Осада Галикарнаса

Осада Галикарнаса

Среди осад, предпринятых Александром, наибольший интерес представляют осады Галикарнаса, Тира и Газы. Галикарнас, современный Бодрум, был столицей Карии и главной морской базой персов, контролировавшей южный путь в Эгейское море на южном берегу маленького полуострова, протянувшегося на запад между Менделийским проливом на севере и Косом на юге, и занимал весьма выгодную стратегическую позицию, поскольку соединялся с Аттикой цепью Кикладских островов, а с Критом – через Спорады, из которых Родос был самым значительным. В качестве одного из шагов на пути к господству над Эгейским морем и, следовательно, к безопасности морских коммуникаций с Македонией Александру было необходимо отвоевать Галикарнас у персов.

Сохранились два комплиментарных рассказа, один написан Аррианом и основан на свидетельствах Птолемея и Аристобула, он излагает события с точки зрения осаждающих; другой – написан Диодором, который пересказывает не дошедший до нас источник – свидетельства некоего наемника, написанные с точки зрения осажденных. Хотя они и разнятся в деталях, в основном они согласуются.

Город Галикарнас был хорошо защищен и природой, и искусственными укреплениями; со стороны берега он имел высокую стену, окруженную рвом в двадцать пять футов шириной и двадцать два фута глубиной. В нем имелось три крепости: первоначальный акрополь в северо-западном углу, Салмакидская крепость в юго-западном углу и царский замок на маленьком острове Арконесс при входе в гавань рядом с берегом. Там стоял сильный военный гарнизон из 2 тыс. или более греческих наемников под командованием афинского изгнанника Эфиальта и большой отряд азиатов, которым командовал сатрап Карии Оронтобат. Мемнон, недавно назначенный правителем Нижней Азии, командовал и армией и флотом, он снабдил город всем необходимым на случай длительной осады; склады были заполнены, также имелись и механизмы, необходимые для обороны. Кроме того, в гавани стояла эскадра, и моряков всегда можно было призвать на помощь. Наконец, поскольку Александр распустил свой флот, персы полновластно господствовали на море и могли доставить в город продовольствие и подкрепления.

Карта 16. Осада Галикарнаса

После того как осенью 334 г. до н. э. Александр взял Милет, он направился к Галикарнасу. Эта осада стала самой трудной операцией из всех, которые Александр когда-либо проводил; в отличие от Милета, он мог атаковать только со стороны суши. Он разбил лагерь близ юго-восточного угла города неподалеку от Миласских ворот, из которых шла дорога на Миласы (Милас), располагавшиеся в двадцати пяти милях к северо-востоку.

Первым его действием был осмотр крепостной стены рядом с Миласскими воротами, но здесь его застала врасплох смелая вылазка гарнизона, которая, хотя и была отбита, похоже, привела осаждавших в смятение, поскольку нападавшим позволили без помех вернуться в город. Все это вынудило Александра поискать другое место. Через несколько дней он передвинулся с восточной на западную сторону Галикарнаса и остановился по соседству с Миндскими воротами, от которых шла дорога на Минд, город, находившийся в двенадцати милях на западной оконечности полуострова. Он также намеревался захватить Минд, поскольку одна из партий предательски предложила ему сдать свой город.

Взяв с собой гипаспистов, всадников-гетайров, батальоны Пердикки, Аминта и Мелеагра, агриан и лучников, он обошел крепость, направившись к западной ее стороне. Отсюда он совершил ночной набег на Минд, но условный сигнал от предателей не поступил. Поскольку Александр не взял с собой осадные механизмы, он попытался прорыть подкоп под стены города, но, когда ему сообщили, что морем к городу идет подкрепление, он отказался от своей затеи и возвратился в Галикарнас.

Тогда Александр всерьез принялся за осаду, пытаясь пробить брешь в северной стене. Он приказал засыпать часть рва, чтобы подвести к стене осадные механизмы, и построил навесы, чтобы защитить воинов, засыпавших ров и ведших подкоп под основание стен. Прежде чем работы были завершены, гарнизон совершил ночную вылазку с целью поджечь осадные механизмы, прежде чем они будут приведены в действие. Вылазку отбили, но в сражении пал брат дезертировавшего Аминты Неоптолем и 170 защитников крепости; шестнадцать македонцев было убито и 300 – ранено. Согласно Арриану, такая разница в числе убитых и раненых вызвана тем, что вылазка была предпринята под покровом ночи, что сделало осаждавших беззащитными под градом стрел и копий, сыплющихся на них сверху в темноте.

Через несколько дней, когда две башни и соединявшая их стена были разбиты, а третья башня сильно повреждена и осажденные строили заграждение из кирпичей, чтобы закрыть брешь, произошло неожиданное. Два пьяных воина из батальона Пердикки, хвастаясь своей удалью, поспорили, кто храбрее, вооружились и бросились к заграждению. Увидев их со стены, осажденные спустились и убили их, а затем атаковали македонские посты. Пердикка выслал подкрепление, и большая часть гарнизона присоединилась к сражающимся. Произошло столкновение, но, как пишет Арриан, македоняне отбили нападение и чуть не взяли город, поскольку стены некому было защищать.

Диодор рассказывает другую историю, согласно которой македоняне, спешно посланные Пердиккой вперед, были жестоко разбиты, и Мемнон даже отвел своих людей, пока не появился Александр. То, что гарнизон выиграл это сражение, подтверждается и эпизодом, о котором Птолемей не упоминает, поскольку это бросило бы тень на Александра. Как только стычка закончилась, «царь послал трубачей подать сигнал о перемирии, чтобы подобрать тех из македонцев, которые пали у стены» (Д и о д о р. XVII). Это показывает, что македоняне понесли серьезные потери. Эфиальт отверг просьбу, но Мемнон ее удовлетворил.

На следующий день Александр подкатил осадные башни и тараны, чтобы пробить заграждение, но осажденные опять сделали вылазку: сгорел навес, располагавшийся напротив стены, и одна из деревянных башен. Другие уцелели благодаря Филоту и Гелланику, и при появлении Александра осажденные побросали факелы и бежали в город.

«Галикарнасцы, – пишет Арриан, – правда, вначале брали верх по причине высокого местоположения; они не только били в лоб людей, оберегавших машины: с башен, уцелевших по обеим сторонам рухнувшей стены, была для них возможность поражать врага, подходившего ко второй стене и с боков и только что не с тыла» (Арриан. I).

После этих событий Эфиальт, выступая на военном совете, собранном в Галикарнасе, говорил, что для спасения города следует предпринять наступление. Мемнон согласился. Хотя их план Диодор излагает довольно туманно, он, как представляется, состоял в следующем: 2 тыс. греческих наемников двумя отрядами по тысяче человек каждый идут в наступление; одна колонна с горящими головнями должна атаковать из-за заграждения, и поджечь вражеские осадные машины, а другая под командованием Эфиальта должна появиться из «тройных ворот», которые, предположительно, располагались неподалеку от бреши. Затем, когда нападение первой группы на осадные сооружения вынудит врага броситься их спасать, вторая должна ударить с фланга. Наконец, если эта неожиданная атака будет удачной, Мемнон с персидским войском поддержит Эфиальта и предложит заключить мир. Если мы правильно толкуем Диодора, Александр столкнулся с достойным врагом.

Далее Арриан пишет, что, когда через несколько дней после последнего сражения Александр выдвинул вперед осадные механизмы, чтобы атаковать разрушенную брешь, он внезапно подвергся нападению рядом с брешью, и сразу после этого вторая группа врагов появилась из «тройных ворот», где македоняне меньше всего их ждали (Арриан. I). После этого Арриан пишет: «Тех, кто вышел через тройные ворота, встретил Птолемей, царский телохранитель, с полками Адея и Тимандра и некоторым числом легковооруженных. Они тоже без труда обратили в бегство вышедших из города. Беглецам пришлось при отступлении проходить по узкому мосту, переброшенному через ров; мост обломился под таким количеством людей; многие попадали в ров и погибли, растоптанные своими же или пораженные сверху македонянами. Самая же большая резня произошла в самих воротах: страха ради закрыли их преждевременно, боясь, как бы македоняне, по пятам преследующие бегущих, не ворвались в город, отрезав таким образом возвращение многим своим. Македоняне перебили их у самых стен. Город вот-вот бы уже взяли, если бы Александр не скомандовал отбой: он все еще хотел сохранить Галикарнас и ожидал от галикарнасцев мирных предложений» (I).

Рассказ Диодора отличен от этого. Он пишет, «что, когда все было готово, на рассвете назначенного дня, ворота внезапно распахнулись и первый отряд устремился вперед, поджигая осадные механизмы. Сразу после этого появился Эфиальт, построив своих воинов в фалангу, «предпринял наступление на македонян, которые старались сохранить и защитить свои механизмы… Шум и крики наполнили лагерь, трубы трубили сигнал к сражению», и, хотя македоняне справились с огнем, в сражении преимущество оставалось за Эфиальтом. Затем появился Мемнон с такими силами, что «Александр не знал, что делать». Далее Диодор пишет: «Неожиданно все перевернулось: ибо к македонянам (которые по причине своего возраста к этому времени были освобождены от строевой службы и не участвовали в сражениях, хотя и были победителями многих прежних битв при царе Филиппе) теперь, в эту самую минуту вернулось их былое мужество, и, будучи опытными и умелыми воинами (гораздо опытнее остальных), они своим примером, а также с помощью насмешек и упреков устыдили новобранцев, которые уже начали бежать. Они стали щитом к щиту, двинулись на врага (теперь уже уверенного в своей победе) и, убив Эфиальта и еще многих, оттеснили остальных в город; македонцы, смешавшись с другими, в полной темноте проникли за стены; однако царь отдал приказ прекратить операцию, тогда они вернулись в лагерь» (XVII).

Для понимания произошедшего надо иметь в виду, что войска, которые вступили в сражение с Эфиальтом первыми – батальоны Адея и Тимандра, – состояли из молодых, неопытных воинов[174], и, пока не появились ветераны – воины Филиппа, – Эфиальт брал вверх. На это также намекает Курций, который в рассказе о роковой ссоре между Александром и Клитом заставляет последнего сказать: «Ты презираешь старых воинов Филиппа, забывая о том, что, если бы старый Аттар не воззвал к молодежи, когда те оставили поле битвы, мы все еще теряли бы время у Галикарнаса» (VIII).

В том, как Арриан описывает персидскую контратаку и ее провал, кажется, отсутствует какой-то элемент, который позволил бы понять происходящее более ясно. Если, как он пишет, город был почти взят, а у Александра не было полной уверенности в том, что по крайней мере часть граждан готова его принять, он был слишком опытным полководцем, чтобы не довести дело до конца. Возможно, он не мог этого сделать из-за того, что в его войске царила сумятица, о чем говорит Диодор, и потому что была ночь. Но всего скорее, все это время он контактировал с антиперсидской партией внутри Галикарнаса, которая готова была сдать ему город и приветствовать его как освободителя. (Следует помнить, что в Минде была такая партия.) О том же свидетельствует и решение Мемнона и Оронтобата немедленно после того, как их вылазка захлебнулась, поджечь город и отвести войска к царскому дворцу и Салмакиде. Обосновывалось такое решение тем, что из-за повреждения стены и тяжелых потерь город больше невозможно оборонять. Не исключено, что так оно и было, однако более вероятно, что, поскольку Александр имел своих сторонников среди горожан, они опасались восстания, и тогда именно освободительная политика Александра больше способствовала захвату Галикарнаса, нежели его военная сила.

Город подожгли около полуночи. Когда Александр увидел, что пламя распространяется, он послал людей в город убивать на месте всех поджигателей, однако горожан, которые оставались в своих домах, приказано было щадить. Затем, на рассвете он узнал, что Мемнон отвел своих воинов в царский замок и Салмакиду, и решил отказаться от осады этих крепостей, а лишь окружил их. Это решение было продиктовано и их неприступностью, и тем, что едва ли можно было надеяться взять их с помощью измены, к тому же они могли получать помощь с моря, а значит, их защитников нельзя было уморить голодом. И Арриан и Диодор пишут, что Александр приказал сровнять город с землей, но это маловероятно, поскольку у него не было намерения продавать жителей в рабство, и лишь несколькими часами раньше он приказал убивать поджигателей. Более похоже на правду, что он велел снести здания, чтобы возвести оборонительные укрепления вокруг двух незахваченных крепостей. Затем он оставил Птолемея, сына Лага, с 3 тыс. греческих пехотинцев и 200 всадниками охранять крепости, а сам направился во Фригию. О том, что его отказ от длительной осады крепостей был мудрым решением, говорит тот факт, что только перед сражением при Иссе осенью 333 г. до н. э. Оронтобат потерпел поражение от Птолемея и Асандра в жестокой схватке у стен царского замка и Салмакиды (Арриан. II). Крепости продержались двенадцать месяцев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.