпуном с камней или со специально возведенных платформ. Тот факт, что кости такого лосося находили только в больших домах, весомо подтверждает этнографические оценки, что такие места принадлежали нескольким семьям или родовым группам. Лосось обеспечивал более 70 % протеина в местном питании. Сушеной рыбой широко торговали в исторические времена и, предположительно, в более ранние. Эту торговлю контролировали элитные семьи, нанимавшие как простых людей, так и рабов для выполнения монотонных работ по ловле и обработке рыбы.

Археолог Эд Бейкуэлл изучал также сырьевые источники сланцев (chert) для изготовления орудий, найденных в ямах больших домов. Каждое такое жилище имело свой собственный выраженный источник или группу источников, как если бы они образовали раздельные экономические организмы, каждый эксплуатируя свои собственные источники камня и охотничьи земли в горах. Более того, анализ каменных орудий в свалках по краю ям показал совсем небольшие изменения в течение длительного времени, как если бы одни и те же корпоративные группы осуществляли контроль над местными правами на ловлю рыбы и над своими собственными территориями в течение более тысячи лет. Хейден утверждает, что это является самым длительным примером экономической и социальной стабильности.

Агорса обнаружил, что пространственное расположение строений в общине определяется рядом местных правил, в частности организацией семей и членством в кланах. Археологические и этнографические наблюдения подтверждались прерывистым объединением домов в границах поселения, отражая различные кланы нчумуру. Родовые святыни каждого клана располагались возле домов глав кланов. Отдельные единицы домашних хозяйств включали в себя по крайне мере две комнаты, внутренний двор, кухню и задний двор. Обычно эти помещения выполняли много функций. Здесь готовили пищу, спали, хранили запасы, но можно идентифицировать и некоторые специфические черты. Например, в комнатах старших женщин кровать стояла на платформе, а на платформах пониже стояли горшки-хранилища. Единственными зонами с выраженной специальной функцией являлись те, где находились святыни хозяйства.

Наблюдения, сделанные в поселениях в Вайе, очень полезны при изучении археологических данных с археологических памятников нчумуру, а также соседних этнических групп, у которых похожие социокультурные обычаи. На более общем уровне такие наблюдения помогают археологам размышлять о многообразии типов факторов, которые могли бы отразиться в археологических сведениях, позволяя им оценить культурные процессы в сообществах прошлого (пример такого рода интерпретации коренных американцев смотри в главе 3 во вставке «Поселение-пуэбло Броукен Кей»).

Оценка размеров общины

В предыдущем материале прямо не обсуждались колебания в размере поселений. Оценка населения общины очень важна, потому что она может дать нам представление об использовании ресурсов, социополитической организации и социальной динамике. Например, какого максимального размера могло достичь древнее центральноамериканское селение, прежде чем дальнейший рост станет невозможным? Обычно сообщества, не организованные в большие государства, состояли из маленьких деревень, которые часто отделялись одно от другого, когда рост материнского поселения прекращался. Такой процесс достаточно прост, но в древней Центральной Америке многие селения отделялись именно таким образом. Но другие, такие как селение ольмеков в Сан-Лоренцо, могли расти и дальше, оставаясь при этом жизнеспособными. Почему был возможен такой рост?

Как оценить население общины? Исторически достоверные документы, письменные материалы, данные переписей могут дать достаточно точные оценки населения. Примером может служить изображение алгонкинского селения XVI века (рис. 15.10). Такая информация, используя аналогии, иногда может применяться к археологическим данным — размер, количество строений и план известного поселения могут быть применены для оценки сравнительного размера раскапываемых общин. Однако в большинстве случаев письменных материалов либо нет, либо они не достоверны. Многие факторы могли исказить данные переписей, а плотность населения и размеры домашних хозяйств в историческое время не обязательно соответствуют их аналогам в доисторические времена.

^{Рис. 15.10. Пример общины. Алгонкинское поселение в Северной Каролине, набросок Джона Уайта}

По большей части исследователи должны обращаться к археологическим данным для оценки плотности населения. Самые надежные оценки ее получаются тогда, когда можно достаточно точно определить количество домашних хозяйств в любой момент истории поселения. Предположения Рене Миллона о населении Теотихуакана, например, основаны на таком подсчете домов (Милон — Millon, 1981). Используя модели древних центральноамериканских поселений, Джойс Маркус (Joyce Marcus, 1976) показал, что, возможно, 90 % селений составляли маленькие деревушки, состоящие из 10–12 хозяйств и с населением до 60 человек. Но некоторые поселения были намного больше, чем такое среднее.

Территория, занимаемая поселением, может также служить индикатором населения, и некоторые ученые пытались оценить население с помощью математических формул, в которых определенное количество жизненного пространства отводилось отдельному человеку и каждой семье. Но плотность населения в границах поселения меняется. Следовательно, соотношение между размером поселения и его населением не является постоянным. Теоретические модели могут дать представление об относительных размерах поселений и относительном росте населения в регионе, но нематериальные факторы, начиная от идиосинкразии и кончая социальными ограничениями и культурными нормами, затрудняют разработать какой-либо стандарт (см. Де Рош — De Roche, 1983).

Для подсчета населения использовались скорость, с которой люди формируют мусорные кучи, или плотность глиняных осколков, накапливаемых в течение длительного времени. Но и эти подходы имеют те же ограничения, что и другие упоминавшиеся методы (де Баррос — de Barros, 1988; Зубров — Zubrow, 1976). По этим причинам археологические оценки населения должны быть очень осторожны, с обязательным указанием критерия, использованного при достижении такого заключения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.