Глава 13. Под Андреевским флагом (казаки на службе в Императорском регулярном флоте России)

Глава 13. Под Андреевским флагом (казаки на службе в Императорском регулярном флоте России)

В сравнении с предыдущими главами — эта оказалась самой трудоемкой по сбору исторических фактов. Если сравнить составление истории казачества как морского сословия с процессом золотодобычи, то изучение периода XV–XVII веков — это «золотые пласты». История морских казачьих Войск — Азовского и Черноморского — это «золотые жилы». Поиск же казаков в «толщах» биографий тысяч чинов Морского ведомства Российской империи напоминал просеивание кубометров пустой породы с надеждой находки если не самородка, то хотя бы золотой песчинки.

Ознакомление с послужными списками царских офицеров по флоту или Адмиралтейству, хранящимися в Российском Государственном Архиве ВМФ, мало что дает. Ну и что, если в графе «Из какого звания происходит и какой губернии уроженец» написано, что из потомственных дворян Области Войска Донского и родился в Новочеркасске? Это еще не означает автоматически, что сей моряк — из донских казаков. Яркий пример тому — старший лейтенант флота, исследователь Арктики Георгий Яковлевич Седов. Он родился в хуторе Кривая Коса на берегу Таганрогского залива, в Области Войска Донского. Окончил мореходные классы Ростова-на-Дону. Но к донскому казачеству не имел никакого отношения. Его отец — Яков Евтеевич — выходец из государственных крестьян Полтавской губернии. И на Дону он числился в списках иногородних.

Другой пример — князь Михаил Борисович Черкасский, контр-адмирал. Фамилия «казачья» и родился в столице Донского Войска — Новочеркасске. Но, увы, к донским станичникам сей представитель древнего аристократического рода, известного в Московии еще в XVI веке, не относится.

В то же время стоит вспомнить судьбы казачьих атаманов-адмиралов XVIII века: Чепеги, Белого… До — возрождения Запорожского Войска в виде Черноморского они были предводителями дворянства Херсонской и Екатеринославской губерний. Должности эти были выборными, а могло это случиться лишь оттого, что сами дворяне-выборщики были сплошь из запорожских офицеров, получавших в тех землях имения. А потомки казаков Азовского Войска — расселившиеся и в Херсонской губернии? Можно ли, прочитав в послужном списке иного офицера Морского ведомства, что он «происходит из потомственных дворян Херсонской (Таврической, Екатеринославской) губернии», считать его казаком? И да, и нет. Земли в тех губерниях при выходе в отставку получали и офицеры неказаки. Как в Областях Войск Донского, Кубанского и Терского. Это во-первых. А во-вторых, быть казаком — это не только помнить, кем были дед и прадед, но и самому жить и служить по казачьим законам и традициям.

И далеко не каждый из потомков казаков громко афишировал свое происхождение в офицерской кают-компании. И уж тем более не убеждал в этом писарей канцелярии Главного Морского штаба, заполнявших формуляры их послужных списков. На то были веские причины.

Уравнение казачьих офицерских чинов с общеармейскими произошло только в 1798 году, при Павле I. Немногим ранее казачье дворянство приравняли к общероссийскому. Недворян в офицерскую среду флота прекратили принимать после смерти Петра I. Следовательно, если юноша в XVIII веке причислял себя к казачеству, попасть в регулярный флот ему было затруднительно. Да и не было особой охоты, так как все знали о драконовских, бесчеловечных порядках, царивших на палубах кораблей и в экипажах петровского флота. Некоторое исключение составляли потомки малороссийского казачества, но, видимо, оттого, что ко второй половине XVIII века оно исчезло как обособленная организация.

Военный регулярный флот — это ведь военная служба. А она казаку предопределялась в кавалерии или в конной артиллерии. На худой конец в пластунах (казачьей пехоте) или в инженерных частях — в саперах. Выйти из казачьих сухопутных войск часто означало выход из казачьего сословия, что долгое время было запрещено законами Российской империи. В сухопутных войсках русской армии казаков обзывали с пренебрежительной иронией — «казачки», словно мальчиков на побегушках в панских имениях.

Но если в коннице или в артиллерии казак находился в братстве родной казачьей сотни или батареи, то на флоте казачьих экипажей или кораблей не имелось. И соседом по столу в офицерской кают-компании был бы не свой брат-казак, а чванливый остзейский барон или гонористый князь со Псковщины. Кстати, еще по повелению Петра I, преимущественным правом при поступлении в Морской корпус пользовались дворяне Новгородской, Псковской, Ярославской и Костромской губерний, а отнюдь не запорожцы, терцы или донцы. Так что следовало быть очень большим оригиналом, чтобы при существующих обстоятельствах из казаков рваться в офицеры флота.

Поэтому можно смело считать, что до социальных преобразований эпохи Александра II большого числа казаков-офицеров, за исключением потомков малороссийских, в русском регулярном флоте не было. И быть не могло!

Но во второй половине XIX века казаки на флот пошли. И служили целыми династиями, дав флоту командующих флотами и флотилиями, командиров броненосцев и подводных лодок… Первооткрывателей новых островов и военно-морских инженеров.

Правда, вспоминая о них, надо учитывать тонкую разницу между казаками, то есть теми, кто, надев черный флотский мундир, не утратил духовную, родственную и организационную связь с родной станицей или хутором. И потомками казаков — теми моряками, кто по крови в жилах принадлежал к числу внуков и правнуков родовых станичников, но с казачеством лично его связывали только лишь семейные предания и фамильная родословная. Но несмотря на это, слава их фамилий также является достоянием морской истории казачества.

КАПИТАН 1-го РАНГА — ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ ЛИСЯНСКИЙ, МАЛОРОССИЙСКИЙ КАЗАК

Имя капитана 1-го ранга русского флота Юрия Федоровича Лисянского известно каждому образованному русскому человеку. По роду его заслуг его следовало бы отнести к героям предыдущей главы. Но он четверть века прослужил на кораблях под Андреевским флагом, участвовал в трех морских сражениях. И по духу, и по службе малороссийский казак Юрий Лисянский был военным моряком, кадровым офицером флота.

Великий мореплаватель родился 2 августа 1773 года в городе, одно название которого заставляет вспомнить и Гоголя, и Хмельницкого, — Нежине. В XVII веке он был одним из главных городов Гетманщины, став полковым городом. Зиновий (исторический псевдоним — Богдан) Хмельницкий назначил в состав Нежинского полка 1200 реестровых казаков. В том полку прадед моряка — Епифан Лисянский, как свидетельствуют архивные документы, «был действительно полноправным есаулом, а в 1712 году в походе и жизнь свою кончил». К счастью для России, к этому событию у есаула Епифана уже успел родиться сын. Он также служил малороссийскому казачеству, как и сын его — Демьян (родной дядя будущего легендарного воспитанника Морского корпуса), дослужившись до чина сотника Нежинского казачьего полка.

Второй внук геройского есаула — Федор, после роспуска Запорожского казачества променял саблю на Священное писание. Вскоре, после рождения одного из сыновей — Юрия, он был возведен в сан Нежинского протоиерея. В отличие от массы провинциальных попов он интересовался не только церковной схоластикой. В его доме была приличная по тем временам библиотека.

К идее определить Юрия в Морской шляхетный корпус подтолкнул вдового протоиерея его брат, дядя мальчика — сотник Нежинского казачьего полка. Идея была реализована 16 марта 1783 года. В тот день сын нежинского священника и потомок малороссийских казаков — Юрий Лисянский был определен в младший, третий класс столичного Морского кадетского корпуса.

Вот основные события жизни и службы мало-российского казака Лисянского.

В 1788 году — участвовал в морском Гогландском сражении, будучи гардемарином на фрегате «Подражислав».

В 1789 году — участвовал в морском Эландском сражении, на том же фрегате. Произведен в первый офицерский чин мичмана.

В 1795 году — командирован в США, где встречался с первым президентом — Джорджем Вашингтоном.

1796–1797 гг. — служба в английском флоте.

1802 год — награжден орденом Святого Георгия ни степени. Издал переведенную им с английского книгу — «Движение флотов».

1803 год — командуя шлюпом «Нева», отправился в кругосветное плавание.

1805 год — открыл в Тихом океане остров, названный его именем.

1806 год — завершение кругосветного плавания. Произведен в чин капитана 2-го ранга и награжден орденом Святого Владимира 3-й степени.

1809 год — вышел в отставку с чином капитана 1-го ранга, в возрасте 36 лет.

1812 год — издал за свой счет книгу «Путешествие вокруг света на корабле „Нева“» и «Альбом, собрание карт и рисунков, принадлежащих к путешествию».

1814 год — перевел на английский язык и издал в Лондоне свою книгу «Путешествие вокруг света».

За время кругосветного плавания он внес весомый вклад в такие науки, как океанография и гидрология. Командир шлюпа «Нева» открыл экваториальное течение в Атлантике, впервые наблюдал и описал вихревые процессы в воздухе у мыса Горн. Восемь точек на карте Мирового океана носят имя малороссийского казака Лисянского.

Но вот что должно заставить потомков — россиян и малороссов — покраснеть от стыда. В 2003 году исполнялось 250 лет со дня первого кругосветного плавания русских моряков. Юбилей «круглый», но отмечали это знаменательное событие скромно. И вот что странно — в России и на Украине (родине мореплавателя) до сих пор нет ни одного памятника ему. Нет ни памятника на открытом воздухе, ни мемориальной доски на стене здания, ни даже малого бюста в Центральном Военно-Морском музее в Санкт-Петербурге. Нет и не было ничего в Российской империи до 1917 года. Не было ничего в СССР до 1991 года. И в Российской Федерации к 250-летнему юбилею также ничего нет. Пока. Нет надежды и на то, что в самостийной Украине, на Черниговщине, увековечат его память. Для «фанатичных незаможников» офицер русского Императорского флота — Юрий Лисянский, не гордость малороссов, а «продавшийся москалям».

Но время идет. И может быть, памятник мореплавателю Лисянскому когда-нибудь встанет на свое место, которое и назначила ему история.

ПОТОМОК МАЛОРОССИЙСКИХ КАЗАКОВ — ПОЛНЫЙ АДМИРАЛ ФЛОТА ПЛАТОН ЮРЬЕВИЧ ЛИСЯНСКИЙ

Двое сыновей великого мореплавателя продолжили военно-морскую службу. Правда, один из них — Александр, окончив Морской корпус, по какой-то причине перевелся в кавалерию и не прославил фамилию на флотах. Зато второй сын — Платон, взбежал по «трапу военно-морской карьеры» даже выше своего знаменитого отца. Исследователи истории отечественного флота несправедливо обходили своим вниманием полного адмирала флота — Платона Юрьевича Лисянского. Яркая слава его отца совершенно затмевала заслуги сына. Кругосветных плаваний он, конечно, не совершал. Но отчасти и ему флот обязан становлением в самые трудные времена, после поражения в Крымской войне. Платон Юрьевич был среди тех прогрессивных моряков, которые создавали паровой торговый флот России в XIX веке. Он был несколько лет редактором «Морского Сборника». Много полезного совершил для флота потомок малороссийских казаков Платон Лисянский. Но по порядку.

В 1832 году юный Платон стал кадетом Морского корпуса. В 1836-м — мичман и офицер Гвардейского флотского экипажа, в котором служили сыновья представителей морской элиты империи. Светский Петербург пушкинской эпохи тяготил энергичного гвардейца, и он попросился на Черноморский флот, которым командовал прославленный мореплаватель — адмирал М. П. Лазарев. В 1842 году был переведен в Севастополь с чином лейтенанта. Сына знаменитого морехода взял к себе адъютантом начальник штаба ЧФ адмирал Хрущов. В 1849 году Платон Юрьевич уже адъютант самого адмирала Лазарева. Командующий Черноморским флотом оценил ответственность и исполнительность лейтенанта и отправил его в командировку в Англию — закупить два вооруженных винтовых парохода для Дунайской гребной флотилии. Лисянский успешно выполнил эту миссию, за что был произведен в капитан-лейтенанты и стал в 1851 году старшим адъютантом штаба Черноморского флота.

После смерти Михаила Петровича Лазарева Черноморский флот как будто бы утратил внутренний стержень. И хотя герой Наварина оставил после себя круг достойных учеников: Корнилова, Нахимова, Истомина, — потомок запорожцев попросился в отставку. Может, потому, что войны не предвиделось, а может, пошатнулось здоровье… В феврале 1853 года он был уволен из регулярного флота с чином капитан-лейтенанта (хотя обычно при этом производили в следующий чин). Потомственный моряк стал коллежским асессором — чиновником для особых поручений в Московском учебном округе. Но недолго наслаждался он покоем московской жизни.

Началась Крымская война, и Платон Лисянский вновь запросился на флот. Правда, в Севастополь он не вернулся, а 27 мая 1853 года с чином капитан-лейтенанта был направлен на Балтийский флот. Там он опять адъютантствует — при Великом Князе Константине Николаевиче (между прочим — он был Президентом Русского Географического Общества). А на следующий год адъютант покровителя наук и искусств России становится редактором журнала «Морской Сборник».

Волей-неволей закрадывается мысль, что, если бы капитан-лейтенант Платон Лисянский погиб смертью героя на бастионах Малахова кургана в Севастополе, успев заслужить золотое оружие с надписью «За храбрость», его имя вписали бы в анналы русской военно-морской истории. Но капитан 2-го ранга Платон Лисянский стал редактором главнейшего органа печати русского флота в разгар войны… и это забылось.

После поражения выяснилось, что у России флота нет, как нет и наработанных промышленных технологий по строительству парового флота. Пришлось в очередной раз, «забыв» отечественных изобретателей и конструкторов, кланяться европейцам. Платон Юрьевич, будучи членом Пароходного комитета, в 1856 году отправляется в трехлетнюю командировку за границу — покупать винтовые фрегаты. Франция, Италия, судостроительные заводы Бордо и Палермо. Из Южной Европы на Балтику он привел 20 пароходо-фрегатов. Произведен в чин капитана 1 — го ранга.

Платон Юрьевич всерьез занялся насыщением русских морей паровым флотом, становлением торгового мореплавания. Он входит в правление Российского Общества Пароходства и Торговли (РОПИТ). Адмиральские орлы слетаются на золото широких погон… контр-адмирал. В 1874 году — вице-адмирал.

В 1892 году малороссийский казак, правнук сотника Запорожского Войска — Платон Юрьевич Лисянский произведен в чин полного адмирала Российского Императорского регулярного флота.

Он служил при четырех императорах, прожив долгую, плодотворную и насыщенную событиями жизнь. В «Морском Сборнике» он опубликовал в 60-е годы XIX века две крупные статьи: «Несколько слов о морском воспитании в России» и «О превращении линейных кораблей в броненосные».

Пожалуй, кроме него, никто из потомков казаков в Императорском флоте не дослужился до чина полного адмирала.

МИХАИЛ КОРОНАТОВИЧ БАХИРЕВ — ДОНСКОЙ КАЗАК. «АДМИРАЛ КОРОНАТ»

После Верховного Правителя России и Сибири, Командующего Черноморским флотом адмирала А. В. Колчака самым заметным представителем казачества в русском Императорском флоте XX века, несомненно, является вице-адмирал Бахирев. Его имя прочно вписано в историю русского Балтийского флота. В октябре 1917 года он командовал Морскими Силами Рижского залива, выиграв Моонзундское сражение у кайзеровского флота. Его помнит каждый моряк-балтиец, каждый любитель русской морской истории. Когда-то контр-адмирал В. К. Пилкин оставил о нем такие воспоминания: «Это был умный, простой и добрый человек. Ему верили, к его мнению прислушивались, он был представителем старых, прежних морских традиций и был очень популярен во флоте». Старые сослуживцы и друзья называли его между собой — «Адмирал Коронат».

А помнят ли о нем казаки? Знают ли о подвигах своего земляка — уроженца города Новочеркасска сегодняшние жители столицы Донского казачьего Войска?

После того как в царствование императора Александра II донские казаки перестали чувствовать себя «привязанными» к кавалерии, как конь к коновязи, сыновья казачьих офицеров решительно шагнули в старинное здание Морского корпуса, что на Васильевском острове столицы. Шли только очень сильные духом, самые волевые, способные перебороть навязанную традицию кавалерийской казачьей службы. Среди них был и Михаил Бахирев — «из обер-офицерских детей Области Войска Донского».

Он родился, по старому стилю, 17 июня 1868 года в столице донского казачества — Новочеркасске. Впечатления от успехов возрожденного Черноморского флота в русско-турецкой войне 1787–1878 гг. взволновали тогда многих дворянских отроков. Михаил, окончив 7 классов Новочеркасской гимназии, уговорил отца — казачьего офицера, определить его в Морское училище (так тогда временно назывался Морской корпус). С 1888 года сын донского казака, окончив училище и получив мичманские погоны, служил Отечеству под Андреевским флагом.

Участвовал в Китайском походе 1900 года на канонерской лодке «Гиляк». И не просто присутствовал. С корабля на мятежный китайский берег был высажен вооруженный десант моряков, среди которых был и 32-летний лейтенант. За участие в штурме фортов Таку 4 июня 1900 года лейтенант Бахирев заслужил самый высший боевой орден, которым только мог быть награжден младший офицер в Российской империи, — орден Святого Георгия 4-й степени.

Русско-японская война… В Порт-Артур в марте 1904 года прибывает вице-адмирал С. О. Макаров, а старший лейтенант Бахирев там же получает в командование миноносец «Сильный». Михаил Коронатович был одним из лучших командиров миноносцев блокированной эскадры… Когда наступила пора капитуляции русской крепости, именно его назначили командиром отряда миноносцев, которые пошли на прорыв из окружения. Пошли и прорвались! В декабре 1905 года капитан 2-го ранга Бахирев в Зимнем дворце получил из рук императора золотое оружие с надписью «За храбрость».

Когда после русско-японской войны Балтийский флот практически исчез, в России начался сбор средств на его восстановление. Земляки Бахирева пустили фуражку по кругу и насобирали рублей и копеек на целый эсминец — «Донской казак». Правда, командовать им выпускнику Новочеркасской гимназии не довелось.

На Балтике донской казак последовательно командует эсминцами «Ретивый», «Амурец» (этот корабль отстроен в немалой степени на деньги казаков Амурского казачьего Войска). В 1911 году капитан 1-го ранга Бахирев получает в командование сверхновейший броненосный крейсер «Рюрик», отстроенный в Англии знаменитой фирмой Виккерс. «Рюрик» стал флагманским кораблем командующего Балтийским флотом адмирала Эссена.

Уже началась война с Германией, когда «за отличие в делах против неприятеля» 24 декабря 1914 года уроженца Новочеркасска произвели в контр-адмиралы с назначением командиром 1 — и бригады крейсеров Балтфлота. Спустя год, в декабре 1915-го, «Адмирал Коронат» принял уже 1-ю бригаду линейных кораблей. Увы, почти всю войну новейшие линкоры — «Петропавловск», «Гангут», «Севастополь» и «Полтава» — мирно продымили трубами в тыловых базах. Экипажи, в несколько сот человек каждый, изнывали от безделья, занимаясь революционной пропагандой друг друга…

21 августа 1917 года вице-адмирал Бахирев возглавил Морские силы Рижского залива. Перед ним стояла труднейшая задача — усилиями флота, уже разболтанного революционной агитацией, лишившегося десятков опытных офицеров и адмиралов, противостоять попыткам немецких кораблей пробиться в восточную часть Балтийского моря… Германские адмиралы отлично знали состояние русских, на серьезное сопротивление не рассчитывали. Можно сказать, что успех русского флота в Рижском заливе в октябре 1917 года в большей степени зависел от энергии и флотоводческого таланта донского казака — «адмирала Короната».

Ноябрьский переворот большевиков и левых эсеров вице-адмирал Бахирев принял сравнительно спокойно. В то время не только он, но и миллионы людей в России не сомневались в том, что от власти «совета народных комиссаров» загулявший русский народ излечится, как пьяница от приступа «белой горячки». Но «запой» явно затянулся… 12 января 1918 года Приказом № 37 вице-адмирал Бахирев был уволен с военно-морской службы без права на пенсию. Он прожил почти полвека и остался ни с чем… Пришлось переквалифицироваться в «советские служащие» — стать заведующим учетным отделением Центрального народно-промышленного комитета.

Мог ли родовой донской казак Бахирев уехать на Дон? Нет сомнений, что в правительстве Всевеликого Войска Донского, организованного в мае 1918 года генералом П. Н. Красновым, герой Моонзундского сражения стал бы морским министром. Но адмирал Бахирев в родной Новочеркасск, ставший «белым», не поехал. Во-первых, это было трудно и опасно для уже не молодого человека. Во-вторых, он не считал для себя приемлемой открытую прогерманскую политику, которую вел Донской атаман Краснов. В-третьих, видимо, он просто по-человечески не желал участвовать в братоубийственной гражданской войне. Он не желал, но в Петроградской ЧК его нейтральной позиции не доверяли. В рамках политики «красного террора» популярного донского казака-адмирала арестовали в начале августа 1918 года. В чекистской тюрьме он провел более 7 месяцев. Его освободили 13 марта 1919 года. До его следующего, ставшего роковым, ареста за восемь месяцев он успел написать главный труд своей жизни — «Отчет о действиях Морских Сил Рижского залива 29 сентября — 7 октября 1917 года». Дата на последней странице отчета — 11 июля 1919 года.

Новое наступление армии генерала Юденича на Петроград вызвало панику у питерских большевиков. Начали вновь хватать и расстреливать тех, кто мог быть ценен для возрождения России, освободившейся от коммунистов. В начале ноября Михаилу Коронатовичу предложили бежать в Финляндию, предупредив о возможном аресте. Он отказался. 15 ноября 1919 года его уволили из оперативного отдела Морской Исторической комиссии, где он служил. Это был уже почти арест. А он все медлил, все не верил, что может кому-то угрожать. За ним пришли через два дня.

Об аресте адмирала-казака Бахирева сообщили аж в Сибирь — адмиралу Колчаку, сыну донской казачки и правнука бугского казака. Верховному Правителю советовали в ответ на арест «Адмирала Короната» взять заложников. Неизвестно, внял ли этим советам Колчак, но Коллегия ВЧК эту возможность учла, вынеся Постановление от 9 января 1920 года: «Бахирева расстрелять, приговор привести в исполнение по особому постановлению Президиума ВЧК, оставив Бахирева в качестве заложника на случай террористических актов со стороны агентов белогвардейцев». Всего через неделю — 16 января 1920 года, «Адмирала Короната» расстреляли.

Где захоронены его останки, уже никто не узнает. Ни в мрачном, могильном Петрограде. Ни на вольном Дону. Куда, несомненно, упорхнула душа казака, когда чекистская пуля пробила тело заслуженного адмирала.

В Новочеркасске в начале XXI века расширяется Войсковой музей донского казачества. Может быть, будет в нем обширная экспозиция, посвященная самому выдающемуся донскому казаку, адмиралу XX века — Бахиреву? А в Ростовском мореходном училище будет учреждена именная стипендия для лучшего курсанта — имени адмирала Бахирева?

КАПИТАН 1 РАНГА — ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ МИКЛУХО-МАКЛАЙ. МАЛОРОССИЙСКИЙ КАЗАК

Этот скромный герой российского флота был обречен «жить в тени» славы своего всемирно известного брата — ученого-этнографа Николая Николаевича. Имя брата украшало обложки тяжеленных академических фолиантов. Имя брата сверкало в среде научного мира России и Европы. О брате были написаны тома воспоминаний и биографий. Он в них только кратко упоминался. Судьба обрекла его быть только «младшим братом».

Даже смерть его была покрыта «тенью траура» по всей эскадре Балтийского флота, погибшей в водах Цусимского пролива. В списке ушедших в пучину кораблей броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» занимал не первое место. Хотя такой кончине, которую он принял, могли бы позавидовать многие командиры русских кораблей, на которых был позорно спущен Андреевский флаг.

Откуда взялась такая необычная, малороссийско-англосаксонская фамилия? По семейной легенде, дальний предок командира броненосца, запорожский казак Миклуха бился с поляками у Желтых Вод. Это было одно из сражений, которые кипели в XVII веке на Украине между армией Зиновия (Богдана) Хмельницкого и польскими войсками. Битва окончилась победой запорожцев и принесла им толпу пленных. В те времена знатные пленные: дворяне, рыцари, паны — были товаром для выкупа. И удалой казак Миклуха тоже разжился пленником — шотландским рыцарем Мак-Лаем, нанявшимся на службу польскому королю. Видно, выкупа за него запорожец так и не дождался. Зато, по семейным преданиям, галантный иноземец приглянулся черноокой казачке — сестре Миклухи… От их брака и поскакали по украинским степям Миклухо-Маклаи. Так ли было это на самом деле, либо это все лишь красивая легенда, кто знает точно? Архивные бумаги более прозаичны и сухи. Прадед цусимского героя — Степан — упоминается в списке хорунжих полка Черноморского казачьего Войска, созданного по воле Потемкина-Таврического. Прадед отличился при взятии Очакова, за храбрость в бою против турок получил казачий офицерский чин. А чуть позже — малороссийское дворянство, опять же по легенде, по ходатайству самого «светлейшего». Во всяком случае, дед знаменитых братьев хоть и числился малороссийским казаком, но и был потомственным дворянином Черниговской губернии.

Ген воина, ген морехода-запорожца, должно быть, бурлил в крови юного Владимира Миклухо-Маклая, когда он — потомок морского сословия — запорожцев, смотрел из окон классов Морского кадетского корпуса на Неву, забитую морскими судами.

К началу русско-японской войны Владимир Николаевич дослужился до чина капитана 1-го ранга и твердо стоял на командирском мостике броненосца береговой охраны «Адмирал Ушаков». Имя одного из лучших флотоводцев России, сделавшего флот инструментом геополитики Российской империи, стремившегося всегда к дальним походам и наступательным сражениям на море, дали этому кораблику словно в насмешку над памятью блестящего адмирала. Броненосец береговой обороны — он предназначался для крейсирования в водах Балтийского моря, а не для океанских плаваний. Отправить его в поход из Либавы до Владивостока, вокруг Европы и Африки, через три океана… Это можно было сравнить с поездкой из Санкт-Петербурга до Владивостока по железной дороге на дачном пригородном поезде.

Но броненосец до Цусимского пролива дошел своим ходом. Дошел на свою погибель. И славу.

В первый день Цусимской бойни ему повезло. Он шел концевым в строю, а японцы сосредоточили огонь по самым крупным кораблям эскадры Роже-ственского. Пока снаряды противника не наносили серьезного урона «Адмиралу Ушакову». Но вот из строя отстал пылающий, как скирда сухого сена, эскадренный броненосец «Император Александр III». Еще несколько минут, и кренящийся броненосец перевернулся и всплыл, как оглушенная рыба, кверху пузом. Барахтающиеся в воде моряки полезли на мокрый киль броненосца, отчаянно махая руками и бескозырками проходящим мимо своим кораблям. Из них всех только «Адмирал Ушаков» решительно застопорил ход и повернул к тонущему корпусу броненосца. И тут же получил два прямых попадания снарядов крупного калибра. Нос корабля Миклухо-Маклая стал сильно зарываться в воду, она хлестала в пробоину. Только риск затонуть рядом с броненосцем «Александр III» вынудил его прервать спасательные работы. Бой ушел далеко вперед, наступила ночь…

Подбитый «Адмирал Ушаков» плелся по волнам, загасив все огни. Мимо проскакивали японские миноносцы, но они не замечали его в темноте. Рассвет застал броненосец в полном одиночестве. Заискрилась надежда дойти хотя бы до нейтрального порта или клочка русской земли. Но вскоре показался сначала один японский крейсер. А потом дымы японской эскадры сигнальщики заметили справа по курсу… слева… прямо… «Адмирал Ушаков» оказался в сжимающемся кольце вражеских кораблей. С японского флагмана просемафорили предложение о сдаче. Потомок запорожцев, наверное, вспомнил о традициях черноморских флотилий казаков — они никогда не сдавались, во сколько бы раз ни превосходили их турки на море. Он опустил бинокль, не став читать продолжения семафора, и коротко скомандовал своим комендорам: «Пли!»

«Адмирал Ушаков» мог развивать скорость уже не более семи узлов, ни одно из его оставшихся 7 орудий не могло соперничать по дальности и скорострельности с 34 орудиями японских кораблей. И все же он принял бой! Это была бойня, японцы расстреливали непокорный корабль методично и спокойно, как мишень на учениях. На русском броненосце снесло мачты, трубы, перекорежило рубку и надстройки… В пробоины ниже ватерлинии хлестала вода. В щепки разлетелись все спасательные шлюпки и барказ. Погиб старший офицер, лежали в крови у орудий многие комендоры. Но Андреевский флаг продолжал развеваться над пожаром и дымом, а капитан 1-го ранга Миклухо-Маклай продолжал стоять на командирском мостике. Наконец, смолкло последнее орудие. Онемевший броненосец стал крениться и оседать, волны плескались по верхней палубе, прыгать уже бьшо никуда не нужно. И командир отдал свой последний приказ: уцелевшим — вводу!

Японские спасательные шлюпки подгребли лишь через три часа, после того как обломки мачт погибшего броненосца скрылись под водой. Многие раненые и замерзшие утонули. Как встретил свои последние минуты запорожский казак Миклуха — об этом мнения разные. Его сослуживцы утверждают, что он не покинул корабль, как еще несколько офицеров и матросов. Остался на мостике, уходящем под воду… По японским свидетельствам, гребцы их шлюпок разговаривали с командиром корабля, он плавал в спасательном поясе, но он отказался забраться в шлюпку, пока не будут спасены все матросы. (В это мало верится. Для японцев пленный командир корабля — ценный трофей. Если бы они услышали от него, что это он — просто втащили бы за шиворот в шлюпку, невзирая на мольбы о матросах.) Русские матросы, которых подобрали последними, в лучах прожекторов в наступающей темноте, утверждали, что видели командира. Но он качался на поверхности в спасательном поясе уже мертвым. Он плавал на спине, а волны захлестывали ему лицо.

Да так уж ли это важно? В XVII веке запорожцы редко попадали в турецкий плен, зная, что их ждет либо мучительная смерть, либо медленная — на турецкой каторге. Малороссийский казак Миклухо-Маклай, в начале XX века, также не позволил себе сдаться в плен, отказавшись от «смерти чести» в плену или «каторги совести» после плена.

КАЗАКИ В ИМПЕРАТОРСКОМ ФЛОТЕ

Лейтенант флота — Герасимов Евгений Николаевич. Донской казак. Родился 7 ноября (по старому стилю) 1887 года. Окончил Морское Инженерное училище им. Императора Николая I в 1911 году — инженер механик, подпоручик по Адмиралтейству. В 1913 году переаттестован в мичманы. С января 1916 года — лейтенант Балтийского флота. Участник Добровольческой армии с декабря 1917 года. В январе 1918 года — участник экспедиции на Царицын. С мая 1918 года — начальник Донской военной флотилии Донского атамана генерала П. Н. Краснова.

Донской казак — капитан 2-го ранга — Николай Николаевич Макаров. Окончил Морской корпус в 1891 году. Уволен со службы 2 октября 1917 года, с зачислением в морское ополчение по Области Войска Донского. Умер в эмиграции — 21 декабря 1927 года. Захоронен на Ольшанском кладбище в Праге.

Донской казак — Нефедов Леонид Яковлевич — прапорщик по Адмиралтейству. Сын есаула Донского Войска. Участник гражданской войны, в «белом» Черноморском флоте. Других данных обнаружить не удалось.

Донской казак — Попов Мартин Артемьевич — в мае 1915 года окончил Мореходное училище им. Цесаревича Алексея Николаевича в Ростове-на-Дону. Штурман. Прапорщик флота — транспортные суда дунайской флотилии адмирала Весеокина. В эмиграции — матрос торгового флота. В 1951 году переехал в США. Надо отметить, что выпуски Ростовских мореходных училищ периода 1914–1917 гг. дали в ВМФ много казаков-моряков.

Гавриил Андреевич Макаров. Родился в 1870 голу в Чите, в семье казачьего офицера-забайкальца.

Научные труды: «Основы гигиены на современных военных судах (по данным похода 2-й эскадры Тихого океана)», «Значение врачебно-санитарного надзора на водных путях».

Потомок запорожцев, лейтенант ЧФ — Николай Петрович Скорописов. Окончил МК в 1916 году. Служил на крейсере «Кагул», на эсминце «Капитан Сакен». О Черном море писал: «Это наше море русское…». В Добровольческой армии — лейтенант «белой» Каспийской флотилии.

13.02.1954 умер у себя дома в Сан-Франциско.

Сибирский казак — старший лейтенант флота — Корнилов Сергей Константинович (родственник генерала Л. Г. Корнилова). Окончил Морской корпус в 1911 году. Герой Первой мировой войны на Балтике. Кавалер орденов: Святого Станислава 3-й степени с мечами и с бантом, 29 декабря 1915 года представлен к награждению орденом Святого Георгия 4-й степени. Был также награжден французским орденом — Бронзовым крестом. В сентябре — командир канонерской лодки «Храбрый» Балтийского флота. Ушел с корабля по требованию команды за родство с генералом. Надо отметить, что пользовался уважением у матросов, так как не был убит, а лишь принужден к сходу на берег. Участвовал в гражданской войне в «белых» армиях. Скончался в эмиграции — в Париже 24 июня 1935 года.

Командир подводной лодки «Сом» Балтийского флота, донской казак — Христофор Константинович Богураев. Родился 3 марта (по старому стилю) 1891 года. В 1912 году, в одном выпуске с сыном адмирала С. О. Макарова, окончил Морской корпус. В 1915 году награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и с бантом. В 1916 году произведен в лейтенанты, командир подлодки «Сом». Лодка погибла 20 мая 1916 года, протараненная шведским пароходом «Ингер-манландия».

Контр-адмирал Сергей Николаевич Посохов, донской казак. Этот моряк был «персоной нон грата» в отечественной истории российского флота и в царские, и в советские времена. В эпоху самодержавия он вызвал сильный гнев высшей военно-морской бюрократии своей брошюрой, в которой честно и прямолинейно назвал истинные причины поражения России в войне с Японией. В советские времена — «не повезло» с племянником. Его родная сестра — донская казачка, вышла замуж за потомка сотника Бугского казачьего Войска — Василия Ивановича Колчака. Родной племянник контр-адмирала С. Н. Посохова — вице-адмирал Александр Васильевич Колчак стал в 1920 году Верховным Правителем России.

Будущий адмирал родился в семье потомственного почетного гражданина Области Войска Донского 15 октября (по старому стилю) 1866 года. Он поступил в Морской корпус и пришел в 1887 году на флотскую службу, на волне того военно-морского подъема, который охватил страну после 1880 года. Когда Российской империи вновь было позволено Европой иметь военный флот на Черном море. Тогда, словно по зову предков, на море пришло немало донских казаков.

Служба, в общем-то, шла как и у всех офицеров. Мичман… Лейтенант… Капитан 2-го ранга — старший офицер (старпом) крейсера «Олег». Вот на этом-то корабле, в этой должности он и вступил в русско-японскую войну. Корабль прошел вокруг Европы и Африки на Дальний Восток, и у мыслящего и наблюдательного офицера была масса времени и возможностей для анализа военно-морских сил Родины. Даже самые мрачные, но все же теоретические прогнозы не пророчили такой катастрофы, которая постигла русский флот в Цусимском проливе в мае 1905 года.

Крейсер «Олег» не смог прорваться во Владивосток. Но ему и посчастливилось не угодить в японский плен. Итог того исторического сражения для его команды был таков — русский корабль противник загнал в нейтральный порт, где он был интернирован до конца войны. Капитан 2-го ранга Посохов за Цусимское сражение был награжден орденом Святой Анны 2-й степени с мечами. Но не радостной была ему та награда!

Видимо, томясь от вынужденного безделья, старший офицер парализованного крейсера и написал в каюте черновик своего сочинения, которое спустя год превратилось в брошюру — 47 страниц с восьмью фотографиями, под названием — «Крейсер 1-го ранга „Олег“ в бою 14 мая 1905 года у о-ва Цусима». Эта книжечка была издана в Санкт-Петербурге в 1906 году. Тоненькая, она была объемна по ширине охвата проблем. Донской казак ткнул в самую «болевую точку» российского флота. Обнажил хворь, которую «намотал» на русский флот его «отчим» царь Петр I.

В своей брошюре Сергей Андреевич насчитал 21 причину поражения русской эскадры. Так, пункт 18 был беспощаден: «Эскадра была разделена на отряды больше для удобства адмиралов, чем требованиями морской тактики и здравого смысла». Нет сомнений, что этой критики под шпицем Адмиралтейства ему не забыли и не простили. Но не это было главное в книге Посохова. «Копал» он глубже.

«Мы пошли спасать Россию и Маньчжурскую армию с теми средствами, которые были годны пять лет тому назад, а никак не теперь. Почему мы во всем, решительно во всем отстали от японцев? Ведь это уже вторая катастрофа, считая Севастопольскую, когда мы по причине той же непредусмотрительности и всевозможных упущений теряем свой флот, губим Россию, а вместе с нею и самих себя. У нас есть немало лиц и учреждений, ведающих теми или другими частями флота, однако почему же они своевременно не испытали замечательное изобретение Джевецкого[53]? Почему вообще у нас такое пренебрежительное, брезгливое отношение ко всем изобретателям и совершенно обратное у японцев? Где же наши изобретения? Где те главы и страницы, которые бы у нас в России посвящались изобретателям? Но они у нас безусловно есть, да только официальные-то учреждения их не только не поощряют деньгами и советами, а по возможности, даже не допускают к порогу, чтобы, не доставлять себе лишних хлопот».

Не штабной, не адмиралтейский, не преподаватель академии, а боевой офицер эмпирическим путем доказал истинный смысл флота, созданного Петром I. Корабли «нужны» исключительно для береговой военно-морской бюрократии. И только для того, чтобы оправдывать ее существование в комфортных кабинетах Адмиралтейства и штабов, береговых казарм, карточных и ресторанных залов в Офицерском Собрании. Морские плавания, боевое применение кораблей этим «морякам» нужны лишь в качестве дополнительной «нагрузки». А чем «легче» она будет, тем лучше. Поскольку вся русская военно-морская бюрократия в глубинных закоулках своего ума все же прекрасно знает, что петровский флот и создан-то лишь для внешней демонстрации его существования. А не для истинных нужд страны. К этому горькому выводу и пришел казак-офицер Посохов:

«Гибельная причина та, что центр тяжести управления войсками и флотом лежит не на тех лицах, которые связаны с их судьбою, карьерой и жизнью, а совершенно наоборот, ничем с ними, кроме личных воспоминаний, не связанных, ничем не рискующих, да еще полагающими, что место в администрации есть заслуженный отдых, чтобы 2–3 часа работать, а остальное время отдыхать».

Более точно и метко и не скажешь!

Правда, пока текст будущего обличительного сочинения лежал в каюте, начальство ценило расторопного и храброго старшего офицера крейсера. В декабре 1905-го он исполнял обязанности командира этого корабля. По возвращении в Россию, в 1906 году, был назначен командиром миноносца «Легкий». В том же году поступил в военно-морскую академию… Уже чувствовал донской казак тень черных адмиральских орлов, готовых опуститься на его погоны…

В 1907 году он был переведен на должность командира отряда сторожевых катеров Балтийского флота. В 1909-м принял командование любимым кораблем адмирала Н. О. Эссена — эсминцем «Пограничник». В 1910 году Сергей Андреевич Посохов был произведен в чин капитана 1 — го ранга.

В войне с Германией он заметного участия не принимал. К 1916 году он, в чине контр-адмирала, занимал должность начальника штаба флотилии Северного Ледовитого океана. А это соединение, предшественник современного Северного флота, в Первую мировую войну было пассивно. А главное, прозорливый казак увидел вдалеке зловещий бурун «водопада истории», к которому неслась Российская империя по «реке времени». Ему так и не пришлось покомандовать в бою кораблем 1-го ранга, добиться адмиральского поста, где он мог бы показать свой флотоводческий талант, который у него, у донского казака, без сомнений был.

Сергей Андреевич не участвовал в гражданской войне — эмигрировал во Францию. Возможно, как умнейший человек, он понимал стратегическую обреченность «белой борьбы», поскольку считал красную революцию итогом не столько деятельности большевиков, сколько порочной бездеятельности старого режима. За реставрацию которого, волей-неволей, сражались «белые» и потому были обречены.

Он скончался бездетным стариком, в возрасте 69 лет, в Париже. Дата его смерти — 2 февраля 1935 года. В Сан-Франциско, к 25-летию Цусимского сражения, была переиздана (правда, в сокращенном варианте) его брошюра, вышедшая в России в 1906 году.

Он эмигрировал уже немолодым человеком, ему пошел шестой десяток, поэтому активного участия в белоэмигрантской жизни, а тем более в антисоветской деятельности, за границей он не принимал. Жил скромно, тихо.

Возможно, что кроме членов донской казачьей и военно-морской Парижской общины его провожал в последний путь и внучатый племянник — Ростислав Александрович Колчак — сын расстрелянного Верховного Правителя России.

РОД МОРСКОГО КАЗАЧЬЕГО СОСЛОВИЯ — МОРСКОЙ РОД КОЛЧАКОВ

Об адмирале — Александре Васильевиче Колчаке в России знал каждый грамотный человек. Правда, в каждое время знали по-разному… Но сегодня это самое время расставило все по своим местам. Убийцы и хулители «Колчака Полярного» сейчас названы преступниками против человечества, кем они всегда и были… Александр Васильевич остался тем, кем всегда и был — флотоводцем, ученым, военно-морским теоретиком, исследователем Арктики. (В 2002 году на его родине — в Санкт-Петербурге, в музее Морского корпуса, выпускником которого он был, в его память была установлена первая в России мемориальная доска. А год спустя Правительство России приняло решение вернуть острову, открытому в Карском море в 1903 году бароном Толлем, его историческое название — «остров Колчака».)

И до 1918 года, и после, и в настоящее время не знают казаки России, что был адмирал сыном донской казачки и внуком почетного гражданина Всевеликого Войска Донского. И что род сотника Бугского казачьего Войска — Лукьяна Колчака, даст Российскому Императорскому флоту двух адмиралов, генерала флота и четырех морских офицеров, прошедших Крымскую кампанию (Восточную войну) 1854–1855 гг., русско-турецкую войну 1877–1878 гг., русско-японскую и Первую мировую войны на флотах россии. А родной дядя будущего Верховного правителя России по отцу даже принял участие, в составе экспедиционной русской эскадры, в гражданской войне в США 1861–1864 гг. Он — Петр Иванович Колчак, кстати, первым и сменил кавалерийскую казачью саблю на строгий флотский кортик, положив начало морской династии Колчаков в русском флоте. Родившись в 1838 году, молодым офицером принял участие в обороне Кронштадта и островов Балтийского моря от английской эскадры. Офицер морской артиллерии, служил на плавучих батареях Балтийского флота — «Не тронь меня» и «Кремль». На клипере «Всадник», в составе русской эскадры Балтфлота, ушел к берегам Нового Света оказать помощь молодой американской демократии от вероятной агрессии со стороны британского флота. Он скончался в 1903 году в чине капитана 1 ранга в отставке. Надо отметить, что и отец Верховного правителя — Василий Иванович Колчак, начал свою военную биографию в Севастополе — прапорщиком морской артиллерии на Малаховом кургане. Под началом адмирала П. С. Нахимова внук бутского казака получил Георгиевский крест и первый офицерский чин. На его глазах французская пуля пробила голову флотоводца… Третий внук бугского сотника — Александр Иванович Колчак, дослужился до чина генерал-майора морской артиллерии, скончался в 1911 году. Его сын — Александр Александрович Колчак, 1885 года рождения, — тоже был морским офицером. Окончив Морской корпус, мичманом воевал в Порт-Артуре на миноносце «Лейтенант Бураков». Был ранен, награжден боевыми орденами. В 1915 году погиб на Балтике. Минный заградитель «Енисей», на котором старший лейтенант флота Александр Колчак-младший служил старшим офицером, был торпедирован немецкой подводной лодкой. Он не захотел оставить свой гибнущий корабль.

Родной брат Ивана Лукьяновича Колчака — Федор, также имел сына и внука. Оба стали служить на военном флоте. Александр Федорович Колчак родился в 1857 году и прошел русско-турецкую войну 1877–1878 гг. на Черном море, а в русско-японскую воевал на Дальнем Востоке. Дослужился до чина контр-адмирала в отставке. Правнука офицера Бугского казачьего Войска, потомственного дворянина, «второго адмирала Колчака» в годы гражданской войны не раз арестовывала Петроградская ЧК Пусть не родной, но дядя «вождя контрреволюции». Как его не расстреляли в числе заложников в 1918–1919 гг. — уму непостижимо! Видно — судьба! Но от нее не уйдешь. Он отказался участвовать в гражданской войне, отказался эмигрировать. Пережил гражданскую войну. Но, лишенный средств к существованию, скончался в 1926 году уже в Ленинграде. В нищете и в забвении, в болезнях, в возрасте 69 лет. Его сын — Владимир, в 1916 году окончил Морской корпус. Мичман Балтфлота. После 1918 года добровольно перешел на службу в советский флот (погиб в декабре 1941 года, в блокадном Ленинграде, в звании капитан-лейтенанта РККФ).