Послевоенный Вьетнам

Послевоенный Вьетнам

Спустя 10 лет после победы

Из всего комплекса проблем восточной политики мне как секретарю и заведующему Отделом ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран больше всего пришлось заниматься советско-вьетнамскими отношениями, на которых и хотелось бы остановиться в первую очередь.

Прошло 10 лет после исторической победы Вьетнама над полумиллионным американским экспедиционным корпусом и сайгонским марионеточным режимом. Вьетнамский народ добился осуществления своей высшей национальной цели – объединения страны. Мне довелось быть во Вьетнаме, когда война на Юге еще продолжалась, и видеть страну, отмобилизованную для борьбы. Знакомство с жизнью вьетнамского народа не могло не вызывать чувств изумления и восхищения: полуголодный, разутый, раздетый народ смог противостоять мощной, современной военной машине. И не только противостоять, но в конечном счете взять верх, добиться прекращения американской агрессии. Насколько же велика сила национальной идеи!

И вот в декабре 1986 года я снова оказался во Вьетнаме в составе делегации КПСС на VI съезде Вьетнамской партии труда. Возглавлял делегацию Е.К. Лигачев. Готовясь к этой миссии, мы в отделе провели тщательный анализ всего комплекса проблем, связанных с Вьетнамом и советско-вьетнамскими отношениями.

Ситуация во Вьетнаме и по истечении 10 лет оставалась очень сложной. Победа в войне, объединение Севера и Юга вызвали подъем национального самосознания. Реальностью стало появление в регионе крупного государства почти с 60-миллионным населением, которое, естественно, заявило о своих особых интересах на Индокитайском полуострове. Из двух союзников по антиамериканской войне хорошие контакты сохранились у Вьетнама только с Советским Союзом. С Китаем отношения стали прохладными уже к концу войны, а после ее окончания – даже враждебными. Объединенный Вьетнам стал тяготиться китайской опекой, не воспринимал стремление Китая укреплять свое влияние на Индокитайском полуострове.

В свою очередь, Китай не хотел примириться с тем, что у его южных границ появилась крупная самостоятельная страна, проводившая свою политику, да к тому же находившаяся в союзных отношениях с другой великой державой. Очень болезненно китайцы относились к естественному стремлению Вьетнама укрепить отношения с Лаосом и Кампучией.

В этот период особенно давали о себе знать многовековые противоречия между Китаем и Вьетнамом. Я помню, как еще во время моего первого посещения Вьетнама в Историческом музее вьетнамский экскурсовод особо акцентировал внимание на более чем тысячелетней истории борьбы вьетнамцев против иностранных завоевателей. На мой вопрос, кого же он имеет в виду, экскурсовод ответил: «Китайских гегемонистов». Но тогда это произносилось скороговоркой, а сейчас стало одним из лейтмотивов официальной идеологии и политики.

В этой обстановке возникла кампучийская проблема. В ответ на ввод вьетнамских вооруженных сил в Кампучию и изгнание из нее полпотовцев Китай решил «преподать урок» вьетнамцам и начал военные действия против него на Севере. Китайские войска вторглись на сотни километров в глубь вьетнамской территории, а потом, вынужденные уйти оттуда, продолжали сохранять крупную военную группировку на границе, и Вьетнам должен был держать в этом районе миллионную армию. А всего под ружьем во Вьетнаме и Кампучии было 2 млн. человек. Одно это было уже непосильной ношей для очень слабой, да и к тому же истощенной войной вьетнамской экономики.

Экономическая ситуация во Вьетнаме и через 10 лет оставалась тяжелейшей, просто отчаянной. У крестьян отбирались все излишки продовольствия и направлялись на содержание армии. Городское население получало лишь 13 кг. риса на человека в месяц, и больше ничего. В городах, да и в сельской местности, царила потрясающая нищета. Жилища в городах и поселках, казалось, находятся в полуразрушенном состоянии. Да и какие это дома: земляной пол, легкие бамбуковые перегородки и крыша? Тут же изготовление пищи и нехитрых поделок для продажи. Вся жизнь людей на улице, в пыли.

Зарплата тех, кто работал на предприятиях, в мастерских и учреждениях, покрывала не более трети скудного прожиточного минимума. Вьетнамцы просто физически были не в состоянии выполнять тяжелые работы, например на грузовиках в угольных разрезах.

Без приработка не могли обходиться даже работники государственного и партийного аппарата. В беседе с нами первый секретарь Хошиминского горкома партии сказал, что вынужден разводить свиней в личном хозяйстве для получения дополнительного дохода.

В состоянии полного развала находились финансы и денежное обращение страны. Дело доходило до того, что мы не успевали выполнять отчаянные просьбы вьетнамцев на печатание бумажных донгов, отправляли их во Вьетнам самолетами. Огромные суммы денег выплачивались на содержание армии, государственного и партийного аппарата, а возврат денег в бюджет был очень ограниченным. Денежная масса словно бросалась в бездонную бочку и быстро обесценивалась.

Приходится только удивляться, как все это терпел народ, выдержавший такие испытания в годы войны?!

Слов нет: объективно условия для послевоенного развития Вьетнама, особенно международные, складывались трудно, но уже тогда было ясно, что и в политике Вьетнамской партии труда, ее руководства во главе с Ле Зуаном были допущены серьезные ошибки. Вьетнамские руководители не сумели учесть всей глубины изменения обстановки после объединения страны и вступления ее в новую полосу развития, продолжали мыслить категориями военного времени и действовать командными методами.

Задачи мирного времени они воспринимали сквозь призму сталинских догм и представлений. Подъем национального самосознания подталкивал их к необдуманным попыткам как можно быстрее осуществить переход к социализму, но не через нэп, а через амбициозные планы индустриализации и коллективизации, своеобразный «большой скачок».

Отсюда пренебрежение нуждами народа, стремление к созданию индустриальных гигантов, не считаясь ни с чем, вместо того, чтобы в первую очередь поднять сельское хозяйство, народные промыслы, дать простор свободной торговле и экономическим стимулам.

Надо прямо сказать, что этому амбициозному курсу форсированного «строительства социализма» без учета насущных нужд страны и народа подыгрывали и наши специалисты и плановики, которые в большом числе были представлены в органах государственного управления Вьетнама в тот период. А когда мы стали их поправлять, это встретило неприятие и даже сопротивление.

Без коренного пересмотра политики нечего было и думать о серьезном изменении ситуации в стране. Горбачев в товарищеской форме говорил об этом руководителям Вьетнама. Сознание необходимости перемен, я думаю, постепенно накапливалось в головах по-восточному рассудительных, несуетливых вьетнамцев, но до поры до времени это не давало результатов.

К тому же Ле Зуан был серьезно болен. В довольно тяжелом состоянии он участвовал в работе XXVII съезда КПСС. Силы постепенно покидали его. Помню, приехав во Внуково-2 проводить Ле Зуана, возвращавшегося на родину, я увидел человека, который уже не мог самостоятельно передвигаться, его просто внесли в самолет. По возвращении на родину через некоторое время Ле Зуан скончался.

На смену ему пришел Чыонг Тинь. Он, как и Ле Зуан, относился к старой хошиминовской гвардии вьетнамских руководителей. Ранее он уже был в течение непродолжительного времени Генеральным секретарем ВПТ. Маленький, щупленький, но очень активный, он отличался острым умом и реалистическим восприятием действительности. Под его руководством и был подготовлен VI съезд Вьетнамской партии труда, переименованной на съезде в Коммунистическую партию Вьетнама (КПВ).

В процессе подготовки съезда Чыонг Тинь дважды был в Москве и встречался с Горбачевым. Разговор был совсем другой, чем с Ле Зуаном. Новый вьетнамский руководитель дал реалистический и острокритический анализ положения в своей стране, говорил о необходимости удовлетворения самых насущных нужд многострадального народа, о недопустимости дальнейших гибельных попыток испытывать его терпение. Он считал необходимой коренную перемену всей линии политики партии и государства, высказывал в то же время полное одобрение решений XXVII съезда КПСС и внешней политики Советского Союза, в том числе на восточном направлении.

Чыонг Тинь дал ясно понять, что не собирается оставаться лидером партии, полагая, что руководство партией и страной следует передать в более молодые, энергичные руки. И такая работа по выдвижению нового лидера была заблаговременно проведена еще до съезда в Политбюро, ЦК партии с привлечением широкого партийного актива. Конечно, окончательное решение до съезда не было принято, но мнение по этому вопросу сформировалось, и оно не оставалось тайной. Речь шла о Нгуен Ван Лине, энергичном, более молодом, по вьетнамским меркам, руководителе, который в течение ряда лет возглавлял национально-освободительную борьбу вьетнамского народа на юге страны.

Чувствовалось, что в руководстве Вьетнамской партии труда зреют новые подходы к проблемам, хотя полной уверенности в том, что на съезде они восторжествуют, не было.

Переломное событие

VI Съезд Вьетнамской партии труда, состоявшийся в декабре 1986 года, превзошел все ожидания смелостью постановки вопросов, самокритичностью, новизной выдвинутых задач. Во вступительном слове Нгуен Ван Линя, политическом докладе, с которым выступил Чыонг Тинь, был обстоятельно проанализирован опыт общественно-политического развития страны в послевоенное время. Была развернута критика допущенного ранее субъективизма и волюнтаризма. Впрочем, все это делалось без какой-либо крикливости и разноса прежнего руководства, которому воздавалось должное за его заслуги в национально-освободительной борьбе.

Вьетнамское руководство выступило против неправильного понимания теории переходного периода, имевших место попыток забегания вперед, перенесения на мирное строительство методов работы партии, сложившихся в годы войны, механического заимствования чужого опыта индустриализации.

Съезд вместе с тем дал самую высокую оценку советской перестройке. Весьма созвучной перестройке оказалась постановка вопроса вьетнамцами о повышении роли человека, выражаемая формулой «народ знает, обсуждает, действует и контролирует». Поражало абсолютное отсутствие в докладах и выступлениях какого-либо славословия.

Чего стоит одна смена руководства. Пожалуй, к тому времени это был единственный случай в практике партий соцстран «конституционной» смены лидера партии на съезде. Важно, что все было сделано в достаточно уважительной форме по отношению к прежним руководителям, которые с большим почетом были освобождены от партийных постов. Одни остались советниками, а другие на известное время сохраняли свои прежние государственные обязанности.

Перемены в политике коснулись самых коренных вопросов. В экономике был взят курс на первоочередное решение трех проблем: сельского хозяйства, легкой промышленности и внешней торговли. В соответствии с этим пересмотрена политика капиталовложений, взят курс на экономические методы, на развитие торговли в духе ленинских идей новой экономической политики, которая была единственным спасением для Вьетнама.

В решениях съезда был заложен, может быть, не столь резкий, но явный поворот к поиску политического решения сложных проблем и в области внешней политики, тяжкой гирей висевших на ногах Вьетнама. Подспудно маячили идеи нормализации отношений с Китаем, ибо без этого нельзя было добиться сколько-нибудь существенного высвобождения ресурсов страны для насущных экономических нужд.

В общем съезд положил начало новой полосе в развитии Вьетнама. Хотя недостатка в революционной фразеологии не было, суть политики вырисовывалась уже совсем иной.

Во время пребывания во Вьетнаме делегация КПСС ознакомилась с некоторыми объектами советско-вьетнамского сотрудничества, побывала в Хайфоне и Сайгоне, переименованном в Хошимин. Среди них гидроузел и электростанция Хоабинь на реке Черная – уникальная стройка по своим масштабам, замыслам и техническим решениям. И вьетнамцы, и советские специалисты с гордостью говорили, что это крупнейшее гидросооружение во всей Юго-Восточной Азии. Оно избавляет огромную территорию в долине реки Черная от периодических наводнений, позволяет удвоить или даже утроить электробаланс страны. Весьма оригинальны и инженерные решения: сами гидроагрегаты размещаются в помещениях, вырубленных в скалах. На стройке создана мощная база, сооружен современный городок гидростроителей.

Все это, конечно, не могло не впечатлять. А другая сторона дела состояла в том, что мощнейший современный объект не вписывался во вьетнамскую среду, находился как бы в другом измерении. К принятию такого мощного потока электроэнергии народное хозяйство и, в частности, сам Ханой не были подготовлены, никто своевременно не подумал о технических средствах передачи и потребления. Введение крупнейшего объекта рассматривалось как самоцель, а не средство подъема экономики и улучшения жизни людей. Такой же односторонний, некомплексный подход проявился и в возведении некоторых других объектов, в частности крупного цементного завода Бимшон. Там забыли провести дорогу для доставки топлива. Крупные недостатки были допущены и в сооружении электростанции Чиан на юге Вьетнама, вблизи Хошимина.

Другой объект, который нам удалось посетить, – это нефтепромысел Вунгтау, где на первых морских платформах к тому времени уже началась промышленная добыча нефти. Она важна была не только для вьетнамцев, которые избавлялись в перспективе от необходимости закупать жидкое топливо за границей, но и для нас, поскольку освобождала нас от обременительных поставок 1 млн. т нефтепродуктов для Вьетнама. Но для этого надо было не только добывать нефть, но и организовать ее переработку. Решение же этого вопроса затягивалось. В результате некоторое время нефть, добытую в Вунгтау, продавали за рубеж, а нам приходилось по-прежнему гнать танкеры с нефтепродуктами во Вьетнам.

К этому времени были открыты и другие месторождения нефти на южном и северном шельфах Вьетнама. Свои услуги по их разработке предлагали Япония и даже Индия. Наши строители и нефтедобытчики вели себя как собака на сене: сами были не в состоянии развернуть такие работы, но в то же время косо смотрели и на переговоры вьетнамцев с другими странами.

Значительно более быстрые результаты давало сотрудничество в изготовлении во Вьетнаме швейных и других изделий из давальческого сырья, создании плантаций по выращиванию гевеи, чая, кофе, овощей и фруктов главным образом на юге страны. Но оно считалось не очень престижным и не привлекало к себе необходимого внимания ни вьетнамской, ни особенно советской стороны. Плохо использовались выгодные для нас возможности ремонта советских судов на верфях Хошимина.

Таких вопросов в ходе поездки делегации по стране обнаружилось великое множество.

В заключение состоялась встреча советской делегации с Нгуен Ван Линем, избранным на съезде Генеральным секретарем Коммунистической партии Вьетнама, ветеранами-советниками и основными членами Политбюро. Новый руководитель Вьетнама еще раз подчеркнул, что на съезде нашли выражение коллективная мысль вьетнамских коммунистов, созвучие выводов VI съезда Компартии Вьетнама с XXVII съездом КПСС. Вместе с тем, делясь своими соображениями на будущее, он признал, что доклад и выборы нового состава ЦК, формирование нового руководства – это только начало выработки новой политики и практической работы, направленной на возрождение Вьетнама.

Была высказана просьба о том, чтобы в первом квартале 1987 года принять Нгуен Ван Линя в Советском Союзе.

Не обошлось и без особых просьб, в частности о поставке Вьетнаму значительного количества материальных ресурсов, необходимых для преодоления самой тяжелой полосы экономических трудностей и удовлетворения самых насущных потребностей народного хозяйства.

В целом VI съезд Компартии Вьетнама породил надежду на выход из тяжелого положения, в котором оказалась страна. Это было важно прежде всего для облегчения невыносимого материального положения народа, для политической стабилизации и предотвращения социального взрыва, который мог стать неотвратимым.

Это было важно и для Советского Союза. Стало видно, во имя чего мы ежегодно затрачивали примерно миллиард рублей на помощь Вьетнаму, ввозили товаров туда вдвое больше, чем вывозили.

В таком духе об участии делегации КПСС в работе VI съезда Коммунистической партии Вьетнама мы доложили на Политбюро. Оно одобрило деятельность делегации и поручило советским, государственным и хозяйственным органам внимательно рассмотреть вопросы, связанные с советско-вьетнамским сотрудничеством, повышением эффективности нашей помощи и наших экономических связей.

Послесъездовская заминка

В течение нескольких последующих месяцев после столь успешно проведенного съезда в деятельности вьетнамского руководства наступила какая-то заминка, не предпринималось никаких заметных шагов по реализации решений съезда. Информация из Вьетнама была очень скупой. Объяснение одно: по-видимому, в руководстве вспыхнула борьба вокруг интерпретации решений съезда между двумя группировками.

Одна из них – традиционно консервативная – продолжала линию Ле Зуана на «строительство социализма» жестко административными методами, через классовую борьбу, форсированную индустриализацию, насаждение социалистических форм ведения хозяйства с помощью государства. Эта часть руководства всячески подчеркивала свою близость к Советскому Союзу, и, я думаю, это делалось совершенно искренне, от души. Они недвусмысленно поддерживали нас в советско-китайском споре, выступали против развития отношений с Западом, а также со странами АСЕАН.

Свои планы большого скачка для Вьетнама они связывали с помощью со стороны Советского Союза и других социалистических стран. Рассуждения были простыми: «Мы в течение долгого ряда лет вели упорную борьбу с империализмом, то есть выполняли свой интернациональный долг. В это время другие страны социалистического лагеря нормально развивались, и теперь Вьетнам, понесший столь большие жертвы во имя общего социалистического дела, вправе рассчитывать не только на морально-политическую поддержку, но и на реальную материальную помощь со стороны других соцстран».

Помощь Советский Союз, конечно, оказывал и не собирался прекращать ее вдруг. Но в то же время мы считали, что в таких масштабах она не может продолжаться бесконечно, что Вьетнаму надо побыстрее вставать на ноги и самостоятельно решать свои задачи. Другие же страны советского блока уже в эти годы открещивались от предоставления помощи Вьетнаму, впрочем, как и другим развивающимся соцстранам, предпочитая иметь с ними нормальные взаимовыгодные отношения.

Такой по сути дела фундаменталистской линии придерживались, по всей видимости, прежний руководитель правительства Фам Ван Донг, новый премьер Фам Хунг и некоторые другие вьетнамские руководители традиционного толка. Впрочем, об этом судить было весьма затруднительно, ибо дискуссии во вьетнамском руководстве велись в весьма специфических для Востока формах, не выносились на публику, а разногласия, о которых заходила речь, не увязывались с конкретными лицами даже в переговорах на высшем уровне.

Идейным вдохновителем противоположной линии был Ле Дык Тхо. К нему тянулись более молодые деятели, в том числе министр иностранных дел Нгуен Ко Тхать, член Политбюро и секретарь ЦК Суан Бать. Это были, по сути дела, противники фундаментализма, люди, придерживавшиеся прагматических, реалистических взглядов. Они выступали за первоочередное решение тех проблем вьетнамской экономики, которые могли бы быстрее принести облегчение для народа, за развитие различных форм собственности, предоставление большей свободы хозяйствам крестьян и ремесленников, предпринимательство.

Во внешней политике они склонялись к политическому решению кампучийской проблемы, постепенной нормализации отношений с Китаем, развитию диалога со странами АСЕАН, экономических отношений с Японией и западными странами.

Перед съездом и на нем самом в основном взяла верх прагматическая, реалистическая линия, но после него, по-видимому, борьба вновь разгорелась. Новый Генеральный секретарь Нгуен Ван Линь, несмотря на солидный возраст и большой военный опыт, в решении таких проблем был новичком. Поддержав его выдвижение на эту должность, каждая из противоборствующих сторон рассчитывала оказывать на него решающее влияние в будущем.

На этой почве и произошла почти полугодовая заминка в практическом осуществлении решений VI съезда Компартии Вьетнама. В конечном счете Нгуен Ван Линь, как показал последующий ход событий, взял сторону прагматиков и реалистов. Их влияние в руководстве возросло, хотя и представители жесткой линии не подверглись остракизму, продолжали занимать высокие посты в партии и государстве.

К весне 1987 года состояние неопределенности закончилось, и в мае Нгуен Ван Линь в сопровождении До Мыоя (и тут сказывалось стремление вьетнамцев к сбалансированным решениям) прибыл в Москву с официальным визитом.

Вьетнамец информировал Горбачева о развернутой программе действий во внутренней и внешней политике страны в духе решений VI съезда партии, углубив и конкретизировав их по многим вопросам. При этом чувствовал себя уверенно и излагал свою программу очень убежденно и, я бы сказал, эмоционально.

Изменился сам характер просьб о помощи. Раньше вьетнамцы просили зерно, чтобы хоть мало-мальски кормить армию и городских жителей. Риса у нас не было, выделяли пшеницу, к использованию которой вьетнамцы были совершенно не готовы и не знали, что с ней делать, ведь хлебопекарной промышленности у них практически не было. Теперь вместо зерна они просили оказать помощь в виде удобрений, тракторов и горючего, чтобы поднять собственное производство риса.

Информируя Политбюро о своей встрече с высоким руководителем, Горбачев высказал удовлетворение от состоявшегося обмена мнениями и надежду на то, что там дела пойдут лучше.

Еще одна встреча Горбачева с Нгуен Ван Линем произошла во время его пребывания на юбилейных торжествах в Москве по случаю 70-летия Октябрьской революции. Кстати говоря, вьетнамскому руководителю, с учетом мнения наших друзей, было поручено произнести ответную речь на приеме в Кремле в честь делегаций политических партий и движений. Нгуен Ван Линь с большим чувством ответственности, я бы сказал, взволнованно отнесся к этой своей миссии, тщательно готовился к выступлению, произнес хоть и короткую, но очень содержательную и эмоционально насыщенную речь.

На встрече с Горбачевым Нгуен Ван Линь, передав привет советским товарищам от Политбюро ЦК КПВ и советников, вновь вернулся к оценке экономической ситуации в стране, которая оставалась тяжелой. На сей раз он более определенно связывал ее с ошибками, допущенными в экономической политике в послевоенный период, особо подчеркнул, насколько велико значение идей и советского опыта нэпа для возрождения Вьетнама. И здесь коренной вопрос – взаимоотношение с крестьянством. Сельские производители были задавлены налогами и другими ограничениями. В приусадебных хозяйствах разрешалось иметь только 5% земли, но и при этом они давали 50- 60% общей продукции.

Нгуен Ван Линь подчеркнул необходимость резкого сокращения расходов на содержание армии и госаппарата. «Наша двухмиллионная армия, – говорил он, – самая большая по расчету на душу населения. Мы разработали новый подход к военному строительству, который предполагает небольшую численность регулярных войск, которые могли бы опираться на широкую основу народного ополчения, не требующего больших затрат. Были предложения создать вдоль границы с Китаем на севере своего рода «линию Мажино», но они неприемлемы из-за дороговизны и уязвимости. Сейчас идем по линии создания укрепленных районов, которые могли бы принять огонь на себя и послужить основой для действий регулярной армии».

Нгуен Ван Линь сообщил, что в государственном аппарате работают 3-4 млн. человек. С семьями – это не менее 10 млн. человек, то есть чуть ли не каждый пятый в стране. Такой аппарат кормить слаборазвитая экономика просто не в состоянии.

Конкретный деловой подход Нгуен Ван Линь проявил в вопросе использования советской помощи. До недавнего времени здесь не было ни четкой политики, ни хорошей организации, помощь не доходила до людей, застревала, распылялась и расхищалась где-то на верхних и средних ступенях бюрократического аппарата. Сейчас они подошли к этому делу иначе. Помощь, особенно удобрениями, горючим, техникой, сосредоточивалась в 100 наиболее перспективных уездах для того, чтобы получить от нее максимальную отдачу, прежде всего в увеличении производства риса.

На вопрос о том, есть ли понимание всех этих проблем в руководстве, Нгуен Ван Линь ответил положительно, но вместе с тем посетовал на то, что не все ведут активную работу в нужном направлении. «Есть люди, у которых слова и дела не расходятся, а есть просто пустозвоны. Есть в Политбюро и в Секретариате люди консервативные, особенно когда дело доходит до конкретики».

Наша позиция

Надо сказать, что новый курс вьетнамской политики воспринимался в наших руководящих кругах неоднозначно, особенно в тех случаях, когда это требовало коренного пересмотра своих собственных представлений и методов практической работы во взаимоотношениях с Вьетнамом. Я имею в виду прежде всего Госплан и Министерство внешнеэкономических связей, а также военные инстанции. Это не могло не отражаться и на настроениях некоторой части Политбюро.

Нет-нет да и прослеживалась настороженность и даже подозрительность в отношении вьетнамских прагматиков, стремление ориентироваться на деятелей консервативного толка – «настоящих и верных друзей СССР». Наши плановые и внешнеэкономические органы очень медленно реагировали на изменение ситуации во Вьетнаме. Здесь продолжали довлеть прежние представления, исходившие из умозрительных догм относительно социалистического строительства. Госплановские советники в Ханое по-прежнему толкали вьетнамцев на сохранение и усиление централизованных методов планирования, поощряли гигантоманию, амбициозные программы и т. п.

Надо сказать, что в нашем Политбюро не проходило и месяца, чтобы не вспыхивал вопрос об эффективности помощи Вьетнаму и перестройки советско-вьетнамского экономического сотрудничества. Со стороны Генерального секретаря и других членов Политбюро высказывалась острая критика медленной реакции с нашей стороны на изменяющуюся ситуацию.

После одного из таких заседаний в апреле 1988 года я провел совещание по вопросам экономического сотрудничества с Вьетнамом. О нем, мне кажется, стоит рассказать несколько подробнее.

Открывая совещание, я сказал: «Прошло 13 лет после окончания войны и воссоединения Севера и Юга Вьетнама. Правда, потом были новые политические осложнения: кампучийская эпопея, китайское вторжение, но и после этого прошло уже около 10 лет. Ситуация в экономической сфере остается исключительно тяжелой, можно сказать, отчаянной.

Сейчас в этом государстве с населением почти в 60 млн. человек жизненный уровень людей сопоставим с тем, что мы имеем в самых неразвитых районах земного шара. Среднедушевой доход не превышает 100 долл. на душу населения в год. Это в 20 раз меньше уровня европейских стран, в 10 раз меньше, чем в Монголии и на Кубе. Этот разрыв не только не сокращается, а, наоборот, возрастает, особенно в сопоставлении с новыми индустриальными странами Азии.

Не так давно в такой же ситуации находился и Китай, но он совершил сильный скачок вперед. Буквально за несколько лет он на 100 млн. т увеличил производство зерна, а Вьетнам – самая рисовая страна – бедствует из-за его недостатка.

Народное хозяйство буквально задыхается от инфляции. За прошлый год уровень инфляции составил 500%. Высокий уровень безработицы, тяжелое бремя военных расходов, не говоря уже о внешнем долге. Большинство людей живет впроголодь. Процветает спекуляция, аппарат управления поражен коррупцией.

Естественно, что и общественно-политическая обстановка не может быть в этих условиях нормальной. Терпение населения не может продолжаться бесконечно.

Можно ли в этих условиях мириться с тем, что наша помощь по- прежнему остается малоэффективной. С трудом преодолеваются неправильные установки, продиктованные не реальными условиями, а догматическими представлениями о строительстве социализма. Мы завязли в крупных объектах. Многие из них сооружаются в течение долгих лет и не дают отдачи.

Перед нами стоит задача еще и еще раз осмыслить ситуацию, найти пути повышения эффективности нашего сотрудничества с Вьетнамом – нашим стратегическим союзником в Юго-Восточной Азии. Нельзя не учитывать и того, что помощь Вьетнаму становится для нашей страны все более обременительной, а сохранение нынешней ситуации перечеркивает все надежды на возвращение долгов.

Где те узлы, которые надо развязать, чтобы помочь вьетнамскому руководству выйти из этой ситуации? На этот вопрос надо дать ответ и представить наши предложения руководству Центрального Комитета партии».

Выступивший первым заместитель председателя Госплана П. А. Паскарь пытался объяснить тяжелую экономическую ситуацию во Вьетнаме тем, что страна лишилась миллиардов долларов, которые текли туда раньше из США и Китая, апеллировал к некоторым частным улучшениям, имевшим место, по его мнению во Вьетнаме, оправдывал позиции Госплана, его советников при вьетнамском правительстве, которые, безусловно, несли немалую ответственность за поощрение неправильных тенденций в экономическом восстановлении и строительстве Вьетнама в послевоенные годы.

В духе оправдания и поддержки централистских методов было выдержано и выступление руководителя аппарата экономических советников во Вьетнаме В.С. Орлова. Он сетовал на расползание ресурсов, призывал взять в руки государства торговлю рисом, табаком и т. д.

Главный редактор журнала «Коммунист» Н.Б. Биккенин, который направлялся во Вьетнам для консультаций в работе над новой программой КПВ, высказал несколько серьезных соображений об общественно- политическом развитии страны и нашей позиции в этих вопросах. В самом основании вьетнамского общества, по мнению Биккенина, возникла «кривизна». Война, иждивенчество отучили трудиться. До сих пор широко распространено догматическое отношение к советскому опыту.

Стратегическая задача состоит в том, чтобы накормить людей, а не говорить на каждом углу о социализме. Надо изменить характер нашей экономической помощи, органически увязав ее с новой линией Коммунистической партии, выраженной на VI съезде. Генеральный секретарь Нгуен Ван Линь хорошо понимает проблемы страны, но есть сопротивление со стороны сторонников так называемого чистого социализма. Надо тщательно отбирать людей для командирования во Вьетнам, чтобы это были люди передовых взглядов.

Представитель МИД Ю.Н. Мякотных подчеркнул необходимость полнее учитывать перемены во вьетнамском руководстве, усилить внимание к работе с новыми прогрессивными вьетнамскими руководителями.

Директор Института Дальнего Востока М.Л. Титаренко поделился таким наблюдением. Во Вьетнаме, да и в сопредельных странах, проскальзывает мнение о том, что трудности Вьетнама якобы являются результатом его переориентации с Китая на Советский Союз. Главное сейчас – коренной пересмотр социально-экономической политики, достижение смычки с крестьянством, создание у него заинтересованности в подъеме сельского хозяйства.

Заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений И.С. Королев счел, что надо коренным образом изменить характер консультационной работы, не брать на себя смелость высказывать рекомендации по любому поводу, а способствовать тому, чтобы сами вьетнамцы принимали более квалифицированные решения.

Представитель Генштаба генерал В.А. Харитонов избрал основной темой своего выступления влияние возможной войны со стороны Китая на всю обстановку во Вьетнаме, по сути дела оправдывая его военные приготовления.

Член-корреспондент Академии наук Г.Ф. Ким говорил о необходимости выработки нового подхода к отношениям с Вьетнамом с учетом известной автономности Южного Вьетнама, о налаживании трехстороннего сотрудничества – СССР, Индия, Вьетнам. Он призвал критически посмотреть на наши интересы в Кампучии.

Резкие, категорические оценки прозвучали из уст академика О.Т. Богомолова. Он констатировал, что политика строительства социализма не удалась ни в одной из развивающихся стран. Нашему противнику может быть даже выгодно иметь такие «социалистические» страны, чтобы отпугивать народы от социализма. Обратив внимание на размеры нашей помощи Вьетнаму, он поставил вопрос: не велика ли эта цена за Камрань и Дананг? Что касается обострения отношений с Китаем, то тут, по мнению академика, определенная доля вины лежала и на Вьетнаме. Он считает, что Вьетнаму надо шире использовать возможности сотрудничества с Западом.

По мнению директора Международного института СЭВ Ю.С. Ширяева, надо было наделить более широкими полномочиями советско-вьетнамскую комиссию, руководителем которой был заместитель председателя Совета Министров В.К. Гусев.

На совещание был приглашен В.А. Крючков, в то время заместитель председателя КГБ. Выступал он в обычном для руководителей этого ведомства ключе – разоблачал козни империализма вокруг Индокитая, бил тревогу в связи со снижением советского престижа во Вьетнаме. К русским, особенно в Южном Вьетнаме, отметил он, начинают относиться как к американцам.

Одним словом, спектр мнений оказался довольно широким: от госплановской оценки (Паскарь, Орлов), что все идет не так уж плохо и нужно только «усиливать», «улучшать» работу, до предложений об общем изменении отношения к Вьетнаму, с сомнением в необходимости рассматривать его как своего стратегического союзника (Богомолов).

В своем кратком заключительном слове я подчеркнул переломность момента, который переживал Вьетнам – государство, наиболее близкое нам в этом регионе, связанное с нами тесными узами на протяжении нескольких последних десятилетий.

«Когда шла война, не был еще освобожден юг, складывалось впечатление, что как только наступит мир, Вьетнам совершит быстрый рывок вперед. К сожалению, эти надежды не сбылись, страна продолжает пребывать в тисках острейших проблем. Объективные факторы при этом достаточно благоприятные: благодатная природа, скромные, трудолюбивые люди, по преимуществу крестьянская экономика, более устойчивая к невзгодам и способная к быстрому оживлению. Конечно, оставалось сложным международное положение, но у кого тогда оно было простым.

Все дело в субъективном факторе – экономической политике, методах управления, которые теперь сами вьетнамские руководители признали ошибочными.

Вьетнам – страна самостоятельная, суверенная, с возросшим чувством национального достоинства. Она сама определяет свою политику. Но и мы, наши политические и экономические инстанции, дипломатические и экономические представительства в этой стране, научные учреждения и, конечно, отделы ЦК не можем не чувствовать своей ответственности за допущенные ошибки – ведь вьетнамцы во многом полагались на нас, на наш опыт, на рекомендации многочисленных советников и консультантов, направленных в страну.

Сегодня ясно, что наши советы и рекомендации носили односторонний характер, продиктованный не столько реальными условиями, возможностями и потребностями страны, сколько навязчивыми идеями и догмами о строительстве социализма.

Совершенно недопустимы попытки играть на противоречиях в самом вьетнамском руководстве, делить его на «верных» и «неверных», одних считать последовательными сторонниками социалистических принципов, а других – отступниками от них, поддерживать первых и отворачиваться от вторых. Критерием оценки той или иной политики должно быть другое – ее результативность с точки зрения быстрейшего вывода страны из тяжелейшей ситуации, в которой она оказалась.

Сейчас политика вьетнамского руководства круто меняется. Этот поворот заслуживает полной поддержки. Со своей стороны нам надо критически переосмыслить наши собственные оценки и практические действия, не связывая себя какими-либо ограничениями, старыми штампами и догмами. Иначе до истины не докопаться и не выработать практических мер, диктуемых обстановкой.

В ином подходе нуждается характер экономического сотрудничества между нашими странами. Экономическую помощь Вьетнаму надо органично включить в систему нынешних приоритетов его развития. Поучительна в этом отношении практика оказания экономической помощи со стороны Международного валютного фонда. Как известно, он требует полной выкладки по вопросам экономического развития страны-донора, предъявляет довольно жесткие требования к получателям помощи, осуществляет контроль за ее использованием. Я не за то, чтобы применять такие же методы, но совершенно ненормально, когда экономическая помощь предоставляется бесконтрольно, «по-социалистически» благотворительно.

Нужно покончить и с организационной неразберихой, наносящей серьезный урон делу. Сейчас нет хозяина, ответственного за экономические связи с определенной страной, в данном случае с Вьетнамом. Кто-то должен здесь быть ответственным координатором: то ли Госплан с его представительством, то ли МИД и посольство, то ли Министерство внешнеэкономических связей с торгпредством, то ли советская часть двусторонней комиссии, возглавляемая зампредом Совмина. Вот уж действительно, «у семи нянек дитя без глаза».

Я согласен с теми, кто высказался за иной, более широкий подход к экономическому сотрудничеству Вьетнама с третьими странами: не тормозить, а поощрять его. Мы сами идем на развитие экономических связей с Западом, в том числе на создание совместных предприятий. Почему же должны удерживать других от этого?»

Я высказался за то, чтобы направить во Вьетнам группу независимых квалифицированных специалистов, отобранных не по должностному принципу, чтобы они на месте поработали, еще раз вникли в суть вьетнамских проблем.

По итогам совещания в Политбюро была направлена записка с нашими предложениями. Во Вьетнам выехала группа экспертов. В ее составе был один из моих ближайших сотрудников – заместитель заведующего Отделом ЦК О.К. Рыбаков. Проделанная ею работа помогла сомкнуть формы и методы экономического сотрудничества наших стран с новым экономическим курсом вьетнамского руководства. Проведены кадровые замены в представительствах советских экономических органов во Вьетнаме, приняты меры по активизации работы советско-вьетнамской двусторонней комиссии по экономическому сотрудничеству.

Первые плоды новой политики

В июле 1988 года, когда Нгуен Ван Линь находился в Советском Союзе на отдыхе и лечении, по его просьбе состоялась еще одна его встреча с Горбачевым, в которой я также принимал участие.

Сразу хочу сказать, что эта встреча существенно отличалась от всех предыдущих, на которых доминировали просьбы об оказании экстренной материальной помощи Вьетнаму. На сей раз со стороны вьетнамского руководителя таких просьб не выдвигалось. В этой связи я вспомнил одну деталь. Во время предыдущего визита Линь как бы вскользь сообщил Горбачеву о своем заявлении в Политбюро ЦК КПВ, что он за экстренной помощью обращается к СССР в последний раз. И вьетнамец сдержал свое слово.

В ходе переговоров Нгуен Ван Линь поставил некоторые конкретные вопросы экономического сотрудничества. Но они носили уже совсем иной характер: использовать мощности холодильников, имевшихся в Хошимине, для поставок в Советский Союз мяса в счет встречных поставок советских товаров, более широко развернуть производство товаров народного потребления для СССР из давальческого сырья, в частности пошив рубашек, ускорить поставку нефтепродуктов во Вьетнам, но уже не в долг, а в счет добычи вьетнамской нефти в Вунгтау.

Это было, конечно, не случайно: изменение экономической политики (снятие ограничений с крестьянских и ремесленных хозяйств, торговли, предпринимательства, поддержка сельского хозяйства и легкой промышленности, либерализация внешнеэкономических связей, сокращение армии, госаппарата и т. д.) начало приносить свои плоды. Появились признаки улучшения продовольственного положения, снизились темпы инфляции, началось постепенное наполнение рынка товарами как собственного производства, так и импортными.

В отличие от прошлых встреч на сей раз большое внимание было уделено внешнеполитическим проблемам. Вьетнамский лидер еще раз с одобрением и признательностью напомнил о владивостокской речи Горбачева. «Мы полностью одобряем намеченную тогда линию, – добавил он, – и со своей стороны принимаем меры к пересмотру и корректировке многих своих прежних представлений. Руководство Вьетнама считает необходимым осуществить поворот к нормализации вьетнамо-китайских отношений. В том, что эти отношения испортились, вина Китая, но сказались и просчеты Вьетнама, его недостаточная гибкость. Даже в конституцию Вьетнама мы записали, что непосредственным врагом Вьетнама является Китай, а стратегическим – Соединенные Штаты. Теперь эта ошибка нами поправлена, тем более что и Вьетнам, и Китай – социалистические страны».

Нгуен Ван Линь сообщил, что на днях министр иностранных дел Вьетнама встретился с китайским послом и изложил ему эту позицию. А буквально на днях в посольство Вьетнама в Пекине пришел студент и горячо говорил о важности восстановить дружеские отношения между нашими народами. Зная обычаи китайцев, Нгуен Ван Линь высказал предположение, что это не случайный эпизод, а определенный жест в нашу сторону.

На встрече был поднят вопрос и об использовании советским военно- морским флотом вьетнамского порта Камрань. Вьетнамский руководитель высказался за советское предложение – о прекращении нашего присутствия в Камране в обмен на ликвидацию морских баз США на Филиппинах. Но при этом он дал понять, что если такой размен не состоится, то они готовы пойти на решение этого вопроса и без увязки с американскими базами на Филиппинах. Мне показалось, что это был маневр вьетнамцев с китайским подтекстом. Когда же Горбачев заявил о нежелательности односторонних шагов в этом вопросе, Нгуен Ван Линь сделал вид, что очень рад это слышать.

Однако вернемся к экономике. Положительные перемены в ней приняли еще более выраженный характер в следующем, 1989 году, когда в полную меру заработала система материальных стимулов. Страна покрыла свои потребности в рисе, и даже образовались его излишки. Оживление началось и в промышленности. Вьетнам стал выходить и на мировой рынок.

Те, кто бывал во Вьетнаме раньше и приезжал теперь, поражались происшедшим переменам. И всего за два года! Такова цена правильной экономической политики.

Все это не замедлило сказаться и на общей атмосфере в стране, в частности на политической стабилизации, на международном престиже Вьетнама. Начался китайско-вьетнамский диалог, оживились связи со странами АСЕАН, наметились подвижки в отношениях со странами Запада. Вьетнаму удалось избежать бурных потрясений, охвативших страны советского блока в конце 1989 года, сохранилась руководящая роль КПВ, которая, как и раньше, декларирует приверженность социалистическим целям.

Отношения между нашими странами также стали приобретать более сбалансированный характер, появилась тенденция к уменьшению отрицательного сальдо в торговле с нами.

Нельзя сказать, что дальше уже не было никаких трудностей и шероховатостей. Считаю, например, ошибочным принятое в свое время решение о привлечении вьетнамцев в качестве рабочих на советские предприятия легкой промышленности и других отраслей. Не говоря уже о том, что нехватка рабочих рук в советской промышленности – это искусственный феномен, сама форма привлечения вьетнамских рабочих была неоправданной, унизительной для вьетнамцев. Под видом подготовки кадров для их использования в будущем во Вьетнаме предпринималась попытка заштопать собственные дыры с помощью дешевого вьетнамского труда. В советскую промышленность привлекались в основном молодые люди без семей, для них не создавалось должных социально-бытовых условий, что порождало массу инцидентов, конфликтов и, прямо скажем, бросило тень на отношения между нашими народами. После августа – декабря 1991 года и распада Советского Союза теперь уже российская политика в отношении Вьетнама круто изменилась. Думаю, что столь резкое изменение неоправданно, диктуется не столько действительными интересами России, сколько идеологическими причинами. Деидеологизации отношений двух стран не произошло. Идеологическое единство сменилось идеологическим отчуждением. Но при этом страдают реальные интересы двух стран…