Конфликт «корпорации Россия» с глобальной корпорацией

Конфликт «корпорации Россия» с глобальной корпорацией

Глобальная корпорация (Запад) была с самого начала недовольна Путиным как одним из топ-менеджеров российского сегмента мирового капитализма. Он вел себя независимо и ограничил той почти полное всевластие либералов, которое было в РФ при Ельцине. Путин пошел по пути цезаризма. Россия стала все больше настаивать на своем суверенитете. От простого сегмента глобальной корпорации (как при Ельцине) Россия все больше становилась «суверенной корпорацией», «корпорацией Россия». Она играла по глобальным правилам, но жестко в своих интересах. Цезаризм Путина давал результаты. Однако глобальные топ-менеджеры (назовем ли мы их CFR, Вашингтон, Уолл-стрит, Ротшильды или мировое правительство — не важно) расценили это как вызов и начали переориентировать глобальную гегемонию на смену российского менеджмента. Сам Путин в 2008 году подыграл этим намерениям, выдвинув преемником Дмитрия Медведева, который по имиджу соответствовал типичному представителю шестой колонны, системному либералу, далекому не просто от хард-патриотизма, но от патриотизма вообще и открытого к диалогу даже с пятой колонной (визиты Медведева на «Серебряный дождь», ультралиберальные советники из ИНСОРа — Юргенс, Гонтмахер, пресс-секретарь с ярко выраженной идеологией «Московского комсомольца» и «Эха Москвы» Тимакова и т. д.). Этот шаг на время успокоил Запад, который посчитал, что Путин ушел навсегда и Россия вновь возвращается в структуру глобального управления. Носители гегемонии, либералы и западники в период 2008–2012 годов почувствовали себя свободно, сделав ставки на второй срок Медведева, когда страна должна была бы окончательно оторваться от Русского Мира (модернизация). Но в 2012 году Путин, несмотря на предупреждение Байдена, вернулся, и снова цезаризм стал очевиден. Более того, программа возвращения Путина была составлена по лекалам православно-евразийской идеологии, Глазьев стал советником, а Рагозин вице-премьером, что вызвало у носителей гегемонии подозрение, а не проломил ли Путин левую стену? Призыв к укреплению русской идентичности и курс на Евразийский союз привели западных наблюдателей к шокирующему выводу, что Путин присягнул патриотической Идее.

И тогда Запад стал обращаться с Путиным третьего срока уже не как с российским сегментом корпорации, не как с корпорацией Россия, а как с враждебной варварской Империей и ее авторитарным Правителем. Реалисты на Западе призывали вернуться к прежнему умеренному подходу, указывая на то, что Путин все же не следует за своими грозными заявлениями и не начинает институционализацию евразийской программы, отделываясь пиар-акциями типа Олимпиады. Но тем не менее отношение к Путину резко ухудшилось, и мысль о том, что отныне Запад имеет дело уже не с «корпорацией Россия», а с «Цивилизацией Россия», стала все более распространенной рабочей гипотезой. Отсюда последовала Болотная, в организации которой принимали участие представители шестой колонны. Но главный удар был подготовлен на Украине и состоял в свержении Януковича и приводе к власти либерал-фашистской хунты, полностью подчиненной гегемонии.

На это Путин ответил воссоединением с Крымом, что окончательно убедило многих, чуть не всех, в том, что Путин вышел за пределы левой стены и теперь позиционирует себя как полюс Русского Мира. В «прямой линии» после Крыма Путин полностью подтвердил эти наблюдения, прямо обратившись к Идее — Русская Цивилизация, Русский Мир и даже к экзистенциальному понятию Русской Смерти. Сложилось твердое ощущение того, что Путин завершил с цезаризмом, перешел границу корпорации Россия и идет на лобовую конфронтацию с Западом. В этот момент в нем стали видеть лидера Русской Весны и Русского Пробуждения. Западные СМИ и аналитики, сопоставляя формулы, термины и высказывания, пришли к выводу, что «злым гением» этой трансформации Путина являюсь лично я, а Консервативная Революция, евразийство, традиционализм и Четвертая Политическая Теория стали для Путина именно Идеей, как протестантизм из прагматики для ряда германских и французских графов стал исторической и национальной судьбой. В частности, французские гугеноты создали Пруссию, и одним из их прямых потомков был Иммануил Кант.

Что означала эта гипотеза о проломе стены? Что Путин введет войска в Новороссию, признает ДНР и ЛНР и вступит во фронтальную конфронтацию с Западом. Параллельно с этим он теоретически должен был бы институционализировать контргегемонию (евразийство, консерватизм, патриотизм), провести чистку шестой колонны и национализацию олигархов. Это означает принятие радикального Решения — о переходе от «корпорации Россия» к «Цивилизации Россия». Запад был готов к этому, и готов к этому был Русский Мир, захваченный Русской Весной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.