6. Трагедия Масарика.

6.

Трагедия Масарика.

Первый день нового 1948 года выдался пасмурным и туманным. Я провёл его в Лондоне за письменным столом. Мой выход в эфир для Чехословакии намечался на день раньше, и Европейский Отдел БиБиСи прислал мне массу информации, включая копию новогоднего обращения Бенеша к народу. В нём с гордостью перечислялись успехи, достигнутые Чехословакией в 1947 году. Вечером я отправился в "Beefsteak Club" (Бифштексный клуб). В клубе никого не было, и я ужинал в одиночестве, просматривая свою почту. В ней было несколько писем от друзей и незнакомых людей из Чехословакии. Моё внимание привлекла красивая новогодняя открытка с поздравлением на чешском языке и надписью: «Вашей книгой в этом году украшали новогодние ёлки. Мы тоже повесили её на нашу ёлку». Ещё в почте оказалось письмо от Льва Брауна, приятного интеллигентного молодого человека, дававшего мне уроки чешского языка. Это было грустное письмо. Лев Браун потерял надежду на возвращение в Чехословакию, он собирался подавать документы на британское гражданство и просил моей поддержки. Попутно он сообщал об усилении коммунистического разгула в Чехословакии. Тайную полицию, добавил он, наводнил новый тип головорезов, методы работы которых очень напоминают Гестапо. (Обычные страшные истории евреев, ориентирующихся на СШАнглию, с целью выбить себе статус политического беженца и потом всю жизнь не работать. В последующем советские евреи, засклады и директора магазинов, будут особенно в этом усердствовать, покупая справки в травмпунктах о том что их, дескать, на антисемитской почве избила милиция. В 1968 году им оказалось всего ничего с помощью СШАнглии поднять мятеж. Прим. ред.) Время, которое начиналось с Pax Britannica и Первой республики, прошло. Началась эра варварства. Если мне хочется снова посетить Чехословакию, то я должен успеть это сделать до выборов, поскольку другой возможности у меня просто не будет.

С трудом верилось сказанному, но на душе стало неспокойно. С осени 1947 году из Чехословакии стали поступать тревожные сообщения. Сэр Орме Саргент (Orme Sargent), возглавлявший Министерство Иностранных Дел, с пессимизмом смотрел в будущее. А американские газеты, не жалевшие денег на зарубежные новости, открыто предсказывали резкое ухудшение положения. 10 ноября Иосиф Алсоп (Американский криптоеврей Joseph Alsop http://en.wikipedia.org/wiki/Joseph_Alsop ), работавший в парижском издании "New York Herald Tribune", заявил в отношении «надвигающегося террора» в Чехословакии: «Бенеш – старый и больной человек, а Ян Масарик – всего лишь отъевшийся остряк с брюшком». В конце года Британское правительство было занято проблемами в Палестине, гражданской войной в Греции и усиливающем давлении со стороны Советского Союза на Германию и Румынию. Тем не менее, обзор БиБиСи от 31 декабря по поводу итогов 1947 года выглядел оптимистично. В то время лишь немногие люди в Англии догадывались, что следующим потрясением в Европе станут события в Праге, и произойдёт это в ближайшем будущем.

14 февраля я получил от Президента Бенеша очередной том его воспоминаний. На титульном листе красовалось дарственная надпись, но подчерк заметно изменился, буквы легли неровно. К сожалению, это короткое послание мало напоминало его уверенную руку всего лишь два-три года назад.

20 февраля я был приглашён на приём, устроенный Яном Джакобом (Директор БиБиСи английский криптоеврей Ian Jacob http://en.wikipedia.org/wiki/Ian_Jacob Военный секретарь Уинстона Черчилля. А это папа Яна Джекоба - английский фельд-маршал : http://en.wikipedia.org/wiki/Claud_Jacob ) в честь Сэра Филипа Николса, находившегося в Лондоне после возвращения из Праги. Сэр Николс получил новое назначение в Гаагу. Мы много говорили о Чехословакии и Яне Масарике. Я рассказал о нашей недавней встрече с Яном и поделился своей тревогой, что он может и не справиться с такой ношей.

После приёма я вернулся домой. Шёл сильный снегопад. Вечером я включил радио. Из Праги передавали последние новости. Национальный Фронт потерпел поражение. Министры, не состоящие в коммунистической партии, за исключением социал-демократов, подали в отставку. Готвальд потребовал формирования коммунистического правительства. Передавали, что Бенеша заставили покинуть свой пост. Это был конец.

* * * * *

Чехословацкий коммунистический coup d’etat в феврале 1948 года стал наглядным примером того, как малочисленная партия, применив грубую силу, смогла одержать верх над крупными партиями, придерживающихся в своей деятельности исключительно парламентских принципов. (Как и петроградские "большевики" четверть века ранее в России. Прим. ред.)

Кризис начался с того, что Премьер-министр Готвальд отказался подчиняться требованию Кабинета Министров отстранить от должности недавно назначенных на ключевые посты полиции коммунистов. Уверенные в том, что из-за возникшего конфликта президент Бенеш распорядится распустить Парламент и назначит внеочередные выборы, двенадцать министров буржуазного правительства подали в отставку. Их решение оказалось непродуманным и поспешным. Но они, действительно, находились в затруднительном положении. Готовясь к выборам весной, Министр Внутренних Дел, коммунист, сформировал Отделение полиции, состоящее из своих сторонников. Если буржуазные министры закрыли бы на это глаза и промолчали, то итоги выборов оказались бы подтасованными, и Готвальд получил бы 51 процент голосов. А такая расстановка сил позволила бы коммунистам полностью прибрать власть в Чехословакии в свои руки.

Коммунисты не теряли время зря. Заклеймив отставку министров как прелюдию буржуазного переворота, Готвальд словно ударил в набат. На улицы неожиданно хлынул поток вооружённых рабочих. Под контролем оказались заводы и радио. Передать сообщение о поддержке из Москвы и удостовериться в успехе операции, накануне решающих событий в Прагу прибыл представитель Министра Иностранных Дел Советского правительства Зорин, бывший посол СССР в Чехословакии. Он приехал под предлогом контроля над поставками зерна из Советского Союза. (И это во всём мире, всё что ни происходит, происходит под ненастоящими предлогами. - Зазеркалье. Прим. ред.)

Бенеш, непрестанно запугиваемый Готвальдом, пребывал в нерешительности. Ситуацию, однако, уже ничто не могло остановить. Всё решилось в первые двадцать четыре часа, и, чтобы избежать кровопролития, терявший силы Президент 25 февраля одобрил новое коммунистическое правительство. Получив поддержку Фирлингера, возглавлявшего левое крыло социал-демократов, Готвальду удалось придать совершённому перевороту форму законности. За одну ночь из свободной демократической страны Чехословакия превратилась в тоталитарное государство по хорошо известному советскому образцу.

(Читай: из свободно разоряемой СШАнглией анлийской колонии, в зависимое от Москвы социальное государство. Плохо чехи в нём жили? Во всяком случае лучше, чем сами русские в СССР. И это принципиальная разница в отношении с зависимыми странами. Потому что никакая американская или английская колония даже сравниться не может с СШАшглией по уровню жизни - все зависимые от СССР страны соцсодружества жили лучше самого СССР!!!. Прим. ред.)

Деморализованный Мюнхенским соглашением и семилетней нацистской оккупацией, лишённый смелых и решительных руководителей в отсутствии поддержки с Запада, народ Чехословакии покорно смирился с происшедшим. Только (криптоеврейские) студенты осмелились выразить свою верность идеям Томаша Масарика.

Потеряв веру в Бенеша, Ян Масарик, болевший во время переворота, ещё четырнадцать дней оставался в составе нового правительства. Его теперь критиковали как бывшие поклонники в самой Чехословакии, так и некоторые друзья на Западе.

Я не рассчитывал, что он долго продержится на своём посту. В конце февраля через надёжный источник я получил от Яна письмо. Он умолял меня сделать всё возможное, чтобы его имя не упоминалось в газетах и на радио. Он знал, говорилось в письме, что делает. В воскресенье 7 марта отмечалась юбилейная дата со дня рождения его отца. Я был потрясён тем, как коммунисты встретили это событие. Томашу Масарику отдавались почести. Но вместе с тем, о нём, человеке, который больше всего ненавидел насилие, говорили, что если бы он дожил до этих событий, то оказался бы в рядах «победителей».

В понедельник утром в моей квартире в Хове (Hove) раздался телефонный звонок. Звонила Марсия Девенпорт. Она только что вернулась из Праги, и у неё было важное сообщение для Сэра Orme Sargent и меня. Согласно полученным инструкциям, сказала она, ей поручили сначала встретиться со мной. Я пообещал быть в Лондоне утром в среду, но если дело срочное, я предложил ей приехать ко мне. Марсия задумалась, а потом спокойно произнесла: «Хорошо, встретимся в среду». Она рассказала мне, что ситуация в Чехословакии оказалась намного хуже, чем большинство себе представляет, и что Бенеш и Ян оказались в очень сложном положении.

В среду утром я приехал в свой лондонский клуб к половине одиннадцатого. Меня сразу позвали к телефону. Звонили из газеты "Evening Standard".

- Не могли бы Вы рассказать что-нибудь о Яне Масарике?

- А в чём дело? – спросил я с дрожью в голосе.

- Он покончил жизнь самоубийством. Его тело обнаружили около Чернина дворца в 6:30 утра.

С тяжёлым чувством я отправился на встречу с Марсией Девенпорт. Она была в ужасном состоянии и сначала вообще отказывалась что-либо понимать. Наконец, она взяла себя в руки и рассказала, что Ян попросил её съездить в Англию и встретиться со мной, а через меня организовать встречу с Orme Sargent. Ян намеревался бежать из страны. Он хотел, чтобы мы не думали о нём плохо. Вдруг она разрыдалась: «К чему теперь об этом говорить?». Слёзы градом катились по её лицу.

Я провёл с ней два часа, и Марсия рассказала мне всё, что знала. Ян простился с ней в воскресенье 7 марта. Он планировал бежать на Запад во время какой-нибудь международной конференции. (Англоязычная марионетка готовилась убежать, но без награбленого на Западе делать нечего, поэтому не успел. Американские слухи, что Ян Масарик собирался бежать с большими ценностями, всё таки были верные. Прим. Ред). Отставка двенадцати министров оказалась ошибкой и очень усложнила его позицию. За ним установили постоянную слежку, используя близких к нему людей, и Ян это очень тяжело переживал. Он просил передать мне, чтобы я ни в коем случае не приезжал в Прагу: здесь моей жизни угрожает опасность.

В субботу Ян навестил Бенеша в резиденции Сезимово Усти. Бенеш сказал ему: «Мне пришлось принять главный удар Мюнхенского соглашения, когда ты находился за границей. Теперь я старый и больной человек. Твоя обязанность – помочь мне и стране». Ян вернулся с этой встречи в подавленном состоянии и заметил Марсии, что Бенеш больше уже не увидит Пражского замка. В самое критическое время Ян оставался на своём посту, благодаря поддержке Бенеша и помогая другим. Но он проиграл.

Маловероятно, что обстоятельства подозрительной смерти Яна будут раскрыты в ближайшем будущем. Большинство его сторонников убеждено, что он был убит. На это указывает большое количество фактов. Как только обнаружили его труп, М. Нозек , Министр Внутренних дел, под чьим контролем находилась Секретная полиция, и Клементис, занявший после Яна пост Министра Иностранных Дел, прибыли к месту происшествия. Эти два коммуниста сразу взяли следствие под свой контроль. Все подходы к Чернину дворцу были перекрыты, а вызванному судебному медицинскому эксперту (которые в 97% случаев во всём мире крипоевреи. Прим. ред.) приказали составить заключение о самоубийстве. Несколько недель спустя этого человека обнаружили мёртвым в его собственном кабинете Полицейского Управления, и коммунисты объявили, что он тоже покончил с собой.

Дело по поводу смерти Яна Масарика заведено не было. Более того, окно ванной комнаты, под которым нашли его труп, никак не вязалось с телосложением Яна. Для него было бы проще воспользоваться большой дозой снотворного или пистолетом. Те, кто хорошо его знал, понимали, что Ян не стал бы прыгать из маленького окна, только в случае, если бы к нему нагрянула Секретная полиция.

Знай коммунисты о намерении Яна бежать из страны, они бы нашли удобный случай заставить его замолчать. Известный всему народу как Honza, по-чешски это уменьшительно-ласкательный вариант имени Ян, он был одни из немногих, чей арест мог спровоцировать вспышку гражданской войны. Окажись Ян за границей, он представлял бы для коммунистического режима в Чехословакии настоящую угрозу, поскольку его разоблачительные выступления, несомненно, пользовались бы большим успехом.

С другой стороны, для самих коммунистов смерть Яна Масарика стала неожиданностью, и им понадобилось какое-то время, чтобы подготовить официальное объяснение случившемуся. Вполне понятно, что они не могли позволить говорить об убийстве или даже о попытке к побегу на Запад. Поэтому смерть Яна объявили самоубийством и одновременно развернули пропагандистскую компанию по причастности западных спецслужб к смерти видного политического деятеля Чехословакии. Во время похорон, когда улицы Праги заполнили сотни тысяч людей, Готвальд заявил, что в смерти Яна виновны его многочисленные знакомые на Западе, которые довели его до самоубийства своими проклятиями за то, что он остался в составе нового коммунистического правительства. Такая интерпретация происшедшему уже была высказана Nosek в его обращении к Парламенту Чехословакии, и её быстро подхватили коммунистическая пресса, радио и разнесли по всему миру. Коммунисты пошли так далеко, что даже поспешно выпустили в свет новую версию «История счастливого Honza», популярной чешской сказки, в которой Ян, узнав о предательстве своих западных друзей, нашёл истину и «в период самого расцвета своего народа отправился ни на Запад, ни на Восток, а в земли, откуда нет возвращения».

Эти лицемерные попытки обмануть людей не имели успеха и вскоре их прекратили. Надо отметить, что не было никакой враждебности или злой критики со стороны Великобритании, и лишь небольшая доля всего этого имела место в Соединённых Штатах, где друзья Яна прекрасно знали, что Масарик пытался спасти загубленную демократию. Более того, народ Чехословакии не дал ввести себя в заблуждение. Люди слишком хорошо знали, что он не был коммунистом. «Никто не может диктовать мне, какие книги надо читать, какую слушать музыку или с кем дружить!». Это и подобные высказывания были на слуху и говорили сами за себя. Для сына Томаша Мосарика не оказалась места в правительстве, которое захватило власть путём грубого насилия и уже начало травлю своих противников.

Во время празднования дня рождения своего отца Ян не поехал вместе с другими министрами на могилу Томаша Мосарика в замок Лани. Позже он приехал один и простоял у могилы около часа. Никто не знает, о чём он думал, и что чувствовал. Но в одном я уверен. Ян прекрасно понимал, что торжества по поводу дня рождения его отца вылились в сплошное лицемерие и служили оправданием для людей, фактически предавших его дело. Думаю, что именно тогда Ян принял окончательное решение. У меня нет сомнения,что он решил бежать на Запад. Ян дошёл до последней черты. И хотя прямых доказательств я не имею, но внутренний голос подсказывет мне, что Ян надеялся своим присутствием оказать влияние на новое Правительство, а когда его надежды не оправдались, он принёс в жертву свою жизнь в качестве протеста против надругателства над его Родиной. Как и в случае с принцем Чарлзом Эдвардом после неудачи с Сорока Пятью, он пришёл к выводу, что «быть живым и не жить, хуже, чем умереть».

Эдвард Бенеш, давно страдавший от атеросклероза, продержался ещё шесть месяцев. Бенеш сгорел от непосильной работы и напряжённости послевоенных лет. Сегодня многие его соотечественники, занимавшие атникоммунистическую позицию, обвиняют Бенеша в нерешительности и слабости, но тогда он и не мог сделать многого. Коммунисты хорошо подготовились и вооружились. Их противники оказались разрозненными и безоружными. На похоронах Яна Масарика Бенеш лишь отдалённо напоминал некогда всемогущего политика. 8 апреля он последний раз появился на публике. Праздновали 600-летие Каролинского университета. Он выступил с речью. Его голос настолько ослаб, что трудно было разобрать, о чём он говорил. Но само событие запомнилось. Отказавшись подписать новую Конституцию Готвальда, антидемократическую по своей сути, Эдвард Бенеш ушёл с поста Президента и навсегда покинул Прагу.

Вся политика Бенеша была построена на взаимопонимании между Западом и Востоком. (То есть на признании того, что континетальная Европа всего лишь оккупированная американскими войсками колония СШАнглии. Прим. ред.) Учитывая рискованое географическое положение Чехословакии, такая позиция оказалась единственно возможным вариантам для демократического развития. (То есть Бенеш не сомневался в выборе в качестве хозяина СШАнглии. прим. ред.) Но слабость тогда Запада и собственные трудности обрекли эту политику на провал.

Он вернулся на родину в Сезимово Усти, и до конца своих дней прожил в забвении.

Он сохранил ясность ума. Через надёжных друзей я периодически получал от него устные сообщения. Суть их всегда сводилась к следующему: Эдвард оставался верен своим принципам, которые он так блестяще изложил в выступлении в Каролинском университете, и он, по сути, являлся узником в собственной стране, не имевшим права покинуть её пределов.

Незадолго до смерти Бенеш долго беседовал со своим старым другом и доверил ему свои сокровенные мысли. Это его последнее послание содержало резкую критику в адрес Сталина и Готвальда, которые предали Бенеша, нарушив все официальные обещания. Это заявление Эдуарда Бенеша не подтверждено никакими документами, но я нисколько не сомневаюсь, что он именно так и думал.

Сегодня Эдуард Бенеш одиноко покоится в Созимовом Усти, а Ян Масарик лежит рядом со своим отцом в скромной могиле, покрытой зелёной травой, в замке Лани http://www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=pv&GRid=7523325&PIpi=1821951 . Эдвард Бенеш не имел детей, а со смертью Яна пресеклась мужская линия в семье Масариков. Коммунисты больше не пытаются связать свою победу в февральском перевороте с именами этих двух выдающихся людей, наоборот, сейчас Бенеша и Масарика они заклеймили буржуазными реакционерами и изменниками, которые предали свою страну в Мюнхенской сделке. Чтобы очернить память о них, используется любая ложь или полуправда. Все книги, в которых прославляется жизнь этих замечательных людей, изымаются, а подрастающее поколение учат проклинать их имена. С точки зрения коммунистов, вся вина Бенеша и Масарика состоит в том, что они коммунистами не состояли и надеялись на Запад. (Всего лишь продали страну и народ СШАнглии. Потому что в отличие от народной республики Чехословакии, капиталистическая Чехия уже не оставляет места для гоев. Прим. ред.)

Из них двоих Бенеш обладал более твёрдым характером и продвинутым интеллектом . Сын мелкого крестьянина, (Мелкого еврейского фермера. БЕН-еш. Типичный субъект ближневосточной южной внешности. http://www.time.com/time/covers/0,16641,19451022,00.html Прим ред.) он обязан своему успеху огромной выносливости и исключительной работоспособности. Он жил политикой, имел лишь несколько близких друзей и до конца жизни оставался скромным человеком, не стремящимся завоевать всеобщее обожание. С этой точки зрения его можно охарактеризовать как одинокую, а порой – и трогательную личность, ищущую признания, но не знающую, как этого добиться. Его жена, спокойная и мужественная, всегда оказывала ему поддержку. Во время Первой Мировой войны для его освобождения из тюрьмы она пожертвовала всеми своими сбережениями. Бенеш блестяще разбирался в европейской политике, но, несмотря на это, он никогда не мог по-настоящему понять сути высших слоёв английского общества. За небольшим исключением, он считал, что они не доверяют ему. Но Бенеш питал тёплые чувства по отношению к Англии и её народу, поскольку прожил в Великобритании шесть лет после Мюнхенских событий.

Главной слабостью Бенеша как государственного деятеля состояла, вероятно, в его убеждённости, что все трудности можно преодолеть путём переговоров, а Бенеш был большим мастером договариваться. Иногда его поступки граничили с вероломством, но если Бенеш давал слово, то уже от него не отступал. Нечестно будет перекладывать всю ответственность исключительно на Бенеша, потому что неудачи обусловлены некомпетентностью и слабостью других людей.

Двумя качествами Бенеш обладал в избытке: искренней добротой и подлинным мужеством. После мюнхенских событий на него обрушилось множество проклятий, но он с удивительной стойкостью пережил это нелёгкое время. На его долю выпало много потрясений. Бенешу довелось дважды принимать участие в освобождении своей страны, чтобы потом стать свидетелем, как его соотечественники поддались иностранным влияниям и предали прежние достижения.

На протяжении почти тридцати лет я очень близко знал их обоих, Бенеша и Яна Масарика. В отношении Эдварда Бенеша я навсегда сохраню уважение, восхищение и благодарность за его добрые дела и поступки. А Яна я любил просто как брата. У него были и слабости: переменчивый характер, склонность к лени, способность принимать всё близко к сердцу, а это, в свою очередь, приводило к меланхолии и стремлении в трудных ситуациях опираться на других, а не надеяться на собственные силы. Он казался сказочным героем. Его обаяние было неотразимым. Ян мог изъясняться на полудюжине иностранных языков (Полиглоты - они все интернациональные евреи. Они их специально не учат. Они просто живут во многих странах и приобретают языки практически. Прим. ред.) и вызывать слёзы или смех, общаясь с людьми. Он искренне сочувствовал всем, кого постигли несчастья и невзгоды, не отдавая никому предпочтения, в равной степени делясь со всеми своей добротой. Ян легко общался с представителями разных слоёв населения. Но основу его сути составляло сознание, что он – христианин.

Благодаря особенностям своего характера и особой одарённости, он мог бы стать музыкантом. Но нужды своей страны и желание отца заставили его заняться политикой. Когда Томаш Масарик почувствовал приближение смерти, он послал за Яном и сказал ему: «Ты знаешь, что Бенеш понимает меня и понимает нас. Работай вместе с ним». И этому напутствию отца Ян оставался верен до конца своей жизни. Бенеш и Ян Масарик отлично сработались. Бенеш определял направление в политике, а Ян, с его способностью к искромётно пользоваться словом и оказывать влияние на людей, знакомил с этой политикой весь мир. Хотя Ян, как артистическая натура, тяготился политикой, фактически он стал влиятельным посланником Бенеша, и в этом качестве служил своей стране так, как никто другой. Его больше нет с нами, но как справедливо заметил Трюгве Ли (Trygve Lie – норвежец, новежский криптоеврей http://en.wikipedia.org/wiki/Trygve_Lie первый Генеральный Секретарь ООН. Алиены скорбят о своих. Прим. ред.) голос Яна Масарика был фактически голосом Объединенных Наций, и он таким по сути и остался в сердцах его соотечественников. Для миллионов Ян Масарик и сегодня является символом того, каким мог бы стать мир , и, дай Бог, опять станет в будущем.

Он был, в действительности, очень милым человеком, глубоко и искренне восхищавшийся Британией и её народом. Это было не просто подражание его отцу-англофилу, Томасу Масарику. Чувство привязанности к Великобритании возникло в результате многолетнего проживания в Лондоне и работы в качестве Чехословацкого Министра. Американцы могут мне возразить, но я никогда не сомневался, что в его сердце Англия всегда занимала второе место после Чехословакии, и со мной согласятся многие чехи и словаки, хорошо знавшие Яна. Приведу лишь один пример. Клима (Klima), служивший ему на протяжении двадцати четырёх лет, рассказывал мне, что в последний приезд Яна в Лондон в декабре 1947 года, он говорил о своей лондонской квартире (Хороший патриот своей страны с квартирой в Лондоне. Прим. ред.): «Вернусь в феврале. Только здесь я могу по-настоящему отдохнуть, а отдохнуть мне необходимо». Хотя обязанности заставляли его вернуться в Чехословакию, Ян до конца сохранил за собой свою квартиру в Вестминстере.

Со времени смерти Яна Масарика мужчины и женщины различных национальностей продолжают чтить его память, потому что для них он является образцом гражданина мира (То есть образцом криптоеврея-космополита. Прим. ред.) . Но лишь случай натолкнул меня на мысль, что бы могло послужить лучшей памятью о Яне. Один из его лондонских слуг, чех, который прослужил у него много лет, предложил свои услуги моей знакомой. Она спросила, какой Ян был хозяин. «Я не знаю, - просто ответил чех, - Для меня он всегда оставался другом, а не хозяином».

Коммунистический переворот в феврале 1948 года оказал одну важную услугу свободному миру. Это встряхнуло демократию Западной Европы и заставило её отвлечься от собственных проблем. К сожалению, прозрение пришло слишком поздно, чтобы оказать помощь Чехословакии, пережившей величайшую трагедию нашего времени. Там есть крепкие люди, честные и демократичные, не боящиеся тяжёлой работы и хорошо образованные, воспитанные на традициях западной цивилизации, прогрессивные и глубоко проникнутые любовью к свободе. Для достижения этой свободы эти люди боролись и страдали триста лет. Добившись свободы, они целиком воспользовались ею, чтобы снова потерять через десять лет, благодаря двум тиранам, которых Европа не знала со времён мрачного средневековья. На этих двоих, отвергнувших принципы Западной Европы, лежит огромная ответственность.

Сегодня чехи и словаки, вероятно, меньше всего мечтавшие о коммунистических порядках, снова попали в тиски иностранного влияния. Некоторые из наиболее выдающихся патриотов в третий раз оказались в эмиграции, а оставшиеся на родине подвергаются безжалостному гонению со стороны чужестранцев. Но люди не сдаются, хотя им приходится влачить жалкое существование в условиях тирании. По оценке Европейской службы БиБиСи от семидесяти до семидесяти-пяти процентов населения не поддерживают существующий режим.

Сопротивление пассивно. Чехи – народ рациональный, для них не характерно романтическое самопожертвование. Но, хотя люди открыто и не ведут уличных боёв, они лучше других знают, что вместо бензина в коммунистическую машину следует залить воду. В последние годы за саботаж судили , а рядах Коммунистической партии Чехословакии подвергли чистке больше народу, чем в любой другой стране социалистического лагеря.

В народе ходит много антикоммунистических анекдотов. Например такой:

- Какая страна имеет самую большую корову?

- Конечно, Чехословакия.

- Почему?

- Потому что её голова – в Праге, а вымя – в Москве.

Томаш Масарик говорил: «Христос, а не Цезарь». Эти слова, часто повторяемые его сыном, знает каждый чех. В Центрально Европе чехи и словаки продолжают страдать от различных кайзеров и царей, а слово «царь», как известно, происходит от имени Цезарь. Но ни одного из них ненавидят так сильно как Красного Царя, под тиранией которого они сейчас стонут, и его наместника, Готвальда, которого Бенеш, чехи и многие западные дипломаты в своё время считали сносным, а сейчас он правит в Праге.

Коммунисты – это не просто партия, это – заговор. Коммунизм – не политика, а вероучение, более опасное чем Нацизм, потому что, хотя первое лицо находится в Москве, щупальца расползаются по всему миру.