Глава 14. Афганистан. Как договорились ЦРУ и КГБ

Глава 14.

Афганистан. Как договорились ЦРУ и КГБ

Андропов сделал все, чтобы наши войска вторглись в Афган.

Максим Калашников

Бесспорно, самыми заинтересованными в вводе наших войск в Афганистане были американцы.

Валентин Варенников

У меня есть прямое доказательство, что США фактически содействуют и потакают злым силам коммунизма.

Анастасио Сомоса

В 1979 г. произошли два события, внешне, казалось бы, не связанные между собой — в Никарагуа победила Сандинистская революция, а в Афганистан были введены советские войска. И хотя события эти общеизвестны, почти никто не обращает внимания на некоторые подробности, указывающие на закулисное сотрудничество КГБ и ЦРУ. И в Никарагуа, и в Афганистане были проведены хорошо скоординированные действия с обеих сторон, которые привели в итоге к многолетним вооруженным конфликтам.

Сначала рассмотрим историю с вводом наших войск в Афганистан.

Ключевые фигуры тех событий, которые привели к вводу советских войск в Афганистан в 1979 г. — это Hyp Мохаммад Тараки и Хафизулла Амин, один за другим занимавшие должность Генерального секретаря ЦК НДПА и председателя Революционного совета Афганистана в 1978—79 гг.

Родившийся в 1929 г. в семье начальника провинциальной тюрьмы, X. Амин получил высшее образование и стал работать в Кабуле в лицее «Ибн Сина». В 1957 г. на него обратили внимание американцы, и Амину предложили бесплатно учиться в Америке и получать стипендию. И 28-летний Амин отправился в США. X. Амин находился в США с 1957 по 1965 г. с небольшим перерывом (возвращался на некоторое время в Афганистан в 1962 г.) и учился сначала в Колумбийском университете, а затем в Университете Висконсина.

Амин поступил в Колумбийский университет в 1957 г., а в 1958 г. в это же учебное заведение прибыли советские «студенты» О. Калугин и А. Яковлев. О. Калугин в статье «Как мы захватили Афганистан», сообщает о том, как он приезжал в Афганистан в августе 1978 г. вместе с начальником ПГУ КГБ В. Крючковым и встречались с главой Афганистана Н.М. Тараки и с Х. Амином. При встрече с Амином, как пишет Калугин, «когда выяснилось, что мы оба учились в Нью-Йорке в Колумбийском университете, мы поладили сразу. Мы говорили друг с другом по-английски и вспоминали часто посещаемые и знакомые места».

Принципиальная разница в его положении по сравнению с Калугиным и Яковлевым заключалась в том, что педагог X. Амин афганское государство не представлял и был отобран для учебы самими американцами. Единственное разумное объяснение в данном случае — они хотели в дальнейшем его использовать как своего агента. Есть ли какие-либо подтверждения такой версии? Вот отрывок из книги генерал-майора КГБ B.C. Широнина (хотя книга и написана в стиле «не виноватые мы, это ЦРУшники сами устроили», интересные сведения там все же попадаются): «Документальные материалы свидетельствовали, что Амин давно вошел в контакт с американской разведкой… Стало известно, что во время учебы Амина в США с ним поддерживали тесные отношения сотрудники ФБР, а затем ЦРУ» [26].

А вот что пишет в книге «Трагедия и доблесть Афгана» участник войны в (???): «В июне 1977 г. (…) X. Амину и С. Хашеми было предъявлено обвинение в их связях с ЦРУ во время нахождения в США. Зачитывались документы о получении ими денежных средств от этого ведомства. Однако X. Амину тогда удалось выкрутиться. Он заявил, что просто играл с ЦРУ, т.к. ему надо было закончить учебу в США, а жить было не на что (стенограмма этого заседания долгое время хранилась в ЦК КПСС у Р. А. Ульяновского)» [14.1].

Как видим, документальные доказательства получения Амином денег от ЦРУ имелись еще в июне 1977 г. (если не раньше). И когда В. Крючков и О. Калугин беседовали с Амином, они уже знали, с кем имеют дело. Это доверчивым афганцам Амин мог наплести, что он «играл с ЦРУ», потому что «жить было не на что», а наших разведчиков такими слезами не проймешь, и если они смогли найти документы о получении денег Амином, то знали и том, что ему полагалась стипендия от американского правительства. В связи с этим, якобы случайно заведя разговор о Колумбийском университете, Калугин просто проверял реакцию собеседника. И тот, надо сказать, проявил чудеса самообладания, с восторгом начав предаваться воспоминаниям о знакомых местах.

Но самое важное здесь — это не психологическая устойчивость Амина, а то, что уже в 1977 г. руководство КГБ и Международного отдела ЦК КПСС (Р.А. Ульяновский — замзав этим отделом) знало о том, что X. Амин — агент ЦРУ. И тогда тем более странными выглядят действия КГБ и партийной верхушки в 1978—79 гг., но об этом чуть позже.

Еще один важный факт — с 1961 г. в Колумбийском университете работал 36. Бжезинский. Неизвестно, встречался ли в 1961—62 гг. Амин с Бжезинским, но такая возможность у них была. Вернувшись из США в 1965 г., X. Амин стал преподавателем Кабульского университета, в 1966 г. вступил в НДПА, основанную 1 января 1965 г. и стоявшую на марксистско-ленинских позициях. В 1977 г. Амин стал членом ЦК НДПА. Учитывая, что X. Амин марксизмом-ленинизмом не интересовался, можно сделать вывод, что в партию он вступил по заданию своих кураторов из ЦРУ.

Но еще более интересен другой факт: основатель и Генеральный секретарь ЦК НДПА Н. Тараки тоже стал марксистом только после того, как вернулся из Америки! В 1953—55 гг. он работал пресс-секретарем посольства Афганистана в США, в 1955—58 гг. — переводчиком в «Заморской миссии США» в Кабуле, в 1962—63 — переводчиком посольства США в Афганистане.

Описывая краткую биографию Н. Тараки, X. Какар, лично с ним знакомый, в своей работе «Афганистан. Советское вторжение и афганский ответ, 1979—82» пишет, что Н. Тараки не показывал никаких признаков того, что он марксист, а вернувшись из Америки и работая переводчиком, он вдруг стал коммунистом [14.2].

Получается, что как укус Дракулы превращает нормального человека в вампира, так и поездка в Америку превращает афганца в марксиста. Шутки шутками, но совпадения очень подозрительные — и Тараки, и Амин стали марксистами именно после возвращения из Америки. Учитывая, что в миссиях и посольствах значительная часть дипломатических сотрудников — это разведчики, Н. Тараки контактировал с ЦРУшниками каждый день.

С марта по сентябрь 1963 г. переводчик американского посольства Тараки занимается тем, что создает в Афганистане марксистские кружки, в которые объединяет противников монархического строя. В сентябре 1963 г. Тараки уволился из посольства и создал «Руководящий комитет» по созданию революционной партии. А затем Тараки поехал в СССР для встречи с ответственными работниками ЦК КПСС — его принял Р. Ульяновский. Для получения визы надо было обратиться в советское посольство и заполнить анкету с указанием всех предыдущих мест работы. А потом эту анкету проверял на достоверность КГБ. А учитывая, что в ЦК КПСС кого попало не пускали, сотрудники КГБ просто обязаны были проверить Тараки с особой тщательностью, поэтому факт работы у американцев ему скрыть бы никак не удалось. Но визу все-таки дали и к тов. Р. Ульяновскому пропустили.

После возвращения из СССР Тараки стал поддерживать неофициальные контакты с резидентурой КГБ в Кабуле.

В докладной записке в ЦК КПСС от 21 июня 1974 г. (подписано Р. Ульяновским) прямо сказано: «Руководители прогрессивных политических организаций Афганистана К. Бобрак («Парчам») и Н. Тараки («Хальк»), поддерживающие неофициальные контакты с ЦК КПСС через резидента КГБ в Кабуле…».

Складывается такое впечатление, что бывшие работники КГБ в своих мемуарах так сильно акцентируют внимание на Амине только для того, чтобы никто даже не думал покопаться в биографии Тараки.

После визита в СССР Тараки активизировал работу по созданию революционной партии, наконец, создал партию НДПАв 1965 г., а в 1966 г. туда вступил другой афганец, превратившийся в марксиста после пребывания в Америке — Амин. Но из-за традиционной для Афганистана клановой системы НДПА в 1967 г. раскололась на фракции «Хальк» и «Парчам», которые перегрызлись между собой, и революция у них никак не получалась. И не только из-за раскола. Успешная революция бывает там и тогда, где и когда иностранные заказчики покупают обе противоборствующие стороны — и «охранку», и революционеров, и те начинают действовать совместно и согласованно. А вот афганскую «охранку» купить не удалось.

Пришлось покупать армию.

16-17 июля 1973 г., пока афганский падишах Мухаммед Захир-Шах находился в Италии, произошел военный переворот, и власть захватила группа армейских офицеров, руководил которыми генерал-лейтенант в отставке, бывший премьер-министр и министр обороны Афганистана, двоюродный брат падишаха Сардар Али Мухаммед Ламари бин Мухаммед-Азиз Дауд-Хан. Провозгласили республику, и Дауд стал премьер-министром, а затем президентом.

На заинтересованность Советского Союза в этом перевороте указывают следующие факты:

— Главную роль в военном перевороте сыграл батальон «коммандос», который взял штурмом дворец. Командиром батальона был Ф. Мухаммед, который в 1969—70 гг. учился в СССР на специальных курсах для подготовки офицеров ВДВ;

— Уже 19 июля СССР признал Республику Афганистан — одним из первых;

— М. Дауд, хотя и был благородного происхождения, но при этом — сторонником социализма. Возглавив Афганистан, он стал проводить мероприятия социалистического характера: были национализированы крупные частные компании; все частные банки; принят закон о земельной реформе — «излишки» земли изымались у землевладельцев («раскулачивание»?); была создана однопартийная система — Партия национальной революции; а все остальные партии, включая НДПА во главе с «марксистами американского происхождения» Тараки и Амином, были поставлены вне закона; все газеты, кроме государственных и партийных, были запрещены.

— Несмотря на продвигаемый миф о том, что в правление Дауда отношения с Советским Союзом якобы ухудшились, в действительности отношения между двумя странами стали улучшаться, в 1975 г. пригласили советских военных советников!

Главным военным советником в Афганистане в 1975 — 79 гг. был генерал-лейтенант Л.Н. Горелов: «В первую очередь мне сказал Дауд: «Основной противник у нас — это Пакистан. Положение усугубляется тем, что от нас ушли те, кто поддерживал Захир-Шаха. Они ушли в Пакистан, сейчас там и формируются. Словом, основной противник — это Пакистан, которому помогает Америка, поддерживает его во всех антиафганских «начинаниях».

«ВОПРОС: Вы часто встречались с Даудом. На тот момент он уже четко определился, что его военный партнер — это Советский Союз? На тот момент как Дауд относился к западным странам, Европе, США? Насколько Вы его оцениваете верным союзником Советского Союза?

ГОРЕЛОВ: Сложилось такое впечатление. Таково было первое впечатление в самом начале работы, когда мы встречались много. И уже впоследствии, когда мы с послом ходили к нему. Он очень тепло и дружески отзывался об СССР во всех наших разговорах.

Ну, Вы знаете, что в Афганистане от гвоздя до самолета — все из Советского Союза. А те, кто управлял техникой, они тоже — танкисты, вертолетчики — учились у нас. Летчики учились у нас все поголовно. И Дауд, искренне — не искренне, но завязан был на тесном сотрудничестве с Советским Союзом. Что у него в сердце было, трудно сказать, но отношение, к нам, к военным советникам, к советским людям, к Советскому Союзу было самое хорошее. Но потом, позже уже, мы узнали (по данным разведки), что он входил в контакт с американцами. Но это была закрытая информация. Она исходила сугубо от разведчиков. Атак мы не чувствовали, что он ориентируется на другие страны.

ВОПРОС: А какие-нибудь другие иностранные советники были?

ГОРЕЛОВ: Нет, других иностранных советников не было.

ВОПРОС: Т.е. получается, что Афганистан при Дауде был вполне ориентирован на Советский Союз?

ГОРЕЛОВ: Совершенно правильно. И надо было развивать это сотрудничество еще сильнее. Но мы потом насторожились, когда узнали, что все-таки есть у него контакты с представителями других государств. Один раз принял посла (США), второй раз принял посла… Может быть, это и была дипломатия, но пошли данные, что он идет на контакт с американцами. Прямых таких данных, подтверждающих это, не было. На разрыв с Советским Союзом и вообще на ухудшение отношений намеков не было. Наоборот, в военном отношении он у нас много чего просил» [14.3].

Обратите особое внимание: отношения Дауда с Советским Союзом абсолютно нормальные и конструктивные, а какие-то «разведчики» упорно внушают, что Дауд идет на контакт с американцами, хотя объективно это ему невыгодно. То, что Дауд принял американского посла — это, как правильно отмечает Л.Н. Горелов, дипломатия (если посол просит принять — отказать ему, значит нанести оскорбление державе), но зато «исходила сугубо от разведчиков» информация о каких-то тайных контактах. И проверить эту информацию — истинная она или ложная, невозможно.

Что это были за разведчики, пытавшиеся посеять недоверие к Дауну?

Генерал, служивший в Афганистане в 1980—82, 1985—86 и 1987—89 гг., Б.В. Громов о такого рода разведчиках и о достоверности получаемой от них информации высказывается вполне определенно: «Очевидно, не навоевавшись со своими соотечественниками, кабинетные деятели КГБ стремились во что бы то ни стало проявить доблесть в Афганистане. Вот только для того, чтобы кто-то из них продырявил лацкан своего пиджака для очередного ордена, солдаты и офицеры 40-й армии должны были рисковать жизнью.

Чекисты явно «подмочили» в Афганистане свою репутацию. На моей памяти они больше десяти раз докладывали в Москву о том, что Масуд ими ликвидирован, после чего он появлялся то в одном, то в другом районе страны. Наверное, Ахмад Шах не читал рапорта представителей КГБ относительно собственной персоны. (…)

Офицеры внешней разведки КГБ работали по-крупному… Несмотря на особое положение, которое всегда занимала внешняя разведка, военное командование в Кабуле очень осторожно относилось к информации, исходившей от сотрудников этого ведомства. Они нередко ориентировались только на свои интересы. Пытаясь защитить честь мундира, люди из внешней разведки иногда умудрялись даже объективные данные радиоперехвата и аэрофотосъемки интерпретировать т.о., чтобы подтвердить выводы, к которым пришли их московские начальники. В таких случаях представитель КГБ СССР докладывал в Москву имевшиеся у него сведения, даже не проинформировав о них командование 40-й армии.

… Как правило, позже, при более внимательном анализе и детальной проверке выяснялось, что сведения сотрудников КГБ СССР, мягко говоря, не соответствуют действительности. (…)

Я не исключаю, что некоторые доклады разведки, ложившиеся на стол большим московским начальникам, на самом деле оказывались бредом какого-нибудь обкурившегося анашой душмана» [14.4].

Обратите внимание на следующие слова: «Они нередко ориентировались только на свои интересы (…) чтобы подтвердить выводы, к которым пришли их московские начальники». Если московские начальники в каких-то своих интересах пришли к выводам, что Дауд — нехороший человек и его надо убрать, соответственно, разведчики из КГБ поставляли именно такую информацию, которая была угодна начальству и создавала негативное мнение о Дауде, и тем самым в каких-то своих интересах КГБ представлял его как тайного врага Советского Союза.

А тем временем, «марксисты американского происхождения» Тараки и Амин не дремали и вербовали себе сторонников в афганской армии. Новый военный переворот произошел 27 апреля 1978 г. и получил название «Апрельская революция».

Началась эта «революция», как и положено, с провокации. В данном случае решили для затравки убить одного из лидеров фракции «Парчам» Хайбара. Сразу же по Кабулу стали распускать слухи, что неизвестные лица, которые убили Хайбара, сделали это по приказу Дауда. Однако, если бы какой-нибудь человек вдруг «включил голову», то стало бы совершенно очевидно, что убивать Хайбара Дауну не было никакого интереса. Если уж убивать, то Тараки и Амина. А вот у этих двух товарищей как раз был интерес убить Хайбара. Дело в том, что Тараки и Амин принадлежали к фракции «Хальк», открыто враждовавшей с фракцией «Парчам», возглавляемой Б. Кармалем и Хайбаром. Но когда все кричат одно и тоже, голову включать как-то не принято, и поэтому значительная часть населения поверила, что убийство совершено по приказу Дауда. После похорон Хайбара в Кабуле прошли массовые демонстрации протеста.

Дауд, как человек догадливый, 25 апреля приказал арестовать всех лидеров НДПА. У Дауда был бы шанс уцелеть, если бы сотрудники его службы безопасности по каким-то причинам не замешкались с арестом Амина и взяли его на 4 часа позже намеченного времени, ночью 26 апреля. За эти 4 часа Амин успел передать через своего сына приказ заговорщикам в армии, и утром 27 апреля президентский дворец окружили танки, начали его обстрел, а затем нанесли бомбовый удар самолеты, после чего его взяли штурмом, а Дауда убили.

Самое интересное, что «революция» могла бы закончиться неудачей, если бы не внезапное решение советской стороны помочь заговорщикам. Вот как рассказывал Л.Н. Горелов: «Сама революция началась (…) так. Посол поехал на аэродром. Я сейчас не помню, он кого-то встречал, я был в посольстве. И вдруг, говорят, танки вошли в Кабул и сделали несколько выстрелов по министерству обороны и дворцу. Мы в недоумении. Я начинаю выходить на связь с советниками. Они говорят — да, получили приказ. Одна бригада в готовности выйти в Кабул. 5-й батальон 15-ой бригады уже вышел в Кабул. Приезжает посол, говорит: «Стрельба, везде стрельба». Ни он не знал об этом, ни наши органы не знали. Они так сработали, и «Хальк» и «Парчам», что мы ничего ровным счетом не знали. Я, к примеру, не знал, и посол не знал — это точно. Потом приезжает уже от них представитель Тараки: «Атаковали дворец, успеха не имеем, что делать?» — Ну что делать? Посол говорит мне: «Давай». — Я говорю: «Имею право давать?» — «Да», — он мне дает право говорить с Кадыром. Представитель Тараки — именно Кадыр. Он возглавлял военную операцию, он. Я им говорю: «Отводите войска от дворца и наносите авиационные удары». Они нанесли удар звеном, и группа офицеров после этого ворвалась во дворец. Дауд выставил, выстроил всю семью и своих приближенных во дворце. Когда офицер афганской армии сказал: «Сдавайтесь», двоюродный брат Дауда, который стоял в том строю, выстрелил в этого офицера. Тогда те, кто пришли, группа из 5 — 6 чел., всех их перебили, Дауда убили и всю семью, и всех остальных. Вот так убирали Дауда» [14.3]. Из этого рассказа можно выделить два главных момента: 1) военный переворот был для советской стороны неожиданностью, и афганские марксисты в известность наших не поставили; 2) тем не менее, после того, как стало ясно, что у заговорщиков ничего не получается, посол А. Пузанов фактически поручил генералу Горелову взять на себя руководство переворотом, и тот уже сам приказал афганцам-заговорщикам бомбить дворец, что и привело к победе.

Получается, что решение о поддержке заговорщиков было принято в течение максимум нескольких часов, прошедших с начала стрельбы. Сильно сомневаюсь, что посол взял бы на себя личную ответственность поддержать заговор — скорее всего, он успел связаться с Москвой, и ему дали добро на вмешательство на стороне «революционеров».

Сущность «Апрельской революции» наиболее реалистично выразил генерал А.А. Ляховский: «Однако существует версия, согласно которой М. Хайбара убили С.Д. Тарун и братья Алемьяр по распоряжению X. Амина, т.к. в руках М. Хайбара (со стороны «Парчам») находились все нити руководства работой НДПА в армии, а X. Амин являлся как бы его заместителем в этой деятельности. Стремясь захватить лидерство, он и предпринял шаги по устранению конкурента. (…) Согласно этой версии, именно X. Амин своими действиями создал условия для свержения М. Дауда, а если предположить, что X. Амин действительно сотрудничал с ЦРУ и действовал по его указанию, то становится очевидным, кто на самом деле явился организатором военного переворота в Афганистане» [14.1].

Победившие провозгласили Афганистан Демократической Республикой и объявили о намерении строить социализм. Уже 30-го новые власти Афганистана были признаны и СССР, и США.

Всю власть в стране взял Ревсовет Афганистана, его председателем и премьер-министром Афганистана стал Тараки, его 1-м заместителем и одновременно министром иностранных дел — Амин, заместителем — Б. Кармаль (которого вскоре отправили послом в Чехословакию).

Итак, лидер победивших революционеров тов. Тараки — бывший сотрудник американского посольства (о чем знают как минимум с 1963 г.), а его первый заместитель тов. Амин — агент ЦРУ (о чем знают как минимум с июня 1977 г.). И вот этих двух «марксистов американского происхождения» Москва поддержала в самый критический момент, когда их заговор мог сорваться. Так и хочется спросить: что это — глупость или измена? Глупых людей в руководстве КГБ и ЦК КПСС не было. Получалась интересная ситуация — советские товарищи целенаправленно проталкивали американских агентов к власти, заведомо зная о том, что это американские агенты. Для чего же это было нужно?

Афганистан — это страна исламская, причем такая, в которой ислам существует в самых фанатичных его формах. А самые уважаемые люди в исламском обществе — это представители мусульманского духовенства. Любые действия против мусульманского духовенства в исламской стране неизбежно вызовут недовольство у большинства населения, и тогда это население будет очень легко сорганизовать с целью совершения антиправительственных действий. Тараки и Амин народ свой знали. Поэтому нельзя сказать, что они все делали по глупости — тут был точный расчет.

22 сентября 1978 г. Тараки объявил мулл врагами государства. Тогда в октябре муллы, пользуясь своим влиянием на население, устроили беспорядки в Кандагаре, и руководимая ими толпа разгромила резиденцию губернатора, водрузила зеленый флаг вместо красного, расправилась с несколькими десятками деятелей НДПА, и для подавления пришлось привлекать военных.

Обратите внимание: в августе 1978 г. в Афганистан приезжают Крючков и Калугин, встречаются с Тараки и Амином, а в сентябре Тараки начинает провоцировать на антиправительственные выступления мусульманское духовенство. Совпадение?

Затем Тараки объявил о том, что всех афганских женщин будут обучать грамоте. А это противоречило традициям исламского общества. В результате 12 марта 1979 г. в Герате муллы собрали народ на митинг против обучения женщин, после чего повели народ громить местную резиденцию губернатора. Затем был устроен бунт в расквартированной в Герате 17-й дивизии, и тогда Тараки попросил главного военного советника Горелова «оказать помощь по земле и по воздуху» — т.е., по-восточному витиевато, попросил устроить бомбардировки и ввести советские войска в Афганистан для подавления бунта.

Советские военные советники находились еще с 1975 г. (в количестве 550 чел.), но задача советников — консультирование, методическая помощь, планирование операций, помощь в боевой подготовке, но не участие в боях. А Тараки просил именно участия наших войск в боевых действиях против бунтующих мусульман (которых он сам же на бунт и спровоцировал).

Чем грозил ввод наших войск, предсказать было несложно — если даже попытка обучить женщин грамоте вызывает такую бурную реакцию, то что же будет, если в страну войдут «неверные» и начнут убивать правоверных мусульман. Что будет? Джихад будет!

Получается, что бывший переводчик американского посольства, пришедший к власти с советской помощью, имел своей задачей вызвать войну между СССР и исламистами. Генерал армии В.И. Варенников, который в 1984—89 гг. был в Афганистане прямо пишет, что «самыми заинтересованными в вводе наших войск в Афганистане были американцы (…) Вашингтон через ЦРУ сделал все, чтобы спровоцировать такой ввод» [14.5].

А тем временем из Пакистана и Ирана в Афганистан горными тропами переходили отряды мусульманских боевиков для помощи афганским единоверцам.

17 марта 1979 г. для обсуждения просьбы Тараки собралось Политбюро ЦК КПСС. Член Политбюро, секретарь ЦК КПСС А. Кириленко, человек сугубо гражданский, на этом заседании удивительно точно предсказал, к чему приведет ввод наших войск: «Возникает вопрос, с кем же будут воевать наши войска, если мы их туда пошлем. С мятежниками, а к мятежникам присоединилось большое количество религиозников, это мусульмане, и среди них большое количество простого народа. Т.о., придется воевать в значительной степени с народом…

Если народ восстанет, то кроме лиц, прибывших из Пакистана и Ирана, которые в значительной степени относятся к числу террористов и мятежников, среди масс, с которыми придется иметь дело нашим войскам, будут простые люди Афганистана… это поклонники религии, поклонники ислама».

Политбюро решило помочь афганскому правительству оружием и продовольствием, но войска не посылать, при этом развернуть на всякий случай две дивизии на границе с Афганистаном.

Ни о каких связях Тараки и Амина с американцами на заседании Политбюро не говорилось. КГБ и Международный отдел ЦК КПСС эту информацию от Политбюро скрывали. Андропов тоже об этом промолчал. Но при этом некоторые члены Политбюро интуитивно стали подозревать что-то неладное. Косыгин сказал: «Все-таки, что ни говорите, как Тараки, так и Амин, скрывают от нас истинное положение вещей… Люди они, видимо, хорошие, но все-таки многое они от нас утаивают. В чем причина, понять трудно».

На следующий день Политбюро снова обсуждало ситуацию, и Д. Устинов сказал, что теперь о помощи, помимо Тараки, попросил еще и Амин.

А дальше самое интересное. Ю. Андропов заявил, что «нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. (…) Мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас». (Ю. Андропов говорит и действует примерно, как и Сталин в 1922 г.: на словах он пока демонстративно против, но потом, по мере развития ситуации, «под воздействием новых обстоятельств», он склонится к другому решению… — А.Ш.)

Но что могло сподвигнуть внешнюю разведку КГБ и Международный отдел ЦК на совместные действия, которые явно не отвечали интересам СССР, но при этом соответствовали интересам американцев? Понятно, что непосредственные участники этих мероприятий никогда и никому не скажут всю правду, но предположение сделать можно.

Кроме чистой политики, надо понимать и иной интерес, ибо, по словам П. Хейне, «в любом обществе, широко использующем деньги, почти каждый человек предпочитает иметь их побольше… Последнее обстоятельство сильно помогает предсказывать человеческое поведение». (Люди из РУМО и ЦРУ нажились на войне во Вьетнаме, поставляя наркотики в Европу и Америку. Люди из ГРУ и КГБ извлекли из этого свои уроки. Именно Афган дал нам большую нарковолну, которая захлестнула города и деревни. Их люди вызвали антиалкогольное законодательство 1985 г., «сексуальную революцию», пропаганду в СМИ, разлагающую масс-культуру. Тут еще при Советах делались такие капиталы: «Я сам лично наблюдал в 1985 г. сделку на четыре 000 000 000 (!)$ по комитетской линии» [14.6], где еще можно было делать такие деньги — Афган дал старт многим. Слово свидетелю: «Уже тогда властвовали карьеризм, вранье и желание наживы. Наживались на поставках и на многом чем другом.

Еще очень плохо работала контрразведка. Я вообще ее не ощущал. Воровство, а особенно спекуляции, все это цвело пышным цветом. Помню, к нам не раз прилетал один певец. А далеко не многие решались прилететь сюда. Мы считали его настоящим храбрецом. Только потом мне стало известно, что, прилетая в Афганистан со своими концертами, он пел сколько надо, но улетал, загруженный контрабандой. И в этом ему помогали политработники и командиры высшего ранга. Узнал я об этом не от контрразведчиков, которые и должны были меня проинформировать, а из других источников и от свидетелей. (…)

На базе ГРУ были созданы мобильные бригады для борьбы с караванами. Они получали данные из разведцентра, выслеживали караваны, следовавшие из Пакистана или с территории Ирана. Чем эти караваны были загружены — знают только те, кто расправлялся с ними. Часто они переправляли оружие, боеприпасы, продукты, наркотики. И тут все зависело от честности тех, кто командовал этими группами и организовывал операции. Не раз и не два до меня доходили слухи, что трофеи, добытые в этих рейдах, всплывали в Москве. И когда Советский Союз развалился, одними из первых коммерсантов стали некоторые бывшие офицеры-«афганцы», у которых изначально имелся такой «стартовый капитал» [19]. Как и на любой войне: кого-то целуют голые солдатки, а кого-то смерть в голые пятки — А.Ш.)

После того, как в марте 1979 г. Политбюро отказалось вводить советские войска, КГБ стал усиленно дестабилизировать ситуацию в Афганистане, чтобы просто вынудить партийное руководство пойти на силовой вариант.

Свидетельствует бывший руководитель Группы советников Главного политуправления афганской армии генерал В.П. Заплатин: «В последующем министром обороны был назначен полковник Ватанджар, но эта ноша ему оказалась не по плечу. Это усугублялось еще и тем, что к лету 1979 г. сформировалась т.н. «четверка» молодых министров, в которую входил и Ватанджар и которая не очень утруждала себя работой.

Неформальным лидером «четверки» — а чаще ее называли «бандой четырех» — являлся руководитель Службы государственной безопасности Сарвари. В нее также входили министр связи Гулябзой и министр по делам границ Шерджан…

На их совести — фатальная ссора Тараки и Амина, неоднократные попытки покушений на Амина, попытки поднять мятежи в ряде армейских гарнизонов. Все это не обходилось без влияния наших спецслужб…

Я и сейчас, спустя 20 лет, не могу понять, почему представители наших спецслужб в Кабуле так опекали этих раскольников, получали от них неправдивую информацию о положении дел в армии, снабжали этой информацией советских руководителей. В конце концов эта четверка, когда она окончательно обанкротилась, была даже тайно перемещена в Советский Союз» [14.7].

Все лето продолжались подобные действия, а пока товарищи из КГБ и их афганские агенты пытались усилить дестабилизацию в стране и кормили дезинформацией Политбюро, американцы готовились к вводу советских войск — 3 июля 1979 г. президент США Дж. Картер подписал указ о финансировании антикоммунистических (т.е. исламистских) сил в Афганистане. Деньги предназначались для подготовки и вооружения афганских исламистов на базах в Пакистане. Чтобы, когда КГБ наконец-то уговорит партийное руководство ввести в Афганистан войска, их там уже ждали.

А в сентябре операция КГБ по втягиванию Советского Союза в афганский капкан выходит на финишную прямую.

Опять процитируем генерала В. Заплатина: «12 сентября встреча Тараки в кабульском аэропорту была пышной, но тревожной. Все говорило о том, что скоро наступит развязка. В это время в афганской армии работала группа генералов и офицеров Минобороны СССР под руководством главнокомандующего Сухопутными войсками генерала армии Павловского. Послу СССР в Афганистане Пузанову совместно с Павловским, генералом КГБ Ивановым и советником Гореловым было поручено провести беседу с Тараки и Амином и примирить их.

14 сентября советские посланники прибыли в рабочий кабинет Тараки. Пузанов сообщил о цели визита и просил пригласить на беседу Амина. Амин приехал во дворец, и здесь на него было совершено покушение. Погиб главный адъютант Тараки, Тарун, тяжело ранен адъютант Амина. Беседа не состоялась, гром грянул. Когда советские представители покинули дворец и убыли в посольство, весь вечер и ночь между Тараки и Амином шла отчаянная борьба за влияние на войска кабульского гарнизона…

Уже на следующий день Тараки был изолирован от руководства страной, а 16 сентября в здании Минобороны последовательно состоялись вначале заседание Революционного совета, а затем пленум ЦК НДПА. Тараки был освобожден от должности председателя Ревсовета и генерального секретаря ЦК НДПА. Единогласно на эти должности был избран X. Амин» [14.7].

Понятно, что не Тараки устроил покушение на Амина — надо быть идиотом, чтобы пытаться его убить в присутствии советских представителей. Кто же тогда организовал покушение? «На их совести — фатальная ссора Тараки и Амина, неоднократные попытки покушений на Амина». Провокация, осуществленная КГБ руками своих агентов из «четверки», которых затем вывезли в Советский Союз, вполне удалась. Тараки, которого Амин считал виновным в покушении на себя, после отстранения от власти был убит, и нашему Политбюро было представлено весомое доказательство, что в Афганистане творится не пойми что, вон даже руководители государства друг друга убивают и перевороты устраивают.

Оценка положения в стране у военных и у КГБ отличалась до такой степени, что едва не доходило до драки. Генерал Заплатан пишет: «К сожалению, разная оценка положения дел в Афганистане и армии между военными советниками и руководителями наших спецслужб сохранилась, и такой она шла к руководству нашей страны… дело дошло до того, что мы друг друга готовы были взять за грудки» [14.7].

14 октября 1979 г. в Герате начался мятеж в 7-й пехотной дивизии афганской армии, но был быстро подавлен. Генерал Заплатин пишет по этому поводу [чтобы было понятно — в нашем посольстве под видом дипломатических работников трудились в основном сотрудники резидентуры КГБ]: «После подавления мятежа я поехал в посольство с целью доложить о выполненной задаче. В приемной посла сидел один из работников посольства и плакал. На мой вопрос, что случилось, Пузанов ответил, что тот льет слезы по поводу неудавшегося мятежа. Вот так мы «дружно» работали» [14.7]. Плачущего «работника посольства» можно понять: наверно, уже готовился за этот мятеж орден получить, а тут такой облом. Как видите, КГБ работал так топорно, что его провокации с целью дестабилизации обстановки в Афганистане были видны послу и нашим военным советникам невооруженным глазом.

В ноябре прислали нового посла Ф.А. Табеева, он «попросил высказать свое мнение по содержанию шифровки, подготовленной в Москву за подписью самого Табеева, гэбиста Иванова и генерала МВД Попутина. Подпись последнего уже стояла под шифровкой. В шифровке давалась крайне негативная оценка положения дел в ДРА, особенно в армии. Речь шла о том, что армия полностью деморализована и не в состоянии противостоять мятежникам. С этим был не согласен не только я, но и советник по линии ЦК КПСС Веселов и его помощник Кулинченко. Мы спросили Попутина, почему он подписал шифровку, не зная положения дел. Тот ответил, что его попросили подписать работники КГБ, и он так и сделал, а раз мы возражаем, то он тут же снимет свою подпись. В итоге в Москву данная шифровка ушла за подписью одного лишь представителя КГБ» [14.7]. Как видите, линия КГБ последовательно сводилась к тому, чтобы дезинформировать советское руководство о положении в Афганистане и представлять дело так, будто там хаос и развал, афганская армия не в силах противостоять мятежником, и без ввода советских войск ну никак не обойтись.

Руководитель Оперативной группы КГБ в Афганистане с 17 марта 1979 г. Б.С. Иванов в 1955—59 и в 1962—64 гг. был резидентом КГБ в Нью-Йорке, и какого рода у него там были контакты с американцами — тайна, покрытая мраком. Но втягивание Советского Союза в афганский конфликт соответствовало интересам США, и генерал Иванов этому способствовал всеми силами. Кстати, в 1962—64 гг. О. Калугин находился в непосредственном подчинении у Б. Иванова.

Армейские генералы всячески сопротивлялась попыткам КГБ добиться ввода наших войск. В другом своем интервью генерал Л. Горелов вспоминал: «Брежнев решил послушать и мнение «низов». (…) входим с Огарковым в кабинет, там: Брежнев, Громыко, Устинов, Пономарев. Поздоровались, они нам чаю с лимоном предложили. Брежнев попросил доложить обстановку в стране. «Леонид Ильич, — говорю, — я владею информацией, но не так глубоко как посол. В деталях знаю обстановку в армии». — «Ответьте, войска надо вводить или нет?». — «Нет, Леонид Ильич». — «Почему?». Я стал докладывать: «Во-первых, у афганской армии сегодня в наличии 10 пехотных дивизий, три армейских корпуса, 350 самолетов, 1500 стволов артиллерии, 900 танков. Она способна контролировать положение дел в стране и на границе. Доказательство: многочисленные успешно проведенные операции по вытеснению пакистанских группировок. Во-вторых, если введут наши войска, американцы усилят помощь антиафганским формированиям. Снабдят их техникой, оружием, советников пришлют и вторгнутся в Афганистан. В-третьих, наша армия не готова драться в горах. Она не знает, что это такое».

Тут Устинов меня прервал: «Не расписывайся за армию». Я спокойно ответил: «Говорю то, что знаю точно». И продолжил: «В-четвертых, Советский Союз понесет огромные материальные и человеческие потери. Наши ребята будут воевать первым эшелоном, а афганцы вторым». (С горечью). Так и случилось. Меня выслушали и попросили удалиться в соседнюю комнату. После меня докладывал представитель КГБ в Кабуле генерал-лейтенант Борис Иванов. Когда мы ехали обратно, Огарков сказал, что мы проиграли. Я догадался, что Брежнев принял сторону кагэбиста Иванова, который рьяно выступал за ввод войск» [14.8].

Следует отметить, что Андропов к тому времени был полностью на стороне Иванова. Как сказал генерал Горелов в упоминавшемся интервью в августе 2006 г., опубликованном на сайте artofwar.net.ru, «основную ответственность за это должно нести ведомство Андропова, т.е. КГБ. Это они сумели потом убедить в необходимости ввода войск Устинова и Громыко. Потом эта тройка — Андропов, Громыко, Устинов — сумели убедить Брежнева принять это решение. А в каком состоянии генсек тогда уже был, вы знаете… А что Устинов? Пошел на поводу у Андропова. Они были старые друзья» [14.3].

В статье [14.9] сразу трех авторов со ссылкой на воспоминания генерала армии AM. Майорова говорится: «На заседание Политбюро вызвали начальника Генштаба Огаркова и приказали готовить 75-тысячную группировку. (…) Огарков стал возражать: «Мы восстановим против себя весь восточный исламизм и политически проиграем во всем мире». Его оборвал Андропов: «Занимайтесь военным делом! А политикой займемся мы, партия, Леонид Ильич!»

Необходимо сказать, что после марта 1979 г. и Тараки, и Амин продолжали забрасывать советскую сторону просьбами о вводе войск. 14 апреля 1979 г. Главный военный советник в Афганистане Л. Горелов направил начальнику Генштаба Н. Огаркову шифртелеграмму, что X. Амин по поручению Н.М. Тараки обратился к нему с просьбой прислать в Афганистан советские боевые вертолеты с советскими экипажами. Огарков наложил резолюцию «Этого делать не следует». Вполне возможно, что маршал Огарков через военную разведку ГРУ получил информацию о планах ЦРУ-КГБ втянуть Советскую армию в афганский конфликт с определенными целями и именно поэтому, вплоть до самого последнего момента, так противился вводу войск. Новые просьбы Тараки и Амина о направлении наших войск в Афганистан поступали и после этого, их рассматривали на заседаниях Политбюро 21 апреля и 24 мая. И даже после убийства Тараки X. Амин снова обращался к советскому руководству с просьбами о направлении советских войск (всего с сентября по декабрь 1979 г. было 7 таких обращений).

Короче говоря, воздействие на Политбюро шло с двух сторон — и сами афганские руководители — агенты американцев — настаивали на вводе войск, и КГБ путем проведения комплекса различных мероприятий стремился убедить Политбюро в такой необходимости. И только начальник Генштаба Огарков и военные советники в Афганистане Горелов и Заплатин пытались предотвратить трагическое развитие событий.

Необходимо акцентировать внимание на следующем. Если бы советские войска были просто введены в Афганистан для помощи афганскому руководству, то приход «неверных» был бы воспринят крайне враждебно только радикальными исламистами. А вот если бы дело выглядело так, как будто Афганистан захвачен иностранными оккупантами, это вызвало бы гнев и возмущение у подавляющего большинства населения.

Чем сильнее гнев населения против захватчиков, тем сильнее разгорится военный конфликт. Поэтому X. Амина было решено убить (ведь какие же это оккупанты, если они не убили главу государства?). Ради достижения собственных целей даже ЦРУ иногда жертвует своими агентами. Кто выращивает бычка на мясо, тот имеет право его зарезать.

20 октября в Кабул вылетела спецгруппа КГБ «Зенит».

25 октября сотрудник КГБ А.В. Петров вылетел в Прагу за жившим там в эмиграции после отставки с должности афганского посла в Чехословакии Б. Кармалем.

Кроме того, в Москве уже находилась «четверка» бывших министров, из них было решено сформировать новое правительство. И как должны отреагировать афганцы на правителей, которых привезут в обозе иностранной армии? План втягивания СССР в афганский конфликт разрабатывали очень умные люди, просчитывавшие все варианты на много ходов вперед с учетом особенностей афганского народа. Абсолютно все рассчитали правильно.

Однако Политбюро команду на начало операции не давало. Возможно, доводы армейских генералов все же посеяли какие-то сомнения. И тогда КГБ решил дожать партийных старцев.

Бывший начальник отдела Ближнего Востока МИД СССР сообщает: «В первых числах декабря 1979 Андропов направил Брежневу записку, ставшую прологом к вторжению в Афганистан… Толчком к ее появлению явилась телеграмма главного представителя КГБ в Кабуле Иванова, где сообщалось, что Амин — агент ЦРУ; один на один тайно встречается в загородных ресторанах с американским поверенным в делах, плетет заговор — обсуждает план вторжения США в Афганистан. Американские суда с войсками уже приближаются к побережью Пакистана. Там высадится десант, который проследует в Афганистан» [14.10]. О том, что Амин получал деньги от ЦРУ, имелись документы как минимум в июне 1977 г., но Брежневу доложили об этом только в декабре 1979 г. и о том, что Тараки работал в американском посольстве, Брежнев так никогда и не узнал — ему представляли Тараки как «прогрессивного писателя». Расчет был сделан на то, что такая информация про Амина вызовет у Леонида Ильича резкую эмоциональную реакцию, и расчет оправдался. Однако, если бы Генеральный секретарь не находился под воздействием наркотических таблеток, он мог бы задать вполне логичный вопрос: если агент ЦРУ семь раз за три месяца просил ввести советские войска в Афганистан, значит, это нужно ЦРУ, и может не надо делать то, что хочет ЦРУ? Однако логику Брежнев так и не включил, и Суслов и остальные члены Политбюро — тоже. Такова была в СССР управленческая элита. Лучшие Люди Страны.

Добавим, что сообщенные Б. Ивановым сведения о планируемой высадке американских войск в Пакистане были полной дезинформацией. Что вообще было характерно для всех сообщений КГБ по афганскому вопросу.

8 декабря 1979 г. Андропов доложил на Политбюро, что резидент ЦРУ в Турции пытается создать новую «Великую Османскую Империю» с включением в нее всех южных республик СССР, и что американцы собираются разместить в Афганистане ядерное оружие [14.1]. Это также была дезинформация.

Окончательное решение о вводе войск в Афганистан было принято на заседании Политбюро 12 декабря 1979 г., и на следующий день началась подготовка к вторжению.

27 декабря 1979 г. дворец Амина в Кабуле был взят штурмом подразделениями спецназа ГРУ и КГБ, сам глава Афганистана был убит, а привезенный из Москвы Б. Кармаль на следующий день объявил по радио о начале «второго этапа революции», и началось размещение советских войск по гарнизонам.

Советские войска провоевали в Афганистане до 15 февраля 1989 г. Погибли около 14 тысяч наших военнослужащих, расходы на войну составили (по данным генерал-майора А.А. Ляховского) только по линии Министерства обороны СССР — более 12 000 000 000 руб., а на иные виды помощи — более 8 000 000 000 руб., т.е. всего СССР потерял на этой войне более 20 000 000 000 руб. Афганистану помогали безвозмездно.

Главная странность Афганской войны заключается в том, что победа в ней вообще не планировалась. Как пишет генерал-полковник Б.В. Громов: «Упреки в том, что мы не сумели победить Масуда, что он оказался значительно умнее и прозорливее командования 40-й армии, на мой взгляд, беспочвенны и необоснованны. Любые проводимые нами операции, в т.ч. и против Ахмад Шаха, нужно рассматривать в контексте всего пребывания советских войск в Афганистане и тех задач, которые стояли перед Ограниченным контингентом… Определенные цели перед собой командование 40-й армии ставило и в борьбе против Масуда. Но даже в периоды жесткой конфронтации с военным лидером оппозиции, а она возникала довольно часто, мы не стремились окончательно разбить его банды, а самого Ахмад Шаха уничтожить физически. Мы планировали боевые действия т.о., чтобы нанести Ахмад Шаху лишь значительное поражение, скажем в Северном или в Центральном Панджшере, и лишить оппозицию возможности быстро восстановить свои силы. (…)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.