Гостиница «Метрополь» в Театральном проезде, № 2 (1899–1905)
Гостиница «Метрополь» в Театральном проезде, № 2 (1899–1905)
На месте, где стоит «Метрополь», раньше располагалась гостиница с банями – так себе, второсортное заведение, хоть и построенное по проекту архитектора Осипа Ивановича Бове. Принадлежало оно купцу Челышеву, и москвичи сразу окрестили его «Челыши».
К концу XIX века здание обветшало и сильно диссонировало с центром меняющей свое лицо Первопрестольной. Железнодорожному магнату, возглавлявшему «Северное домостроительное общество», Савве Ивановичу Мамонтову пришла в голову – голову гениальную! – идея создания на этом месте большого многофункционального гостинично-развлекательного (как сейчас бы назвали) комплекса.
«Метрополь»
В 1899 году был объявлен конкурс архитектурных проектов. Победителями стали Лев Николаевич Кекушев и Николай Львович Шевяков. Но Савва Иванович, несмотря на то что сам сделал Кекушева главным архитектором «Северного домостроительного общества» и по проектам которого построил немало прекрасных зданий, волевым решением начал строительство по проекту двадцатипятилетнего Вильяма Валькота, который занял лишь четвертое место.
Помимо зимнего сада, залов для выставок, концертного зала, ресторанов и магазинов, проект предусматривал шестиярусный оперный театр на 3 тысячи мест, – грандиозная мечта Мамонтова: «чуть больше Венской оперы!» – который должен был стать домом для мамонтовской «Частной оперы».
Но в том же году Савву Мамонтова арестовывают по обвинению в крупных растратах[11].
Новые владельцы строительства включают режим экономии: вместо театра – ресторан, увеличение количества гостиничных номеров и пр. С целью изменения проекта приглашаются… архитекторы Кекушев и Шевяков. Так что спираль истории замкнулась в круг!
Можно сказать, что какой-то злой рок тяготел над этим проектом, – в 1901 году сильнейший пожар практически уничтожил внутренние интерьеры гостиницы, да и серьезно повредил само здание.
Начинать пришлось чуть ли не с нуля. Новый проект составил архитектор Стефан Петрович Галензовский. Надо отдать ему должное: он бережно подошел к работе предшественников, и фасад гостиницы украсили 23 майоликовые панно, утвержденные самим Мамонтовым и изготовленные в его Бутырской керамической мастерской, – «Принцесса Греза» по картине М.А. Врубеля, «Жажда», «Поклонение природе» и «Поклонение божеству» по эскизам художников А.Я. Головина и С.В. Чехонина и скульптуры «Времена года» Н.А. Андреева.
Здание опоясывала цитата из Ницше на майоликовых плитках: «Опять старая истина: когда построишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему». В советские времена изречение «реакционного» философа посчитали неуместным, и на его месте появилась другая цитата: «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала. В.И. Ленин». Очень уместно на фасаде роскошной гостиницы, ставшей воплощенным манифестом модерна? Ха! Один из ярких примеров советского идеологического маразма.
«Метрополь». Фото В. Вельской
В 1905 году состоялось торжественное открытие «Метрополя» – самого передового на тот момент здания в сфере гостиничного бизнеса.
Всего здесь было 400 номеров для проживания и не было двух похожих в оформлении. А вот то, что было в каждом: горячая и холодная вода в кранах, водяное отопление и вентиляция, холодильники (!), заполняемые льдом, телефон… Все это вызвало полный восторг посетителей. У гостиницы была своя электростанция и своя собственная артезианская скважина.
В 1906 году в этих стенах открылся первый в Москве двухзальный синематограф «Театр «Модерн». В 1930–1980-х годах он стал трехзальным и назывался кинотеатром «Метрополь». А в 1986 году его уничтожили.
Сразу после открытия «Метрополь» становится не только престижным пристанищем для богатых гостей из других городов и заграницы, но и любимым местом встреч и отдыха москвичей. В кабинетах «Метрополя» заключали миллионные сделки такие крупные российские промышленники, как Савва Морозов и братья Рябушинские. Оценив кухню новой гостиницы, туда частенько заезжали поужинать люди искусства: В. Брюсов, 3. Комиссаржевская, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин и многие другие.
В 1918 году, после переезда советского правительства в Москву, «Метрополь» превратился в одну из главных резиденций новой власти, получив название «Второго Дома советов» (как уже упоминалось, «Первым Домом советов» стала гостиница «Националь»). Здесь до 1919 года в помещении ресторана проводились заседания В ЦИК, на которых регулярно выступали Ленин и Троцкий, в номерах гостиницы комфортно устроилась элита «пролетарской власти»: Чичерин, Бухарин, Антонов-Овсеенко и др.
В конце 1920 годов «Метрополь» вновь становится гостиницей – очень популярной и престижной. Здесь жили Бернард Шоу, Бертольт Брехт, Сергей Прокофьев, Алексей Толстой, Александр Куприн…
Стены «Метрополя» видели выдающихся людей: Вана Клиберна, Монтсеррат Кабалье, Мстислава Ростроповича, Пласидо Доминго, Ив Сен Лорана, Майкла Джексона, Элтона Джона, короля Испании Хуана Карлоса, а также дипломатов, президентов и премьер-министров со всего мира, звезд первой величины – Арнольда Шварценеггера, Шэрон Стоун, Пьера Ришара, Жерара Депардье и др.
Нельзя не вспомнить об авторе идеи строительства «Метрополя» – Савве Ивановиче Мамонтове (1841–1918) – успешном промышленнике, железнодорожном магнате, щедром благотворителе и меценате, талантливом человеке, которого современники шутливо-уважительно называли Саввой Великолепным, без которого Москва конца XIX – начала XX века не стала бы такой, какой стала и какую мы любим.
С.И. Мамонтов
Савва Иванович происходил из славного старообрядческого рода. Он родился в городе Ялуторовске, в Тюменской области, где жили ссыльные декабристы, с которыми дружил его отец, купец Иван Федорович Мамонтов. Позже некоторые из получивших амнистию декабристов останавливались в доме Мамонтовых в Москве, куда семейство перебралось в 1849 году. Декабристами юный Савва искренне восхищался всю жизнь: в его рабочем кабинете висели их портреты.
Нарушая привычную схему купеческой преемственности, Савва Мамонтов рано проявил интерес к изящным искусствам. Он с юности был близок к секретаревскому кружку, центром которого был драматург А.И. Островский, играл в спектаклях кружка. Так, в «Грозе» исполнил роль Кудряша, а сам автор пьесы – Дикого.
В 1864 году после измотавшей Савву поездки по торговым делам в Персию отец отправил сына в Италию, изучать там шелковое дело и окрепнуть. Но тот в Милане стал учиться не тому, серьезно увлекшись пением. И весьма в этом преуспел, поскольку его приглашали петь в Ла Скала! В Италии он подружился со многими русскими стипендиатами Академии художеств и в особенности со скульптором Марком Антокольским. Сам стал заниматься скульптурой и в этом тоже проявил недюжинный талант.
«Он один из самых прелестных людей с артистической натурой, – писал о Мамонтове Антокольский. – Он – прост, добр, очень любит музыку и очень недурно сам поет».
Там же, в Италии, Савва познакомился с семнадцатилетней дочерью московского купца Григория Григорьевича Сапожникова – Елизаветой. Через год, 25 апреля 1865 года, в мамонтовском имении Киреево состоялась их свадьба. Елизавета не отличалась особой красотой, но обладала обаянием нравственной чистоты и доброты сердечной, любила читать, пела, занималась музыкой, словом, была Савве родственной душой.
Молодая семья поселилась в доме на Садовой-Спасской улице, купленном для них отцом Саввы Мамонтова, который вскоре превратился в один из культурных центров Москвы.
Своих детей Мамонтов назвал с выдумкой: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера и Александра – из первых букв их имен складывается Савва.
Выбирая весной 1870 года загородный дом для семьи, Савва Иванович не случайно обратил внимание на имение Абрамцево писателя Аксакова, что в трех верстах от деревни Хотьково. При жизни хозяина это был один из культурных центров Подмосковья: там часто гостили Тургенев, Тютчев, Самарин, Загоскин, Щепкин, Грановский, Погодин, подолгу жил Гоголь. В 1859 году Сергей Тимофеевич Аксаков скончался, и жизнь в Абрамцеве на некоторое время затихла.
Савва Мамонтов, не торгуясь, заплатил дочери Аксакова за обветшалый деревянный дом, постройки XVIII века, участок с речкой Воря, двумя прудами и старым лесом 15 тысяч рублей – сумму по тем временам немалую.
Приводя в порядок обветшавшие постройки и возводя новые, Мамонтов старался сохранить «аксаковский дух». В 1870 – 1890-х годах на территории усадьбы появился ряд построек в «русском стиле»: керамическая мастерская (архитектор В.А. Гартман), «Терем» (архитектор И.П. Ропет), по проекту Виктора Васнецова была построена церковь Спаса Нерукотворного. Хозяйка Абрамцева Елизавета Григорьевна открыла школу для крестьянских детей и столярно-резническую мастерскую. Выпускники мастерской получали в подарок инструменты для организации своего дела.
И вскоре Абрамцево, переживая второе рождение, вновь становится культурным центром России. Постепенно здесь образуется ядро талантливых людей и единомышленников, в основном художников, вошедшее в нашу историю как «Абрамцевский кружок». Это архитектор В.А. Гартман, скульптор М.М. Антокольский, искусствовед А.В. Прахов, художники И.И. Левитан, Н.В. Неврев, И.Е. Репин, братья Васнецовы, братья В.Д. и Е.Д. Поленовы, М.А. Врубель, В.А. Серов, М.В. Нестеров, К.А. Коровин.
Савва Иванович имел удивительный дар: разглядеть истинный талант, и при этом он был очень тактичен, поддерживая его и развивая. Он первым обратил внимание на Федора Шаляпина, «выкупив» того из Большого театра, где ему не давали ролей, и сделав из него величайшего артиста.
В спектаклях домашнего театра, пьесы для которого часто сочинял сам хозяин Абрамцева, участвовали не только профессиональные артисты, но и художники, музыканты, а также родственники, друзья и гости Мамонтовых и конечно же сам Савва Иванович. Декорации и костюмы делали друзья – художники. Постановками часто занимался К.С. Станиславский. Нередко шаляпинский бас, вырвавшись за стены дома, разносился по окрестным лугам и глади озера. Из этого домашнего театра выросла первая в России «Русская частная опера» Мамонтова.
У С.И. Мамонтова в Абрамцеве
Издаваемый им журнал «Мир искусства» стал настоящей трибуной новых стилей в искусстве – модерна и символизма. Мамонтов состоял деятельным «членом-учредителем» цветаевского Музея изящных искусств в Москве, на создание которого пожертвовал значительные средства.
И сентября 1899 года Савву Ивановича арестовали по обвинению в незаконном использовании денег Акционерного железнодорожного общества. Внимание: не акционеры, которые исправно получали свои высокие дивиденды, а государство в лице министра финансов С.Ю. Витте, который раньше благоволил Мамонтову, представлял к наградам, да вдруг диаметрально поменял свою точку зрения! Почему? Не умаляя заслуг Сергея Юльевича, нельзя не отметить: будучи членом Государственной комиссии, курирующей состояние железнодорожного дела в России, он вначале покровительствовал первым строителям железных дорог. Позже, когда некоторые из них стали крупными железнодорожными магнатами, довел до разорения или смерти.
Среди них оказался и Савва Иванович Мамонтов.
Человека, которым вчера еще восхищались, чьей дружбы и расположения искали, пешком под конвоем доставили в Таганскую тюрьму. Есть ли предел унижению? На все имущество Мамонтова был наложен арест. Суд определил большой залог – 763 тысячи рублей. Где было их взять родственникам, когда все счета арестованного были заблокированы? Но друзья, среди которых были Сапожниковы и Савва Тимофеевич Морозов, готовы были внести всю сумму, как она неожиданно увеличилась до 5 миллионов рублей! Вынуть такие огромные деньги из оборота даже для богатых предпринимателей было непросто…
За полгода, проведенные в тюрьме, Мамонтов тяжело заболел чахоткой. Под давлением общественности и врачей камеру ему заменили домашним арестом.
Инспирированная правительством пресса обрушила на Мамонтова такие цунами «разоблачительной» лжи, что полностью погребла под ними до этого кристальную деловую репутацию промышленника.
А вот люди, хорошо знавшие Савву Ивановича, московская творческая интеллигенция протестовали: письма в защиту Мамонтова с подписями виднейших представителей культуры и крупных бизнесменов шли в различные инстанции. Безрезультатно.
23 июня в Московском окружном суде началось судебное разбирательство. На скамье подсудимых оказался не только сам С.И. Мамонтов, но и его сыновья Сергей и Всеволод, брат Николай, а также два члена правления: К.Д. Арцыбушев и М.Ф. Кривошеий.
Защищал обвиняемых известный московский адвокат Ф.Н. Плевако. Надо отметить, что ни один человек, дававший показания, не сказал о Савве Ивановиче ни одного худого слова!
Процесс длился несколько дней, и 30 июня присяжные вынесли свой вердикт: невиновен. Суд завершился триумфом Мамонтова!
Зал, до отказа забитый людьми, по свидетельству очевидца – К.С. Станиславского, «…дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпы, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца».
Но Савва Великолепный был сломлен духом и разорен. Его дом на Садовой почти два года простоял опечатанным. Вода в трубах зимой замерзла, а весной их разорвало, заливая бесценные коллекции хозяина.
В 1903 году состоялась распродажа имущества. Часть богатой художественной коллекции Мамонтова стараниями И. Остроухова и В. Серова ушла в Третьяковскую галерею, другая – осела в частных руках или была вывезена за границу, оказавшись утраченной для России.
Кстати, акции железных дорог и заводов, принадлежавшие Мамонтовым, удивительным образом оказались в руках родственников супруги Витте. Так-то!
Последние годы Савва Иванович, вернувшийся к супруге, Елизавете Григорьевне, прожил в Москве, в небольшом доме у Бутырской заставы. Там ему оборудовали гончарную мастерскую, и он с удовольствием занимался гончарным делом. Пустырь, примыкавший к дому, Савва Иванович со временем превратил в розарий. Этот удивительный человек умел гармонизировать пространство вокруг, создавая красоту и даря ее людям!
Его дом у Бутырской заставы стали называть «Новым Абрамцевом». Сюда приходили старые и новые друзья. Но не все. До самой смерти Савва Иванович не смог простить равнодушия к его несчастью Коровина и ухода из «Частной оперы» «жадного до денег» Шаляпина. После ареста тут же ушла от него и любовница, солистка его «Частной оперы» Татьяна Любатович, из-за которой Мамонтов в середине 1890 годов расстался с женой. И не просто ушла, а распродала декорации и костюмы «Частной оперы», присвоив себе десятки тысяч рублей.
Несчастья продолжали преследовать этого великого человека: в 1907 году умерла любимая дочь Вера, та самая, с которой Серов писал «Девочку с персиками». Через год тихо угасла Елизавета Григорьевна. Это сильно подорвало и без того слабое здоровье Саввы Ивановича, у него появились провалы в памяти, он начал путать имена близких людей. В 1913 году скончался его внук Сережа. А еще через пару лет смерть забрала сына Сергея…
Умер Савва Иванович Мамонтов в марте 1918 года в возрасте 77 лет. Похороны были очень скромными, за его гробом почти никто не шел… Случайный прохожий, узнав, что хоронят знаменитого Савву Мамонтова, горестно вздохнул: «Такого человека похоронить как следует не могут…»
Похоронен великий человек, сделавший так много хорошего для страны в целом и сотен людей в частности, в фамильной усыпальнице Мамонтовых в Абрамцеве.
Можно без преувеличения сказать, что Савва Мамонтов – это один из тех «китов», на которых «стоял» московский модерн.
А теперь немного о человеке, чей проект С.И. Мамонтов предпочел корифею московского модерна Льву Кекушеву, – о В. Валькоте.
Вильям Францевич Валькот (1874–1943), несмотря на свои шотландские корни и иностранную фамилию, родился возле Одессы. До 17 лет жил в Европе и Южной Африке.
Учился в Высшем художественном училище Санкт-Петербургской академии художеств, затем брал уроки у известного французского художника-символиста Одилона Редона. В Москве он знакомится с Саввой Мамонтовым и вскоре становится своим в «Абрамцевском кружке».
Валькот жадно впитывал новые знания, увлекся модерном и символизмом, под руководством М. Врубеля осваивал керамику в Абрамцевских гончарных мастерских.
У нас имя Вильяма Валькота в основном известно специалистам, хотя, я уверена, многие из москвичей и гостей столицы не раз любовались удивительными особняками М.Ф. Якунчиковой в Пречистенском переулке, № 10 и К.А. Гутхейля, что рядом – в Пречистенском, № 8, построенными им.
В 1908 году Валькот с семьей уехал из России в Лондон. Навсегда. Но на родине предков, да и в Европе, карьера архитектора у него не сложилась, и там его знают как художника – гравера и акварелиста.
Что стало толчком к тому, что в 1943 году он решил свести счеты с жизнью? Мы вряд ли узнаем. Но вспоминать добрым словом хотя бы за три удивительно прекрасных здания, построенные по его проектам в Москве, – можем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.