Глава 10. «…Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь»

Глава 10. «…Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь»

Блестящая победа пунийцев при Каннах потрясла современников. Никогда еще не происходило не только такого уничтожения целой армии, но и проделано это было меньшими силами. Одному из могущественнейших владык Средиземноморья той поры, царю Македонии Филиппу, шепотом сообщили во время Немейских игр, чьим патроном он был, что римляне сокрушены и у Македонии открываются блестящие перспективы на распространение своего влияния на Запад. Во всем мире римлян похоронили. Италия, казалось, целиком была во власти Ганнибала.

Тем не менее Рим еще не был покорен, и перед Ганнибалом снова встал вопрос: что же дальше?

…Пунийские офицеры, поздравлявшие Ганнибала с победой, советовали ему дать отдых усталым воинам. Только начальник конницы – неутомимый и прозорливый Махарбал предлагал еще вечером 2 августа, не теряя ни минуты, двинуться на Рим: «На пятый день ты будешь победителем пировать на Капитолии. Следуй за мной. Я пойду со всадниками впереди, чтобы прийти раньше, чем они узнают, что ты собираешься идти». И действительно, со все возрастающим нетерпением ожидавшие вестей о долгожданной победе римляне, собравшие невиданную ранее армию, могли быть абсолютно шокированы случившимся – очередной катастрофой! А ведь последуй Ганнибал совету своего лихого кавалерийского рубаки, римляне догадались бы об исходе сражения только лишь, начав различать в приближающихся в тучах пыли к стенам Вечного города вражеских всадников?!

Однако осторожному Ганнибалу это предложение показалось слишком смелым. «На обдумывание совета Махарбала нужно время» – такими словами ограничился пунийский полководец. «Не все, конечно, дают боги одному человеку, – дерзко бросил Махарбал. – Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь».

Ганнибал не нашелся, что ответить своему начальнику конницы, а лишь устало разведя руками, отдал приказ щедро накормить и напоить своих солдат и, отыскав раненых, отнести их в палатки лекарей для оказания медицинской помощи. Прослышав, что один из римских консулов убит, он приказал найти его тело и похоронить надлежащим образом, вместе с оружием и знаками отличия.

На следующий день Ганнибал вызвал Махарбала и сказал ему: «Я пошлю тебя, если хочешь, с всадниками». – «Поздно, – сокрушенно качая головой, ответил ему раздосадованный Махарбал, – они уже знают». Как и после Тразимена Ганнибал снова решил не рисковать. Задержавшись на один день с конным броском на Рим, он, возможно, спас его…

Бесстрашный кавалерийский рубака Махарбал не без оснований рассчитывал на эффект полной внезапности.

И действительно, успех мог быть только в одном случае – если не дать врагу опомниться от страшного поражения. Если так, то дорога была каждая минута! Конечно, всадники Махарбала не смогли бы даже с наскока овладеть Римом, пока нумидийская кавалерия опустошала бы окрестности города и наводила страх на его жителей, подошла бы пехота, и можно было бы приступить к штурму. Сразу после кровавого побоища у берегов Ауфида у Рима еще были большие людские ресурсы, но в тот момент он не располагал организованной армией и вряд ли мог сразу же оказать серьезное сопротивление. Тем более, что римляне были уверены, что именно эта военная кампания, на которую отправили невиданную ранее армию, должна была быть победоносной! Для горожан Рима внезапное появление под стенами их родного города победоносной вражеской кавалерии (а затем и всей неприятельской армии?!) могло быть сродни шоку, перешедшему в паралич… если не воли к сопротивлению, но, по крайней мере, власти?! А если допустить, что под стенами Рима карфагенскому полководцу могло бы сопутствовать элементарное везение?! Риск – дело великое, не так ли?!

Впрочем, это всего лишь предположение, и за стены Рима вражеские солдаты действительно прорвутся лишь спустя много веков после катастрофы римских легионов под Каннами?!

Обстоятельства, не позволившие Ганнибалу идти на Рим после сокрушительной победы в битве при Тразименском озере, ничуть не изменились и после грандиозного успеха под Каннами. Даже после Каннского побоища силы Рима все еще были немалыми: римские легионы стояли в Сицилии, Испании и на севере Италии; римский флот господствовал на море и перехватывал все карфагенские суда. На немедленный форсированный марш через Апеннинские горы его ослабленная изнурительным 12-часовым сражением и большими потерями пехота была не способна. Как уже говорилось выше, не более 30 тысяч пехотинцев и кавалеристов Ганнибала вскоре после каннского сражения могли бы двинуться в поход на Рим, но вряд ли это был бы марш-бросок. Какую-то часть пехоты все равно пришлось бы оставить для охраны раненых и пленных и захвата двух римских лагерей с их богатыми трофеями, где еще находилось достаточное количество легионеров, не решившихся бежать. Появиться под стенами Рима внезапно, как на этом безотлагательно настаивал горячий кавалерист Махарбал, означало стремительно пройти немалый путь – около 320 км. И еще не известно, какая часть кавалерии смогла бы идти сразу после боя рысью?! К тому же одним лишь лихим кавалерийским наскоком такой укрепленный город, как Рим, было, конечно, не взять. А это значит, что главная ударная сила его армии – превосходная кавалерия – была бессильна против крепостных стен. Для осады такого крупного города, как Рим, у Ганнибала явно не хватало пехоты. Прежде чем она смогла бы отправиться в путь, ее следовало бы и пополнить, и подлечить, и снабдить пропитанием. К тому же пришлось бы идти по враждебной территории. В любом случае внезапного подхода всей армии никак не получалось! Более того, скорее всего, на защиту своего города встали бы все здоровые мужчины Рима, в том числе и рабы!

Нам не известно, было ли у Ганнибала достаточного для осады такого города, как Рим, количества опытных инженеров и осадной техники. Правда, последнюю можно было бы изготовить в окрестных с Римом лесистых районах Лацио и Этрурии. Но в то же время нам так доподлинно и неизвестно, а был ли вообще-то пунийский полководец большим мастером осадного дела?! Осада Рима неизбежно затянулась бы на несколько месяцев, если не на… несколько лет! А ведь вряд ли бы римляне сдались очень быстро! Напомним, как непросто проходила осада Ганнибалом Сагунта! К тому же ему пришлось бы все это время снабжать своих осаждающих воинов. Базой снабжения могла быть только Италия, поскольку на воинские пополнения и подвоз продовольствия из Карфагена надеяться не приходилось. Морской флот Рима доминировал на подступах к Апеннинскому полуострову. Для создания прочной базы снабжения карфагенской армии на Апеннинском полуострове требовалось разместить гарнизоны пунов в большинстве италийских городов и привлечь на свою сторону их жителей. Только после этого можно было с какими-то шансами на успех подступать к стенам Рима. А пока сил, чтобы добить врага в его логове, все же не хватало. Более того, вряд ли бы Рим «сидел, сложа руки», пока Ганнибал осаждал его! Скорее всего были бы мобилизованы все людские ресурсы Рима и на его защиту стянули бы все свои легионы из всех провинций, за исключением, пожалуй, Испании, где братья Сципионы мертвой хваткой вцепились в иберийский плацдарм Баркидов. В любом случае Ганнибалу пришлось бы сражаться с превосходящими силами противника, причем отнюдь не в им выбранных условиях. Если после разгрома Рима на Тразименском озере у Ганнибала была некая возможность форсированным маршем идти на Рим, то, несмотря на катастрофу римлян под Каннами, положение дел уже явно изменилось и какая-либо возможность уже исчезла.

Явно учтя все это, а возможно и другие неизвестные нам «нюансы» (в частности, реальные потери Рима под Каннами могли быть меньше и тысячи либо даже десятки тысяч спасшихся легионеров могли оказаться уже призваны под римские знамена?!), Ганнибал посчитал слишком рискованным идти на Рим. Неудачный штурм города не только свел бы на нет результаты всех его блестящих побед, но и грозил потерей армии.

Позднее Ганнибал мог горько сожалеть об упущенной возможности попытаться последним, решительным ударом добить поверженного врага и на римском пепелище победоносно закончить войну. С годами многие политики и историки Рима в один голос утверждали, что именно промедление Ганнибала с конным марш-броском на Рим в первую же ночь после триумфа 2 августа под Каннами спасло и город, и государство. Ни до того, ни после того у него не было более реального шанса поставить крест на дальнейшее в истории Рима и… более того, изменить ход западноевропейской истории (и культуры)?!

Возможно, в 211 г. до н. э., когда Ганнибал все же подойдет к стенам Рима, либо в 203 г. до н. э., когда ему придется возвращаться на родину, он укорял себя, что после Тразименского или Каннского побоищ так и не решился бросить судьбе вызов и рискнуть попытаться взять Рим?!

Но случилось то, что случилось…

Между прочим, не исключено, как уже говорилось выше, что цель войны, как ее видел Ганнибал, не заключалась в уничтожении Рима. Ведь, когда он обращался с речью к попавшим к нему в плен союзным Риму племенам и народам, отпуская их на свободу, когда предлагал Риму выкупить из плена своих граждан, он был вполне искренен. Вполне возможно, что он считал свою армию недостаточно сильной для превращения Рима в пепелище и, сражаясь за главенство своей родины в Средиземноморье, хотел лишь понудить его заключить выгодный для Карфагена мирный договор…

Хотя Канны и сделали Ганнибала фигурой легендарной, но главный враг его отца и его собственный – засевший в Карфагене Ганнон – оказался прав, назвав блестящую победу при Каннах «пирровой победой»: она принесла ее творцу всемирную, вечную славу и… никаких выгод. Да, карфагеняне нанесли Риму целый ряд тяжелых поражений, кроме того, уничтожили при Тразименском озере и Каннах две армии, в ходе всей войны римляне уже потеряли порядка 100 тыс. воинов, или 20 % мужчин призывного возраста, но это не привело их к окончательной победе.

Более того, после каннского триумфа «Лукавая и Капризная Девка» по имени Фортуна стала все чаще поворачиваться к Ганнибалу своим аппетитным… «нижним бюстом»!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.