Новый поворот
Новый поворот
Однако после 1905 года, когда в российском небе обильно тянулись дымки горящих усадеб, дело пошло по-иному. Многим господам дворянам стало откровенно страшно. Да, крестьяне пока только грабили и жгли поместья и никого не убивали. А вдруг начнут? Однако, как это ни странно, при этом правительство на крестьян… рассчитывало! Закон, по которому проходили выборы в первую Думу в 1906 году, был откровенно крестьянским. Витте писал о нем:
«Его, если можно так выразиться, крестьянский характер. Тогда было признано, что держава может положиться только на крестьянство, которое по традициям верно самодержавию. Царь и народ!.. Поэтому такие архиконсерваторы, как Победоносцев, Лобко и прочие, все настаивали на преимуществах в выборном законе крестьянству».
Странно? Но ведь крестьяне и в самом деле против царя ничего не имели. В отличие от либералов, которые откровенно тянули в сторону, в лучшем случае, конституционной монархии. А то и вовсе – парламентской республики. Казалось – стоит только принять аграрный закон, который бы крестьян устраивал, – и всё будет хорошо.
Как уже говорилось, Витте выдернул крестьянский вопрос из Министерства внутренних дел и передал работу над ним своим людям. По его прямому указанию закон был разработан главноуправляющим землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлером и назван «Проектом закона о мерах к расширению и улучшению крестьянского землевладения». В пояснительной записке говорилось:
«Самый принцип принудительного отчуждения частновладельческих земель за справедливое вознаграждение неизбежно должен быть введен в проектируемый закон. Это необходимо в интересах самого владельческого класса, так как лишь таким образом возможно при современных обстоятельствах сохранить неприкосновенною значительную часть владений этого класса и дать возможность собственникам тех земель, которые будут отчуждены, получать за них справедливую цену; слишком упорное отстаивание принципа неприкосновенности частной собственности и свободы распоряжения ею может привести при современных условиях к тому, что владельцы лишатся всего, и притом на самых разорительных для себя и для всей страны условиях».
Вот оно как! До этого о передаче крестьянам помещичьих земель и речи не было. Но такие взгляды уже не являлись шокирующими. Вот что сказал Витте дворцовый комендант Д. Ф. Трепов. Тот самый, который в 1905 году отдал приказ «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть». То есть совсем не либерал.
«Я сам помещик, и буду весьма рад отдать даром половину моей земли, будучи убежден, что только при этом условии я сохраню за собою вторую половину».
То же самое говорил и адмирал Ф. В. Дубасов, подавлявший Декабрьское восстание в Москве. Как видим, данные господа уже не верили, что дело можно решить исключительно грубой силой.
В июне 1906 года будущий лидер умеренно-правых Балашов в записке царю писал:
«Дайте, государь, крестьянам их земли в полную собственность, наделите их новой землей из государственных имуществ и из частных владений на основании полюбовной частной сделки. Усильте переселение, удешевите кредит, а главное – повелите приступить немедленно к разверстанию земли между новыми полными ее собственниками, и тогда дело настолько займет крестьян и удовлетворит главную их потребность и желание, что они сами откажутся от общения с революционной партией».
Однако здравомыслящих помещиков оказалось не так много. Большинство делиться не желало.
«Во всеподданнейшем докладе от 10 января 1906 г., в котором излагались итоги обсуждения законопроекта Кутлера в Совете министров 6 января, Витте отмечал, что наряду с противниками законопроекта, категорически его отвергавшими, были и его сторонники, считавшие “предпочтительным для помещиков поступиться частью земель… и обеспечить за собой владение остальной частью, нежели лишиться всего, может быть, на условиях гораздо более невыгодных, или испытать на себе тяжесть введения прогрессивного подоходного налога, при котором существование крупной земельной собственности немыслимо”».
Но судьба законопроекта Кутлера, как и его самого, была уже предрешена. Кутлер получил отставку и, по выражению М. Н. Покровского, «с горя пошел в кадеты», а на докладе Витте царь наложил резолюцию: «Частная собственность должна оставаться неприкосновенной». Но еще до этого отрицательное отношение к законопроекту выразил съезд губернских и уездных предводителей дворянства. Это и решило дело. Весьма показательно, что, отвергая законопроект, дворянство ни единым словом не обмолвилось об его экономической невыгодности для помещиков. Такой аргумент просто не выставлялся. Все возражения сводились к одной мысли: уступив часть земли, помещики потеряют ее всю, ибо крестьянство не остановится на полдороге».
(А. Аврех)
Уполномоченные сибирского дворянства в записке на имя Николая II высказались о принудительном отчуждении земли следующим образом:
«Такая мера должна действовать растлевающим образом на население».
В другой записке говорилось:
«…ясно, что если и возможно ожидать прекращения аграрных беспорядков в сельских местностях от дополнительного наделения крестьян, то лишь после раздела всех частновладельческих земель между крестьянством, т. е. после исчезновения самого объекта, на который направлены эти беспорядки».
На ней есть пометка царя: «Это умная записка».
В докладе Витте приводилось основное возражение противников законопроекта:
«Указывалось, что никакие частичные мероприятия по передаче крестьянам частновладельческих земель не приведут к успокоению их, так как они всегда будут стремиться, ободренные к тому в своих вожделениях, к полному захвату всей земельной собственности».
И наконец. Первый съезд уполномоченных дворянских обществ в мае 1906 г. в принятых «Основных положениях по аграрному вопросу» вынес решение: «Принудительное отчуждение частновладельческих земель не успокоит населения, а лишь разожжет страсти».
В утверждении, что крестьяне не удовлетворятся частью, а захотят большего, есть доля истины. Но имеется и кое-что ещё. Дело в том, что значительное количество помещичьих земель были заложены. Но ведь помещики при этом продолжали ими пользоваться и получать кое-какой доход. А при платном отчуждении все вырученные за землю средства ушли бы к банкам-заимодавцам.
На докладе Витте Николай II написал резолюцию: «Частная собственность должна оставаться неприкосновенной».
Правда, в 1905 году вспомнили и про идеи развала общины. Товарищ Главноуправляющего землеустройством и земледелием Александр Васильевич Кривошеин писал: «Укрепление в сознании крестьянства понятия о неприкосновенности частной собственности здесь может быть достигнуто… посредством облегчения каждому члену общины выделиться из ее состава с участком надельной земли… Достаточно сделать крестьянина собственником, чтобы он осознал всю чудовищность экспроприации чужой собственности».
Интересно, что Кривошеин отличился «умом и сообразительностью» в конце Гражданской войны. В 1920 году он являлся председателем правительства Юга России (Врангеля). И там он тоже решил провести агарную реформу – при которой земля передавалась крестьянам, но за нее требовалось заплатить… Вот каким местом надо думать, предлагая такие реформы, – когда большевики землю раздали бесплатно ещё в 1917 году – а Врангель едва держался! Ну, ничего человек не понимал!
Единственным результатом деятельности комиссии Кутлера была отмена выкупных платежей. 3 ноября 1905 года были выпущены Высочайший манифест и сопрововождающий его указ. Согласно этим документам выкупные платежи бывших помещичьих крестьян с 1 января 1906 года уменьшались наполовину, а с 1 января 1907 года отменялись полностью. Это было серьезное облегчение жизни крестьян. Но, во-первых, запоздалое, а во-вторых – недостаточное.
А с Государственной Думой, открывшейся 27 апреля 1906 года, вышел полный облом.
«И вот здесь произошел первый серьезный прокол в испытанном лозунге “царь и народ”. Вчера еще темный патриархальный мужик избрал Думу без единого правого. Самыми правыми оказались октябристы, которых было всего 13. Примерно 60 депутатов принадлежали к фракциям “прогрессистского” типа, занимавшим позицию между октябристами и кадетами. Последние получили треть мандатов – 161. Фракция трудовиков вначале насчитывала 107 человек; потом она уменьшилась до 97, поскольку из нее выделились социал-демократы, образовав свою фракцию. Беспартийных было чуть больше – 100, и около 70 человек составляли так называемую фракцию автономистов, куда вошли поляки, литовцы, латыши, украинцы, мусульмане, объединившиеся на лозунге национальной автономии для областей, которые они представляли».
(А. Аврех)
«Правительство сразу же постаралось “приручить” крестьянских депутатов. На деньги МВД для них было организовано прекрасное общежитие и роскошный стол по баснословно дешевым ценам. С другой стороны, в свою фракцию крестьян старались привлечь кадеты. Получилось наоборот – крестьянские депутаты объединились в Трудовую фракцию и выдвинули именно те требования, что выдвигались Крестьянским Союзом. В посланиях от сельских сходов их просили “нести свой крест, так как они – последняя надежда” и что “с ними Бог и народ”».
(С. Кара – Мурза)
С Думой вообще вышло нехорошо. Императорский прием, проходивший в Тронном зале Зимнего дворца, на котором присутствовали и депутаты, прошел нехорошо.
«Двор решил, что этому приему надо придать особенную торжественность и блеск. Из Москвы были выписаны государственные регалии и высшие сановники, поставленные по обеим сторонам трона, были назначены для их несения. На самый трон была накинута императорская горностаевая мантия, причем говорили, что государыня сама расположила эту мантию на троне, дабы она спадала художественными складками. За сим самую залу разделили на две части, отгороженные от оставленного между ними прохода, по которому должен был пройти царский кортеж, бархатными шнурами. Одну из этих частей предназначили для членов Думы, а другую для членов Государственного совета, сенаторов и иных высших военных и гражданских чинов. Контраст получился поразительный. С одной стороны, двор, правительство в расшитых и украшенных многочисленными орденами мундирах, а с другой – серая, почти сермяжная толпа, представлявшая народную Россию. Исходя из наивной мысли, что народных представителей, среди коих было множество крестьян, надо поразить великолепием двора, члены царствующего дома женского пола надели на себя едва ли не все имеющиеся у них драгоценности. Они буквально были покрыты жемчугами и бриллиантами. Но результат получился обратный. Восточный прием внушения уважения к носителям верховной власти был при данных условиях совершенно нецелесообразным.
Народные представители отнюдь не принадлежали к тем первобытным натурам, которым могла бы импонировать внешняя обстановка. Не помогло и царское приветствие, составленное умно и сказанное царем отчетливо, не без царственного величия, причем государь особенно подчеркнул, что он приветствует лучших представителей населения страны».
(В. И. Гурко)
Так дальше и пошло. И. Л. Горемыкин, сменивший 22 апреля 1906 года Витте на посту председателя Совета министров, откровенно не желал налаживать контакта с Думой. Скорее всего потому, что не знал, как это делать. Это явно было выше его способностей. А депутаты тоже заняли откровенно антиправительственную позицию. В общем, кризис…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.