Потешная Дума

Потешная Дума

В общем, стало понятно, что со Второй Думой каши тоже не сваришь. Тем более что реформа буксовала. Как считали в правительственных кругах – причина как раз в думской оппозиции. Существовало мнение: крестьяне не хотят выходить из общины, потому что полагают – скоро станут раздавать помещичью землю, а тем, кто выйдет, – не дадут. На самом-то деле всё было куда сложнее… Но вот так считали. В том числе и Столыпин. И что делать? Снова Думу распускать? Некоторые особо горячие парни из числа правых призывали вообще перестать играть в эти демократические игры – а вернуть систему управления в состояние до 17 октября. Но на это не пошли. Реальной опасности, как мы уже видели, Дума для власти не представляла. Однако… Столыпин понимал, что какое-то количество политических деятелей не оставляли надежды прорваться в реальную власть. Так уж пусть будут в Думе, нежели они снова окажутся в подполье или полу подполье. В отличие от правых, Столыпин понимал: наступившее в стране «успокоение» крайне шатко. И порядок, действуя только кулаком, не наведешь. Но и игры по принятым после 17 октября демократическим правилам никого среди властной элиты не устраивали. Тогда решили действовать по принципу, опять же в духе «англо-саксонских идеалов»: «Если джентльмена не устраивают правила игры, он их меняет». Вот и Столыпин решил создать новую Думу «под себя».

Что и было сделано.

«Разгон Думы был делом нетрудным, но опыт показывал, что новая Дума будет повторением разогнанной. Отсюда вставал вопрос, править ли без Думы или же менять избирательный закон так, чтобы обеспечить благоприятный для правительства состав депутатов.

Во главе заговора стоял царь. Его мало интересовали хутора и отруба, но раздражала левая Дума. А. С. Изгоев считал, что Столыпин принял участие в этом деле едва ли не против своего желания. Однако никто из мемуаристов вроде бы не пишет, что Столыпин противился государственному перевороту. Тем более что речь шла о судьбе реформы, которую он считал своим кровным делом и которой очень гордился. Ради этой реформы он готов был пожертвовать какой угодно буквой закона. Замысел состоял в том, чтобы одновременно с роспуском Думы обнародовать новый избирательный закон…

Утром 1 июня 1907 года председатель Думы Ф. А. Головин получил от Столыпина записку с просьбой предоставить ему слово в начале заседания и удалить из зала публику. И вот, как вспоминал Головин, “на трибуне появилась высокая и мрачная фигура Столыпина с бледным лицом, темною бородою и кроваво-красными губами”.

Металлический голос премьера долетал до самых удаленных уголков притихшего зала. Премьер требовал от Думы устранения из ее состава 55 социал-демократических депутатов, обвиняемых в заговоре против государства. Дума ответила тем, что образовала специальную комиссию для разбора дела.

Простая логика требовала от правительства довести провокацию до конца, чтобы получить более весомый предлог для роспуска. Но царь совсем потерял терпение и в личной записке Столыпину напомнил, что “пора треснуть”. 3 июня 1907 был издан манифест о роспуске Думы и об изменении положения о выборах. Это событие вошло в историю под названием третьеиюньского государственного».

(П. Н. Зырянов)

Именно этот день считается окончанием первой русской революции. Его же называют третьеиюньским переворотом. Следующую Думу Столыпин стал создавать уже «под себя».

Избирательный закон был сильно подкорректирован, он теперь предоставлял гораздо более серьезные привилегии дворянам. А вот крестьянам – наоборот. Дело в том, что очень трудно было расстаться с иллюзией про патриархальную любовь мужичков к батюшке-царю. Но к 1907 году оказалось, что эта любовь, мягко говоря, не всеобъемлюща. Главной особенностью нового закона было то, что избирательные правила, все эти «курии» и «выборщики» были сознательно запутаны до невозможности. Что позволяло сторонникам правительства проталкивать своих кандидатов.

«По старому закону крестьянские выборщики в губернских избирательных собраниях Европейской России выбирали одного обязательного крестьянского депутата из своей среды сами, без участия других выборщиков. Теперь же обязательный депутат-крестьянин избирался всем составом губернских выборщиков. Ясно, что выборщики-помещики, получившие преобладание по новому закону в большинстве губернских избирательных собраний, выбирали не тех, кого хотело избрать большинство выборщиков-крестьян, а, наоборот, тех, которые были для последних неприемлемы».

(А. Аврех)

Думский справочник 1910 года отражает следующую картину. Дворяне, составлявшие по переписи 1897 года менее 1 % населения, получили в III Думе 178 депутатских мест, или 43 % их общего числа. Крестьян-землевладельцев было избрано 66 (15 %), лиц либеральных профессий – 84 (19,5 %), промышленников и торговцев – 36 (7,5 %), священников – 44 (10 %), рабочих и ремесленников – 11.

Политический расклад в момент открытия Думы 1 ноября 1907 года был таков. (Впоследствии он несколько менялся, так как депутаты могли бегать из фракции во фракцию или создавать новые.)

Правая фракция: 51.

Национальная группа: 26.

Фракция умеренно-правых: 70.

Фракция Союза 17 октября (октябристы): 154.

Польско-литовско-белорусская группа: 11.

Польское коло: 11.

Фракция прогрессистов: 28.

Мусульманская группа: 8.

Конституционно-демократическая фракция (кадеты): 54.

Трудовая фракция (трудовики): 14.

Социал-демократическая фракция: 19.

Беспартийные: 6.

Итак, большинство получили умеренно-правые.

Иногда систему, существовавшую по 1912 год, называют «третьеиюльской». Она связана прежде всего с именем П. А. Столыпина. Также этот период называют «бонапартизмом». В самом деле, похоже, хоть Столыпин, в отличие от Наполеона, и не был самым главным. Но в его руках сходились все нити власти и имелся ручной законосовещательный орган.

Лидер умеренно-правых в будущей III Думе П. Н. Балашов писал царю:

«Конечно, ни один благоразумный человек не посоветует Вашему величеству вернуться к традициям прежнего самодержавия и бюрократического строя; эта форма правления приговорена уже окончательно Вами самими 17 октября, и всякий истинный русский патриот и убежденный монархист может только этому порадоваться».

Новая Дума начала интересно. Депутаты откровенно маялись дурью, принимая микроскопические законы. Известный журналист М. О. Меньшиков веселился в прессе. В статье «Веселые законы» он спрашивал депутатов:

«Каково ваше мнение “о предоставлении пенсионных прав врачам больницы имени императора Николая II при Киевском Покровском женском общежительном монастыре”… Или, например, как вы отнесетесь к вопросу “о кредите на наем помещения для пермской дворянской опеки”? Или что вы думаете “об утверждении строительной стоимости сортировочной станции в Ховрине?”».

Имелись и такие законопроекты:

«Об освобождении от воинской повинности калевицкого духовенства бошинского хурула Донской области»; «О порядке исчисления 2 % пенсионных вычетов при зачете служащим в мужском и женском училищах при евангелическо-лютеранской церкви св. Петра и Павла в Москве в срок выслуги на пенсию прежней до издания закона 2 февраля 1904 г. службы их в упомянутых училищах в случае невозможности точного выяснения размера содержания, полученного за вычитаемое время»; «Об учреждении при Эриванской учительской семинарии 20 стипендий для воспитанников-татар, с отпуском из казны по 2600 р. в год, о дополнительном ассигновании по 140 р. в год на вознаграждение учителя пения при названной семинарии и преобразовании одноклассного начального училища при сей семинарии в двухклассный состав и дополнительном ассигновании на его содержание по 930 р. в год»; «О передаче благотворительных заведений в ведение Варшавского магистрата»; «О продлении срока действия закона о сборе с паровых котлов»; «О назначении пособия экспедиции эстляндскому морскому и севастопольскому яхтклубам».

В думских кругах и прессе такие законопроекты получили название «вермишель».

Зачем это делалось? А чтобы депутаты знали своё место и не вздумали играть в большую политику. В политику собирался играть только один человек. И мы знаем его фамилию.

И Столыпин начал. 16 ноября он произнес новую программную речь.

«Для всех теперь стало очевидным, что разрушительное движение, созданное крайними левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперед все противообщественные преступные элементы, разоряя честных тружеников и развращая молодое поколение. (Оглушительные рукоплескания центра и справа; возгласы “браво”.)

Противопоставить этому явлению можно только силу (возгласы “браво” и рукоплескания в центре и справа). Какие-либо послабления в этой области правительство сочло бы за преступление, так как дерзости врагов общества возможно положить конец лишь последовательным применением всех законных средств защиты.

По пути искоренения преступных выступлений шло правительство до настоящего времени – этим путем пойдет оно и впредь.

Для этого правительству необходимо иметь в своем распоряжении в качестве орудия власти должностных лиц, связанных чувством долга и государственной ответственности. (Возгласы “браво” и рукоплескания в центре и справа.) Поэтому проведение ими личных политических взглядов и впредь будет считаться несовместимым с государственной службой. (Голоса в центре и справа: “браво”.)

…

Поставив на ноги, дав возможность достигнуть хозяйственной самостоятельности многомиллионному сельскому населению, законодательное учреждение заложит то основание, на котором прочно будет воздвигнуто преобразованное русское государственное здание.

Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства.

Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности (рукоплескания в центре и справа), реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы. (Рукоплескания в центре и справа.)

Но задачи правительства осуществляются действием. Поэтому никакие политические события не могли остановить действия правительства в этом направлении, как не могли они остановить хода самой жизни.

…

Проявление Царской власти во все времена показывало также воочию народу, что историческая Самодержавная власть (бурные рукоплескания и возгласы справа “браво”)…историческая самодержавная власть и свободная воля Монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности, так как единственно эта Власть и эта Воля, создав существующие установления и охраняя их, призвана, в минуты потрясений и опасности для государства, к спасению России и обращению ее на путь порядка и исторической правды. (Бурные рукоплескания и возгласы “браво” в центре и справа)».

Самое интересное в этой речи – Столыпин, по сути, признает, что реформа не работает.

Дума, впрочем, тоже не работала.

«Думский обозреватель “Речи” нарисовал следующую итоговую картину восьмимесячной работы Думы в первую сессию. Было образовано 27 постоянных комиссий, итоги работы которых оказались совершенно ничтожны. Так, комиссия по торговле и промышленности рассмотрела всего один законопроект – об устройстве свино-торгового двора в г. Сосновицах. Комиссия по борьбе с пьянством обсуждала вопросы об этикетках на водочных бутылках, о запрещении продажи водки вне городов, о вознаграждении частных лиц за разоблачение корчемства и т. п. Бюджетная комиссия, самая большая и авторитетная, успела рассмотреть только одну десятую часть всех титулов. Финансовая комиссия рассмотрела свыше 30 законопроектов – все мелкие. Никакого практического результата не дала работа комиссий законодательных предположений и по народному образованию. Таким образом, ни один сколько-нибудь крупный вопрос не был решен даже в комиссиях. В порядке думской инициативы было внесено 46 законопроектов. Ни один из них не стал законом».

(А. Аврех)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.