ГЛАВА 2 ПУТЬ ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ

ГЛАВА 2 ПУТЬ ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ

У истоков мореплавания

Подавляющее большинство ученых утверждает, что Средиземное море с самой глубокой древности служило человеку своего рода полигоном для испытания все более усложняющихся судов. «Средиземное море, - пишет историк X. Ханке (ГДР), - с изрезанной бухтами береговой чертой и многочисленными островами, в значительной степени избавленное от прихотливой игры приливов и отливов, с самого начала представляло собой идеальную школу европейского мореплавания». Прибрежные воды Средиземноморья, прозрачные и теплые, хранят в своих глубинах целое кладбище кораблей всех народов и цивилизаций, существовавших здесь на протяжении нескольких последних тысячелетий.

Где и когда родилась впервые идея выстроить парусно-весельное судно? Может быть, в Месопотамии, на великих азиатских реках Тигр и Евфрат? Или в долине Нила? Глиняные модели лодок, в том числе и парусных, известны в шумерских памятниках Месопотамии с IV тысячелетия до нашей эры. Легкие суда, предназначенные для плавания по Нилу, строили из папируса египтяне - современники первых пирамид и первых фараонов.

Но наибольших успехов в развитии мореплавания до бились в III тысячелетии до нашей эры создатели минойской цивилизации Крита, а во II тысячелетии до нашей эры жители восточного побережья Средиземного моря (современные Сирия и Ливан). Именно там изобрели и построили из прочного ливанского кедра первое мореходное судно с килем и шпангоутами. Как и египетские суда, низкобортные и устойчивые, эти «пенители моря», наряду с парусным вооружением имели весла.

Завоевание моря началось с обследования больших внутренних заливов. Затем пришла пора и для более далеких плаваний. Величественным памятником всем безымянным первопроходцам морских дорог служит легенда о чудесном корабле «Арго», воспетом гением Грмера.

Финикийцы осваивают побережье Северной Африки и атлантическую сторону Испании. Грек Пифей в IV в. до н. э. проникает к берегам Скандинавии и слышит там рассказы о таинственной «Ультима Туле» (Ultima Thule) - далекой, неведомой земле где-то на западе, в океане. Высказывают даже предположение, что он смог добраться чуть ли не до Гренландии.

Два года бороздила моря эскадра финикийских кораблей, отправленных в VII в. до н. э. египетским фараоном Нехо вокруг Африки. Карфагенец Ганнон в V в. до н. э. выходит на нескольких судах за «Столбы Геркулеса» (Гибралтар) и, плывя строго на юг, открывает западное побережье Африки где-то южнее островов Зеленого Мыса.

Море уже перестало вызывать в сердцах людей ужас, овладевавший ими, когда они теряли из виду землю, которую считали своим единственным домом. И тем не менее океанские плавания были сопряжены в то время с большим риском. Римский поэт Гораций писал в одном из своих стихотворений:

Знать, из дуба иль меди грудь

Тот имел, кто дерзнул первым свой

хрупкий челн

Вверить грозным волнам.

За эти века люди научились составлять карты, измерять глубины, определять координаты различных мест на побережье, точно вычислять по звездам пройденные расстояния, использовать силу ветров, приливов и морских течений. Но самое главное, человек научился строить прочные мореходные корабли для далеких походов.

Таким образом, уже в I тысячелетии до нашей эры в Средиземноморье были и люди и суда, способные совершать дальние морские путешествия, а значит, была хотя бы чисто теоретическая возможность трансокеанских плаваний к берегам Нового Света. Благоприятствовали этому и природные факторы. Африка и Америка отделены друг от друга в наиболее широкой части 3500 милями водного пространства (от мыса Сан Роке в Америке до африканского побережья). Расстояние же между городом Наталь в Бразилии и Фритауном в Сьерра Леоне (Африка) составляет всего 1600 миль. В этой же зоне, т. е. в средней части Атлантики, с востока на запад дуют большую часть года постоянные ветры (северо-восточные пассаты), примерно в том же направлении пробивают себе путь и два мощных океанских течения - Канарское и Северное пассатное. Средняя скорость их составляет от 15 до 30 миль в день. Из Экваториальной Африки океанские плавания к берегам Нового Света облегчены попутным юго-восточным пассатом и южным пассатным течением.

Вверху - изображение парусного египетского судна (фрагмент росписи из древней гробницы в Гизе 2500 г. до н. э.); посередине - изображение корабля на глиняной печати из Кносса, о. Крит (реконструкция, 1500 г. до н. э.); внизу - реконструкция парусного европейского корабля III-I тысячелетия до нашей эры (по Зикмунту Кржаку, 1972 г.)

«Таким образом,- говорит советский географ В. И. Войтов,- в Атлантическом океане имеется несколько маршрутов, которыми могли бы следовать древние мореходы как из Европы в Америку, так и из Африки».

Здесь-то и наступает самое сложное. Теоретическая возможность для трансатлантических плаваний, безусловно, существовала, но была ли она реализована на практике? Что знали древние об окружающем их беспредельном и таинственном мире? Какой бы народ мы здесь ни взяли, говорится в морской энциклопедии, «границы плаваний определялись знаниями и легендами его времени. В греко-римскую эпоху этой границей были «Геркулесовы Столбы», выход из «Моря Тьмы» (Атлантический океан.- В. Г.); в средние века - непреодолимый «черный котел» (у восточноафриканского побережья, в районе экватора.- В. Г.); вначале эпохи Возрождения - Мыс Бурь и Магелланов пролив».

Уже в XVIII-XIX вв., в связи с успехами классической (античной) археологии, некоторые ученые упорно искали истоки американских цивилизаций в культурах Европы, Древнего Востока и Средиземноморья. Так родилась гипотеза о проникновении в Западное полушарие египетских, финикийских (карфагенских), а позднее греческих и римских мореплавателей, основанная на свидетельствах современников о высоком мореходном искусстве этих народов, а также на туманных сообщениях древних авторов о далеких морских путешествиях на запад, за пределы «Геркулесовых Столбов».

Египетские пирамиды и мексиканские теокалли (Теокалли (ацтекск.) - ступенчатая пирамида с плоской вершиной, на которой обычно стоял храм)

В XIX в. после ряда крупнейших археологических открытий, перед миром предстала во всем своем блеске одна из наиболее ярких цивилизаций древности - египетская. У большинства людей само слово «археология» и поныне вызывает в воображении гигантские пирамиды, загадочно улыбающегося Сфинкса, золотые украшения из гробницы Тутанхамона и зеленую долину Нила на фоне бескрайних песков пустыни. Отсюда вполне естественно, что когда ученые открывали где-нибудь древние памятники, имевшие хотя бы отдаленное внешнее сходство с египетскими, их, даже если они находились по ту сторону океана, все равно связывали с «могучим» влиянием Египта. Наиболее ярыми приверженцами этой гипотезы были французы Ле-Плонжон и Брассер де Бурбур, а также англичанин Эллиот Смит.

Концепция Ле-Плонжона была довольно путаной и эклектичной; в ней ясно видны обрывки уже хорошо знакомых нам теорий и гипотез. Он считал, что древнеегипетскую цивилизацию принесли в долину Нила в готовом виде колонисты из Нового Света, а высокие американские культуры происходят, в свою очередь, с затонувшей Атлантиды. По его словам получалось, что Америка и Египет поддерживали между собой контакты по меньшей мере с X тысячелетия до нашей эры.

Схематическая карта с указанием основных направлений древних контактов Старого и Нового Света

В свою очередь, английский медик Эллиот Смит и его сторонники выдвинули так называемую «гелиолитическую» теорию (гелиос по-гречески - солнце, литое - камень; теория названа «гелиолитической», поскольку ее приверженцы придавали большое значение распространению таких черт культуры, как поклонение Солнцу и постройки из больших глыб или плит камня), согласно которой все высокие культуры земного шара происходят из одного источника - Египта. Здесь и только здесь родились, оказывается, важнейшие достижения человеческого разума. А затем их понесли по морям и океанам во все уголки нашей планеты «дети Солнца» - высокоцивилизованные обитатели долины Нила. Главной целью их таинственных путешествий были поиски золота, серебра и жемчуга.

Согласно Э. Смиту, распространение характерного комплекса египетской культуры (с собой они несли культ Солнца, постройки из крупных каменных блоков и мумификацию) в другие части света происходило в течение сравнительно короткого времени, около X в. до н. э., и шло через различные районы Азии в Полинезию, Австралию, а затем и в Америку. Эта теория призвана была доказать диффузию «тесно связанного комплекса странных обрядов... который около 30 столетий назад распространился вдоль побережья большей части земного шара, пробуждая к новой жизни местные дикие племена...».

Помимо названной выше триады, египетское влияние на другие области проявлялось якобы и в наличии там таких черт культуры, как бумеранг, ирригация, земледелие на террасах, предание о потопе, татуировка, резание, массаж, искусственная деформация черепа, культ змеи, вера в божественное происхождение царей, использование пурпурной краски и т. д.

Учитывая то большое место, которое занимает в данной теории вопрос о происхождении и последующем распространении мегалитических построек - дольменов или «погребальных ящиков», сложенных из гигантских глыб и плит камня, давайте проследим их историю по материалам археологических раскопок.

В неолите и в начале эпохи бронзы дольмены в большом числе известны на западном побережье Европы. Много их на Кавказе, в Южной Индии, Китае и Японии. По словам сторонников «гелиолитической» теории, все эти гигантские каменные сооружения происходят в конечном счете от египетской гробницы - мастабы, исчезнувшей в самом Египте где-то в середине III тысячелетия до нашей эры. Любой дольмен рассматривался просто как упадочная, пережиточная форма мастабы.

Если носители «гелиолитической» культуры, - возражает Э. Смиту американский археолог Р. Диксон, - покинули Египет только в IX-VIII вв. до н. э, то вряд ли приходится говорить о том, что именно они распространили повсюду мастабу, не применявшуюся уже в самом Египте по меньшей мере в течение 1500 лет. К тому же наиболее ранние дольмены Европы относятся к середине III тысячелетия до нашей эры, и там не было до сих пор найдено ни одной типично египетской мастабы.

Поскольку мегалитических сооружений азиатского и европейского облика обнаружить в Новом Свете так и не удалось, Э. Смит решил заполнить пробел в своей теории с помощью ступенчатых каменных пирамид, одинаковых, по его мнению, и у аборигенов Америки и у жителей долины Нила.

Но здесь опять возникает непреодолимый хронологический барьер. Пирамиды Теотихуакана и Чолулы (Мексика) в их окончательном виде построены в конце I тысячелетия до нашей эры - начале нашей эры, тогда как сооружение большинства знаменитых пирамид египетских фараонов приходится на III тысячелетие до нашей эры. Кроме того, мексиканские пирамиды имеют одну важную функциональную особенность, никогда не встречающуюся в Египте: на их плоских вершинах, как правило, стоял храм. Можно сослаться и на ряд существенных различий в конструкции и внешнем оформлении пирамид в обеих областях. В принципе же пирамидальная форма привлекает к себе внимание строителя любой страны как простейший и наиболее надежный вид высокой постройки на прочном фундаменте. Не выдерживает критики и вторая важная черта «гелиолитического» комплекса культуры - мумификация. Когда ученые тщательно изучили все известные виды мумификации, то выяснилось, что большая часть важнейших египетских приемов мумификации в других странах вообще отсутствует, а остальные появляются так поздно, что ни о каком влиянии «сыновей Солнца» не может быть и речи. Но главное, что опровергает взгляды сторонников «египетской теории», - это время. Древнейшая цивилизация Египта достигает своих высот уже в III тысячелетии до нашей эры, тогда как в Мексике и Перу этот расцвет приходится в лучшем случае на рубеж новой эры. Огромный хронологический разрыв в три тысячи лет исключает всякую возможность прямых влияний египетского очага культуры на доколумбову Америку.

Длительная полемика Э. Смита с его многочисленными оппонентами закончилась поистине анекдотическим случаем. В 1924 г. он выпустил в свет книгу под интригующим названием «Слоны и этнологи», где на основе параллелей в искусстве попытался доказать проникновение в Новый Свет влияний Юго-Восточной Азии. Причем одним из главных аргументов родоначальника «гелиолитической» теории послужили на этот раз изображения слонов, найденные якобы на рельефах и стелах некоторых городов древних майя (Копан Паленке) . «Майя не могли знать, - утверждал Э. Смит, - как выглядит слон, если бы им не рассказали об этом полинезийцы, пересекшие Тихий океан». Правда, более осторожные исследователи, и в их числе весьма известные археологи и искусствоведы, после тщательного анализа спорных изображений заявили, что это либо американский тапир, либо стилизованный попугай. Кропотливо разобрав мельчайшие детали слоноподобных фигур, они наглядно показали весь путь развития и стилизации указанных мотивов. И тогда у профессора Смита не выдержали нервы. Явно не владея собой, он публично обвинил своих американских коллег в том, что они умышленно повредили и подделали злополучные скульптуры из городов майя, чтобы решить спор в свою пользу.

Последним отголоском этих шумных выступлений 20-х годов явилась статья некоего Анхеля Паредеса из Перу, который объявил, возможно, из чисто патриотических побуждений, о том, что перуанские инки происходят от древних египтян, поскольку они, подобно фараонам, женились на своих сестрах. Современные этнографы хорошо знают, что точно такой же обычай встречается и у многих других народов земного шара. В таком случае, видимо, и весь род человеческий следует считать, согласно взглядам Паредеса, потомком древних египтян.

В наши дни «египетская теория» вновь обрела известную популярность. Профессор Сайрус Гордон из США утверждает, например, что во II тысячелетии до нашей эры египтяне неоднократно совершали через Атлантику плавания к берегам Центральной Америки, и приводит в качестве доказательства подобных контактов нефритовую статуэтку с иероглифической надписью из Монте Альбана (штат Оахака, Мексика) III - IX вв. н. э., имеющую некоторое внешнее сходство с египетской скульптурой (фигура сидящего «писца» и др.).

Археолог Р. Джейразбхой (США) также выступил недавно с заявлением о том, что ольмекская культура Мексики, которая якобы дала жизнь всем другим цивилизациям Нового Света, происходит непосредственно из Древнего Египта. Проникновение египетских влияний в страну ольмеков произошло, по мнению археолога, около 1200 г. до н. э. Посланцы фараона возвели на новом месте ритуальные центры с пирамидами, создали гигантские каменные скульптуры, настенные росписи, принесли с собой трон и балдахин как царские атрибуты и, наконец, иероглифическую письменность В эпосе майя-кичё «Пополь Вух» этот же автор находит упоминание о том, будто предки майя прибыли в Америку откуда-то с востока, из-за моря. Похожи и земледельческие системы ольмеков и египтян: в обеих областях для выращивания хороших урожаев использовали периодические разливы рек.

Таким образом, для доказательства воздействия египетской цивилизации на древних мексиканцев здесь используются только внешне сходные элементы культуры. Но, во-первых, современной наукой твердо доказано, что сходные черты культуры, в том числе и самые сложные, могут появляться в различных областях земного шара совершенно независимо друг от друга, «Давным-давно установлено, - пишет советский этнограф Ю. В. Кнорозов, - что сходные элементы материальной и духовной культуры, равно как и социального строя, неизбежно появляются на одинаковых стадиях развития общества, а в сходных ландшафтно-климатических условиях возникают специфические для них сходные элементы культуры. Разумеется, никто не отрицает роли заимствований и переселений. Такие заимствования широко освещены в специальной литературе. Но в каждом конкретном случае, разумеется, если сходство это не чисто внешнее, прежде всего необходимо выяснить, появилось ли оно в результате независимого развития (конвергенции) или заимствования».

Во-вторых, сказать, что в Мексике и Египте строили пирамиды, поклонялись Солнцу и пользовались иероглифическим письмом, как это делают названные выше авторы, - значит, по сути дела не сказать ничего. Солнцу поклонялись в той или иной степени все древние народы. Пирамиды в разное время строили в Месопотамии, Египте, Камбодже (ныне Кампучия), Европе и по всей Америке. Иероглифическое письмо было широко распространено в древности от Средиземноморья до Китая. Здесь каждый раз важны конкретные детали, позволяющие безошибочно различать между собой отдельные предметы и явления культуры. Например, культ Солнца существовал на нашей планете почти повсеместно, но в каждой области он имел свои своеобразные формы и черты. И если такие специфические детали повторяются в двух обособленных областях, то лишь тогда можно ставить вопрос о возможности каких-либо контактов. Иероглифы майя, клинопись египтян и вычурные китайские письмена, если их сопоставить, даже чисто внешне настолько не похожи друг на друга, что не может быть и речи об их общем происхождении, хотя все они отражают примерно одну и ту же ступень в развитии письменности.

В-третьих, при рассмотрении проблемы контактов очень важное значение имеет фактор времени. Если, скажем, какая-либо черта культуры исчезла в Египте в III тысячелетии до нашей эры, а у древних народов Мексики мы встречаем ее лишь в I тысячелетии до нашей эры, то ни о каком египетском влиянии говорить здесь, естественно, не приходится. Именно так обстояло, к примеру, дело с пирамидами.

Для того чтобы читателю легче было разобраться в сложном клубке археологических споров о наличии каких-либо контактов между двумя очагами древней культуры, я хочу еще раз напомнить, что важнейшим и наиболее надежным доводом в пользу торговых или культурных связей служат находки привозных изделий («импортов»), т. е. предметов, характерных для одного определенного народа или племени, но найденных на других территориях.

Когда, скажем, археологи открывают в скифских курганах Приднепровья глиняные греческие амфоры с клеймами гончарных мастерских Хиоса, Самоса и других мест, то вполне очевидно, что они привезены на север из Средиземноморья.

Изделия древнеегипетских мастеров в виде печатей-скарабеев, амулетов, статуэток богов и ритуальных табличек из камня пользовались широким спросом в Евразии и распространились далеко за пределы долины Нила. Самобытный, ни с чем не сравнимый облик этих вещей позволяет повсюду легко отличить их от продукции местных ремесленников. Благодаря торговым и культурным связям египетские предметы проникали в самые глухие и удаленные уголки Старого Света: подобные находки отмечены в Северном Причерноморье, на Среднем Дону, в лесах Прикамья, в горном Алтае, Тибете и Китае.

Когда сам факт наличия привнесенных извне черт культуры в виде предметов импорта твердо установлен, наступает второй этап научных исследований: необходимо решить, каким образом осуществлялись контакты между двумя выделенными областями. Именно здесь в ряде случаев играет важную роль научный эксперимент в духе трансокеанских плаваний «Кон-Тики» и «Ра».

Однако суть проблемы в том и состоит, что на Американском континенте до сих пор не было найдено ни одного подлинного предмета (я не говорю здесь о случаях подлога и фальсификаций), привезенного, из очагов древнейших цивилизаций Старого Света (Египет, Шумер, Индия), если не считать сравнительно поздних находок отдельных римских вещей в Мексике и Венесуэле. Не известны пока археологам и какие-либо другие осязаемые следы пребывания египтян в Западном полушарии.

«Теориям Египта в Америке (или Америки в Египте), Атлантиды и «пропавших колен израилевых»,- пишет американский исследователь Р. Уокоп, - суждена еще долгая жизнь. По непостижимой причине люди испытывают к ним нежную привязанность и не верят самым убедительным контраргументам ученых. Вернее, не желают верить, а убеждать человека против его воли - дело безнадежное».

Сыны Ханаана плывут на Запад

Финикийцы действительно были довольно искусными и отважными мореходами. Их плавания вокруг Африки и, возможно, в Индию (страну Офир) надежно засвидетельствованы письменными источниками. Еще более поразительными следует считать их успехи в освоении прибрежных вод Атлантики. В 1749 г. на острове Корву (Азорские острова) был найден кувшин с карфагенскими монетами 330-320 гг. до н. э. - несомненное доказательство пребывания там карфагенских мореходов. Но это и был, по-видимому, тот предел, которого они смогли достичь на западе. «Если тем не менее часто высказывалось мнение, что финикийцы, карфагеняне или другие народы-мореплаватели достигали Америки,- пишет известный ученый-географ Рихард Хенниг,- то это следует считать плодом чистой фантазии... Впрочем, нельзя в принципе отрицать возможность того, что случайно, а не по доброй воле некоторые жители Средиземноморья могли в древности добраться до Америки и оказать культурное влияние на Новый Свет. Но столь же определенно можно утверждать, что до настоящего времени нет никаких литературных источников или археологических данных, подтверждающих столь смелое предположение».

И все же неоднократно делались попытки представить «материальные доказательства» ранних связей Старого и Нового Света. Я имею в виду многочисленные находки «финикийских» вещей на Американском континенте. «Все эти сообщения,- подчеркивает Хенниг,- в результате тщательной проверки оказывались, однако, совершенно несостоятельными. Более или менее удачные подделки таких «доказательств» имели, к сожалению, широкое хождение в США, этой классической стране блефа и сенсаций».

Так, например, в 1869 г. на берегу реки Онондаги (штат Нью-Йорк) была обнаружена в земле огромная каменная статуя с плохо сохранившейся финикийской надписью. Настоящую сенсацию вызвала и находка плиты с финикийскими письменами в Параибе (Бразилия) в 1874 г. Обе эти подделки были тогда же полностью разоблачены специалистами.

Но уже через год появилось сообщение об открытии в районе Параибе еще одной финикийской надписи, за подлинность которой ручался доктор Владислав Нетто - директор Национального музея в Рио-де-Жанейро. По сообщению Нетто, текст надписи гласил, что несколько человек спаслись во время гибели Карфагена в 146 г. до н. э. Они переправились через океан и 9 - 10 лет спустя, после смерти своих товарищей и вождя, попали в трудное положение: их подстерегала гибель из-за «невыносимой жары».

Через несколько лет факсимиле этой надписи попало в руки одного из лучших знатоков финикийской письменности профессора Литтмана (Тюбинген, Германия). Каково же было удивление, когда он без особого труда установил, что перед ним - новый, слегка измененный вариант первой, давно разоблаченной фальшивки из Параибе!

Стоит ли говорить, что приведенные примеры могут только усилить вполне законное недоверие к подобного рода «открытиям» и «находкам».

Продолжение этой не в меру затянувшейся истории с «камнем из Параибе» относится уже к нашим дням. 29 декабря 1968 г. газета «Комсомольская правда» в статье под многообещающим заголовком «И не Колумб, и не Эрик Рыжий» познакомила своих читателей с новым вариантом надписи из Параибе, копия которой была обнаружена в старых бумагах давно почившего американского репортера Уильберформа Имса.

По иронии судьбы, эта основательно забытая сенсация получила новую жизнь именно в США. Воскресил ее из небытия некий Сайрус Гордон, профессор-историк из университета Брандейса. Прочитав финикийскую надпись в блокноте Имса, он подтвердил ее подлинность и дал следующий перевод текста: «Мы - сыны Ханаана из Сидона, города царя. Торговые дела завели нас на этот далекий берег, в край гор. На 19 году (правления Хирама, нашего могущественного царя) мы принесли в жертву великим богам и богиням юношу. Мы отплыли из Эзион-Гебера в Красное море и отправились в путешествие на 10 судах. Два года все вместе мы плыли по морю вокруг земли Хам (Африка), но были разлучены рукой Ваала (штормом) - и уже не стало с нами наших товарищей. И так мы попали сюда, 12 мужчин и три женщины, на... берег, который покорился мне, адмиралу. Да благоприятствуют нам великие боги и богини!» Правда, дата надписи здесь уже другая.

Гордон относит ее к VI в. до н. э.

Однако большинство специалистов-филологов не согласились с доводами С. Гордона. Профессор Фрэнк М. Кросс из Гарвардского университета убедительно продемонстрировал на чисто лингвистических основаниях поддельный характер нового варианта надписи из Параибе. По его словам, это - мешанина из букв, существовавших в различные периоды истории Финикии и поэтому абсолютно несовместимых в рамках одного текста.

Чтобы тезис о финикийских колониях в Америке звучал более убедительно, Гордон ссылается на яркие параллели между культурами Ближнего Востока и Нового Света в доколумбову эпоху: «Ацтеки знали математику и умели вычислять движение Солнца, Земли и Венеры. У них был также календарь из 360 дней и пяти дополнительных, как и у египтян... Трудно объяснить происхождение этой архитектуры (пирамиды неподалеку от Мехико и от Каира) и науки».

Ему на помощь пришли «наблюдения» и «факты», собранные до этого другими сторонниками регулярных походов финикийцев в Америку. Чарльз Боланд обнаружил в заброшенном селении в Нью-Хемпшире (США) каменные постройки, жертвенные камни и следы железоделательного производства, принадлежащие якобы карфагенским колонистам V-II вв. до н. э. Есть такие же ел еды финикийской «колонизации» ив штате Пенсильвания. Что же заставляло финикийцев - этих отважных «покорителей морей» бросать милую их сердцу родину и бежать через океан к суровым берегам Северной Америки? Боланд считает, что объяснение может быть только одно: стремление «сынов Ханаана» свободно отправлять свою фанатичную и изуверскую религию. После ряда поражений Карфагена, понесенных им от греческих и римских армий, в городе начались притеснения сторонников мрачной религии, требующей постоянных человеческих жертвоприношений. И чтобы иметь возможность спокойно отправлять кровавые обряды предков, наиболее ревностные последователи старой веры решили якобы бежать в Новый Свет.

А в 146 г. до н. э., когда Карфаген был окончательно разгромлен победоносными римскими легионами, остатки его жителей на уцелевших кораблях благополучно спаслись, уплыв через Атлантику на запад в поисках «земли обетованной». И, конечно же, следы их отыскались не где-нибудь, а в тех же США: несколько сотен камней с «пуническими» надписями, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении подделкой; аморфные куски железа неизвестного возраста и происхождения и т. д. - вот все, что составляет пока арсенал доказательств наиболее ревностных приверженцев «финикийской гипотезы».

«Время от времени,- пишет советский ученый И. Ш. Шифман, - в газетах и научно-популярных изданиях появляются сообщения о том, что где-то в Америке найдены финикийские надписи. Чрезмерно доверчивые журналисты спешат поразить мир сенсацией: оказывается, это финикийцы, вероятнее всего карфагенские, первыми посетили Америку. Мы вынуждены разочаровать читателей: при ближайшем рассмотрении эти надписи обычно оказывались очень примитивно сработанной подделкой. Не стоит приписывать финикийцам того, что они не делали. Они внесли большой вклад в освоение морских путей Старого Света. И этого вполне достаточно».

По следам античных мореходов

Финикийская морская держава находилась еще в зените славы, когда на каменистых берегах Балканского полуострова появилась новая восходящая звезда - греческие города-полисы. «Особенности географического положения Греции, - пишет историк из ГДР Хельмут Ханке, - определяли и общественную потребность ее в морских судах. Ни один город Греции не удален от моря более чем на 90 км. Большинство селений расположено еще ближе к берегу. К этому следует добавить множество мелких островов и островков, которые, не имея средств сообщения по морю, не могли быть ни заселены, ни обеспечены снабжением... Кроме того, активного регулярного снабжения товарами требовали и многочисленные расположенные вдали от метрополии поселения и колонии».

Для того чтобы связать воедино все свои многочисленные владения на суше и на море и защищать их, грекам был необходим большой и сильный флот. И они его создали. Греческие триеры (парусно-гребные суда с тремя рядами весел) наголову разгромили в битве при Саламине (480 г. до н. э.) огромную эскадру персидского царя Ксеркса, состоявшую в значительной мере из финикийских кораблей.

«Греки не только превзошли финикийцев в области судостроения, - подчеркивает Ханке, - но и соперничали с ними в колонизации Средиземноморья и Причерноморья. Ими основаны такие города-колонии, как Тарент, Сиракузы, Марсель, Трапезунд, Херсонес Таврический и многие другие».

Еще больший вклад внесли греческие мыслители, ученые и моряки в развитие географии. Пределы ойкумены сразу же значительно раздвинулись. Пытливый ум античных мудрецов, тщательно взвесив все имеющиеся крупицы достоверных сведений о далеких и таинственных землях, проникает на западе за «Столбы Геракла», на севере - до приполярных районов современной Норвегии, на востоке - до самых потаенных глубин Азии (Индия, Алтай и т. д.).

Тогда же появились в античной литературе и первые смутные упоминания о сказочных островах, затерянных в голубых водах океана.

Гесиод, живший в VIII в. до н. э., был первым, кто дал этим островам название «Блаженных». Говоря о «божественной расе людей-героев», которые жили до нас на земле, он сообщает, что часть из них погибла в ходе великих сражений, таких, как осада Трои, но другим «отец Зевс предоставил на краю земли место для жизни, вдали от людей и бессмертных богов. На этих «Островах Блаженных», окруженных кипящим водоворотами Океаном, они живут без забот и печали. И плодородная земля трижды в год приносит им урожай плодов, сладких как мед».

Эти острова, известные также как «Острова Счастливых», «Геспериды» и «Елисейские поля», упоминаются в эпоху классической древности и средневековья почти во всех трудах по географии.

Много сведений о землях, лежащих к западу от Гибралтара, почерпнули греки и от финикийских мореплавателей. В IV в. до н. э. анонимный греческий автор, известный как Псевдо-Аристотель, писал в своем сочинении «О чудесных слухах» следующее: «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый лесами и судоходными реками и изобилующий плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка (выделено мной.- В. Г.). Но когда карфагеняне стали часто посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то правители Карфагена запретили под страхом смерти ездить к этому острову». Это было сделано и для того, чтобы воспретить отток населения из Карфагена, и для того, чтобы держать открытие новых земель в тайне.

Какой же это остров? Может быть, Америка? Диодор Сицилийский - историк, живший в I в. до н. э., говорит на этот счет вполне определенно: «В середине океана... лежит остров, выделяющийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней пути (выделено мной.- В. Г.). ...Финикияне, обследовавшие побережье по ту сторону Столбов и плывшие на парусах вдоль Африки, были сильными ветрами отнесены далеко в океан. После многих дней блуждания они достигли, наконец, названного острова».

Таким образом, в обоих случаях речь идет о землях, расположенных в непосредственной близости от африканских берегов. Что здесь имелось в виду? Мадейра? Острова Канарской группы? Азоры? Для нас в данном случае не это главное. Важно другое: острова, лежащие всего «в нескольких днях пути» от Африки, никак нельзя связывать с какими-либо землями по ту сторону Атлантики, будь то Антильские, Багамские или Бермудские архипелаги.

Правда, некоторые современные исследователи, ссылаясь на то, что найденные финикийцами в океане острова имели «горы» и «судоходные реки», пытаются доказать, будто в этих сообщениях речь идет по крайней мере о крупнейших островах Вест-Индии - Кубе, Гаити, Ямайке и др. Однако есть все основания считать, что в данном случае речь идет всего лишь о Мадейре. «Лесистость, плодородие, реки, - подчеркивает Р. Хенниг, - все это описание прекрасно подходит теперь, как подходило и в древности, к вновь открытому в XIV в. итальянцами, а в 1419 г. португальцами острову Мадейре, и только к нему одному».

Таким образом, посещение восточных и центральных Канарских островов, группы островов Мадейра и, видимо, Азорских (о. Корву) финикийскими мореходами представляется вполне достоверным. Примечателен и такой факт. До сих пор не раскрыты секреты приготовления знаменитой пурпурной краски финикийцев, торговля которой приносила им баснословные прибыли. Между тем именно на Канарских островах есть лишайник - «орсель», содержащий в себе высококачественный краситель. Древние народы Средиземноморья, видимо, хорошо знали о богатствах затерянных в океане островов и совершали туда время от времени сопряженные с немалым риском экспедиции. Незадолго до нашей эры мавританский царь Юба II, находившийся в вассальной зависимости от Рима, побывал на Канарских островах и построил там собственную пурпурокрасильню. Он не нашел там никаких жителей, но видел руины древних каменных построек, скорее всего - финикийских (карфагенских).

Мы знаем также, что и сами греки совершали иногда далекие океанские плавания. В VII в. до н. э. уроженец Самоса Колей, пройдя через Гибралтарский пролив, побывал на западном побережье Испании, в богатом городе Тартесе. В VI в. до н. э. Эвтимен из Массилии исследовал атлантическое побережье Северной Африки. Однако ни о каких плаваниях к берегам Нового Света в античных текстах нет ни единого слова. В этой связи уместно привести слова крупнейшего специалиста в области древних морских контактов между Америкой и Старым Светом - Сэмюэля Эллиота Морисона (США): «Ни одно из сообщений не подтверждает высказывания о том, что древние были связаны с Америкой».

Уцелевшие до наших дней античные рукописи действительно не дают никаких оснований считать, что финикийцы, греки и римляне сумели хотя бы раз добраться до берегов Нового Света и благополучно вернуться назад.

Правда, наши современные знания об античной культуре - лишь ничтожная часть того, что когда-то существовало. Многие выдающиеся достижения древних философов, путешественников и ученых были безвозвратно утрачены на протяжении последующих веков. Бесценные рукописи - хранители знаний безжалостно сжигались религиозными фанатиками, втаптывались в грязь копытами варварской конницы, гибли от наводнений и пожаров, разрушались от старости. Кто знает, может, там были также и сведения о далеких морских походах в западную часть Атлантики?

Статуэтка из Калиштлахуаки

В конце 1933 г. еще молодой тогда мексиканский археолог Хосе Гарсиа Пайон производил раскопки древнего индейского поселения Калиштлахуака в долине Мехико. Здесь, под тремя непотревоженными слоями глинобитных полов одного из исследуемых зданий, ему удалось обнаружить несколько погребений ацтекского времени (XIII-XV вв. н. э.) с богатыми находками: глиняные расписные кувшины и чаши, украшения из раковин и горного хрусталя, золотые пластины, фигурка оцелота, наконечники копий из кремня и обсидиана и т. д.

Среди всей этой роскоши внимание археолога привлек один необычный предмет: из угла гробницы на него глядели широко раскрытые глаза какого-то бородатого существа в шутовской конической шапочке. Это была голова небольшой терракотовой статуэтки диаметром в 2,5 см. Весь ее облик резко отличался от древних скульптур индейцев. «В течение многих лет,- вспоминает Гарсиа Пайон, - головка хранилась у меня, и я иногда показывал ее знакомым как некий курьез». И только в 1959 г. о находке случайно узнали европейские ученые. Они и помогли установить, что терракота из Калиштлахуаки относится к хорошо известному типу римских статуэток II в. н. э.

Но как же столь ранний предмет оказался в ацтекском погребении? Видимо, еще в древности индейцы обратили внимание на столь необычную вещь. Не исключено, что первые ее владельцы знали кое-что и относительно обстоятельств появления статуэтки на берегах Мексики. Во всяком случае ясно одно: римскую головку, как особо почитаемую реликвию, бережно передавали из поколения в поколение, пока она не очутилась в конце концов в гробнице грозного ацтекского вождя.

Открытие в Калиштлахуаке знаменательно тем, что перед нами - первое бесспорное привозное изделие доколумбовой эпохи, найденное в Центральной Америке во время научных раскопок, что исключает всякую возможность подлога. Оно придает большую достоверность и другим сообщениям о случайных находках античных вещей в различных районах Мексики: головка эллинистической статуэтки из Керетаро, обломок позднеримской терракоты (изображение Венеры) из области Уастека и римской же фигурки из Северной Мексики (хранится сейчас в музее Чикаго).

Головка глиняной римской статуэтки из Калиштлахуаки (Мексика, II в.)

Итак, скупые, но вполне достоверные факты позволяют утверждать, что по крайней мере один раз предмет римского производства II в. н. э. пересек (разумеется, вместе с человеком) просторы Атлантики и очутился на берегах Нового Света, в Мексике.

Как это случилось? При каких обстоятельствах?

Во II в. до н. э. после гибели Карфагена Рим стал единственным и абсолютным властелином всего Средиземноморья, превратившегося на целые столетия в «Mare Romanum» - «Римское море». Море в буквальном смысле слова кормило Рим. Гигантские потоки грузов вливались на Апеннинский полуостров из Северной Африки, Передней Азии и Причерноморья. Легионы Цезаря с помощью флота захватили Галлию и высадились в Британии. Римские суда бороздили просторы Атлантики в районе западноафриканского побережья и к северу от Гибралтара.

Именно к этому времени и появляются в трудах римских историков туманные сообщения об островах, затерянных в океане, западнее «Столбов Геркулеса». Правда, римляне могли узнать о них из каких-либо греческих или финикийских источников. Поэтому для нас важно знать - ходили ли римские корабли хотя бы до ближайших к Африке островов - Мадейры, Канарских и т. д.?

В 1964 г. на прибрежном мелководье, близ островка Грасьоса (группа Канарских островов), была обнаружена хорошо сохранившаяся античная амфора так называемого «финикийского» типа, которыми пользовались только на римских судах во II-III вв. н.э. Известно также, что подобные амфоры на торговых кораблях не применялись, и, стало быть, речь идет скорее всего о визите на о. Грасьосу военного корабля.

Сопоставив изложенные выше факты, можно предполагать, что Канарские острова были, по всей вероятности, известны римским мореплавателям и иногда посещались ими. Но, видимо, чаще всего это происходило при случайных или вынужденных обстоятельствах. То, что на острове Грасьоса побывал когда-то военный, а не торговый корабль, который гораздо хуже приспособлен к далеким морским путешествиям, указывает как раз именно на такого рода возможность.

Отсюда становятся более объяснимыми и отдельные находки римских вещей в Мексике.

Если римляне выходили за «Геркулесовы Столбы» в океан и бывали на Канарских островах, то нет ничего удивительного & том, что отдельные их корабли жестокими бурями или силой могучих ветров и течений заносились далеко на запад, вплоть до американского побережья.

...Несколько лет назад на восточном (атлантическом) побережье Венесуэлы случайно обнаружили клад римских монет IV в. н. э. Золотые, серебряные и медные монеты, среди которых было много дублетов, находились в глиняном кувшине, глубоко зарытом на песчаном берегу океана, недалеко от кромки прибоя. Это лишний раз доказывает, что клад спрятал человек, хорошо знавший цену деньгам. Скорее всего они принадлежали одному из пассажиров римского торгового судна, потерпевшего крушение у пустынного венесуэльского побережья. Беспощадное время уничтожило все следы трагедии, разыгравшейся здесь свыше 15 веков назад, оставив в память о неизвестных мореплавателях древности только этот скромный глиняный кувшин, набитый монетами.

Святой Брендан и ирландские мореходы

К середине I тысячелетия новой эры относится рождение некоторых преданий и легенд, воспевающих подвиги и скитания ирландского священника Брендана (святой Брендан). Божественный глас якобы побудил его уже на склоне лет посетить неведомую страну по ту сторону океана, дабы принести туда свет истинной веры. Именно тогда святой Брендан и пустился по бурным волнам Атлантики в путешествие, длившееся без малого 9 лет. Особенно интересен упоминаемый в эпосе «Остров Винограда», который посетил по пути ирландский монах. Такие густо заросшие диким виноградом островки действительно встречаются у восточного побережья Северной Америки.

«Гораздо больше чем сам легендарный Брендан,- отмечает Р. Хенниг, - нас интересует здесь то, что говорится в этих сагах о его плаваниях. Сквозь нагромождение нелепых выдумок все же слабо просвечивает историческое зерно, позволяющее нам догадываться об успехах, которых иногда удавалось добиться отважным ирландским мореходам еще в начале средних веков... Итак, вполне возможно (выделено мной.- В. Г.), что ирландцы задолго до норманнов достигли Америки... Разумеется, об этом нельзя говорить как о достоверном факте... При ответе на вопрос, достигали ли ирландцы в I тысячелетии нашей эры Северной Америки и были ли там их колонии, следует пока ограничиться словами: «Не ясно!»

Продолжение этой полулегендарной истории относится уже к нашим дням. В 1965 г. некий Уильям Верити из Флориды заявил в печати, что он переплывет на крохотной четырехметровой шлюпке всю Атлантику, от мексиканского города Веракрус до берегов Ирландии, для того чтобы доказать, будто ирландские монахи открыли страну ацтеков и майя за 900 лет до Колумба. Это широко разрекламированное в печати трансокеанское плавание закончилось для Верити вполне благополучно: он пересек океан и добрался до Ирландии всего за 68 дней. Но вряд ли это чисто спортивное достижение хоть в какой-то мере продвинуло вперед решение спорной проблемы о пребывании ирландских мореходов в Америке задолго до ее официального открытия в 1492 г.

Африка и Новый Свет

Еще в недалеком прошлом исследователи пытались свести эти связи только к влияниям на индейцев со стороны, блестящей египетской культуры. Но Египет занимал только узкую полоску громадного Африканского континента. К западу и к югу от долины Нила находился удивительный и таинственный мир неведомых племен и народов, могущественных царств и забытых цивилизаций. Более или менее полное представление о глубинных районах Африки европейцы получили лишь к концу XIX в. Стоит ли удивляться тому, что и различные гипотезы о происхождении и внешних связях древнеафриканских культур родились буквально на наших глазах.

Богатейший археологический и этнографический материал Африки открывал широкое поле деятельности для создания всякого рода теоретических построений. В поисках сходных черт культуры и общественных институтов ученые-африканисты обратились к другим материкам. И постепенно появилась на свет гипотеза о том, что жители Черной Африки побывали в Новом Свете за много веков до Колумба.

В 1930 г. француз Ж. Кювье утверждал, например, в своей книге «Берберы в Америке», что обитатели этой североафриканской области не раз пересекали Атлантику, оказав заметное влияние на аборигенов Нового Света. Доказательством этому должны были служить чисто внешние совпадения в названиях народов и местностей: например, племена липи из Боливии равноценны древним ливийцам; мозгу из Сахары превратились на американской почве в мускоки, моки, москито, мохо и мошка и т. д. и т. п.

Со своей стороны, Р. Харрис (1936 г.) попытался до казать, что топонимика (географические названия) в районе побережья Мексиканского залива и на Антильских островах абсолютно аналогична североафриканской. Однако эти лингвистические манипуляции лишены даже малейшего подобия научности. Языки древних индейцев по грамматическому строю и лексике абсолютно не похожи ни на индоевропейекие, ни на африканские языки. Это совершенно разные языковые группы, и, выхватывая случайные звуковые эквиваленты, горе-теоретики совершают грубейшую методическую ошибку, которая, естественно, влечет за собой и ложные выводы.

Особенно часто используются для доказательства трансокеанских контактов Америки и Африки некоторые древнемексиканские каменные скульптуры, имеющие якобы внешнее сходство с портретами африканцев (гигантские головы культуры ольмеков на побережье Веракруса, глиняные статуэтки и изваяния сапотеков, майя, тотонаков и т. д.).

В 1869 г. в «Бюллетене Мексиканского общества географии и статистики» появилась небольшая заметка за подписью X. М. Мельгара. Ее автор, инженер по профессии, утверждал, что в 1862 г. ему посчастливилось обнаружить близ деревушки Трес Сапотес (штат Веракрус) на плантации сахарного тростника удивительную скульптуру, не похожую на все известные до сих пор, - голову «африканца», высеченную из камня. Заметка сопровождалась довольно точным рисунком самого изваяния, так что любой читатель мог судить теперь о его достоинствах.