Глава XVI

Глава XVI

Парад Победы в Москве. — Конференция в Потсдаме: от союза к конфронтации. — Подготовка СССР к войне против Японии. — Применение США атомной бомбы. — Разгром Квантунской армии. — Атомный шантаж США и меры Советского правительства по сдерживанию ядерной угрозы. — Образование Китайской Народной Республики. — Итоги войны: потери людские и материальные.

По окончании войны у Сталина родилась идея провести парад в честь победы над фашистской Германией, который должен был подвести итоги великой победы и продемонстрировать всему миру величие и могущество Советского Союза и ее армии-победительницы. В параде должны были участвовать все фронты с прославленными командующими, шедшими во главе колонн, составленных из героев и орденоносцев, отличившихся в войне.

После завершения подготовительных работ было созвано совещание, на которое были приглашены командующие фронтами. Когда был доложен подробный ритуал парада, возник вопрос: кто будет принимать парад, и кто им будет командовать. Маршалы считали, что парад должен был принимать Верховный Главнокомандующий, чей непререкаемый военный талант высоко ценили военные люди. Сталин, посасывая свою любимую трубку, молча ходил по кабинету и внимательно слушал выступавших. Затем он подошел к столу, где сидели маршалы, оглядел их и сказал:

— Принимающий парад Победы должен выехать на Красную площадь на коне. Я же на коня садился только один раз в жизни, и то, когда убегал из ссылки. Я уже стар, чтобы гарцевать на коне.

Некоторые маршалы, и среди них К Рокоссовский, предложили Сталину принимать парад на машине, как это делалось в США президентом Рузвельтом.

— Рузвельт другое дело, — усмехнулся Сталин, — у него были парализованы ноги. Мы же не будем отклоняться от традиции. На Красную площадь нужно въехать на коне.

Никто из военных не возразил. Все знали, что Сталину шел 67-й год, он много работал, и его силы были на исходе. Сталин прошелся, раздумывая по кабинету, и сказал маршалам то, что было предварительно уже им осмысленно:

— У нас есть старые кавалеристы — Жуков и Рокоссовский — пусть один принимает парад, другой им командует.

Решено было парад победы провести 24 июня.

Сводные полки фронтов, по тысячу человек в каждом, самозабвенно тренировались на Центральном аэродроме, а военные ателье шили и подгоняли всем участникам парада новое обмундирование. День парада Победы оставил у всех его участников и зрителей незабываемые впечатления. Два прославленных маршала, один на белом, другой на вороном конях, объехали войска, приветствуя их. Потом один за другим в том порядке, в каком были расположены фронты с севера на юг, шли и шли по площади сводные полки.

Первым шел полк Карельского фронта во главе с маршалом КА Мерецковым. Следом полк Ленинградского фронта, который вел маршал ГА Говоров. Далее полк Прибалтийского фронта, возглавляемый генералом армии И.Х. Баграмяном. Сводный полк 3-го Белорусского фронта вел маршал AB. Василевский. Полк 2-го Белорусского фронта вел заместитель маршала К. Рокоссовского генерал-полковник К.П. Трубников. Во главе 1-го Белорусского фронта — генерал армии В.Д. Соколовский, заместитель маршала Г.К Жукова. Потом шла колонна Войска Польского под руководством начальника Генерального штаба В.В. Корчица.

Твердо чеканя шаг прошел полк 1-го Украинского фронта во главе с маршалом И.С. Коневым. Фронтовое знамя нес прославленный летчик трижды Герой Советского Союза АИ. Покрышкин. За ним 4-й Украинский фронт с генералом армии АИ. Еременко, затем 2-й Украинский фронт со своим командующим маршалом Р.Я. Малиновским, и, наконец, 3-й Украинский фронт во главе с маршалом Ф.И. Толбухиным. Это грандиозное шествие замыкал сводный полк военных моряков, возглавляемый вице-адмиралом В.П. Фадеевым.

После того, как умолк оркестр, несколько минут стояла тишина, взорванная тревожной дробью барабанов, и на площади появилась необычная колонна. Двести советских воинов несли принижаемые к земле двести фашистских знамен, в разное время захваченных в боях с гитлеровской армией. Под этими знаменами они ворвались четыре года назад в нашу страну, под этими знаменами они мечтали маршировать на Красной площади. Что ж, эти знамена попали на Красную площадь! Но несут их советские солдаты, солдаты-победители, несут склонив их к земле, так что полотнища со свастикой почти волочатся по мокрой брусчатке. Вот они поравнялись с Мавзолеем, внезапно поворот направо, несколько шагов — и вражеские знамена брошены к подножию Мавзолея. Это был очень символический эпизод, завершивший парад Победы и оставивший у всех его участников и зрителей неизгладимый след.

Вместе с победой к Сталину пришло ощущение большой усталости, и он стал чаще в близком кругу поговаривать о смерти. Он спокойно и рассудительно воспринимал свалившиеся на него почести и старался сделать для солдата и труженика больше различных социальных льгот и гарантий, и развернул невиданную кампанию по восстановлению разрушенного войной народного хозяйства страны. На вечере, устроенном в честь победителей, он в своих здравицах воздал хвалу русскому народу и простому человеку, являвшемуся главным исполнителем всех сложных дел в стране.

Маршалы Победы заставили руководство страны присвоить Сталину звание Генералиссимуса. Вождь искренне противился такому награждению, но маршалы и все командующие фронтами и армиями были упрямы и настойчивы — их погонам и орденам не хватало блеска погон высшего воинского звания, которое, как они единогласно считали, достоин носить их великий полководец — И.В.Сталин. Вождь и после этого не менялся характером и не менял костюм; он лишь сменил погоны, оставаясь простым и незаметным в своем величии и одиночестве.

После парада правительством был устроен большой прием в честь его участников, а на следующее утро Сталин собрал всех военачальников и, войдя к ним в зал, и не садясь за стол президиума, обратился к ним с короткой речью:

— Дорогие наши маршалы, генералы и адмиралы! Всем известно, что война принесла советскому народу неисчислимые страдания и была одной из величайших трагедий, какую когда-либо переживала наша страна. Между тем, некоторые из вас на войне стали наживаться.

Сталин сделал многозначительную паузу и, посмотрев в зал, сказал:

— Остановитесь, строго спросим, — и сразу покинул зал.

Сталину стали известны факты присвоения отдельными генералами трофейных материальных ценностей, и это известие покоробило его. Главный маршал авиации Новиков был особенно склонен к стяжательству, и, давая согласие на предание его суду, Сталин пригласил маршала к себе и с глубокой досадой сказал:

— У вас и у меня есть не одна, а две машины для выполнения служебных обязанностей. Вы же привезли из Берлина в свое личное пользование еще двенадцать легковых машин «Мерседес». Я хочу понять вашу психологию — зачем вы это сделали?

Пришлось держать ответ и маршалу Г. Жукову, на даче которого люди В. Абакумова нашли большое количество ценных картин, дорогих сервизов и украшений, которые маршал «не успел» передать на содержание домов инвалидов войны. Жуков был понижен в должности, а так как у него было много недоброжелателей, то они попытались свалить его с пьедестала почета как можно ниже и глубже, но Сталин не позволил им этого сделать. Но несколько генералов были отданы под суд и получили справедливое наказание.

С окончанием войны и переустройством Восточной Европы возникло много проблемных вопросов вокруг новых границ и государственного устройства тех государств, которые в течении многих лет следовал в русле фашистской Германии. Трем великим державам — Советскому Союзу, США и Великобритании — надлежало определиться с направлением послевоенной политики, прежде всего, в отношении Германии и других европейских стран. Этим целям служила Потсдамская конференция глав государств, проходившая с 17 июля по 2 августа в пригороде Берлина — Потсдаме. Рузвельта уже заменил Трумэн и его государственный секретарь Бирнс, и в самый разгар встречи Черчилль и Иден были сменены Эттли и Бевином, так что Сталин и Молотов оказались единственными участниками прошлых конференций.

Центральное место в работе конференции занял вопрос о Германии. Советская делегация выступала за сохранение единства Германии и предлагала создать Временное общегерманское правительство, которое обеспечило бы координацию деятельности немецких органов власти и единообразия экономических и политических мероприятий на территории всей Германии. США и Великобритания это предложение отвергли и пошли по пути создания общегерманских административных департаментов по основным отраслям экономики, которые должны были действовать под руководством Контрольного Совета для Германии.

Серьезные разногласия возникли при обсуждении вопроса о репарациях. СССР и США удалось выработать компромиссное предложение, в соответствии с которым Советский Союз получал репарации из своей зоны оккупации и за счет германских вложений за границей (а также дополнительно 25 % промышленного оборудования из западных зон). При этом из свой доли СССР обязался удовлетворить и репарационные претензии Польши.

24 июля Трумэн при личной встрече, в присутствии Черчилля, сообщил Сталину об испытании в США нового «оружия невиданной разрушительной силы», но не раскрывал его характера действий [895]. Трумэн надеялся этим новым оружием ошеломить советского руководителя и заставить его идти на уступки в переговорных процессах по переустройству послевоенного мира. Сталин никак не прореагировал на сообщение Трумэна и не поступился принципами советской политики, а по возвращении в Москву пригласил к себе крупного ученого-атомщика Курчатова и спросил его: «Сколько будет стоить для нашей страны изобретение атомной бомбы в течение трех-четырех лет?» Ученые страны уже изучали этот вопрос, и, недолго думая, Курчатов ответил: «Она будет стоить ровно столько, товарищ Сталин, сколько нами было потрачено на всю войну с фашистской Германией». Лицо Сталина помрачнело и, чуть помедлив в своих раздумьях, он сказал Курчатову: «Мы найдем эти средства. Готовьте постановление правительства о развертывании исследований в атомной области». И через четыре года в Советском Союзе было успешно взорвано первое советское ядерное устройство.

Несмотря на разногласия по вопросу о сохранении политической и экономической целостности Германии, на Потсдамской конференции СССР, США и Великобритания достигли соглашения по вопросу об основных направлениях общей политики в отношении Германии. Они предусматривали полное разоружение Германии и ликвидацию в ней всей промышленности, которая могла быть использована для военного производства. Участники Потсдамской конференции договорились о необходимости «уничтожить национал-социалистическую партию и ее филиалы и подконтрольные организации, распустить все нацистские учреждения, обеспечить, чтобы они не возродились ни в какой форме и предотвратить всякую нацистскую или милитаристскую деятельность или пропаганду» [896]. Три державы обязались принять также и другие меры для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире. Потсдамским соглашением была определена новая польско-германская граница по линии Одер — Западная Нейсе. И Трумэн, и Эттли пытались протестовать против включения в состав Польши Силезии, но Сталин поставил их перед свершившемся фактом, и никто с этой территории уже не мог заставить русских и поляков уйти.

По настойчивому требованию Сталина довоенная территория Польши, площадью в 212 тысяч кв. км, получила приращение на западе, за счет древних польских земель, более чем в 100 тысяч кв. км (территория, равная Голландии, Бельгии и Албании вместе взятым). До Второй мировой войны Польша имела выход к Балтийскому морю протяженностью 71 км, то стала иметь — 526 км. Без сталинской инициативы никто из западных союзников не собирался давать полякам такие приращения территории и приходится сейчас только удивляться, что в Польше забыта память этих его добрых дел.

Установление этой новой польско-германской границы было подкреплено решением Потсдамской конференции о переселении немецкого населения, оставшегося в Польше, Чехословакии и Венгрии на свою историческую родину. Потсдамская конференция подтвердила передачу Советскому Союзу Кенигсберга (с 1946– Калининград) и прилегающему к нему района. Она учредила Совет Министров иностранных дел (СМИД), возложив на него подготовку мирного урегулирования. В качестве немедленной задачи на СМИД возлагалось составление мирных договоров с Италией, Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией. Три правительства подтвердили на Потсдамской конференции свое намерение передать главных военных преступников суду международного военного трибунала.

Американская делегация была крайне заинтересована в скорейшем вступлении СССР в войну против Японии. Утверждения, будто ко времени Потсдамской конференции Соединенные Штаты уже не видели в этом необходимости, не соответствует действительности. После того, как советская делегация подтвердила свое обязательство вступить в войну против Японии, Трумэн признался в частном письме, что «получил без напряжения то, ради чего сюда прибыл, — Сталин вступит в войну… Теперь можно сказать, что мы закончим войну на год раньше, и я думаю о тех парнях, которые не будут убиты». [897]

Потсдамская конференция не сблизила союзников, а, наоборот, разъединила их. Возвращаясь на крейсере «Аугуста» с Потсдамской конференции в США, президент Трумэн дал генералу Д. Эйзенхауэру распоряжение: подготовить план ведения атомной войны против СССР. Ее первые наброски были составлены в декабре 1945 — январе 1946 года. Впоследствии он детализировался, уточнялся и развивался, но всегда был готов к применению. Планировалось вначале сбросить на самые крупные советские города 20 атомных бомб, а по мере увеличения производства — число их возрастало до 40 атомных бомб, а потом и до 200 [898]. И только создание советской атомной бомбы, отодвинуло на задворки истории саму мысль об атомной войне против СССР.

Не менее напряженная и даже воинственная обстановка складывалась и в Англии. Результаты войны в Европе в английских кругах были восприняты сдержанно и такие настроения исходили, прежде всего, от премьер-министра Черчилля, который не уставал пугать правящий класс Великобритании возросшей военной мощью Советского Союза и его растущим политическим влиянием в европейских делах. Примириться с тем, что Советский Союз стал главным политическим и экономическим оппонентом Англии в делах Европы, в Лондоне никак не хотели. Такого же характера настроения существовали и в США, и речь Черчилля в Фултоне в марте 1946 года, в которой он призвал к превентивной войне Англии и США против СССР и стран народной демократии, вызвала в вашингтонских кругах одобрение. Политическая мысль в Вашингтоне все больше вращалась вокруг идеи столкновения с СССР. Сталин, ознакомившись с речью У. Черчилля в Фултоне, назвал, его поджигателем новой войны и это лучше всего характеризует облик английского премьер-министра в послевоенные годы. Черчилль был инициатором устройства послевоенного блокового мира и в поисках превосходства одного блока над другим был запущен механизм гонки вооружений, не меньший, а даже больший, чем он был перед Второй мировой войной.

Советское правительство никогда не покидала тревога за положение дел на Дальнем Востоке, так как Япония продолжала держать в Маньчжурии, Корее и Китае почти миллионную по численности Квантунскую армию, предназначенную для агрессии против Китая, СССР и Монголии. На протяжении многих лет японские правящие круги осуществляли захватническую политику в странах Азии и вынашивали агрессивные планы против Советского Союза. Японский посол в гитлеровской Германии Иосима 18 апреля 1943 года заявил Риббентропу:

«Одно неоспоримо, что уже 20 лет все планы японского Генерального штаба разрабатывались для нападения на Россию…» [899]

В 1942 году японский Генеральный штаб разработал новый план войны против СССР, не изменявшийся до 1944 года. По этому плану предусматривалось внезапное нападение морского флота и авиации во взаимодействии с сухопутными силами на Владивосток Одновременно Квантунская армия должна была нанести удар на Благовещенск [900]. Первоначальной задачей этой армии считался захват Приморского края и уничтожение всех советских авиационных баз, чтобы обеспечить полное превосходство в воздухе японской авиации при ведении дальнейших операций по захвату советской территории. Для выполнения этой оперативной задачи намечалось использовать 30 пехотных дивизий, две танковых дивизии и 15 пограничных гарнизонов при поддержке четырех авиадивизий, с общим числом более 800 самолетов [901]. После нападения Германии на Советский Союз Квантунская армия, в соответствии с японским планом «Кантакоуэн» развернулась на Маньчжурской границе и в Корее для нападения на СССР, выжидая удобного момента для начала боевых действий в зависимости от исхода борьбы на советско-германском фронте.

Победа советских войск под Сталинградом и в Курской битве сорвала агрессивные планы империалистической Японии, направленные против СССР. Но японская военщина продолжала постоянно нарушать заключенный 13 апреля 1941 года пакт о нейтралитете. С лета 1944 года и до конца 1944 года японский военно-морской флот задержал 178 советских судов. Только в 1944 году было отмечено 144 случая нарушения границы СССР и 39 случаев обстрела советской территории. По сути дела, на Дальнем Востоке хотя и не действовал, но существовал фронт. [902]

Учитывая реальную обстановку в этом районе, Советский Союз вынужден был держать на границе с Маньчжурией 40 дивизий, отвлекая их от борьбы против немецко-фашистских захватчиков.

7 декабря 1941 года нападением Японии на военно-морскую базу США в Перл-Харборе (Гавайские острова), на Филиппинах, островах Гуам, Уэйк, и Мидуэй, началась война между двумя морскими державами. 11 декабря 1941 года Германия и Италия, выступив на стороне Японии, объявили войну США В первые месяцы войны Япония одерживала одну победу за другой, что вызвало в правящем классе США растерянность и тревогу за исход войны. Под впечатлением этих неудач и настроений в обществе президент Ф. Рузвельт, после победы Советской армии под Москвой, обратился к Сталину с просьбой, чтобы Советское правительство объявило войну Японии, и вместе с американской и английской армиями приняли участие в боевых действиях на Дальнем Востоке. Сталин тактично и вежливо уклонился от принятия такого решения, заявив, что все усилия Советского Союза сконцентрированы на войне с фашистской Германией и до ее разгрома не может быть никакой речи от отвлечения советских войск с главного фронта борьбы. И только 30 октября 1943 года в беседе с госсекретарем США Корделлом Хэллом Сталин сообщил ему, что «после того, как удастся разгромить Германию, Советский Союз примет участие в разгроме Японии» [903]. Вопрос о количестве войск, объеме материальных средств и сроках их переброски на Дальний Восток в принципе был решен в общих чертах в октябре 1944 года во время переговоров в Москве с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем и послом США в СССР А Гарриманом. В ходе переговоров председатель ГКО И.В. Сталин и начальник Генерального штаба АИ. Антонов отметили, что Советский Союз располагает на Дальнем Востоке 30 дивизиями и 19 стрелковыми бригадами против 24 японских дивизий и 42 бригад, находившихся в Манчжурии и Корее. Для того чтобы обеспечить необходимое превосходство в силах, и быть в состоянии начать наступательные действия, на Дальний Восток нужно было перевезти еще около 30 дивизий. [904]

С разгромом фашистской Германии и ее сателлитов в Европе, империалистическая Япония продолжала военные действия. Она отклонила совместную декларацию США, Великобритании и Китая от 26 июля 1945 года о безоговорочной капитуляции и тогда правительства США и Англии обратились к Советскому правительству с предложением включиться в войну против Японии. Советский Союз, верный своему союзническому долгу, принял это предложение.

Детализацией перегруппировки Генеральный штаб начал усиленно заниматься после Крымской конференции глав правительств трех союзных государств, на которой 11 февраля 1945 года было подписано соглашение о вступлении Советского Союза в войну против милитаристской Японии. В конце апреля Ставка определила и окончательно утвердила для перегруппировки армии, имевшие опыт ведения боевых действий в условиях, сходных с условиями Дальневосточного театра [905]. Для выполнения поставленной задачи предусматривалось развернуть три фронта. На западной границе Маньчжурии — Забайкальский фронт под командованием маршала Р.Я. Малиновского, 1-й Дальневосточный фронт под командованием маршала К.А Мерецкова и 2-й Дальневосточный фронт под командованием генерала армии М.А Пуркаева. К участию в кампании привлекались также силы Тихоокеанского флота, которым командовал адмирал И.С. Юмашев. В Монголию перебрасывалась конно-механизированная группа генерал-полковника ИА Плиева.

По количеству перебрасываемых сил и средств, пространственному размаху, это была первая в истории войн стратегическая перегруппировка. В русско-японскую войну царское правительство при подготовке к войне и в ходе ее ведения так и не сумело осуществить переброску войск на Дальний Восток в необходимом количестве, а материальные средства расхищались работниками военного ведомства и местными чиновниками на пути следования эшелонов, что привело страну к постыдному поражению.

Переброска войск осуществлялась в течение трех месяцев на расстояние от 9 до 12 тыс. км и она потребовала, при начавшейся демобилизации действующей армии, отвлечь, на длительный период большое количество подвижного железнодорожного состава из ресурсов страны. Только за май-июль 1945 года на Дальний Восток и в Забайкалье было отправлено сто тридцать шесть тысяч вагонов с личным составом, техникой и различными военными грузами. [906]

Готовясь к такой напряженной перевозке войск, ГКО 13 апреля 1945 года приняло постановление «Об улучшении работы железных дорог Дальнего Востока», которое предусматривало увеличение движения поездов на направлении Новосибирск — Владивосток до 30 пар в сутки. Этим постановлением был образован специальный округ железных дорог Дальнего Востока для руководства Восточно-Сибирской, Забайкальской, Амурской, Дальневосточной и Приморской железными дорогами.

Первым на Дальневосточный театр военных действий было переброшено по железной дороге Полевое управление Резервного (бывшего Карельского) фронта, имевшего богатый опыт организации и ведения операций на театре, во многом схожем по условиям местности с Приморско-Маньчжурским стратегическим направлением [907]. Да и сам командующий фронтом маршал Советского Союза КА Мерецков хорошо знал это направление по прежней службе на Дальнем Востоке.

Массовая переброска войск на Дальний Восток началась перевозкой по железной дороге 5-й общевойсковой армии под командованием генерал-полковника Н.И. Крылова из Восточной Пруссии [908]. Наибольшее количество войск перегруппировывалось в Забайкальский фронт. В его состав из Восточной Пруссии прибыли 39-я и 53-я общевойсковые армии генерал-полковника И.И. Людникова и генерал полковника И.М. Манагарова, а также 6-я гвардейская танковая армия генерал-полковника танковых войск АГ. Кравченко.

Таким образом, в результате успешно проведенной перегруппировки сил и средств с запада и центральных районов страны общее количество войск, действовавших на Дальневосточном театре, увеличилось: по личному составу — более чем на 500 тыс. человек, по боевому составу — более чем на 100 соединений различных родов войск, по танкам — на 1500, по САУ — на 1840, по орудиям — на 7,5 тыс., по минометам — на 3600, по реактивным установкам — более чем на 1100, по боевым самолетам — почти на 1400 единиц [909]. Это количество сил и средств было эквивалентно одному крупному фронтовому объединению, действовавшему на советско-германском фронте. Такое усиление войск на Дальнем Востоке обеспечивало достижение целей Дальневосточной кампании в короткие сроки.

Государственный Комитет Обороны, по предложению Сталина, для стратегического руководства военными действиями на Дальнем Востоке, учитывая его большую удаленность от Ставки, огромную территорию, сложные природные условия, а также необходимость использования Тихоокеанского флота, создал Главное Командование советских войск на Дальнем Востоке, во главе которого был поставлен маршал Советского Союза AB. Василевский.

Перегруппировка войск на Дальний Восток Ставкой была осуществлена с предельной осторожностью и скрытностью, и японская агентура так и не сумела проникнуть сквозь расставленную советской контрразведкой завесу секретности.

При подготовке к войне с Японией были уточнены все разведданные о силе и боевой возможности японской армии. К началу 1945 года ее сухопутные силы и авиация насчитывали 5,5 млн. человек, 10 тыс. самолетов и около 500 боевых кораблей. При этом в Китае находилось 1 млн. 500 тыс. человек, в Юго-Восточной Азии — 601 тыс., на островах Тихого океана — 233 тыс., и в самой метрополии — 2 млн. 400 тыс. человек Здесь был сосредоточен почти весь личный состав военно-морского флота, насчитывающий 1 млн. 700 тыс. матросов и офицеров. [910]

Это была внушительная сила и совершенно очевидно, что без участия Советского Союза война с Японией, как считал Сталин, могла продлится не менее полутора лет и потребовала бы перебросить на Японские острова несколько миллионов американских и английских солдат, что было сопряжено с большими для них потерями.

Из всех группировок японских войск наиболее сильной считалась Квантунская армия, сосредоточенная в Маньчжурии. На нее правящий класс Японии возлагал большие надежды. Квантунская армия насчитывала 871 тыс. человек, 6700 орудий и минометов, 1200 танков, 1900 самолетов. Противник имел 17 укрепленных районов, протяженностью 1000 км, в которых было около 8 тыс. долговременных огневых сооружений. В оперативной глубине японцы возводили два оборонительных рубежа: один — по линии Муданьцзян — Янцзы фронтом на восток, второй — по линии Гирин — Чанчунь — Мукден.

В состав Квантунской армии входило четыре фронта: Восточно-Маньчжурский, развернутый вдоль границ нашего Приморья, Западно-Маньчжурский, предназначенный для действий на монголо-маньчжурском направлении, затем фронт в районе портов Кореи, являвшийся резервом командующего Квантунской армии, и, наконец, фронт на Южном Сахалине и Курильских островах. Квантунской армии подчинялись местные марионеточные войска — армия Маньчжоу-Го в составе восьми пехотных и двух кавалерийских дивизий, и армия Внутренней Монголии под командованием князя Дэ Ванна, имевшего в своем подчинении шесть кавалерийских дивизий.

5 июля маршал А Василевский, прилетевший в Читу, где размещался штаб Забайкальского фронта, привез с собой директиву Ставки, в которой требовалось провести три операции. Главная операция — Хингано-Мукденская возлагалась на Забайкальский фронт, которому при содействии войск Монгольской Народной Республики, предстояло преодолеть Большой Хинган и главными силами нанести удар на Мукден. 1-й Дальневосточный фронт должен был провести Харбинско-Гиринскую операцию с нанесением главных ударов на Харбин и Гирин. 2-му Дальневосточному фронту досталась вспомогательная, Сунгарийская операция, в ходе которой предполагалось сковать Квантунскую армию ударом из Приамурья. Оба Дальневосточных фронта должны были тесно взаимодействовать с Тихоокеанским флотом при освобождении Южного Сахалина и Курильских островов.

6 августа стало известно, что США сбросили атомную бомбу на Хиросиму: одной бомбой была разрушена треть города, погибло сразу 80 тысяч человек и 40 тысяч были ранены. Спустя три дня последовал второй удар, на этот раз по г. Нагасаки. Применение принципиально нового оружия, причем огромной разрушительной силы, действительно оказалось неожиданным для японцев. И все же, как говорят факты, атомные удары не привели к немедленной капитуляции. Даже Черчилль признавал, что «было бы неправильно полагать, будто атомная бомба решила судьбу Японии». Сталин отлично понимал, что атомная бомбардировка Японии больше преследует политические цели, чем военные. Нужно было запугать мир новым оружием и особенно — СССР. В этот же день Сталин позвонил Василевскому и сказал ему, что «действия американцев не вызваны военной необходимостью и не повлияют на способность Японии к сопротивлению». [911]

Применение атомной бомбы не отразилось на способности японцев к сопротивлению. Они ужаснулись зверству американского командования против мирного населения, и с еще большим ожесточением и упорством стали готовиться к продолжению войны, исход которой зависел и от Квантунской армии, защищавшей на дальних подступах национальные интересы Японской империи.

Предстоящая советская военная кампания против Японии не рассматривалась американским командованием в качестве решающего фактора, а представлялась как возможность втянуть Советский Союз в длительную и кровопролитную войну, что приведет к ослаблению ее вооруженных сил. Но Советское правительство оставалось, во-первых, верным союзническому долгу, а во-вторых, понимало, что Квантунская миллионная армия после поражения Японии могла быть использована бывшими союзниками для шантажа СССР и против Китайской Народно-Освободительной армии, тесно сотрудничавшей с Советской армией.

8 августа 1945 года Советское правительство заявило японскому послу в Москве, что со следующего дня Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией и присоединяется к декларации США, Англии и Китая от 26 июля 1945 года. «Советское правительство, — говорилось в заявлении, — считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции». [912]

В правящем классе Японии заявление Советского правительства вызвало полное замешательство. 9 августа на заседании Высшего военного совета премьер-министр Судзуки, выражая общее настроение, заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза… делает невозможным продолжение войны». [913]

К началу военных действий группировка советских войск насчитывала более 1,5 млн. человек и на ее вооружении было 27 тыс. орудий и минометов, 5500 танков и самоходных установок, 3800 боевых самолетов. Советские войска превосходили японские: в живой силе — почти в два раза, в орудиях — в четыре, в танках и САУ — в 4,6, в авиации — более чем в два раза.

Замысел Ставки заключался в том, чтобы силами Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов при содействии Тихоокеанского флота и Амурской речной флотилии окружить Квантунскую армию, одновременно расчленить ее на части и уничтожить каждую из них в отдельности.

Внезапность начала войны с Японией зависела, прежде всего, от сохранения в секрете замысла операции и степени готовности советских войск к наступлению. Срок начала боевых действий никому не объявлялся. Генеральный штаб исходил при этом из следующего предположения: японское командование, учитывая относительно слабую пропускную способность Транссибирской магистрали, и сезонные дожди в августе в Маньчжурии, считает, что советские войска будут готовы начать боевые действия только осенью. Впоследствии выяснилось, что Генеральный штаб не ошибся в своих предположениях. Японское командование действительно ожидало начала войны в середине сентября — начале октября 1945 года.

Ход операции показал, что оперативная маскировка, осуществленная на всех фронтах, дала большой эффект. Сила и напряжение основных ударов наших войск оказались для японского командования в большинстве случаев внезапными. «Мы не ожидали, — говорил командующий 5-й японской армии генерал-лейтенант Семидзу, — что русская армия пойдет через тайгу, и наступление внушительных сил русских со стороны труднодоступных районов оказалось для нас совершенно неожиданным». [914]

9 августа в ноль часов по местному времени войска Забайкальского фронта перешли границу. Его передовые отряды вместе с пограничниками атаковали многочисленные опорные пункты противника и его укрепленные районы. Особенно больших успехов добилась 6-я гвардейская танковая армия. За два дня она преодолела 300-километровую полупустынную местность и на третий день — хребет Большого Хингана. Местами этот горный хребет достигал высоты 800– 1200 метров над уровнем моря, а его проходимость усложняли многочисленные отроги, склоны были покрыты густыми лесами. Отроги разделялись широкими равнинами, реками с болотистым дном. К тому же с началом наступления на Хинган обрушились дожди. Неприхотливые и ко всему привычные экипажи танков Т-34 за семь часов преодолели Большой Хинганский хребет и вышли на Маньчжурскую равнину, на оперативный простор. Сообщение об этом поразило японское командование; они даже в страшном сне не могли себе представить, что такое может произойти.

Не менее рискованным и смелым было наступление конно-механизированной группы во главе с генералом И.А Плиевым, пересекавшей безводную пустыню Гоби, где жара в это время года достигала 50 градусов, а песок накалялся и до 70. Группа стремительно вышла к Калганскому укрепленному району японцев, который своими флангами упирался в Великую Китайскую стену, и с ходу овладела им.

На 1-м Дальневосточном фронте советские войска встретили ожесточенное сопротивление гарнизонов укрепленных районов. Трудность наступления усугублялась тем, что оно велось в тайге и при полном бездорожье. Впереди шли танки, они валили деревья, а автоматчики и саперы растаскивали их и расчищали путь шириной до 5 м. За шесть дней боев части и соединения 1-го Дальневосточного фронта прорвали укрепленные районы, продвинулись на 100 км и завязали бои за сильный узел сопротивления город Муданьцзян.

Ночью 9 августа перешли в наступление и войска 2-го Дальневосточного фронта на сунгарийском и жаохэйском направлениях. В течение 9 и 10 августа они при поддержке кораблей Амурской флотилии форсировали Амур, захватили плацдармы на противоположном берегу и в последующем стали развивать удар вглубь страны.

Через пять дней после начала боевых действий войска Забайкальского фронта под командованием маршала Р. Малиновского продвинулись на 400 км и вышли в центральные районы Маньчжурии, стремительно приближаясь к ее столице Чанчунь и к крупному промышленному центру Мукден. Войска 1-го Дальневосточного фронта, ведя наступление в труднодоступной горно-таежной местности, прорвав сильно укрепленную оборону, напомнившую командующему фронтом маршалу К. Мерецкову финскую линию Маннергейма, продвинулись в глубь Маньчжурии на 150–200 км и повели бои на подступах к городу Муданьцзяну. Войска 2-го Дальневосточного фронта генерала М. Пуркаева завязали бои на подступах к Цицикару и Цзямусам.

14 августа японское правительство приняло решение о капитуляции, но приказ о прекращении боевых действий вооруженным силам отдан не был. В связи с эти советские войска получили указание продолжать наступательные действия. [915]

К 17 августа войска трех фронтов вошли в центральные районы Северо-Восточного Китая, овладели портами в Северной Корее и соединились с 8-й армией Народно-освободительной армии Китая в районе Калгана. В результате Квантунская армия оказалась отрезанной от метрополии.

Советские войска, сметая на своем пути оборонительные позиции японской армии, менее чем за неделю расчленили Квантунскую армии на отдельные части, заставив ее главнокомандующего генерала Ямада начать 17 августа переговоры об окончании боевых действий. К этому времени уже были высажены советские десанты в Мукдене, Чанчуне, Порт-Артуре, Дальнем, Харбине и Гирине, а вслед за ними в эти города прорвались передовые отряды и соединения 6-й гвардейской танковой армии генерала Кравченко. Японские войска были буквально парализованы и целыми соединениями сдавались в плен.

Маршал А Василевский направил генералу Ямаде радиограмму, в которой потребовал «с 12 часов 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен». Положение Квантунской армии было настолько тяжелым, что предложения советского командования были приняты к исполнению безоговорочно. В советском плену оказалось 148 японских генералов, 594 тысячи офицеров и солдат. Вся кампания длилась 24 дня, а боевые действия — вдвое меньше. Военные действия советских вооруженных сил завершились блистательной победой. Японцев выбили с Южного Сахалина и Курильских островов. На Южном Сахалине капитулировали 18 тыс., а на Курильских островах — 54 442 японских солдата и офицера.

Быстрый разгром японских войск в Маньчжурии и Корее не оставлял Токио никаких надежд. 18 августа японское командование отдало приказ о безоговорочной капитуляции. Фактически же японские войска прекратили сопротивление на 23-й день Дальневосточной кампании.

Победа советских вооруженных сил на Дальнем Востоке имела всемирно-историческое значение. Разгром Квантунской армии и капитуляция империалистической Японии коренным образом изменили соотношение сил во всей Восточной и Юго-Восточной Азии. Империалисты Японии потеряли все плацдармы и военные базы, с которых они в течение многих лет готовили агрессию против Советского Союза.

Потери противника были огромными: свыше 667 тыс. солдат и офицеров, из них около 84 тыс. убитыми и более 595 тыс. пленными. Были взяты большие трофеи. Лишь войска Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов захватили 1 565 орудий, 2 139 минометов и гранатометов, 600 танков, 861 самолет, 9 508 легких и 2 480 тяжелых пулеметов, 2 129 автомашин. Войска 2-го Дальневосточного фронта и Амурской флотилии захватили все корабли Сунгарийской военно-речной флотилии [916]. При этом победа над таким сильным врагом была достигнута сравнительно малыми жертвами. Общие потери советских вооруженных сил составляли около 32 тыс. человек Это было наглядное свидетельство высокого уровня руководства войсками со стороны советского командования, штабов, а также высокого искусства и мастерства советских войск.

Сталин распорядился, чтобы все вооружение Квантунской армии было передано Китайской Народно-освободительной армии, которая с помощью этого оружия нанесла поражение гоминьдановской армии, и 1 октября 1949 года в Пекине было торжественно провозглашено создание Китайской Народной Республики, приступившей к строительству социализма.

Мир после поражения Японии не стал лучше. США, воспользовавшись правом единоличного владения грозным атомным оружием, попытались разговаривать с Советским Союзом не языком союзника и равного партнера в международных делах, а с позиции силы и высокомерия. Свою американскую демократию они силой навязывали всем государствам Европы и Азии, и с такой же меркой подходили и к общественному устройству в СССР. Советское правительство знало о планах применения атомного оружия против Советского Союза и все время содержало достаточно большие военные силы, способные компенсировать мощь атомной бомбы, если война станет неизбежной, и одновременно вело усиленные разработки по созданию своего атомного оружия.

После разгрома Квантунской армии позиции Советского Союза на Дальнем Востоке еще более окрепли, но угроза атомного нападения оставалась, что заставило Сталина оставить на Дальнем Востоке крупный контингент советских войск и довести до ста единиц численность авиационных полков, базирующихся на Сахалине, Чукотке, Камчатке и Курильских островах. Для скрытности эти авиационные части назывались полками, хотя по числу в них боевых самолетов они приравнивались к дивизиям и в них был собран весь цвет советских асов, отличившихся в воздушных боях с фашистскими летчиками.

А в начале 1946 года начали усиленно формировать 14-я Особую Десантную армию на полуострове Чукотка. Командующим этой Особой армии был назначен генерал-лейтенант H.H. Олешев, который, командуя 113-м стрелковым корпусом, заставил заговорить о себе как об одном из самых способных военачальников в конце войны. Его корпус стремительно преодолел Большой Хинган и за 15 дней продвинулся на 900 км по занятой противником территории Северного Китая. 8 сентября ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Эта армия была создана по личному указанию Сталина и имела стратегическую задачу если американцы совершат на нас атомное нападение, она должна была высадиться на Аляске и, двигаясь вдоль морского побережья, развивать наступление в глубь США Ее боевые действия должны были поддерживать сто авиационных полков и Тихоокеанский флот, пополнявшийся крупными кораблями. Задача на первый взгляд была слишком рискованной, но ведь ее должны были выполнять испытанные в боях и сражениях опытные офицеры и солдаты армии, служба которых была продлена, и им выплачивалось высокое денежное содержание. В США политическое руководство и военное командование предполагало возможность нанесения удара по их территории 14-й Особой Десантной армией через Аляску, и это сдерживало их от проявления воинственных амбиций и атомного шантажа. С появлением в Советском Союзе атомной бомбы отпала надобность в содержании крупного контингента советских войск на Дальнем Востоке, в том числе и 14-й армии, которая была расформирована. Показательно, что успешное испытание первой советской атомной бомбы в Советском Союзе не сопровождалось никаким особым пропагандистским эффектом, тем более нагнетанием атомного психоза. Все это зримо свидетельствовало о трезвом подходе Москвы к изменившемуся характеру войны в ядерный век и одновременно служило предостережением против ее развязывания.

На протяжении всей войны советско-германский фронт был главным и решающим фронтом всей Второй мировой войны. Именно здесь была решена судьба народов, государств и всего человечества. История не знает примера, когда государство, подобно СССР, оказавшись в начале войны в такой сложной ситуации, смогло в короткий срок перестроить экономику на военный лад, мобилизовать все материальные средства, людские ресурсы и моральные силы и добиться коренного изменения в ходе войны в свою пользу. Ни одна страна не смогла сдержать напора фашистской военной машины: Франция пала за 44 дня, Польша — за 35. Советское государство и его вооруженные силы испытали все: и тяжесть первого внезапного удара, и горечь отступления в первые дни, и месяцы войны, и гигантское напряжение всех сил и ресурсов для достижение коренного перелома в войне, и гордость за выполненный патриотический и интернациональный долг.

Огромные вооруженные силы фашистской Германии, и, прежде всего, их основная часть — сухопутные войска, были перемолоты в сражениях на Восточном фронте. Советские вооруженные силы уничтожили, взяли в плен и разгромили 507 из 587 немецко-фашистских дивизий. Это более чем втрое превышает численный состав фашистской сухопутной армии, вторгшейся на нашу родину в 1941 году. Кроме того, разгрому подверглись 100 дивизий сателлитов Германии. Союзники же разгромили в Западной Европе, Северной Африке и Италии не более 176 дивизий. На советско-германском фронте было уничтожено значительной количество вражеского оружия и военной техники — 167 тысяч орудий, 38 тысяч танков, до 77 тысяч самолетов, что составило около 70 процентов этих видов вооружений, выпущенных Германией в годы войны. Германия лишилась в войне против СССР 10 млн. человек Это три четверти общих ее потерь во Второй мировой войне, составивших 13 600 тыс. человек. [917]

Уже после войны германское руководство стало всячески принижать свои потери во Второй мировой войне, а потери Австрии вообще не учитывать в своей статистике, и, наоборот, увеличивать потери Советской армии, что «любезно» подтверждалось диссидентами из новой России. Но правда состоит в том, что еще и до сих пор ни в Германии, ни в России не восстановлен тот человеческий потенциал, который был утрачен во время той войны и неизвестно, когда он будет восстановлен.

Более года за пределами своей страны вели боевые действия советские вооруженные силы, насчитывающие в своих рядах около 8,5 млн. человек В завершающей кампании 1945 года в Европе Советская армия (без резерва Ставки) имела 6,7 млн. человек, 107,3 тыс. орудий и минометов, 12,1 тыс. танков и САУ и 14,7 тыс. боевых самолетов. В действующей армии находилось 473 стрелковые, воздушно-десантные и кавалерийские дивизии, а также 21 танковый, 12 механизированных корпусов и большое количество других соединений и частей.

Вместе с Советской армией сражались болгарская, польская, две румынские армии и чехословацкий армейский корпус. В феврале 1945 года началось создание новой венгерской армии в составе восьми дивизий и ряда частей специальных войск К концу войны эти союзные армии насчитывали около 350 тыс. солдат и офицеров, и имели на своем вооружении 3979 орудий и минометов, 181 танк и САУ, 14,7 тыс. боевых самолетов. [918]

Красная Армия освободила от фашистской оккупации полностью или частично территорию десяти стран Европы общей площадью 1 млн. кв. км с населением 113 млн. человек и частично от японского порабощения территории двух стран Азии общей площадью более 1,5 млн. кв. км с населением около 70 млн. человек. [919]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.