Глава 14. Бои местного значения

Глава 14. Бои местного значения

Прежде чем пересечь Средиземное море и десантироваться в Африку, осмотрительный Сципион отправил туда на «разведку боем» своего верного помощника, начальника конницы Лелия с небольшим конным отрядом, основу которого составили те самые триста кавалеристов «поневоле».

Благополучно переплыв море туда и обратно, Лелий привез две неутешительные новости.

Во-первых, вечно сомневающийся Сифакс может вот-вот перейти на сторону Карфагена. Истинные причины метаний Сифакса, конфиденциально сообщенные ему Лелием, оказались столь прозаичны, что Сципион серьезно призадумался о… роли женщины в истории, или, как говорят слывущие большими знатоками слабого пола французы – «шерше ля фам!», т. е. «ищите женщину!». (Подробности этой «истории», «написанной» в духе «голова поворачивает туда, куда хочет шея», вы, естественно, узнаете чуть позже.)

Во-вторых, обездоленный Сифаксом Массанасса ждет не дождется, когда же его римский друг высадится в Африке, но его собственные силы весьма незначительны. Нумидийский принц даже укорял своего римского «друга», что он напрасно промедлил и не переправил в Африку сразу всю свою армию, пока карфагеняне были в замешательстве и вряд ли смогли бы оказать сопротивление.

Но дальновидный Сципион прежде всего стремился убедиться в надежности своего главного африканского союзника и его возможности предоставить римлянам нужное им количество своей отличной нумидийской конницы. Как выяснилось, с этим у Массанассы было не все в порядке, а значит, все его «недовольство» на задержку со стороны Сципиона выглядит весьма нелепо: сам-то «безземельный принц» к тому же оказался еще и «безлошадным» и помочь римлянам мог разве что своими личными способностями.

Вполне возможно, что Сципион был бы рад высадиться на Африканском побережье как можно раньше, но одно непредвиденное обстоятельство задержало его в Италии.

…Между прочим, полученную от Лелия весьма неблагоприятную информацию о «разблюдовке» в Африке П.К. Сципион благоразумно засекретил. Такой «сюрприз» мог стать для отцов Рима стопроцентной причиной наложить вето на перенесение войны с Карфагеном в… Африку! Сенат так и не узнал об истинном раскладе сил в Африке…

В Карфагене тоже не сидели, сложа руки.

Поначалу внезапная высадка Лелия на африканском берегу в 240 километрах от Карфагена вызвала панику в городе. Жители города сочли, что это высадился сам Сципион со всей своей армией, и ожидали немедленного марша на Карфаген. Отразить его казалось невозможным: наемники были ненадежны, Сифакс все еще не определился, «с кем ему по пути», а Массанасса уже давно показал себя открытым врагом. Переполох более или менее улегся лишь после того, как стало ясно, что на самом деле римлян немного – всего лишь небольшой конный отряд и во главе стоит не Сципион, а его легат Лелий. После того как римский десант убрался восвояси, карфагеняне поняли, что это была всего лишь разведка, но нужно срочно готовиться к отпору. На всех подвластных им мысах были выставлены сторожевые посты и сигнальные маяки. В городе спешно возводили еще одну крепостную стену, набирали наемников, Гасдрубала Гисгона срочно отправили на охоту за новыми боевыми слонами.

…Кстати, именно на эту «бронетехнику» карфагеняне по привычке очень рассчитывали, и это несмотря на то что она уже не раз подводила их полководцев в решающие моменты сражений! Казалось бы, следует отказаться от ее «услуг», но сила инерции очень велика. Как покажет дальнейший ход событий, даже Ганнибал не рискнет обойтись без непредсказуемых «живых танков», и очень скоро это будет иметь для него отнюдь не ласковые последствия! Таковы гримасы истории…

Младший брат Ганнибала – Магон, «окопавшийся» было в последнем опорном пункте карфагенян в Испании – Гадесе, получил приказ от Большого Совета 104-х еще раз попытаться перебраться в Италию к бездействовавшему старшему брату.

По сути дела уже давно Одноглазый Пуниец с его горсткой ветеранов, прошедших через все тяготы почти 13-летнего похода по чужеземной территории и все еще сохранявших ему верность, был «заперт» Римом на самом юге Апеннинского полуострова – в Бруттии. В Карфагене рассчитывали, что, получив подкрепления, Ганнибал снова начнет действовать энергично, его активность вызовет вспышку страха у римлян и побудит их лучшего полководца Сципиона остаться в Италии.

Весной 205 г. до н. э., получив из Карфагена солидную сумму денег для вербовки наемников, Магон сумел, где посулами, а где и силой обобрав жителей Гадеса, увеличить ее более чем вдвое! Более того, ему удалось прикарманить все золото храма Мелькарта в Гадесе – сокровищницы, в которой со всего света собирались на ежегодные мистерии паломники со своими дарами и подношениями! Именно там много лет назад «консультировался» с богами сам Ганнибал, отправляясь в свой легендарный поход на Апеннины.

Прежде чем покинуть Испанию, Магон решил захватить Новый Карфаген. Причем проделать это точно так же, как это удалось несколько лет назад его удачливому противнику Публию Корнелию Сципиону-Младшему – лихим наскоком: «Пришел! Увидел!! Победил!!!» Момент был выбран весьма удачно: Сципиона в городе не было, римский гарнизон – невелик, а местное население должно было, по мнению Магона, ему помочь. Но его ждало большое разочарование: новокарфагеняне отнюдь не горели большим желание менять хозяев; вода в лагуне, как это случилось при осаде Сципиона, «отойти не пожелала»! Жители города дали магоновцам такой отпор, что им пришлось стремительно ретироваться. «Несолоно хлебавши» вернулся Магон в уже разграбленный Гадес. Но и тут его ждало серьезнейшее разочарование: ворота города оказались накрепко забиты. Озлобленный всеми «проколами», Магон попросил выйти к нему на переговоры городских старейшин, заверяя их честным словом, что не причинит им зла. Когда же они вышли, то были тут же на глазах своих горожан распяты самым жестоким образом – описывать который крайне нелицеприятно.

Совершив этот, как потом стало ясно, свой последний «подвиг» на иберийской земле, Магон отправился за «пушечным мясом» на Балеарские острова. Если на большем из них знаменитые на все Средиземноморье балеарские пращники встретили его прицельными залпами и заставили ретироваться, то на меньшем ему повезло больше: он не полез на остров через «главные ворота» – большую гавань, а без сопротивления высадился на побережье и вербовка войска прошла успешно.

В середине лета 205 г. до н. э. флотилия Магона ухитрилась ускользнуть от римских сторожевых кораблей и высадила на лигурийском побережье Северной Италии (современная Генуя) 6 тысяч пехотинцев с 800 нумидийцами и 7 слонами. Прекрасно понимая, что только с этими силами пробиться через римские заслоны на юг Италии на соединение со старшим братом ему не удастся, Магон собрал в Северной Италии сходку галлов и лигуров, заявил им, что желает освободить их от римлян и даже получил для этого вспомогательные войска.

И все же для успешной борьбы с Римом этого тоже было явно мало. Тогда Магон развил исключительную дипломатическую активность: он попытался склонить к выступлению против Рима всю Этрурию. Знатные этруски вступили с ним в переговоры.

В Риме многим тогда показалось, что снова начинается война, которую два года назад пытался вести на севере Италии средний брат Ганнибала – Гасдрубал Баркид. Римляне срочно взяли под контроль все возможные пути соединения братьев: один из победителей Гасдрубала – Марк Ливий Салинатор быстро перекрыл дорогу Магону на юг, а Марк Валерий Лэвин – его брату Ганнибалу – с юга (из Бруттия) на север. В то же время проконсулу Марку Корнелию Цетегу было приказано любыми способами удержать Этрурию в повиновении, что он и сделал, хотя и не без труда: римляне умели дать строгача всем вокруг, когда им грозила опасность!

Вот в таких условиях Магону Баркиду предстояло решать сложнейшую задачу: непременно прорваться на подмогу старшему брату – на юг Италии! Если он потерпит фиаско, то это будет окончательное фиаско и самого Ганнибала! Его мечта поставить Рим на колени рухнет раз и навсегда!

…Кстати, если известие о походе своего среднего брата Гасдрубала в 207 г. до н. э. Ганнибал встретил с чувством нетерпеливого ожидания помощи и перелома в войне, то теперь – спустя всего лишь пару лет – Ганнибал не очень-то и пытался прорваться к брату: после смерти Гасдрубала в роковой битве при Метавре, а затем и потери Карфагеном Испании Одноглазого Пунийца все чаще и чаще охватывало чувство безысходности, и он впадал в апатию. Тем более что в его армии свирепствовали чума и голод. Бруттий, где он обосновался после катастрофы Гасдрубала на Метавре, был слишком мал, чтобы накормить всю армию. Даже если бы он засеял весь Бруттий, то все равно на всех едоков хлеба бы не хватило. Надежды на поставки из Карфагена не оправдывались. Более того, сенат категорически приказал консулам сделать все так, чтобы Одноглазый Пуниец оставался на «носке сапога», как в клетке. Пробиться к брату через заслон численно превосходивших римских легионов ему уже было не под силу. Все лето 205 г. до н. э. триумфатор Тразименского озера и Канн провел, воздвигая… себе памятник – колонну у храма Юноны Лацинийской в Кротоне, на которой на пунийском и греческом языках поведал миру о своих грандиозных победах, одержанных над римскими легионами на их земле. Скорее всего, такой поступок объяснялся его предчувствием, что настало время подвести итоги его многолетней, бескомпромиссной борьбы с Римом, борьбы, которой он отдал всего себя без остатка…

Тем временем выяснилось, что морской конвой в сотню судов с подкреплением, зерном и деньгами, отправленный из Карфагена к Ганнибалу, проскочить, подобно флотилии Магона, не смог. На подходе к греческому городу Локры (в нем давно стоял пунийский гарнизон), расположенному на «подошве носка итальянского сапога» в провинции Бруттий, страшный шторм разметал суда карфагенской эскадры: большинство затонуло, часть – попала в плен и лишь единицы вернулись домой.

Другим «непредвиденным обстоятельством», задержавшим в 205 г. до н. э. Сципиона в Италии, оказался… Ганнибал, а вернее его неожиданный маневр, который нагнал страху на римский сенат, и Сципиону пришлось немедленно отреагировать.

До нас дошло несколько вариантов случившегося.

Одна из наиболее известных версий гласит, что, зная о грядущем подходе к Локрам долгожданного конвоя из Карфагена, Одноглазый Пуниец со всеми своими силами двинулся в Локры, где сидел его гарнизон. При этом он послал вперед гонца с приказом гарнизону быть готовым как к его прибытию, так и возможному нападению со стороны римлян, уже проведавших о карфагенском морском караване. Скоростью ответного маневра Сципион превзошел своего легендарного визави. Оставив часть наименее подготовленных солдат на своего брата Луция, он с помощью галер успел перебросить под стены Локр своих отборных бойцов, прежде чем туда с севера подошла армия пунов. Внезапной ночной атакой римские легионеры захватили город и загнали карфагенян в цитадель. Когда передовой конный отряд Ганнибала подходил к городским стенам, то навстречу ему совершенно неожиданно для пунов вылетела… римская кавалерия, ударила их немногочисленным конникам во фланг и тут же их рассеяла.

Прибывший следом Ганнибал обнаружил в гавани вражеский флот и сильную армию в городе.

Рассказывали, что при осмотре городских стен выстрелом из «скорпиона» (активно применяемого римлянами метательного механизма) был убит наповал стоявший в шаге от Ганнибала один из его любимых адъютантов, прошедший с ним всю войну без единого ранения и царапины. Никогда более его свита, очень сильно поредевшая за долгие годы итальянского похода, не видела своего вожака – пережившего за многолетний боевой путь столько смертей вокруг себя – столь озадаченным и нерешительным. То ли сказались последствия уже давно – со времен смерти его брата Гасдрубала при Метавре (?) – охватившей его депрессии, то ли, не будучи большим мастером осад и не имея на то осадной техники (даже штурмовых лестниц!), то ли им двигало еще что-то нам не ведомое, но «несолоно хлебавши», Одноглазый Пуниец поспешно отступил от стен Локр. Засевшему в цитадели гарнизону был послан категоричный приказ выбираться, как умеют, и присоединяться к нему.

И хотя столкновения между Сципионом и Ганнибалом тогда по сути дела так и не произошло, но для римских легионеров отступление непобедимого (так ли уж?!) Одноглазого Пунийца было сродни бескровной победе. Более того, всем стало ясно, что армия Ганнибала уже давно не была той силой, с которой требовалось считаться. В результате «горячего дела» под Локрами был сделан надлежащий вывод: стеречь Ганнибала в его бруттийской клетке поручили уже известному читателям Публию Лицинию Крассу – человеку весьма достойному, правда, его военное дарование оставляло желать лучшего.

Возрос и авторитет самого Сципиона, который в первом же столкновении с Ганнибалом сыграл «шутку» над этим признанным мастером ловушек.

Последствия успеха римлян в «шумном деле» под Локрами трудно переоценить, и очень скоро это скажется на ходе африканской кампании Сципиона.

…Между прочим, для Сципиона участие в «деле» под Локрами чуть не стоило… похода в Африку. Дело в том, что, оставив командовать локрийским гарнизоном своего офицера (легата) Квинта Племиния, он допустил большую ошибку. Если конечно верить римским источникам, этот Племиний оказался просто каким-то чудовищем: якобы его алчности и бесстыдству не было границ – он обобрал всех и вся! Его зверства и бесчинства достигли апогея, когда среди собственно римских легионеров вспыхнула кровавая разборка из-за награбленного и в результате ему самому… отрезали уши и нос, а он в отместку запытал до смерти военных трибунов! Прибывшие в римский сенат послы от Локр попросили у римлян защиты от бесчинств, творимых их офицером Племинием – подчиненным римского консула… Публия Корнелия Сципиона! Что тут началось: «понеслось дерьмо по трубам!» Оказывается, этот «молодчик» Публий вместо того чтобы готовиться к походу в Африку, опосредованно (через своего офицера Племиния) занимается грабежом южноиталийского города Локры! Престарелый Фабий Максим от этой радужной новости воистину «помолодел» и развил бурную деятельность. Еще бы: нежданно-негаданно ему в руки попало смертельное оружие против столь ненавистного ему «юнца» из семейства Корнелиев. Неуязвимый ранее, высокомерный Публий враз понаделал кучу правонарушений! Прежде всего он не имел никакого права покидать свою провинцию и возвращаться в Италию без ведома сената! Случай с Племинием наглядно показал всем сомневавшимся в предостережениях премудрого Квинта, что «африканские забавы» наглого молодчика Корнелия выйдут Риму боком. Случай с Племинием продемонстрировал, что армейская дисциплина в войске Сципиона хромает очень сильно. И вообще дело пахнет полным бардаком. К травле Сципиона подключился еще один серьезный враг нашего героя… Катон. Он громко – на всех перекрестках – вопил о колоссальных денежных растратах Сципиона в Сицилии и прочих беззакониях, которые тот тщательно скрывает. Дальше – больше: вошедший в раж Максим потребовал от сената, чтобы самонадеянного полководца немедленно лишили командования и вызвали в Рим для суда как святотатца и преступника. Лишь благодаря огромным усилиям друзей Сципиона «дело Племиния» в сенате удалось «спустить на тормозах». И хотя за Сципионом все же были посланы трибуны (им он не мог не повиноваться), но благодаря исключительному гостеприимству, оказанному им высоким гостям из Рима, он и на этот раз сумел выйти сухим из воды: умел он, если хотел, найти правильный подход к людям, в том числе на высоких должностях. Но пройдет время, и враги, в первую очередь неистовый патриот Катон, припомнят ему все, в том числе и «дело Племиния» и то, как оно было «тактично замято»…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.