Приложения

Приложения

Приложение 1

Денис Труфанов, журналист, Красноярск

Александр Барков, консультант, Самара

КАК БЫЛА ПРОВЕДЕНА ИДЕНТИФИКАЦИЯ ОСТАНКОВ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА А. И. ЛИЗЮКОВА?

В апреле 2008 года под руководством объединения поисковых отрядов «Дон» (руководитель М. М. Сегодин) были проведены археологические раскопки в рамках всероссийской Вахты Памяти, названной «Подвиг генерала», с целью найти захоронение генерал-майора Александра Ильича Лизюкова, погибшего в июле 1942 года под Воронежем в должности командующего 2-м танковым корпусом.

В ходе проводимых работ в селе Лебяжье было найдено групповое захоронение военнослужащих[415]. Вскоре было объявлено на всю страну, что нашли генерала А. И. Лизюкова. В центральных СМИ прокатилась волна репортажей о сенсационной находке. 7 мая 2009 года останки якобы А. И. Лизюкова и ещё ряда неопознанных красноармейцев были торжественно захоронены в самом Воронеже. В 2011 году одним из участников и организаторов поисков 2008 года A. B. Курьяновым была издана книга «В поисках легендарного командарма», где изложен не только ход поисков, но саккумулирована аргументация по обстоятельствам гибели, места захоронения комкора Лизюкова и идентификации найденных останков.

Для того чтобы подтвердить или опровергнуть, принадлежат ли эти останки комкору генерал-майору А. И. Лизюкову, необходимо было проводить судебно-медицинскую экспертизу, а также экспертизу ДНК. В итоге была проведена только экспертиза ДНК и некое неофициальное подобие судебно-медицинской экспертизы. К сожалению, вся эта история с экспертизами ясности не только не внесла, но и сама стала очередной загадкой теперь уже в посмертной судьбе комкора А. И. Лизюкова.

Сразу надо пояснить, что авторы статьи не являются профессионалами ни в области судебно-медицинской экспертизы, ни в области генетического исследования останков, однако в ходе сбора информации по проведению экспертиз возникли слишком очевидные даже для неспециалистов вопросы, на которые никто пока не дал ясного и точного ответа.

Предлагаем изложить все события по идентификации найденных в селе Лебяжье останков в хронологическом порядке, задавая вопросы, которые будут возникать в ходе этого рассмотрения.

КАК БЫЛИ НАЙДЕНЫ ОСТАНКИ

Вот как это описывает А. В. Курьянов:

«Последнее вероятное место захоронения А. И. Лизюкова держалось нами в тайне — боялись набега „мародёров“. Они запросто могли ночью разрыть захоронение генерала в надежде найти награды. Поэтому наш отряд[416] и поисковики „Дона“ при участии челябинцев начали проводить раскопки вероятного захоронения командарма без широкой огласки.

(…)

Не прошло и 20 минут, как на метровой глубине раскопа показались останки воинов, сгнившее от времени снаряжение — противогазы, котелки, проржавевшие гранаты, винтовочные и автоматные патроны и обувь — ленд-лизовские американские солдатские ботинки. Но „смертников“ — медальонов, увы, в могиле не было. Последний квадрат — предположительно могила А. И. Лизюкова — раскапывали с особой тщательностью. Щупом определили наличие останков. Стараясь не повредить прах погибших, поисковики, дойдя до останков, осторожно стали их расчищать. Двое захороненных лежали плечом к плечу. Сразу же вспомнилось письмо водителя Нечаева о захороненном рядом с красноармейцами теле командарма. „Командарм“, — выдохнули находящиеся у раскопа поисковики.

Прах погибших был, как и положено, упакован в пластиковые мешки и загружен в машины. Уже через несколько минут весть о скорбной находке была сообщена по мобильным телефонам в Воронеж, Москву, Челябинск, Екатеринбург, Саратов. Через час на месте раскопа были представители СМИ. А к вечеру останки (по нашим предположениям) А. И. Лизюкова были отправлены в город на экспертизу в криминалистическую лабораторию»[417]. И на этом всё.

Больше A. B. Курьянов об экспертизах не пишет. Он даже не пишет о том, с каким результатом была проведена и была ли вообще проведена экспертиза в криминалистической лаборатории. Но зато в конце основной части книги автор не забывает сказать, что «в начале декабря 2008 года на канале РТР было уже официально объявлено о том, что весной 2008 года у с. Лебяжье воронежскими поисковиками действительно найдено захоронение Героя Советского Союза генерал-майора Александра Ильича Лизюкова»[418]. Вот так официально было заявлено об обнаружении останков Лизюкова не экспертами-криминалистами, а каналом РТР.

БЫЛА ЛИ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА?

Сомнения в том, что действительно нашли останки А. И. Лизюкова, закрались у некоторых людей уже тогда, в 2008 году. В первую очередь потому, что официальные результаты криминалистической экспертизы нигде не публиковались.

Однако 23 июня 2008 года канал НТВ на всю страну показал сюжет, который начался словами: «Воронежские криминалисты объявили, что поисковикам удалось обнаружить останки легендарного Героя Советского Союза Александра Лизюкова…»[419]

Именно в этом сюжете впервые появляется эксперт-криминалист Александр Липецкий, который (согласно вырванным из контекста фразам) заявил следующее: «Можно утверждать с процентной вероятностью 80–85 %», что (дальше добавляет репортёр) кости принадлежат Герою Советского Союза генералу Лизюкову. Как далее утверждается в репортаже, «исследования проводились по принципу фотосовмещения. Из семи обнаруженных в братской могиле останков один череп точно совпал с фотографией Лизюкова».

Далее — опять вставка с комментариями Александра Липецкого:

«Если бы нашлись медицинские документы генерала, то можно было бы в категорической форме дать заключение: принадлежат ли останки генералу Лизюкову или нет».

Первый вопрос: а все ли найденные черепа были представлены криминалисту-эксперту?

Фразу НТВ можно понять так, что были представлены все, но совпадение на 80–85 % только у одного. Однако это неверно. НТВ слишком вольно обошлось с фактами. Во-первых, репортёр канала указал неточное число найденных останков. Сколько их было найдено, в книге А. В. Курьянова не сказано, однако на одном из военно-исторических форумов в сети Интернет сам A. B. Курьянов под псевдонимом Kimmeriec заявил, что в могиле находилось в общей сумме восемь останков: «Неизвестных воинов — 7 плюс останки А. И. Лизюкова — итого 8 человек. Они были подняты из раскопа»[420]. На наш взгляд, в данном случае следует верить автору книги, а не репортёру НТВ. Во-вторых, в вышеприведённой цитате ясно сказано, что «…к вечеру останки (по нашим предположениям) А. И. Лизюкова были отправлены в город на экспертизу в криминалистическую лабораторию», то есть здесь также речь идёт только об одних останках, а не обо всех найденных.

Второй вопрос: на основании чего принималось решение везти к криминалисту-эксперту только какие-то определённые останки, а не все найденные? По каким надёжным признакам поисковики пришли к выводу, что такие-то останки — комкора Лизюкова, а другие — нет? Ответа нет.

Следующий момент. Как опять же было сказано (и показано) в том же репортаже НТВ, идентификация проводилась по принципу фотосовмещения. То есть эксперту дали фотографию Лизюкова и один-единственный череп, которые он и совмещал на компьютере. Насколько надёжен этот метод — пусть говорят специалисты. Мы же обратим внимание на то, что ещё в первой половине XX века известный русский археолог и антрополог-скульптор М. М. Герасимов создал метод портретной реконструкции лица по черепу, в основе которого лежит анатомическая зависимость между строением лицевого скелета и мягких тканей лица. Данный метод был неоднократно проверен самим Герасимовым. Он реконструировал мягкие ткани по черепам людей, прижизненно сфотографированных. При этом этих фотографий Герасимов до завершения реконструкций не видел.

Наука утверждает, что сходство реконструкции и фотографии оказывалось значительным. Впервые метод был применён в 1939 году. Можно ли серьёзно относиться к заявлениям криминалиста А. А. Липецкого, который не реконструировал мягкие ткани, а просто сличал на глаз один-единственный череп с одной фотографией?

Наконец, последнее и самое важное. Нет сомнений в том, что Липецкий работал с одним из обнаруженных черепов. Однако результаты этой работы в виде официального заключения эксперта-криминалиста никто не видел, и они нигде никогда не публиковались. Согласитесь, что это очень странно. Заявления на всю страну в репортаже НТВ самим A. A. Липецким есть, а заключения нет. Чтобы снять это недоразумение, в мае 2010 года в Интернет-приёмную прокурора Воронежской области было направлено обращение с просьбой разъяснить, в частности, «кто вынес постановление о производстве экспертизы обнаруженных останков в ЭКС ФСКН по Воронежской области?», а также: «Возможно ли (если нет, то почему) опубликовать (разместить на сайте прокуратуры Воронежской обл.) полностью все материалы дознания (следствия) и полный текст экспертного заключения, на основании которых было принято решение о принадлежности обнаруженных останков Лизюкову А. И.?»

Прокурор Воронежской области направил это обращение прокурору Рамонского района Воронежской области с предложением «тщательно проверить изложенные заявителем доводы, при наличии основания принять меры прокурорского реагирования».

28.6.2010 года из прокуратуры Рамонского района Воронежской области был получен ответ, в котором результатом прокурорской проверки установлено: «31.07.2008 года в Семилукский межрайонный следственный отдел СУ СК при прокуратуре РФ по Воронежской области поступило сообщение об обнаружении костных останков, предположительно генерала Лизюкова А. И. в с. Лебяжье Рамонского района. (Обратите внимание на дату поступления сообщения в прокуратуру, через 3(!) месяца после обнаружения (конец апреля 2008 г.) костных останков. Где всё это время находились, а главное, в каких условиях хранились останки?)

Вышеуказанное сообщение в тот день зарегистрировано в Книгу учёта сообщений о преступлениях. Проведение процессуальной проверки поручено следователю Фуфаеву А. Н. В процессе проверки получены документы эксгумации, данные о результатах исследования останков. По результатам процессуальной проверки следователем Семилукского межрайонного следственного отдела СУ СК при прокуратуре РФ по Воронежской области Фуфаевым А. Н. 11.8.2008 года вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК, в связи с отсутствием события преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.

При этом постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы по опознанию останков не выносилось и по данному факту криминалистическая экспертиза не проводилась.

По вышеуказанному вопросу проводилось исследование останков, обнаруженных на территории с. Лебяжье Рамонского района и. о. начальника ЭКС Управления ФСКН России по Воронежской области медиком-криминалистом Липецким А. А. на основании отношения Воронежской региональной организации „Историко-патриотическое поисковое объединение „Дон““. Согласно результатов исследования, представленный эксперту череп, вероятно, принадлежал Лизюкову А. И.[421]

Что касается комментариев эксперта Липецкого А. А., то прокуратура района и Рамонский МСО СУ СК ими не располагают. Более того, комментарии не заложены в основу постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, так как являются субъективными и не имеют юридического значения»[422].

Данный документ снимает вопрос о том, где официальное заключение эксперта А. А. Липецкого. Такого заключения просто нет, поскольку официальной экспертизы не проводилось. (Сноска на Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-Ф3 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» — «Российская газета».)

Зам. прокурора Рамонской районной прокуратуры Храмых В.И., который проводил проверку, квалифицировал действия Липецкого как «исследование». Не надо путать это с официальной судебно-медицинской экспертизой, имеющей юридическое значение.

По факту получается, что дали человеку только один череп и фотографию конкретного человека, он там что-то прикинул себе и пришёл к личному частному млению, что череп может принадлежать Лизюкову на 85 %. Мнение, за которое он никак не отвечает. С таким же успехом любой из нас мог бы провести такое же «исследование» и дать комментарии в СМИ, которые «являются субъективными и не имеют юридического значения». А поскольку официального документа нет, то никто из профессиональных экспертов не сможет оценить «исследование» криминалиста А. А. Липецкого.

ЗАГАДКИ ДНК

Анализ ДНК останков проводился в Российском центре судебно-медицинской экспертизы. Об этом можно узнать из материалов НТВ от 09.12.2008 г. и от 11.12.2008 г., которые вышли в серии репортажей о комкоре А. И. Лизюкове. Для анализов, согласно репортажам, было предоставлены бедренная кость, зубы, а также позвонки останков только одного человека — предположительно генерала А. И. Лизюкова. К сожалению, пока официальных результатов ни канал НТВ, ни РЦСМЭ не опубликовали, но результаты были озвучены в репортаже от 11.12.2008 г.[423]

В частности, репортёр заявил: «Иванов (начальник специализированного центра молекулярно-генетических экспертиз (исследований) РЦСМЭ. — Примеч. авт.) показывает, в его лаборатории перепробовали всё возможное и существующее в мире, чтобы добыть из костей ДНК (…), но добыть заветные молекулы в неповреждённом состоянии оказалось невозможно». Далее слова самого П. Л. Иванова: «Это объективная реальность. Мы тоже не боги, и вот если уже такая степень повреждений, это уже нельзя восстановить теми методами, которые существуют. Есть примеры, когда останки пролежали десятки лет, и можно получить приличный результат, а можно и не получить и после года-двух»[424].

Итак, результат ДНК-анализа ни положительный, ни отрицательный. Мы не эксперты и в анализе ДНК, но если взглянуть в лицо фактам, то и здесь возникает целый ряд вопросов, на которые, мы надеемся, рано или поздно будут даны ясные ответы. Эти вопросы мы адресуем не только специалистам РЦСМЭ, но и тем, кто нашёл останки, а также к каналу НТВ, проводившему расследование и заказавшему экспертизу ДНК:

1. Отсутствие какого-то определённого результата — тоже результат, который должен быть соответствующим образом оформлен. Если официальное заключение имеется, почему оно нигде до сих пор не опубликовано? Может быть, никогда ни в РЦСМЭ, ни на НТВ не поступало такой просьбы? Тогда здесь, в рамках статьи, мы просим опубликовать официальные результаты ДНК анализа, чтобы с ними могла ознакомиться не только широкая общественность, но и другие специалисты по ДНК.

2. Почему в лабораторию РЦСМЭ были отправлены только бедренная кость, зубы и позвонки?[425] Останков предположительно Лизюкова было гораздо больше. Например, тот же череп. Следовало использовать все возможные источники получения ДНК.

3. Если не удалось выделить ДНК, то почему этот результат не был перепроверен также и в отделе судебно-медицинской идентификации личности, который существовал в 2008 году? В этом отделе есть не только специалисты, но и оборудование, и методики как раз построения мягких тканей лица по черепу. Более того: поскольку был обнаружен полностью скелет, то была возможность провести полное и комплексное исследование всех костных останков.

4. Опять же, если не удалось выделить ДНК, какой смысл был в том, чтобы брать на анализ кровь у белорусских родственников А. И. Лизюкова? Ведь всё равно сравнивать было не с чем.

5. Как было сказано в репортаже: выделение ДНК — это больше удача, чем закономерность. Всё зависит от того, какому воздействию подверглись останки. Возможно. Не будем спорить с уважаемыми специалистами, однако есть в практике выделения ДНК и более «тяжёлые» случаи. Например, те же печально известные царские останки подвергались в своё время и горению, и воздействию кислоты, однако там удалось выделить ДНК. Останки мамонтов и прочих древних животных, пролежавших сотни тысяч лет, также давали выделение ДНК. Каков же состав почвы в с. Лебяжье, если там у останков не удалось выделить ДНК?

6. Наконец, почему вообще в лабораторию РЦСМЭ были отправлены останки только одного человека, когда в захоронении были обнаружены останки восьми тел? Проверка других останков или дала бы безальтернативный вариант, что именно эти, а не другие останки принадлежат комкору Лизюкову, или подтвердила, что почва в с. Лебяжье особенная и из других останков ДНК также не выделятся.

Пока на все эти существенные вопросы ответов нет. Поэтому, на наш взгляд, ставить точку в поисках Героя Советского Союза, комкора генерал-майора Александра Ильича Лизюкова ещё рано.

Приложение 2

ПОТЕРЯННЫЕ ПИСЬМА НЕЧАЕВА:

ПРАВДА ИЛИ МИФ?

Уважаемые читатели! В книге я уже писал про странности и нестыковки в так называемом «письме Нечаева» о якобы произведённых в селе Лебяжье похоронах генерала Лизюкова. Но речь тогда шла главным образом о несостоятельности изменчивых пересказов этого письма, которые подавались как некий «исторический источник», объявленный «находчиками» главным, если не вообще единственным доказательством того, что генерал Лизюков был действительно похоронен в Лебяжьем.

Однако изучение, сравнение и анализ других имеющихся по этому вопросу данных заставляют нас усомниться в самом факте существования этого легендарного письма. Оговорюсь сразу: я не делаю каких-либо категорических заявлений, а лишь предлагаю пищу для размышления, выводы же могут сделать сами читатели.

Задумаемся о следующих моментах. Единственная официальная ссылка на «письмо Нечаева», представленная лидерами ПО «Дон», — это письмо председателя воронежского областного Совета ветеранов И. Ф. Шматова в Саратовское военно-инженерное училище ракетных войск, в котором он пишет о том, что Нечаев якобы написал в середине 50-х годов письмо в Воронежский краеведческий музей о захоронении генерала Лизюкова. (А. Курьянов утверждает также, что к письму была приложена схема захоронения, но и письмо, и схема были утеряны.)

Начнём с того, что в ответ на запрос красноярского журналиста Дениса Труфанова заместитель директора по научной работе Воронежского краеведческого музея не подтвердил ни факта получения данного письма, ни факта его хранения или занесения в книгу учёта переписки[426]. То есть сразу и однозначно скажем: в музее данного письма нет, и даже нет достаточных оснований заявлять, что оно когда-либо там было.

Предположение о том, что оно поступило не в сам музей, а в военно-историческую секцию (ныне архив музея Великой Отечественной войны «Арсенал»), располагавшуюся тогда в здании музея, отвергается историком из Воронежа С. В. Марковой, которая за 20 лет работы в «Арсенале» никогда не видела этого письма со схемой и даже не слышала о факте его получения когда-либо в обозримом прошлом.

Допустим, это письмо действительно было утеряно, но неужели даже сам факт получения такого важного свидетельства никак не был зафиксирован сотрудниками музея? Ведь в противном случае современные музейные работники, вне всякого сомнения, обязательно узнали бы об этом из документов своих предшественников, тем более что некоторые из сотрудников музея проработали там 20 и даже 40 лет, но при этом ничего никогда об этом письме и картах-схемах не слышали!

По словам А. Ф. Клепикова, сына директора Лебяжинской школы, письмо и схема захоронения Лизюкова, якобы полученные его отцом, были в 80-х годах переданы в Рамонский районный военкомат и, соответственно, должны были храниться там[427]. Отчего же тогда сотрудники районного и областного военкоматов не обнародовали их в газетах и не показали по телевидению? Ведь найти и использовать это письмо для доказательства обнаружения останков «легендарного командарма» воронежским властям не составило бы никакого труда! Неужели же загадочное письмо со схемой «потерялось» не только в музее, но и в военкомате? Как-то странно, получается, хранятся в официальных инстанциях важные письма с ценной информацией! Однако не будем придираться и допустим, что и в Рамонском военкомате люди не безупречны и потому (ну что тут поделаешь!) потеряли «бесценное свидетельство». Но почему тогда в пору сенсационного обнаружения и торжественного захоронения останков «генерала Лизюкова», о чём благодаря СМИ знала чуть ли не вся страна, тем более воронежцы и рамонцы, нынешние сотрудники рамонского военкомата ни словом не обмолвились о том, что письмо у них когда-то действительно было? Рамонский военкомат молчал всё это время и ни словом не подтвердил ни факта получения, ни наличия в его архивах «письма Нечаева».

Странно… Не менее странными выглядят и слова А. Ф. Клепикова, согласно которым автором переданного в военкомат письма о захоронении Лизюкова был… генеральский шофёр или адъютант! Складывается впечатление, что об авторстве нашумевшего письма А. Ф. Клепиков узнал не из рассказа своего отца, а из сенсационных заявлений СМИ!

Однако идём дальше. Из статьи П. Попова «Кого нашли в Лебяжьем», опубликованной в феврале 2009 года, мы узнаём, что И. Ф. Шматов написал в Саратовское военное командно-инженерное училище ракетных войск о письме Нечаева «всего лишь несколько лет назад», то есть, надо думать, никак не ранее середины прошлого десятилетия[428]. Это уже не 50-е («потерянное» письмо в Воронежский краеведческий музей), не 60-е («потерянное» письмо воронежскому краеведу А. Гринько)[429] и даже не 70–80-е годы («потерянные» письма во все другие многочисленные адреса)! Однако и в этом случае мы сталкиваемся с удивительным и всё более знакомым парадоксом: письмо когда-то было, но сейчас его нет! Подтверждение этому получаем, так сказать, из первых рук — от директора музея училища Сидоровичева А. П. Стоит отметить, что, в отличие от ситуации с письмом в Воронежский краеведческий музей и письмом, переданным в рамонский военкомат, А. П. Сидоровичев начал работу в музее училища не после получения обсуждаемого письма, а до его написания! Так вот, он заявил мне, что письма Шматова с изложением сути письма Нечаева в музее училища НЕТ, он его никогда НЕ ВИДЕЛ и ему НИЧЕГО НЕ ИЗВЕСТНО о факте его получения![430]

При этом следует помнить, что даже если бы такое письмо поступило не в музей, а начальнику училища, то последний опять же передал бы его по команде в музей. Но если бы и этого не произошло (что очень сомнительно, учитывая прямую обязанность работников музея заниматься подобными вопросами в отличие от командования училища, и без того загруженного другими заботами и проблемами!), то директор музея всё равно узнал бы о получении такого письма. Невозможно представить себе, чтобы командование училища имени Героя Советского Союза генерала Лизюкова не поставило бы в известность директора собственного музея о факте получения письма с такой важной информацией.

Таким образом, если бы письмо И. Ф. Шматова было действительно получено саратовским училищем «всего лишь несколько лет назад», о нём обязательно знал бы директор музея этого училища, но он о нём НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ! Почему? Неужели и здесь нам надо придумывать что-то оправдательное (вроде «почта потеряла»!), чтобы объяснить сей уже порядком поднадоевший феномен «теряющихся писем»? Но почему ж тогда в Совете ветеранов Воронежа, ничего не получив в ответ на своё послание, не стали посылать повторного запроса, да заказным письмом, да с уведомлением?! Ведь не простую поздравительную открытку посылали, а важнейшее письмо!! Послали письменный запрос, а в ответ никакой реакции из не такого уж далёкого Саратова не последовало. И никому в воронежском Совете ветеранов до этого и дела нет? Странно. Не многовато ли уже странностей?

Нельзя не отметить и того факта, что, согласно заявлениям А. Курьянова, письмо Шматова было написано в Саратов не в середине этого десятилетия, а в начале 90-х годов прошлого века![431] Кому же верить: А. Курьянову или П. Попову? Нет, конечно можно допустить, что кто-то из них ошибся, но ошибиться не на пару лет, а на десять?! Не многовато ли? Стало быть, кто-то из них написал неправду.

А теперь перейдём к странностям в трактовке личности самого П. И. Нечаева. Из книги А. Курьянова выходит, что бывший механик-водитель кому только не писал после войны писем о захоронении Лизюкова, но, так сказать, обречённый бороться с «ветряными мельницами» бюрократии в одиночку, не смог добиться результата, и дело закончилось отписками чиновников. При этом ни одного примера таких «отписок» А. Курьянов не приводит, не объясняет, где с ними можно ознакомиться, и вообще не поясняет, на основании чего он делает такие заявления. Таким образом, их по праву можно назвать голословными. Из написанного «всего лишь несколько лет назад» письма И. Ф. Шматова, текст которого цитирует в газете журналист П. Попов, следует, что Нечаев был вообще человеком малограмотным![432] В той же самой статье, рассказывая о ещё одном обладателе «очередного» письма Нечаева, К. Т. Зоркиной, П. Попов пишет, что Нечаев хотел приехать на место захоронения Лизюкова сам, но не смог из-за болезни жены. Потому-де поисковикам ничего не оставалось, кроме как искать могилу генерала по отрывкам текста нечаевского письма.

Такой вот трогательный образ малограмотного, но беспокойного ветерана-одиночки, который написал множество писем, но не имел необходимой поддержки в борьбе с равнодушием и отписками «злых чиновников» и не смог (не успел) сам приехать в «Сухую Верейку», чтобы лично показать поисковикам захоронение «легендарного командарма».

А теперь, как это уже неоднократно приходилось делать в этой книге, сравним придумки с фактами. Изучаем документы и выясняем, что, оказывается, П. И. Нечаев был далеко не «малограмотным» ветераном-одиночкой, а ни много ни мало — директором фабрично-заводского училища при рыбокомбинате[433], ответственным секретарём Совета ветеранов 1-й гвардейской танковой бригады![434] Можно ли представить себе на такой должности малограмотного человека?! Скорее можно предположить, что уважаемый И. Ф. Шматов, мягко говоря, не вполне владел нужной информацией, когда (сам ли или с чьей-то помощью?) писал в Саратовское училище о письме Нечаева.

Будучи ответственным секретарём Совета ветеранов (!) и тесно общаясь с председателем Совета и своим близким товарищем Г. Ф. Черепнёвым в течение многих лет, П. И. Нечаев имел такой «вес», что мог легко составить и направить в соответствующие инстанции любое официальное письмо-запрос о захоронении Лизюкова уже не от себя лично, а от всего Совета ветеранов! Причём сделать это ещё в те годы, когда к мнению советских ветеранских организаций прислушивались, а с их запросами считались! К примеру, тому же П. И. Нечаеву Совет ветеранов поручил согласовать с Яковлевским райкомом КПСС вопрос о проведении встречи ветеранов бригады по случаю 45-летия Курской битвы в мае 1988 года[435]. И райком КПСС (по сути — районная власть того времени!) с готовностью пошёл ветеранам навстречу, всё организовал и все сделал. Так неужели же запрос ветеранов-первогвардейцев о поисках захоронения Героя Советского Союза генерала Лизюкова, о котором якобы имелась важнейшая информация, так сказать, из первых рук, не вызвал бы в те годы схожей реакции местных властей?!

Но может быть, П. И. Нечаев был всего лишь скромным секретарём, в одиночестве писал безответные и «постоянно теряющиеся» письма о Лизюкове и не занимался другими делами? Нет, документы говорят об обратном! П. И. Нечаев был отнюдь не «писателем-одиночкой», а вёл большую общественную работу и мог подключить к делу поиска многих других людей! Он неоднократно публиковал в разных газетах заметки и призывал откликнуться ветеранов 1 гв. тбр[436]. Из отчёта о работе Совета ветеранов 1 гв. тбр мы узнаём, что за активную работу П. И. Нечаев был награждён почётной грамотой президиума Совета ветеранов <8 механизированного корпуса> и Советского комитета ветеранов войны. Он входил в актив ветеранов, занимался сбором и учётом поступавших финансовых средств, «оказывал большое влияние на школьные коллективы», был назван «подлинным пропагандистом», беззаветно преданным делу военно-патриотической работы! Цитирую текст отчёта: «Ветеран Нечаев П. И. шефствует над совхозом-техникумом в Волоколамске, средней школой в посёлке Яковлево, средней школе № 7 в Черткове, средней школе № 1 и СПТУ гор. Азова. Он возглавляет молодёжный клуб „Подвиг“, по его инициативе создана секция „Интернационалист“ из военнослужащих, служивших в Афганистане. (Из этого следует, что для поисков могилы Лизюкова Нечаеву даже не требовалось искать местных поисковиков, а достаточно было приехать в Лебяжье с ребятами из своего же собственного клуба „Подвиг“ с подкреплением из воинов-интернационалистов да на основании своей собственной схемы найти нужное захоронение, причём сделать это оперативно и точно! Это, несомненно, было бы не только долгожданным обнаружением затерянного в войну захоронения, не только сенсационным материалом для СМИ и возможностью ещё раз эффектно привлечь внимание общественности к памяти о погибших и возвращённых из небытия героях. Это было еще и прекрасной возможностью использовать такие „точечные“, гарантирующие нужный результат, раскопки в качестве конкретной, наглядной и просто блестящей по своему эффекту акции в патриотическом воспитании своих юных подшефных! О такой сказочно редкой удаче в военно-патриотической работе среди „собственной“ молодёжи П. И. Нечаеву можно было только мечтать, и я не могу поверить, что он не воспользовался бы имевшимся у него шансом! — И. С.) Пример о тов. Нечаеве достоин подражания. Ведь он работает, кроме того, ответственным секретарём совета, и надо отметить, он никогда не опаздывает с ответом на письмо или просьбу ветерана… На общем собрании ветераны единодушно выразили тов. Нечаеву П. И. сердечную благодарность»[437]. Какие такие «отписки чиновников» могли помешать столь деятельному, активному и облечённому в то время нужными полномочиями человеку добиться своего и наконец найти и перезахоронить генерала-героя, свидетелем похорон которого он якобы был в далёком июле 1942-го?!

Идём дальше. В мае 1987 года в Липецке проходила очередная встреча ветеранов 1 гв. тбр. П. И. Нечаев приехал на эту встречу и лично доложил о проделанной Советом работе! При этом он снова был избран в совет и снова ответственным секретарём, получив грамоту за активную работу![438] К тому моменту, если верить А. Курьянову и П. Попову, прошло больше 20 лет со времени первого письма Нечаева в Воронежский краеведческий музей о захоронении Лизюкова, а ведь затем были и многие другие! Казалось бы, теперь, когда ветеранское движение находится на пике своей активности, уважение к Советам ветеранов весьма велико, а их возможности не вызывают сомнений, самое время наконец-то перейти от слов к делу, подключить к поиску кого надо и организовать перезахоронение! Но ничего подобного не произошло, и никаких заявлений по Лизюкову не было сделано!

Однако самое интересное начинается дальше. 10 мая 1987 года приехавшие в Липецк ветераны отправились на места боёв своей бригады летом 1942 года и посетили памятные высоты, рощи и сёла![439] Где, как ни здесь, и когда, как ни в то памятное посещение, было бы поднять вопрос о давнем захоронении у церкви?! Ведь для того, чтобы найти его тогда в «Сухой Верейке», не надо было ни писем писать, ни схем рисовать, ни поисковые отряды снаряжать! Достаточно было всего лишь указать на нужное место у церкви ПАЛЬЦЕМ!!! И не было бы после этого никакой тайны: и все приехавшие ветераны, и сопровождающие их лица, и местные жители (а через всех них и многие другие!) знали бы точное место захоронения и запросто смогли бы после этого показать его и поисковикам, а само заветное захоронение было бы после такой подсказки обязательно найдено ещё двадцать с липшим лет назад!

Но нет! Вместо этого К. Т. Зоркина безуспешно ищет с поисковиками останки Лизюкова совсем не там, где они «были», известнейшие воронежские ветераны А. И. Гринько и В. Е. Шумилов (последний из которых сам был деятельным ветераном 1 гв. тбр, активно участвовавшим во встречах тех лет!) ни слова не говорят о посещении танкистами-первогвардейцами места гибели и захоронения генерала Лизюкова, а И. Ф. Шматов пишет в Саратов запрос по письму «малограмотного» Нечаева. И у всех у них странным образом пропадают нужные письма! При этом в своих публичных выступлениях и статьях ни активный на этом поприще В. Е. Шумилов, ни ещё более активный А. И. Гринько ни слова не говорят ни о письмах Нечаева, ни об их сути!

В. Е. Шумилов неоднократно писал о боевом пути 1 гв. тбр, в том числе и о боях лета 1942 года, но в его статьях нет ни малейшего упоминания об участии его боевого товарища П. И. Нечаева в захоронении Лизюкова, а ведь это, казалось бы, было важным событием в истории тех боёв 1 гв. тбр!

А. И. Гринько писал не одни статьи, но ещё и книги, которые были широко известны не только в Воронеже, но и за его пределами! В них тоже нет ни малейшего упоминания о захоронении генерала Лизюкова в Лебяжьем («Сухой Верейке»), несмотря на то что у А. И. Гринько, согласно А. Курьянову, было даже «своё» письмо от Нечаева! (В папке с материалами по 1 гв. тбр, хранящейся в филиале Воронежского краеведческого музея «Арсенал», есть лишь одно-единственное упоминание о П. И. Нечаеве в его учётной карточке, где А. И. Гринько называет его не механиком-водителем, а… пулемётчиком.)

В связи с этим стоит привести здесь высказывание С. В. Марковой, лично знавшей обоих вышеназванных ветеранов и долго работавшей с ними. Она считает не выдерживающими никакой критики заявления о том, что В. Е. Шумилов якобы говорил о попытках Нечаева рассказать о месте захоронения Лизюкова: «Я с Шумиловым знакома четверть века, — пишет С. В. Маркова, — я работала вместе с Гринько, но никогда ни в 80-е, ни в 90-е о Нечаеве не упоминалось даже. Если бы все эти письма действительно существовали, то почему о них ничего не известно в краеведческом музее, где я работала два десятилетия? Почему Виктор Егорович Шумилов, которому я устраивала многочисленные встречи, никогда публично или в приватной беседе не сообщил о столь вопиющем факте? Или К. Т. Зоркина? Почему не писал об этом их друг А. И. Гринько? Уж сколько писем было написано военно-исторической секцией при воронежском областном краеведческом музее про названия улиц, про неухоженные могилы и т. д. Подписывались десятками, а о Лизюкове, если все так известно, почему-то не упоминали».

По свидетельству людей, близко знавших А. И. Гринько и работавших с ним, он имел такое влияние в воронежских органах власти, что «ногой мог открывать дверь в обком».

Его авторитет историка и журналиста был в городе просто непререкаем. Нет никаких сомнений, что узнав из письма Нечаева о захоронении легендарного командарма в Лебяжьем, А. И. Гринько смог бы поднять общественность, легко получить необходимую поддержку властей и сам (даже без П. И. Нечаева) организовать поиски — в советское время у него были для этого все возможности! Но к поискам останков Лизюкова в Лебяжьем А. И. Гринько не призывал и никаких заявлений на эту тему не делал! Не странно ли?

Наконец, задумаемся над следующим фактом. Нам говорят, что Нечаев-де много раз безуспешно пытался указать путь к могиле генерала, но из-за равнодушия чиновников так и не смог «достучаться» до властей до самой своей смерти, а когда поисковики наконец-то начали поиски захоронения Лизюкова, важнейшего свидетеля и автора легендарного письма, увы, уже не было в живых! Потому, мол, поиск и был сопряжён с такими трудностями, что в отсутствие потерянной схемы захоронения, да и самого письма, раскопки проводились лишь по сохранившимся фрагментам его копий, и ничего уточнить у умершего к тому времени автора легендарного письма не было никакой возможности!

В одной из глав своей книги А. Курьянов, к примеру, пишет о драматической истории поиска, рассказывает читателям, как несколько поисковых отрядов (в том числе и при его личном участии) пытались обнаружить затерянное захоронение, опрашивали местных жителей, гадали о местонахождении загадочной «Сухой Верейки», «сужали круг поиска захоронения, создавали базу данных по этому направлению», копали не с той стороны церкви, и дискутировали о том, правильным ли путём они идут к заветной цели. И вправду: сколько загадок приходилось решать славным поисковикам, не имея оригинала «потерянного» письма и схемы!

Между тем во всём этом не было никакой необходимости: вместо того чтобы гадать да копать не с той стороны, лидеры поисковиков могли решить проблему поиска полностью и сразу — достаточно было им спросить САМОГО НЕЧАЕВА!

Похоже, придумщики теории «потерянных писем» не учли того простого обстоятельства, что объявленный ими автор этих писем был в начале 90-х годов жив и в пору начавшихся поисков легко мог бы дать все необходимые консультации, пояснения и уточнения, не говоря уже о том, чтобы написать ещё несколько необходимых писем со схемами, если уж «находчики» потеряли все предыдущие!

Павел Иванович Нечаев умер в 1998 году, до конца своих дней вёл активный образ жизни, всегда был ответственным и пунктуальным в переписке[440] и мог ответить на все возникающие у поисковиков вопросы лично. Из книги самого А. Курьянова следует, что письма Нечаева были и у А. И. Гринько, и у В. Е. Шумилова, и у К. Т. Зоркиной, и у директора Лебяжинской школы Ф. С. Клепикова, и у других людей, через которых руководители поисковиков могли связаться с самим П. И. Нечаевым и спросить у него всё, что было им нужно! Причём сделать это они могли, образно выражаясь, СТО РАЗ!!!

Но может, они не могли знать, что Нечаев ещё жив? Это предположение не выдерживает критики, поскольку воронежский товарищ П. И. Нечаева В. Е. Шумилов активно участвовал в работе организации ветеранов 1 гв. тбр вместе с Нечаевым и через областной Совет ветеранов Воронежской области, возглавляемый И. Ф. Шматовым, имел также связь и с поисковым движением. Уточнить у него, жив ли Нечаев и где его можно найти, не составило бы труда!

Таким образом, если бы у церкви действительно было захоронение генерала Лизюкова, оно (не говоря ещё раз о поисках во время войны и сразу после неё) могло быть найдено и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е, и даже в 90-е годы без всяких ненужных гаданий, сомнений и ошибок, без всяких эпопей с «потерянными письмами» и запросами в инстанции, без натужных и неуклюжих попыток как-то связать концы с концами в надуманной и лживой версии! Для этого в то время были все возможности, поскольку ещё был жив «свидетель» давнего захоронения у церкви!

Да только дело в том, что к генералу Лизюкову это захоронение не имело никакого отношения!

Приложение 3

СПИСОК ЧАСТЕЙ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ БРЯНСКОГО ФРОНТА ПОД КОМАНДОВАНИЕМ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА ЧИБИСОВА, ПРИНЯВШИХ УЧАСТИЕ В ОПЕРАЦИИ

Танковые части:

1 ТК — командир корпуса полковник Катуков.

1 гв. тбр — командир — полковник Чухин.

1 тб

2 тб

49 тбр — командир полковник Черниенко.

49 тб

253 тб

89 тбр — командир подполковник Жуков.

202 тб

203 тб

1 мсбр — командир полковник Мельников.

2 ТК — командир генерал-майор Лизюков.

26 тбр — командир полковник Бурдов.

270 тб

282 тб

27 тбр — командир капитан Лучников.

436 тб

239 тб

148 тбр — командир подполковник Михайлин.

89 тб — командир старший лейтенант Запорожец.

260 тб — командир старший лейтенант Тюнин.

1 мсбр — командир подполковник Бородавкин.

7 ТК (с 25.7.42 г.) — командир полковник Ротмистров.

1 гв. тбр — командир полковник Вовченко.

87 тбр — командир полковник Шабаров.

62 тбр — командир — подполковник Гуменюк.

59 тбр 11 ТК (с 25.7.42 г.) — командир полковник Крупский.

Отдельные танковые бригады

118 отбр — командир подполковник Брегвадзе.

201 отбр — командир полковник Таранов.

Стрелковые части

167 сд — командир полковник Мельников.

465 сп

520 сп

615 сп

576 ап

193 сд — командир — генерал-майор Смехотворов.

685 сп — командир полковник Моисеев.

883 сп

895 сп

384 ап

237 сд (с 23.7.42 г.) — командир полковник Тертышный.

835 сп

838 сп

841 сп

691 ап

284 сд — командир подполковник Батюк.

1043 сп

1045 сп

1047 сп

820 ап

340 сд — командир полковник Мартиросян.

1140 сп

1142 сп

1144 сп

911 ап

104 осбр — командир полковник Гаранин.

Отдельные артиллерийские части

124 ГАП РГК, 396 ГАП РГК, 540 ипап РГК, 611 ипап РГК, 1244 ипап РГК, 3 ибр, 4 ибр 2-й ид.

Части гвардейских миномётов

65 ГМП, 66 ГМП, 72 ГМП.

ПРОТИВНИК

Список частей 7-го немецкого армейского корпуса, принявших участие в боях с частями опергруппы генерала Чибисова

Пехотные части

340 пд — генерал-майор Бутце (Butze).

694 пп

695 пп

696 пп

340 ап.

387 пд — генерал-майор Яр (Jahr).

541 пп

542 пп

543 пп

387 ап

385 пд (с 24.7.42 г.) — генерал-майор Айбль (Eibl).

537 пп

539 пп

384 ап

Приданные части

Усиленный батальон от 417 пп. и от 442 пп. 168 пд. (частью сил с 23 по 25.7.42 г).

Одна рота (4 орудия) 201-го дивизиона штурмовых орудий (с 25 по 27.7.42 г.).

654, 559 (с 22.7.42 г.), 560 (с 24.7.42 г.) противотанковые дивизионы.

Дивизион 62-го артполка, дивизион 71-го артполка, дивизион 108-го артполка, два дивизиона 109-го артполка (с 23.7.42 г.).

221-й инженерно-сапёрный батальон (с 22 по 26.7.42 г.).

Танковые части

9 тд (с 23 по 27.7.42 г.) — генерал-майор Байслер (Baesler)

33 тп

10 мп

11 мп

102 ап

Приложение 4

ИМЕННОЙ АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Полковой комиссар Ассоров — военный комиссар 2 ТК.

Полковой комиссар Бойко — военный комиссар 1 ТК.

Подполковник Бубко — начальник оперативного отдела 1 ТК.

Полковник Бурдов — командир 26 тбр.

Политрук Выставной — комиссар 89 тб 148 тбр.

Полковник Гаранин — командир 104 осбр.

Батальонный комиссар Головин — комиссар 260 тб 148 тбр.

Старший лейтенант Запорожец — командир 89 тб. 148 тбр.

Батальонный комиссар Зуев — начальник политотдела 148 тбр.

Майор Ивановский — начальник разведотдела 2 ТК.

Герой Советского Союза майор Ильченко — заместитель командира 148 тбр.

Генерал-майор Казаков — начальник штаба Брянского фронта.

Полковник Калганов — начальник штаба опергруппы Брянского фронта.

Генерал-майор Катуков — командир 1 ТК.

Батальонный комиссар Кифман — начальник политотдела 167 сд.

Генерал-майор Кравченко — начальник штаба 1 ТК.

Старший батальонный комиссар Лесной — комиссар 148 тбр.

Гвардии генерал-майор Лизюков — командир 2 ТК.

Капитан Лучников — командир 27 тбр.

Старший сержант Мамаев — младший механик-водитель 27 тбр.

Полковник Мельников — командир 167 сд.

Подполковник Михайлин — командир 148 тбр.

Майор Михалев — начальник штаба 148 тбр.

Военфельдшер Муссоров — 26 тбр.

Подполковник Нагайбаков — начальник штаба 2 ТК

Механик-водитель Нечаев — 1 гв. тбр.

Капитан Пендак — адъютант генерала Лизюкова.

Полковник Пилипенко — начальник штаба 38-й армии, в которую была преобразована опергруппа Брянского фронта.

Герой Советского Союза капитан Плотников — командир батальона 118 тбр.

Капитан Пуциенко — помначштаба 148 тбр.

Генерал-лейтенант Рокоссовский — командующий войсками Брянского фронта.

Старший лейтенант Тюнин — командир 260 тб 148 тбр.

Старший лейтенант Самарцев — командир роты 89 тб 148 тбр.

Генерал-майор Смехотворов — командир 193 сд.

Полковник Сухоручкин — начальник АБТБ Брянского фронта.

Генерал-лейтенант Чибисов — командующий оперативной группой войск Брянского фронта.

ПРОТИВНИК

Генерал Байслер (Baesler) — командир 9 тд.

Генерал Бутце (Butze) — командир 340 пд.

Генерал-полковник барон фон Вейхс (Weichs) — командующий одноимённой армейской группы, затем командующий группой армий «Б».

Генерал фон Зальмут (Zalmut) — командующий 2-й полевой армией.

Полковник Лангсдорф (Langsdorff) — командир 541 пп 387 пд.

Подполковник фон Шукман (Sckuckmann) — командир 542 пп 387 пд.

Полковник Рёдлих (Rodlich) — командир 33 тп 9 тд.

Генерал артиллерии Хель (Hell) — командир 7-го армейского корпуса.

Полковник Хильшер (Hielscher) — начальник штаба 7-го армейского корпуса.

Генерал Яр (Jahr) — командир 387 пд.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.