Италия в 1970-е: «горячая осень», культурная революция и терроризм

Италия в 1970-е: «горячая осень», культурная революция и терроризм

Начало «смуты» можно возвести к ноябрю 1967 года, когда в Генуе и Триесте забастовали докеры. Они проложили дорогу вспыхнувшим массовым неформальным стачкам, протестам и захватам помещений; профсоюзные руководители уже не могли совладать с всплеском рабочего гнева. «Тигр» — активная жизненная позиция простого люда — вырвался из клетки, и чиновники от профсоюзов ВИКТ, ИКПТ и ИСТ никак не могли обуздать его.

В то же время началось брожение в студенческой среде. Университетская система практически перестала функционировать. За три года после 1968-го число студентов возросло почти на 50 %, с 416 000 до 631 000 человек. Качество образования в лучшем случае осталось на прежнем уровне, однако во многих местах существенно ухудшилось. Вдобавок работодатели все подозрительнее относились к качеству выдаваемых дипломов, — например, активисты в определенный момент вынудили руководство Миланского политехнического университета ввести «коллективные оценки», и на работу стали принимать меньше дипломированных специалистов. К середине 1970-х годов в промышленные отрасли принимали только половину дипломированных специалистов от их числа на 1969 год, и только 2 % от общего числа выпускников. Росло количество недовольных молодых людей; их гнев и неудовлетворенность нашли выражение в радикальном «студенческом движении» («movimento studentesco»), сопровождавшемся бурными демонстрациями и захватами помещений, в то время как учебный процесс практически прекратился.

Осень 1969 года в Италии выдалась «горячей», поскольку страна пережила огромную волну стачек и демонстраций, особенно на севере. Подобные события происходили по всей Европе, в частности во Франции. В Италии беспокойство, напряженность и перемены не улеглись в начале 1970-х и продолжались до конца десятилетия, распространившись даже на школы. Общественные беспорядки сплотили профсоюзное движение, поскольку его сбитые с толку лидеры вели борьбу за удовлетворение требований его членов, а протестующие одерживали действительно значительные победы. Заработная плата стремительно росла. В 1972 году основная масса рабочей силы получила право на 150 часов образования в год. Введенное в 1975 году право на защиту от увольнения по экономическим причинам обеспечивалось расширением «Кассы пополнения заработной платы», гарантировавшей выплату до 80 % жалованья увольняемым работникам. Теперь уволенные работники могли вернуться на свои рабочие места, целый день играть в карты, а потом идти домой практически с полной получкой. В Италии воцарилась «помпейская экономика», рабочие застыли на месте подобно изваяниям в знаменитом римском городе. Может быть, самым важным в 1975 году стало возникновение «скользящей шкалы» («scala mobile»), автоматически индексировавшей оплату большинства служащих.

Перемены не ограничились рынком труда. В социальной сфере в 1970-м легализовали разводы, что было подтверждено в неистовой битве референдума 1974 года к вящей досаде Ватикана. Традиционной католической семейной ячейке пришлось столкнуться с вызывающим ростом числа гражданских браков и, что еще хуже — с ростом числа пар, которые о браке вообще не заботились. В 1978 году в ответ на активизацию женского движения были разрешены контролируемые аборты, и в 1981 году это решение подтвердил референдум.

Другим бастионом итальянского общества, страдавшим от серьезных неудач, была церковь. В эпоху растущей личной свободы ее ограничительные доктрины и нормы волновали все меньше людей. Ватикан грубо отстранили от решения наболевших вопросов о разводах и абортах. Количество прихожан на воскресных богослужениях продолжало сокращаться, общее влияние духовенства на жизнь народа существенно уменьшилось, особенно в северных центральных городах.

Произошла настоящая культурная революция «снизу», наступила утопия. Стоит ли говорить, что долго она не протянула. Существенное повышение заработной платы «горячей осенью» повысило цены на продукцию, что вывело многие итальянские товары за ценовые пределы рынка. Прибыли упали, участились банкротства, капиталовложения резко снизились. Инфляция зашкалила за 20 %, индексация превратила ее в систему. Государственные компании терпели огромные убытки, только Институт реконструкции потерял 500 млрд лир в 1975 году и 2200 млрд лир, что составило 6 % национального дохода, в 1980-м. В какой-то момент, по некоторым оценкам, каждая проданная машина компании «Альфасуд» сопровождалась государственной субсидией на кругленькую сумму более 1000 фунтов стерлингов. Уровень безработицы был велик, положение обострялось упорным нежеланием фирм брать на работу людей, от которых они потом не могли избавиться. Естественно, труднее всего было молодым, не имевшим возможности опереться ни на какую систему социального страхования, что усиливало протесты и вело к росту преступности. Короче говоря, экономика и базовые структуры общества были разбиты в пух и прах. И все же, несмотря на падение в 3,7 % в 1975 году (первое настоящее падение после войны), национальный доход необъяснимым образом увеличивался в среднем на 3 % за год в течение 1970-х, медленнее, чем в 1960-е, но довольно быстро по сравнению с другими европейскими странами. Более того, выросла «неформальная» экономика, что тоже помогало справляться с трудными обстоятельствами.

Шаткое положение государства сделала критическим, пожалуй, самая заметная особенность десятилетия: терроризм. Итальянский терроризм родился в среде крайних правых. События «горячей осени» испугали и рассердили многих представителей среднего класса, которые, как и в 1920-е годы, искали защиты у фашистов. Число голосов, поданных за «Итальянское социальное движение» в 1972 году, возросло до 8 %, и на сцене появились такие ультраправые террористические команды, как «Новый порядок» («Ordine nuovo») и «Роза ветров» («Rosa dei venti»). Все они хорошо финансировались и пользовались скрытой поддержкой влиятельных людей из государственного аппарата. Они следовали «стратегии напряжения» — дестабилизации государства с помощью насилия и хаоса. Так, считается, что они подложили бомбу на Пьяцца Фонтана в Милане в 1969 году, и в результате взрыва погибли шестнадцать человек (анархист Пьетро Вальпреда был арестован и несколько лет томился в тюрьме, а Дарио Фо по горячим следам написал пьесу «Случайная смерть одного анархиста»). Неофашистские террористы пустили под откос экспресс «Рим — Мюнхен» в 1974 году, когда погибли двенадцать человек; они также подложили бомбу на вокзале Болоньи, от ее взрыва погибли восемьдесят четыре случайных прохожих. Ходили слухи о планируемом перевороте, но стратегия в конце концов дала сбой, и ультраправый терроризм постепенно сошел на нет.

Ультралевый терроризм возник в среде недовольных университетских студентов и интеллектуалов, а также разозленных рабочих таких северных заводов, как «Магнети Морелли»[35] и «Альфа Ромео» в Варезе. Число вооруженных левых фракций стремительно росло; они так размножились, что можно было наугад назвать какую-нибудь террористическую группу, произнеся любые три слова из следующего набора: «рабочее», «красные», «власть», «народный», «революционный», «отряды», «борьба», «пролетарский», «ячейки», «битва», «коммунистический» и «бригады». Террористы добывали средства, похищая людей и грабя банки, или получали деньги от таких богатых сторонников, как Джанджакомо Фельтринелли, который подорвался на мине, заложенной им под опору высоковольтной линии в Саграте с целью отключить электричество в Милане. Позднее боевики стали получать помощь из-за границы. Они также пользовались молчаливой поддержкой «невооруженных» левых, которые часто с симпатией говорили о боевиках как о «заблуждающихся товарищах» («compagni che sbagliano»). В пору своего расцвета красный террор брал на себя сорок инцидентов из 2000 в год. Жертвой мог стать любой, хотя чаще всего страдали полицейские, управляющие и политики партии христианских демократов. Самой известной группой были «Красные бригады», основанные Ренато Курчо в Милане в 1970 году; самой знаменитой их акцией было похищение и убийство Альдо Моро в 1978 году, хотя они устроили и множество других, включая дерзкую вылазку в стиле коммандос в римскую штаб-квартиру христианских демократов. Самой колоритной, если можно так выразиться, была группа «столичных индейцев», выросшая из «автономии», или неприсоединившихся радикальных внепарламентских групп, которые наряжались североамериканскими индейцами и стреляли своим несчастным жертвам в коленные чашечки. Наконец, «Красные бригады» и другие группы были уничтожены в начале 1980-х годов карабинерами под командованием генерала Делла Кьеза при помощи признательных показаний и содействия раскаявшихся террористов («pentiti»). Поворотной точкой было освобождение американского генерала Дозье из когтей похитивших его членов «Красных бригад» в 1981 году. Государство выжило.

Что же делали правительство и политические партии посреди этого хаоса? По большей части то же, что и всегда, если не вдаваться в подробности. За христианских демократов стабильно голосовали 38 % избирателей на протяжении 1970-х годов, а рейтинг коммунистической партии постепенно рос, достигнув пика 34, 4 % в 1976 году. Чтобы самим держаться у власти и не пускать туда коммунистов, христианские демократы были вынуждены в течение первой половины десятилетия вступать в разнообразные левоцентристские коалиции с меньшими партиями. Сменилось несколько премьер-министров, самый известный из которых, пожалуй, Джулио Андреотти. Задачу христианских демократов облегчило решение коммунистов вступить в «исторический компромисс» в 1976 году, когда они согласились поддержать правительство национального единства под управлением христианских демократов, не участвуя в парламентском голосовании. Эта договоренность продержалась до 1979 года, когда коммунистическая партия сменила политическую линию и отказалась от молчаливой поддержки. Возможно, коммунистическая партия так и не добилась целей, которые ставил перед ней ее уважаемый лидер Энрико Берлингуэр, но она помогла сохранить стабильность, когда «Красные бригады» бросали самый дерзкий вызов государству. Что касается других партий, то социалисты неизменно набирали около 9 % голосов, а популярность «Итальянского социального движения» к концу десятилетия упала до 5 %. Показательным явлением стало возникновение Радикальной партии Марко Паннеллы, которая получила в 1979 году восемнадцать мест в парламенте и обменяла свои голоса на продвижение радикальной социальной программы. Они также организовали несколько референдумов по некоторым кардинальным вопросам; самой заметной их «победой» была отмена в 1976 году государственной монополии на радиовещание, до того принадлежавшей «Радио Италии». Итальянский эфир тут же наполнили голоса дикторов частных радиостанций, рекламирующие все подряд — от стирального порошка до порнографии.

Однако не все культурные процессы были столь вульгарны, поскольку в послевоенной Италии продолжали процветать искусства. Такие писатели, как Альберто Моравиа и Умберто Эко, приобрели подлинно международную известность. Милан — крупный художественный центр. В Ла Скала и других театрах осуществляются оперные постановки на самом высоком уровне. Дарио Фо и Франка Раме стали крупными и весьма изобретательными «альтернативными» драматургами. Отдельного упоминания заслуживает итальянское кино, которое помимо спагетти-вестернов подарило миру таких великих режиссеров, как Де Сика, Висконти, Росселлини, Антониони, Феллини, Пазолини, Рози, Дзеффирелли и Бертолуччи, и таких звезд, как Анна Маньяни, Софи Лорен и Марчелло Мастрояни.