Глава XIV

Глава XIV

Освобождение правобережной Украины и Крыма. — Крах южного фронта гитлеровской армии — Наступление в Белоруссии и выход советских войск к границам Польши — Восстание в Варшаве и его последствия. — Муки с открытием второго фронта в Европе. — Операция «Оверлорд». — Покушение на Гитлера. — Поражение Финляндии и выход ее из войны.

Военно-политическая обстановка, в которой шла подготовка зимней кампании 1944 года, прежде всего определялась крупными победами Красной Армии в 1943 году и успехами, достигнутыми нашей страной в укреплении своей военной и экономической мощи.

Стратегическая обстановка на советско-германском фронте складывалась весьма благоприятно для советских вооруженных сил. К началу 1944 года в составе нашей действующей армии было 6 млн. 165 тыс. солдат и офицеров, 92 650 орудий и минометов, 5357 танков и самоходно-артиллерийских орудий, 8500 самолетов. Противник же имел в боевых войсках 4 млн. 906 тыс. солдат и офицеров, 54 570 орудий и минометов, 5400 танков и 3073 самолета. Таким образом, Советская армия превосходила врага по людям в 1,3 раза, по артиллерии — в 1,7 раза и по самолетам — в 2,7 раза. [777]

Существенно изменился и характер военно-политических планов врага. После тяжелых поражений в летне-осенней кампании 1943 года немецко-фашистское командование перешло к оборонительной стратегии, возлагая свои основные надежды на раскол антигитлеровской коалиции.

При выработке замысла зимней кампании 1944 года и определении срока ее начала, в первую очередь учитывалось то обстоятельство, что войска вермахта понесли тяжелые потери, и гитлеровское командование крайне нуждалось в оперативной паузе для пополнения своих войск, восстановления утраченной боеспособности соединений и создания оперативных и стратегических резервов, а также укрепления обороны. Эти мероприятия противнику особенно необходимо было осуществить на юге, где основная группировка вражеских войск понесла наиболее ощутимые потери.

Необходимо было сорвать замыслы врага и продолжать наступление без оперативной паузы. Это была вполне выполнимая задача, поскольку к концу 1943 года Ставка располагала крупными стратегическими резервами в составе пяти общевойсковых, двух танковых и одной воздушной армий, девятью танковыми и механизированными корпусами, общей численностью более полутора миллионов человек. [778]

Впервые Ставка предполагала достичь намеченных целей проведением последовательных и одновременных стратегических наступательных операций на Юго-Западном, Западном и Северо-Западном театрах военных действий. Выбор такого способа действий был подготовлен ростом экономических возможностей страны по обеспечению всем необходимым операций действующей армии. Опыт ведения фронтовых операций показал, что фронт за месяц наступления в среднем расходовал 40 тыс. тонн боеприпасов, а уровень их производства в 1944 году позволял ежемесячно направлять в действующую армию 160 тыс. тонн, обеспечивая одновременно наступательные операции не более 4–5 фронтов.

Главный удар в зимней кампании 1944 года Ставка определила нанести на Юго-Западном направлении силами 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов, которыми командовали генералы Н.Ф. Ватутин, И.С. Конев, Р.Я. Малиновский и Ф.И. Толбухин с привлечением Приморской армии и Черноморского флота с целью разгрома крупнейшей стратегической группировки противника (группы армий «Юг» и «А»), освобождения важных в экономическом и стратегическом отношении районов Правобережной Украины и Крыма, а также улучшить оперативное положение нашего Черноморского флота и выйти на балканское направление и на подступы к Южной Польше и Чехословакии.

Немецко-фашистское командование учитывало военно-политическое значение Правобережной Украины с ее богатыми продовольственными ресурсами, марганцем Никополя, железной рудой Криворожья, первоклассными морскими портами на Черном море, а также близость фронта в этом районе к самому чувствительному месту гитлеровской коалиции — Юго-Восточной Европе. Гитлеру и его нацистскому окружению приходилось считаться с тем, «что если события и дальше будут развиваться с такой же быстротой, то Румыния, Болгария и Венгрия, несмотря на свой страх перед большевиками, станут ненадежными союзниками. Пример Италии был в этом смысле весьма показательным». [779]

Важное место в плане Ставки на зимнюю кампанию занимало наступление на Северо-Западном направлении. Здесь нашим войскам предстояло разгромить группу армий «Север», освободить Ленинградскую область и выйти на подступы к советской Прибалтике. Активные действия наших войск под Ленинградом и Новгородом также имели целью обеспечить успех операций на направлении главного удара. Для выполнения этой задачи привлекались Ленинградский, Волховский, 2-й Прибалтийский фронты и Балтийский флот.

Одновременно с главными операциями на Северном и Южном направлениях Ставкой было спланировано наступление с ограниченной целью и на Западном направлении силами 1-го Прибалтийского, Западного и Белорусского фронтов. Они преследовали главным образом цель сковать силы врага и ограничить его возможности для маневра.

Разгром немецко-фашистских группировок на Правобережной Украине осуществлялся в два этапа. Вначале, с 24 декабря 1943-го по 29 февраля 1944 года, были проведены Житомирско-Бердичевская, Кировоградская, Корсунь-Шевченковская, Ровно-Луцкая и Никопольско-Криворожская операции. Командующие советскими фронтами и армиями, словно соревнуясь между собой в знаниях и практике применения военного искусства, без передышки громили лучшие дивизии вермахта.

Особенно показательным образцом оперативного искусства советского командования явилась Корсунь-Шевченковская наступательная операция двух фронтов —1-го и 2-го Украинских, которыми командовали генерала армии Н.Ф. Ватутин и И.С. Конев. Координировал их действия представитель Ставки маршал Г. Жуков.

Гитлеровское командование рассчитывало восстановить оборону на Днепре, оставленную ими в прошлых сражениях, и задумало использовать Корсунь-Шевченковский выступ для нанесения ударов во фланги 1-го и 2-го Украинских фронтов. Ставка своевременно разгадала замысел командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Э. Манштейна, который выжидал хорошей погоды, и решила упредить противника перейдя в наступление, невзирая на сильнейшую распутицу, осложнявшую действие и снабжение войск Ставка потребовала встречными ударами смежных флангов 1-го и 2-го Украинских фронтов в общем направлении на Звенигородку окружить и уничтожить фашистские войска, создав для противника два кольца окружения — внешнее и внутреннее. К операции привлекалось 27 стрелковых дивизий, 4 танковых корпуса и 1 механизированный. Советские войска превосходили врага по артиллерии и танкам в 2,5 раза.

24 января началось наступление 2-го Украинского фронта, а через два дня удар нанесли войска 1-го Украинского фронта. Прорвав оборону противника, ударные группировки фронтов устремились навстречу друг другу. На острие ударов продвигались танковые армии — 5-я гвардейская, которой командовал генерал П.А Ротмистров и 6-я танковая армия под командованием генерала А.Г. Кравченко, которые 28 января вошли в соприкосновение друг с другом, образовав в тот же день внешнее кольцо окружения, а к 3 февраля было образовано и внутреннее. В окружении оказались управления 11-го и 42-го армейских корпусов, семь пехотных и одна танковая дивизия, моторизованная бригада, а также части и подразделения усиления. [780]

Командование сухопутных войск вермахта не считало возможным наступление советских войск в такую непогоду и Гитлер, поддавшись их заверениям, 27 января собрал в Познани всех ведущих командующих Восточного фронта, чтобы на протяжении двух дней заново разжечь у генералов «боевой дух и веру в дело национал-социализма». Однако всем присутствующим было ясно, что победный путь вермахта иссяк, и это подтвердило выступление Гитлера: «Если случится, — вещал он, — что в один прекрасный день он как верховный главнокомандующий останется в одиночестве, первейший долг офицерского корпуса собраться вокруг него с обнаженными кортиками, точно так же, как долг вверенных им полков, дивизий и армий сплотиться вокруг своих командиров в минуты кризиса». [781]

Спасая положение немецких войск под Корсунь-Шевченковским, Гитлер разрешил Манштейну использовать все резервы, имеющиеся на южном фланге советско-германского фронта и к 10 февраля против советских войск действовало уже восемь танковых и шесть пехотных дивизий врага. 12 февраля окруженная немецкая группировка подготовилась к решающей попытке вырваться из котла. Сталин в этот же день направил телеграмму Г. Жукову, указав маршалу, что у него нет «продуманного общего плана уничтожения корсуньской группировки немцев совместными усилиями 1-го и 2-го Украинских фронтов» и что «не было принято решительных мер к выполнению моих указаний». В этот же день в разговоре с Верховным Главнокомандующим командующий 2-м Украинским фронтом генерал И. Конев заверил Сталина, что немецкая группировка сдавлена со всех сторон надежно, и что он перебросил 5-ю гвардейскую армию с внешнего на внутренний фронт окружения, что гарантирует успех разгрома немцев. После этого разговора Сталин поручил И. Коневу лично возглавить все войска, действовавшие на внутреннем фронте, а маршалу Г. Жукову было приказано координировать действиями войск только на внешнем фронте.

В ночь на 17 февраля остатки немецко-фашистской группировки решили вырваться из окружения. Они бросили все танки, артиллерию, автомобильную технику и одной колонной пошли на прорыв. Наступившая снежная буря помогла немцам скрыть все приготовления к выступлению, и он им в какой-то мере удался. Тридцать километров пути было устлано их трупами, и спастись удалось 30 тысячам немцам из 54 тысяч. Так сообщают иностранные источники. Но пленных и убитых было много, еще больше было брошенной тяжелой техники и военного снаряжения, что дало право маршалу Г.Жукову и командующим фронтами генералам И. Коневу и Н. Ватутину доложить в Ставку, что группировка немецко-фашистских войск уничтожена полностью. Ведь солдаты, бросившие вооружение — солдатами уже не являются.

Результаты Корсунь-Шевченковской операции далеко превзошли ее первоначальные цели. Сражения развернулись на участке, не превышающем одной девятой общей протяженности советско-германского фронта на Правобережной Украине, а приковали к себе до половины всех танковых и более двух третей воздушных сил, которыми располагали обе стороны южнее Припяти. Войска двух Украинских фронтов не только окружили и уничтожили крупную группировку врага, но и нанесли поражение еще 15 дивизиям, в том числе 8 танковым. Такие потери бронетанковых войск существенно ослабили силы вермахта. После завоевания господства советской авиацией в воздухе, господство и на полях сражений окончательно перешло к советским танковым войскам.

За умелое руководство войсками генералу армии И.С. Коневу было присвоено высшее воинское звание маршала Советского Союза. И. Конев долго шел к признанию своего военного таланта, пройдя через тернии к славе, которая заслуженно к нему пришла. Это был крупный полководец, способный предвидеть и до мелочей продумывать действия всех родов войск, и он, готовя миллионную группировку войск к боям, мог заставить всех с воодушевлением работать над выполнением своего замысла. Он начал войну в составе Западного фронта и завершал ее на Западе, добивая фашистского зверя в его логове — Берлине.

Наступление на различных участках четырех фронтов продолжалось безостановочно, днем и ночью, при крепком морозе или при сильнейшей распутице. Даже Гитлер обронил фразу «…когда-нибудь же русские перестанут наступать. С июля прошлого года они непрерывно ведут наступление. Долго это не может продолжаться» [782]. Требовались срочные меры по спасению Южного фронта и гитлеровское командование провело ряд мер, которые лишь отдалили на какое-то время крушение Третьего рейха.

Во-первых, немецко-фашистское командование приказало как можно быстрее оборудовать рубеж, на который были отброшены войска вермахта к концу февраля 1944 года, а также строить оборонительные позиции по Южному Бугу, Днестру и на границе Румынии. Ряд городов, таких, как Ковель, Тернополь, Хотин, Каменец-Подольский, Яссы и другие, гитлеровское командование объявило «крепостями», начав срочно приспосабливать их к упорной обороне. Комендантами крепостей назначались самые фанатичные нацисты, в их подчинение передавался весь состав гарнизонов этих городов.

Во-вторых, в ставку Гитлера были вызваны венгерские и румынские правители и от них потребовали выделения новых сил для укрепления обороны южного участка фронта. В то же время немецко-фашистское командование наметило для переброски в группы армий «Юг» и «А» 14 дивизий (в том числе три танковые) из Франции, Югославии, Дании и Германии. Среди них значился и танковый корпус СС, который согласно записи в журнале боевых действий ОКБ составлял последний боеспособный резерв на Западе. Гитлеровское командование не останавливалось перед резким ослаблением сил на других театрах военных действий, чтобы укрепить положение на юге советско-германского фронта. «На Восток должны быть направлены отовсюду какие только будет возможно силы», — таково было требование Гитлера и этим принципиальным указанием руководствовался Генеральный штаб. Сюда шли основные маршевые пополнения людьми и боевой техникой.

В-третьих, в войска направлялись грозные приказы нацистского руководства с требованием упорно оборонять каждую позицию немецких войск Резко усилились репрессии против солдат и офицеров.

Однако этим расчетам гитлеровцев было противопоставлено неоспоримое превосходство советского командования, которое прочно удерживало в своих руках стратегическую инициативу и неуклонно диктовало свою волю противнику.

Почти в это же время началось наступление на северо-западном направлении. Войска Ленинградского и Волховского фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом серией мощных ударов взломали долговременную оборону противника и концу февраля продвинулись на 220–280 км. Они нанесли тяжелый урон группе армий «Север» и окончательно избавили Ленинград от вражеской блокады.

В период 15–18 февраля, когда еще шли тяжелые бои под Корсунь-Шевченковским и Кривым Рогом, в Ставке Верховного Главнокомандования был выработан замысел на второй этап операции по освобождению Правобережной Украины, предусматривающий наступление с целью дробления и уничтожения по частям остальных сил врага на широком 1200-километровом фронте от Припяти до Черного моря. Замысел этой операции в полной мере учитывал сложившуюся обстановку и положение сил противника, которые почти равномерно располагались по всему советско-германскому фронту. Соответственно этому была избрана и форма ведения операций — дробящие удары на ряде направлений с последующим уничтожением изолированных группировок врага по частям. Четыре фронта одновременно наносили десять сильных ударов, заставляя противника теряться в определении главного удара, что рассредоточивало его внимание и не позволяло рационально использовать имеющиеся резервы.

Отличительной чертой наступательных операций наших сухопутных войск на направлении главного удара явилось широкое применение крупных сил бронетанковых и механизированных войск В истории Великой Отечественной войны нет другой стратегической операции, в которой бы одновременно действовали шесть танковых армий. Так, на направлениях главных ударов фронтов создавался мощный эшелон развития из двух-трех танковых армий. В Житомирско-Бердичевской операции 1-го Украинского фронта он состоял из двух (1-й и 3-й гвардейской) танковых армий. Эшелон развития 2-го Украинского фронта состоял из трех танковых армий (2-й, 6-й и 5-й гвардейской).

Ввод танковых армий на главном направлении 1-го Украинского фронта обеспечивал разгром противостоящих сил врага. Наши войска в стремительном темпе вышли на Днестр, в район Черновицы и в предгорья Карпат. В это время на Уманском направлении сокрушительный удар врагу нанес 2-й Украинский фронт. Здесь в обороне гитлеровских войск образовалась брешь, через которую советские соединения двинулись на Ямполь, Могилев-Подольский и далее на Яссы, что создавало угрозу глубокого охвата и уничтожения путем прижатия к Черному морю 6-й немецкой и 3-й румынкой армий. Развернул успешное наступление 3-й Украинский фронт в направлении Николаев — Одесса — нижнее течение Днепра.

Результаты наступления Советской армии на втором этапе операции были впечатляющими. Наши войска выдвинулись на государственную границу и вступили на территорию Румынии, начав осуществлять историческую освободительную миссию в отношении европейских государств. С выходом к Карпатам стратегический фронт врага был разорван на две части: группировка гитлеровцев, действующая в Румынии, утратила оперативное взаимодействие с остальными силами и была вынуждена базироваться на коммуникациях, идущих южнее Карпат. Советские войска глубоким вклинением южнее Припяти создали угрозу группе армий «Центр» с юга, а с освобождением Одессы крымская группировка противника лишилась коротких морских коммуникаций и была плотно блокирована.

Постоянное отступление немецко-фашистских войск на запад вызвало страшную тревогу среди правящего класса Румынии, Венгрии и Болгарии, да и в самой Германии, и Гитлеру надо было объяснить их лидерам и внутри страны причины, породившие ослабление германской мощи и неспособность ее армии остановить продвижение советских войск к границам Третьего рейха. 30 марта Гитлер вызвал к себе командующего войсками группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Манштейна и командующего группой армий «А» генерал-фельдмаршала фон Клейста, вручил им по Рыцарскому кресту и отправил обоих в отставку. Это решение созревало в голове Гитлера давно. Еще летом 1943 года он сказал об обоих фельдмаршалах: «Я не могу доверять ни Клейсту, ни Манштейну. Они умны, но они не национал-социалисты» [783]. Но сейчас их отставка была использована для успокоения режимов подвластных фашистской Германии стран и собственного успокоения, с надеждой, что новые генералы вермахта лучше справятся с теми задачами, с которыми не справились их предшественники.

Но времена победных реляций для немецко-фашистской армии были уже позади; сейчас вермахт действовал под диктовку Советской армии, и изменить эту стратегическую ситуацию у гитлеровского руководства не было ни сил, ни возможностей.

За наступлением на Правобережной Украине в апреле последовала Крымская операция 4-го Украинского фронта, которым командовал генерал Ф.И. Толбухин и Отдельной Приморской армии во главе с генералом АИ. Еременко. Она проводилась при содействовали Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Гитлер требовал во что бы то ни стало удерживать Крым, как базу для завоевания Кавказа. Перед наступлением в Крыму советская тяжелая артиллерия в течение пяти суток разрушала долговременные сооружения врага на Перекопском перешейке, а перед атакой в течение нескольких часов длилась авиационная и артиллерийская подготовка, подорвавшая способность немецких и румынских солдат к сопротивлению. Семь дней понадобилось советским войскам, чтобы изгнать врага с Керченского полуострова и из Крыма и зажать остатки 17-й полевой армии в районе Севастополя, где они по приказу Гитлера собирались держать прочную оборону. Всего пять дней понадобилось советским войскам, чтобы город русской славы был очищен от захватчиков, тогда как гитлеровцы в 1941–1942 годах затратили 250 дней на борьбу с защитниками героического города. Более 60 тыс. немецких и румынских солдат оказались в плену, около 40 тыс. их погибли в водах Черного моря при эвакуации из Крыма.

Колоссальные потери в людях и боевой технике, которые понесли группы армий «Юг» и «А» в течение марта — апреля 1944 года, вынудили немецко-фашистское командование перебросить на Украину и в Молдавию 38 новых дивизий и 4 бригады, в том числе 2-й танковый корпус СС (9-я и 10-я танковые дивизии СС), 1-ю венгерскую армию (6 дивизий и 1 бригада) и 4-ю румынскую армию (18 дивизий и 3 бригады). [784]

Выход Советской армии на ближние подступы к границам Польши, Чехословакии и в пределы Румынии решительным образом изменил всю военно-политическую обстановку, сделав ее для Германии особенно угрожающей. В военно-политическом плане эта победа полностью опрокинула расчеты гитлеровского командования закрепиться на днепровских рубежах и попытаться удержать оставшиеся районы Украины, чтобы не допустить быстрого выдвижения советских войск к границам стран Юго-Восточной Европы.

Военно-экономическое значение проведенной операции состояло в том, что в ходе ее была освобождена огромная территория с плодороднейшими землями, железной рудой Криворожья, марганцем Никополя, первоклассными портами Николаевым и Одессой. Через несколько месяцев на Украине заработали все заводы, а плодородные нивы к осени 1944 года дали стране высокий урожай зерновых.

Стратегические результаты этой операции также были исключительно велики. В течение января — апреля советские войска разгромили две группы армий, в составе которых имелось пять полевых и две танковые армии. 10 дивизий и одна бригада были полностью уничтожены, 5 дивизий из-за больших потерь расформированы, 60 дивизий потеряли половину и 10 дивизий — более 70 процентов своего состава. Полмиллиона убитыми, ранеными и пленными потеряли немецко-фашистские войска в этих боях. По свидетельству гитлеровского командования поражение сил вермахта на Правобережной Украине явилось самым крупным с того времени, когда «немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру..» [785]

Советские войска, выдвинувшись в результате проведения стратегической операции в район Ковель — Тернополь — Станислав — севернее Ясс и на нижнее течение Днестра, получили возможность наносить удары на люблинском направлении во фланг и тыл группы армий «Центр» на Львов, а также через Румынию на Балканы. С овладением районом Одессы и освобождением Крыма наш Черноморский флот установил контроль над большей частью Черного моря, вследствие чего балканский стратегический фланг врага стал уязвимым не только с суши, но и с моря.

Хотя общее стратегическое положение Советской армии к лету 1944 года было выигрышным, но в нем таилось немало подводных камней. Одержав крупную победу на Правобережной Украине и в Крыму, советские войска затратили много людских и материальных средств, и продолжать здесь наступление не представлялось возможным. Гитлеровское командование сумело стянуть на это стратегическое направление все свои резервы и на львовском, ясском и кишиневском участках фронта столкнулись мощные, почти равные по силам войска. Советские танковые армии были втянуты в борьбу против основной массы немецких танков, которые тоже находились здесь. Войска устали, снабжение их нуждалось в серьезном улучшении. Противник приготовился к отражению наших ударов. Внезапность действий исключалась. Если бы на этих направлениях советские войска попытались снова наступать, то им предстояла бы длительная и кровопролитная борьба в невыгодных условиях и с сомнительным исходом.

Таково было положение на юго-западном направлении и к лету 1944 года Ставка не считала здесь возможным добиться нового стратегического успеха.

Не сулил больших перспектив и выход советских войск непосредственно к границам Прибалтики. Здесь тоже нельзя было рассчитывать на внезапность действий, так как противник ожидал наступления крупных сил Красной Армии и принимал меры для его отражения. Кроме того, у врага было преимущество маневра по внутренним операционным линиям по хорошо развитой железнодорожной сети и шоссейным дорогам, в то время как для наших бронетанковых сил существовало много препятствий и ограничений. В Ставке существовало твердое мнение, что в сложившейся обстановке Прибалтийское направление в то время являлось второстепенным и с его разрешением можно было и подождать.

Не было особых перспектив и на севере, где разгром противника мог привести к выводу Финляндии из войны, но непосредственно не создавал опасного положения для гитлеровской Германии.

Совершенно иная обстановка складывалась на западном направлении севернее Полесья. Образовавшийся в ходе боевых действий так называемый Белорусский выступ, обращенный в нашу сторону, занимался противником и прикрывал путь Советской армии на Варшаву. Он мог быть использован немецкой армией как плацдарм для фланговых ударов в случае наступления Советской армии к границам Восточной Пруссии, или в направлении Люблина — Кракова. Отсюда осуществлялись авиационные налеты на Москву. Общая глубина подготовленной противником в инженерном отношении обороны достигала 250–270 км. Все инженерные оборонительные сооружения строились в сочетании с очень выгодными для обороны естественными преградами — реками, озерами, болотами и многочисленными лесами. Все города и крупные населенные пункты враг превратил в сильные узлы сопротивления, укрепленные системой хорошо развитых траншей, дотов и дзотов. В апреле Гитлер обозначил Витебск, Оршу, Могилев и Бобруйск как «крепости», которые надлежало защищать до последнего человека. К каждому из названных городов «была приписана фронтовая дивизия, за исключением Витебска, который должен был защищать корпус, из, по меньшей мере, трех дивизий». [786]

Фашистский фронт в Белоруссии оборонялся войсками группы армий «Центр» в составе 3-й танковой, 4-й, 9-й и 2-й армий, из них в первой линии находилось до 38 дивизий, во втором эшелоне и резерве — 14 дивизий с большим количеством спецподразделений и команд. А всего к лету 1944 года вооруженные силы Германии насчитывали 324 дивизии и 5 бригад, из них 179 дивизий и 5 бригад сражались на Востоке. Кроме того, здесь же действовали 49 дивизий и 18 бригад сателлитов Германии. Таким образом, на советско-германском фронте к лету 1944 года вели борьбу 228 дивизий и 23 бригады немецко-фашистской коалиции, насчитывавшие 4 млн. человек, около 49 тыс. орудий и минометов, 5250 танков и штурмовых орудий, около 2800 боевых самолетов [787], представлявших, несмотря на тяжелые потери, понесенные немецко-фашистскими войсками от ударов Красной Армии, все еще огромную силу.

Готовясь к летней кампании, фашистское руководство одновременно с приведением в порядок своих войск, принимало меры к тому, чтобы мобилизовать все ресурсы своего государства и оккупированных стран Европы для максимального увеличения производства вооружения, боеприпасов и других видов боевой техники. И надо сказать, что к середине 1944 года немцам удалось значительно поднять рост производства по сравнению с 1943 годом даже по таким видам вооружений, как самолеты, танки и штурмовые орудия. Но все же этот рост не мог восполнить тех огромных потерь, которые понесли немецко-фашистские армии на советско-германском фронте, а, следовательно, не мог полностью удовлетворить всех их потребностей.

В дальнейшем, со второй половины 1944 года, под влиянием резко осложнившейся обстановке, из-за недостатка рабочей силы на производстве (сказались многократные мобилизации для пополнения армии), саботажа и неповиновения рабочих из оккупированных стран, а также из-за недостатка сырьевых и продовольственных ресурсов, рост производства вооружения и боевой техники в фашистской Германии начал падать.

В сложившейся обстановке, по свидетельству начальника штаба вермахта генерал-фельдмаршала В. Кейтеля, «Германия вела войну за выигрыш времени, в ожидании тех событий, которые должны были случиться, но не случились» [788]. Под этими «событиями» гитлеровский генерал подразумевал расчет Гитлера и его клики на возможный раскол и столкновение внутри антигитлеровской коалиции.

В это же тяжелое и трудное время в Советском Союзе, опиравшийся на собственные силы, наблюдался небывалый подъем в промышленности и сельском хозяйстве за счет ввода в строй новых производственных объектов и восстановления предприятий в освобожденных от врага районах. В 1944 году производство черных металлов и добыча каменного угля по сравнению с 1943 годом возросли примерно на треть, значительно увеличились мощности нефтяной и энергетической промышленности. Особенно вырос удельный вес Урала. Он давал 40 процентов всей продукции военной промышленности Советского Союза. В обеспечение военных потребностей армии включились и многие восстановленные заводы оккупационных районов, валовая продукция которых увеличилась за это время в три раза.

В 1944 году военная промышленность Советского Союза уже выпускала самолетов в 4 раза больше, чем в начале войны, танков — в 8 раз, артиллерийских орудий — в 7 раз и минометов — в 8 раз [789]. Только за первое полугодие 1944 года она выпустила 16 тыс. самолетов, около 14 тыс. тяжелых и средних танков и САУ, 26 тыс. орудий калибра 76-мм и выше. Характерной особенностью являлось то, что в войска поступала все более совершенная техника. Так, все 100 процентов бомбардировщиков и 80 процентов истребителей были новых конструкций, по своим качествам намного превосходившие немецкие образцы. [790]

В вооруженных силах значительно увеличился удельный вес танковых, артиллерийских и авиационных соединений и частей. Артиллерия, танки и авиация стали применяться в более крупных масштабах, были созданы крупные стратегические резервы. В этом году советское командование имело возможность сосредотачивать на участках прорыва на 1 км фронта до 200–250 орудий и минометов и до 50 танков непосредственной поддержки пехоты. [791]

Замысел на проведение белорусской наступательной операции в Ставке возник в начале 1944 года при планировании операций на зимнюю кампанию. Причем обязательным условием было выполнение не позднее апреля задач, поставленных перед войсками 1-го, 2-го и 3-го Украинских фронтов по освобождению Правобережной Украины, и перед войсками 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии по освобождению Крыма. Собственно только после этого Ставка и Генштаб фактически начали осуществлять мероприятия по материальному обеспечению предстоящей летне-осенней кампании. Предстояло направить во фронты, которые должны были принять участие в освобождении Белоруссии от фашистских захватчиков, десятки тысяч эшелонов с боевой техникой, вооружением, боеприпасами, горючим, снаряжением и продовольствием. Государственный Комитет Обороны, основываясь на расчетах Генштаба, сумел организовать дело так, что советская промышленность и сельское хозяйство успешно справлялись с этой нелегкой задачей.

В основу плана наступательной операции был положен замысел Верховного Главнокомандующего маршала И. Сталина, которым предусматривалось мощными ударами по флангам белорусского выступа — с севера, от Витебска в направлении Борисов, Минск, и с юга, с фронта Нов. Быхов — Озаричи через Бобруйск также на Минск, разгромить и уничтожить главные силы фашистской армии «Центр».

Предполагалось, что успешное выполнение такого замысла позволит отбросить все еще нависавший над Москвой весьма опасный для нас фронт под Смоленском и Витебском, полностью освободить всю территорию Белоруссии и выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии. Это поставило бы в крайне тяжелое положение действовавшую в Прибалтике группу армий «Север» и создало бы выгодные предпосылки для нанесения последующих ударов по врагу в Прибалтике, в Западной Украине и для развития новых операций на самых уязвимых для него восточно-прусском и варшавском направлениях.

Для выполнения задач по разгрому группы армий «Центр» привлекались войска четырех фронтов: 1-го Прибалтийского во главе с генералом армии И.Х. Баграмяном, 3-го Белорусского во главе с генерал-полковником И.Д. Черняховским, 2-го Белорусского во главе с генерал-полковником Г.Ф. Захаровым и 1-го Белорусского во главе с генералом армии КК Рокоссовским, Днепровская военная флотилии во главе с капитаном 1 ранга В.В. Григорьевым и крупные силы партизан, активно действовавших на территории Белоруссии.

Замыслом предусматривался одновременный переход этих фронтов в наступление на витебском, богушевском, оршанском, могилевском, бобруйском направлениях с тем, чтобы мощными и неожиданными ударами раздробить стратегический фронт обороны врага, окружить и уничтожить его группировки в районах Витебска и Бобруйска, после чего стремительно развить наступление в глубину, окружить и ликвидировать войска 4-й немецкой армии восточнее Минска и тем самым создать благоприятные условия для развития операции всех четырех фронтов в глубину.

Ставка не ограничилась этой крупной операцией и по требованию Верховного Главнокомандующего Генеральный штаб совместно с командованием Ленинградского и Карельского фронтов разработали наступательные операции на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Необходимость их проведения вызывалась политическими и стратегическими соображениями, так как успех советских войск в этих операциях мог побудить правящие круги Финляндии к выходу из войны. Ставкой было принято решение эти операции провести до Белорусской, чтобы отвлечь от нее внимание фашистского командования.

Ведя активную подготовку к летне-осенним наступательным операциям в Генеральном штабе считали, и расчеты это подтвердили, что до начала наступления в Белоруссии понадобится некоторая оперативная пауза для перегруппировки сил и средств, накопления и подвоза фронтам всего необходимого. Особенно остро войска нуждались в боеприпасах и горючем, что требовало их накопления и самой жесткой экономии. А перегруппировка двух армий из Крыма в Белоруссию и подвоз материальных средств на фронт должны был неминуемо вызвать огромное напряжение в работе железных дорог, которого можно было избежать переходом к временной обороне. Сталин долго не соглашался с таким мнением, и он был настроен продолжать наступательные действия силами отдельных фронтов. «Подумаем еще», — говорил он, хотя знал, что многие командующие фронтами были против этих, как правило, малоуспешных частных операций. После некоторого раздумья Сталин дал согласие на переход к обороне на северо-западном и западном направлениях, и в середине апреля в войска ушла директива, предписывающая постепенный переход фронтов к оборонительным действиям и жесткую экономию расходования боеприпасов артиллерии крупного калибра.

Фронтам представилась возможность привести войска в порядок, приступить к занятиям по боевой подготовке, ремонту техники и вооружения, к подвозу материальных средств, а, в общем, обороняясь, они готовились к наступлению. В это время командующих фронтами вызвали в Ставку и с ними подробно уточнялись главные, и даже второстепенные вопросы предстоящего наступления и их всестороннего обеспечения. Очень интересное решение по организации наступления 1-го Белорусского фронта представил ее командующий генерал армии К. Рокоссовский, настаивавший на нанесении по врагу двух равноценных по мощи ударов: первый — по северному берегу реки Березина с выходом на Бобруйск, второй — по южному берегу, в обход его с юга. Вспомогательные действия намечались на направлении Паричи, Слуцк, Барановичи. Члены Ставки, да и сам Сталин, какое-то время не соглашались с решением К Рокоссовского. Это было отступлением от общих правил военного искусства, предписывающего наносить один главный удар, чтобы не распылять силы. Командующий фронтом настаивал на своем решении даже тогда, когда в правильности избранного им пути усомнился даже заместитель Верховного Главнокомандующего Г. Жуков, но Сталин дал согласие на этот эксперимент.

В период подготовки к наступательной операции в Белоруссии, Ставка постоянно занималась дезинформацией противника, пытаясь убедить его, что наступление советских войск следует ожидать в Прибалтике и на юге, где для большей достоверности оставались все шесть танковых армий. И нужно сказать, что эти меры оправдали себя. Командующий группой армий «Северная Украина» фельдмаршал В. Модель убедил Гитлера, что наступление советских войск ожидается севернее Карпат и придется именно на расположение его войск, и он сумел с помощью фюрера вырвать для себя из группы армий «Центр» ее самый боеспособный 56-й танковый корпус. [792]

Таким образом, предстоящая летняя кампания советских войск выстраивалась как серия непрерывных ударов, которые должны были до основания потрясти гитлеровскую Германию и побудить ее сателлитов выйти из войны и повернуть оружие против Гитлера. Открывал ее Ленинградский фронт, развернув в начале июня наступление на Выборг. Затем подключался Карельский фронт с целью разгрома свирско-петрозаводской группировки противника. В итоге этих операций северный сателлит фашистской Германии должен был выйти из борьбы. Вслед за началом наступления Карельского фронта без промедления должны были последовать главные в летней кампании действия в Белоруссии, где можно было достигнуть внезапности и нанести поражение группе армий «Центр». Затем, в период развития решающих событий в Белоруссии, когда гитлеровское командование сделает вывод, что здесь наносится главный удар советских армий, и направит сюда свои резервы с юга, должно было развернуться сокрушительное наступление 1-го Украинского фронта на львовском направлении. В это же время планировалось проводить активные действия силами 2-го Прибалтийского фронта, чтобы сковать войска вражеской группы армий «Север», которая, несомненно, должна была сделать попытки обеспечить устойчивость соседа справа — группы армий «Центр». Только потом, когда силы врага подвергнуться этим могучим ударам и будут разгромлены, Ставка считала возможным начать генеральное наступление в Румынии, Болгарии, Югославии, а также в Венгрии, Австрии и Чехословакии.

Для осуществления операции создавались две группы войск группа «А», куда входили 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты, всего 39 дивизий, два танковых и один кавалерийский корпуса, шесть артиллерийских дивизий, из которых две дивизии гвардейских минометов. Координировать действия фронтов от имени Ставки должен был начальник Генерального штаба маршал А Василевский.

В группу «Б» входили 2-й Белорусский фронт и правофланговые армии 1-го Белорусского фронта, всего 38 стрелковых дивизий, один танковый, один механизированный корпуса, три артиллерийских дивизии, в том числе одна дивизия гвардейских минометов. Координировать действия фронтов должен был заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. Жуков.

Представители Ставки, располагая всеми данными о возможностях, замыслах и планах Верховного Главнокомандующего, оказывали быструю и конкретную помощь командующим фронтами в выработке и принятии наиболее правильного оперативного решения, вытекавшего из общего плана стратегической операции; разрешали на месте сложные вопросы стратегического взаимодействия фронтов и видов вооруженных сил, исходя из общего замысла Ставки на операцию; оказывали помощь фронтам в получении всего необходимого для решения поставленных задач; способствовали быстрому решению вопросов, требовавших компетенции Верховного Главнокомандующего и наркома обороны. [793]

Продолжая разрабатывать все тонкости предстоящей операции в Белоруссии, Ставка и Генеральный штаб пересмотрели прежние методы окружения и ликвидации окруженного противника, и пришли к единому мнению, что поражение основной массы обороняющегося противника в тактической зоне нужно осуществить мощными артиллерийскими и авиационными ударами, вслед за которыми должна была последовать стремительная атака советской пехоты с целью отбросить остатки врага с оборудованных позиций в леса и болота, где они вынуждены были действовать в неблагоприятной для них обстановке и подвергаться атакам партизан. Естественно, попавшего в такие условия противника легче было изолировать, раздробить на части и уничтожить.

Операция в Белоруссии по предложению И. Сталина получила название «Багратион» в честь прославленного генерала Отечественной войны 1812 года князя П.И. Багратиона. Начало наступления намечалось на 15–20 июня, но из-за большой перегруженности железнодорожного транспорта оно было перенесено на 23 июня.

И. Сталин вникал во все мельчайшие детали подготовки фронтов к предстоящим операциям. Он помнил все, что касалось положения фронтов и их задач на ближайшее время, знал всех командующих и командиров до командира дивизии включительно и превосходно разбирался в военном искусстве. Такого работника и такого хозяина страны как И. Сталин досоветская Россия не знала. Известно трудолюбие Петра Великого, Александра III, оставивших заметный след в истории страны, но Сталин превзошел их не только делами в управлении государством и экономикой, но, вместе с армией, он совершил немеркнущий подвиг в годы Великой Отечественной войны, сумев сплотить все народы Советского Союза на борьбу с фашистским нашествием и завершить его великой победой.

Главной опорой И. Сталина в принятии стратегических решений являлся Генеральный штаб. Доклады Верховному Главнокомандующему маршалу И. Сталину начальник Генерального штаба делал три раза в сутки по телефону и лично. Первый доклад обычно имел место в 10–11 часов утра по телефону. Вечером в 16–17 часов Сталину обычно докладывал первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов, так как начальник Генштаба маршал A.B. Василевский, являясь представителем Ставки, как правило, работал в войсках, где ожидалось крупное наступление наших войск Ночью уже делался подробный доклад с итогами за прошедшие сутки. Для этого доклада подготавливалась обстановка на картах масштаба 1:200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. Перед этим Сталин всегда имел продолжительные телефонные разговоры с командующими фронтами, и он знал их настроение, просьбы и планы на ближайшую перспективу. Главной особенностью всех докладов, что делались Сталину, было стремление изложить ситуацию правдиво, не приукрашивая ее. Вот этот поиск справедливой оценки событий и их правдивое освещение и был той главной силой, на которой держалось могущество власти Сталина. Подражая Сталину, к поиску правды были устремлены министры, генералы, ею дорожили рабочие и крестьяне, солдаты и студенты, ее учились говорить в школах и детских садах. Правда была могучим средством воспитания советских людей, помогавшая растить молодое поколение, стойкое в испытаниях и смелое в отстаивание своих жизненных позиций и прав.

Сталин работал по двадцать часов в сутки, не зная выходных и праздничных дней; его можно было увидеть нездоровым, даже больным, но всегда работающим. О том, как он устал за время войны, сохранились для потомков его слова, сказанные генералу Шарлю де Голлю, прилетевшему в Москву в декабре 1944 года, и пригласившему Сталина посетить Париж и освобожденную от врага Францию. «Нет, нет, — ответил тогда ему Сталин, — В Париж я уже не попаду. Я стар, я скоро умру!» [794]

Разносторонний талант Сталина в стратегических вопросах был дан ему от бога, и он поражал членов Ставки и генералов Генштаба своим предвидением возможных событий на советско-германском фронте, заранее выстраивая навстречу ожидаемой опасности силы и средства, и подтягивая туда ближайшие резервы. В то же время Сталин «в годы войны был членом команды — руководителем, чье лидерство было непререкаемым, но не подавляющим. Оно не стало похожим на то угнетающее доминирование, которое практиковал со своим окружением Гитлер». [795]

Наступление советских войск в Белоруссии началось с действий белорусских партизан, число которых к лету 1944 года превысило 140 тыс. человек Ставка и командующие фронтами, участвующие в Белорусской операции, разработали четкий план взаимодействия с партизанскими соединениями и поставили им конкретные задачи. 20 июня, за три дня до общего наступления советских войск в Белоруссии, загремели взрывы в тылу врага, полетели под откос воинские эшелоны, взлетели в воздух железнодорожные мосты и станционные пристройки. Народные мстители почти полностью парализовали движение по железнодорожным линиям Минск — Орша, Полоцк — Молодечно, Минск — Брест, Пинск — Брест [796]. Партизаны срывали организованное отступление врага, громили гарнизоны и штабы, захватывали переправы на реках и удерживали их до подхода советских войск, занимали отдельные населенные пункты, доставляли советскому командованию ценные разведывательные данные.

В ночь на 23 июня началась главная операция четырех фронтов, которую открыли авиация дальнего действия и фронтовые бомбардировщики. В эту ночь они совершили более тысячи самолетовылетов, нанося прицельные удары по узлам обороны и артиллерии противника на участках прорыва советских войск С утра во всех фронтах была проведена мощная артподготовка. Немецко-фашистские войска не могли устоять перед той силой огня и ударов, которые обрушили на них передовые эшелоны советских войск, и они повсеместно дрогнули, оставляя одну позицию за другой. В образовавшиеся разрывы были введены подвижные соединения фронтов и армий, которые сразу устремились к крупным узлам сопротивления гитлеровцев, расположенным в городах Витебск, Бобруйск, Орша, Могилев и Минск.

Развивая наступление на полоцком направлении войска Прибалтийского фронта во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом на третий день операции в районе Витебска окружили пять пехотных немецких дивизий, которые пытались прорваться на запад, но через два дня, утратив всякую на это надежду, сложили оружие. При освобождении Витебска противник потерял 20 тыс. убитыми, более 10 тыс. пленными и много оружия и боевой техники. [797]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.