20. Великий князь Василий I

20. Великий князь Василий I

После великого правителя и воина на престоле оказался 17-летний отрок. Никаких заслуг он не имел, только-только начал перенимать у отца нелегкую науку власти. Вокруг Василия возникли закулисные дрязги. Его бояре по-прежнему боялись Владимира Андреевича. Вдруг он покусится на власть или просто заберет юношу под свое влияние? Серпуховского князя стали обходить при решении важных вопросов, настраивать Василия против него. До такой степени усердствовали, что Владимир оскорбился и уехал к себе в Серпухов. Советники великого князя разошлись пуще прежнего, нашептывали: готовит мятеж. Их сплетни дошли до Храброго и… чуть не стали причиной настоящего мятежа. Возмущенный князь оставил удельную столицу, подался в новгородские владения.

Тут уж московские бояре схватились за головы. Чего они опасались в первую очередь, так это смуты. Вступили в переговоры. Серпуховской князь всегда готов был честно служить Руси, зла на племянника не держал. Он согласился подтвердить договор, заключенный с покойным Дмитрием, а правительство постаралось загладить обиду, дало ему дополнительные города, Ржев и Волок-Ламский. В общем-то, схитрило. Кто лучше Владимира Андреевича сможет защитить границы? Вот и пускай занимается пограничными делами, пореже появляется в Кремле.

Но накапливались и другие проблемы. Сама обстановка требовала определиться, как вести себя с Ордой. Тохтамыш возвратился из Средней Азии в растрепанном виде. А степь таких промахов не прощала, его держава зашаталась. Его старая опора, татары Синей и Белой орд, воочию убедились – хан стал не тот. Нынче его окружали «обабившиеся» сарайские вельможи, и к чему это привело? Синеордынцы и белоордынцы вышли из повиновения. Одни разбрелись кто куда, а царевичи Тимур-Кутлуг, Корийчак, Кунче-оглан и эмир Едигей поступили так же, как раньше поступал сам Тохтамыш. Отправились к Тамерлану, признали себя его вассалами, если поможет овладеть троном.

Для Тимура степные союзники были очень кстати. На этот раз он не удовлетворился изгнанием татар. Сегодня их выкинули, а завтра снова полезут? Следовало ликвидировать угрозу навсегда, добить врага на его территории. Тохтамыш узнал о судьбе Хорезма, о планах вчерашнего покровителя и заюлил. Направил посольство, просил прощения, объяснял нападение «несчастной судьбой и советами злых людей». Тимур резонно ответил, что его уже прощали, причем неоднократно. Перечислил все благодеяния, которые он оказал хану, все выходки, которыми тот расплатился, и подвел итог – если соседу нельзя верить, то надо воевать. Правда, Тохтамыш получил некоторую передышку. В Семиречье по-прежнему правил враг Тамерлана, эмир Могулистана Камар-ад-Дин. Когда джагатаи выступят на север, он мог ударить по тылам, и «Железный хромец» решил сперва разделаться с ним.

Но, представляя характер Тамерлана, можно было не сомневаться – после Могулистана настанет очередь Орды. Хан лихорадочно искал, на кого опереться. Борис Городецкий терпеливо просидел в Сарае почти год, дождался разбитого царя. Тохтамыш с ходу, без всяких взяток, отвалил ему куда больше, чем он просил – ярлык и на Нижний Новгород, и на Суздаль. Езжай, владей, а за это пришли побольше воинов, денег! Князь вернулся довольным, выставил племянников из главных городов, выделил им один лишь Городец. Но они и этот клочок не поделили. В Городце сел Кирдяпа, а Семен кинулся к хану отспаривать уделы у дяди и брата. Хотя предложить ничего не смог и ничего не добился, ради прокормления поступил у татар на службу – Тохтамыш собирал любые пополнения. Ему помогали купцы, отстегивали денег.

А московское правительство очутилось на перепутье: какую линию правильнее выбрать? Совершить крутой поворот, отбросить владычество Орды, или как-то иначе сыграть на ее трудностях? Как поступил бы Дмитрий Донской? Во всяком случае, он имел возможность действовать решительно. Но Дмитрия не стало, а без него уверенности не было. В руках хана оставалось ослабевшее, но до сих пор весомое оружие, ярлыки. Бросит их другим князьям, и каково придется Василию? Опять же, итог войны с Тамерланом еще не определился до конца. Бояре Василия Дмитриевича выбрали осторожный вариант. Не отрекаться от ханской власти, а попытаться использовать эту власть в интересах Москвы. В Сарай поехали послы с дарами и почтительной просьбой утвердить нового великого князя.

Тохтамыш был рад без памяти! Русские не восстали, все-таки пришли на поклон! Хан вертелся так и эдак, чтобы не оттолкнуть их. Не вспоминал побег Василия, отсутствие полков его отца в походе. Ярлык на великое княжение выдал безоговорочно. Царю позарез требовались деньги и воины. Нужна была такая же рать, какую русские выставляли против Мамая. Однако и бояре были себе на уме. Думали, поглаживали пышные бороды – рать-то снарядить можно, да нелегко, страна поиздержалась… А царедворцам Тохтамыша подсказывали: кто в наше время служит за спасибо? Чтобы великий князь поддержал, надо заинтересовать его, добавить некоторые земли. Ордынцы охотно соглашались, ярлыки-то им ничего не стоили. Словом, договорились.

А второе посольство из Москвы в 1389 г. отправилось в западном направлении. Василий рвался принимать и какие-то самостоятельные решения, а союз с Витовтом и брак с его дочерью он по-прежнему видел блестящим политическим ходом. Мать Евдокия согласилась, сына было пора женить. Согласились и бояре. Витовт выглядел противовесом Ягайле, а если повезет, если и впрямь одолеет короля, союз пригодится против татар. Но пока подобные перспективы маскировали. Брак с литовкой даже попытались оправдать перед Ордой. Кто-то запустил байку, попавшую в некоторые летописи: дескать, в путешествии Василия через Европу Витовт захватил княжича в плен, а за освобождение взял клятву жениться на его дочери. Вся эта история шита белыми нитками – вынужденная клятва ничего не стоила. Неужели великий князь стал бы сватать жену, навязанную ему насильно? Просто придумали объяснение, если вдруг хану не понравится: никаких альянсов с литовцами не затеваем, остаемся лояльными подданными.

Но хану было не время проявлять недовольство, да и Витовт был еще никем, обездоленным изгнанником. Визит послов стал для него праздником. Выходит, не зря расстилался перед проезжим мальчишкой, не зря дочка глазки строила. За союз и сватовство ухватился двумя руками. Еще бы не ухватиться! Ему нечего было дать в приданое за Софьей. Из вещей жены и в долг наскребли кое-какой гардероб, чтобы хоть предстать перед женихом не в заштопанной рубахе. Отправили всего с несколькими служанками и с пустыми сундуками, для видимости. Зато Витовт обстоятельно поговорил с дочерью, как вести себя с мужем, куда направлять московскую политику.

Но и для Василия приезд невесты «из-за моря от немец» стал праздником. За три года она из симпатичного подростка преобразилась в настоящую красавицу – высокая, статная, яркая. И такая же сметливая, энергичная, какой запомнил ее жених. Киприан перекрестил девушку по православному обряду, и великий князь настолько горел нетерпением воплотить свою любовь, что даже Рождественский пост пережидать не стал. Впрочем, в ту эпоху Рождественский и Петровский посты были менее строгими, супружеская жизнь не возбранялась. 1 декабря 1390 г. молодые обвенчались. Свадьба была пышная, Василий хотел, чтобы вся Москва разделила его счастье. В общем-то, откладывать бракосочетание и обстановка не позволяла. Отложишь – а вдруг и вовсе не доживешь, не сумеешь как следует обнять свою суженую? Надвигалась буря…

В январе 1391 г. Тамерлан отдал приказ – вперед, на Орду. Тохтамыш и его приближенные будоражили себя надеждами, что их защитят бескрайние закаспийские степи. Для татар они были родными, их неприхотливые лошади перебивались подножным кормом. А как преодолеют степь джагатаи – жители городов, тяжело вооруженные витязи-гулямы? Какие обозы им придется тащить – питание, воду, фураж?… Но Тимур задумал наступать «вслед за весной». Воспользовался коротеньким промежутком, когда тает снег, выпадают дожди, наполняются водой русла пересыхающих ручьев и речушек, и полупустыни покрываются растительностью. Сперва это происходит в южных районах, потом севернее. Войско продвигалось, лошади кормились травой. В расцветающей полоске степей собирались дикие животные, воины добывали мясо облавными охотами.

Известия о начавшемся марше джагатаев дошли до Тохтамыша. Он призвал всех вассалов. Вот и пришло время Василию Дмитриевичу распрощаться с женушкой. Улыбки, взгляды, поцелуи, дневные слова и жаркий шепот по ночам – все осталось в прошлом. А будущее было темным, неясным. Впервые Василий выступал в роли командующего. Разослал повеления удельным князьям, наместникам, боярам. Сам поспешил к хану – привез годичную дань, доложил: приказания отданы, рать собирается. Для Тохтамыша это было самым лучшим подарком. Но и ему пришла пора выполнять договоренности. А царю и его окружению настолько припекло, что они готовы были дать что угодно. Тем более – не свое, не жалко.

Василий получили ярлык на приобретенную Дмитрием Донским Мещеру. Муромское и Тарусское княжества никогда не принадлежали Москве, но держались вместе с ней, и на них тоже выхлопотали ярлыки. А Нижним Новгородом Тохтамыш год назад наградил своего верного подручного, Бориса Городецкого. Но что ему было сейчас до Бориса? Хан дал слово, хан и переменил. Передал Нижний Василию, выделил ему уполномоченного, мурзу Улана, чтобы подтвердить царскую волю. Великий князь поблагодарил, раскланялся и уехал – ему было нужно встретить свои войска.

Тем временем Тимур приближался. К нему пришли и враги Тохтамыша из Белой и Синей орд, привели отряды татар. Они помогли выбирать удобный маршрут. К Яику вышли в верховьях, где большую реку можно было форсировать без особых трудностей. Оттуда повернули на восток, к Волге. Тохтамыш получал донесения о продвижении джагатаев, встал на притоке Волги р. Кондурче (ныне в Ульяновской обл.) Под его знаменами собралось 40–50 тыс. воинов. Тамерлан вел примерно столько же. Но его армия превосходила качеством. Ее ядро составляли профессионалы высочайшего уровня, а Орда выставила ополчение татар, болгар, буртасов, кавказцев.

Хан ждал Василия Дмитриевича. Вместе с русскими его войско должно было удвоиться, а в княжеских и боярских дружинах служили такие же профессионалы, такие же тяжело вооруженные латники, как гулямы Тимура. Однако русских не было. Впрочем, они добросовестно выполнили обещания сарайскому повелителю. Но выполнять можно по-разному. Собрать побольше воинов? Будет сделано! Их и собирали, собирали… Потом предстоял неблизкий путь. Стоило ли торопить лошадей? Когда устали, не лучше дать им отдохнуть? Дневной марш можно начать пораньше и сделать привал попозже, а можно наоборот. По дороге встречаются речки. Тут лучше остановиться, поискать броды, навести мосты. Поспешишь – людей насмешишь… В июне 1391 г. ордынцам пришлось вступить в сражение без русских.

Секлись жесточайше. Татары защищали родные кочевья, а джагатаям отступать было некуда, за спиной у них лежали пройденные степи. Сколько раз перед битвой и во время битвы Тохтамыш оглядывался на запад: где же она, московская рать? Была где-то близко, за Волгой. Слала обнадеживающие доклады: идем, приказ выполняем. Но что-то не ладилось, где-то задерживались… Вспоминал ли хан подлый обман при взятии Москвы? Площади, заваленные мертвецами и закопченые остовы храмов со сгоревшими книгами? Вспоминал ли пепелища Серпухова, Переславля, Владимира, Дмитрова, Коломны? Не сосчитал ли, сколько денег отсыпали ему и его воинам купцы за бесчисленный русский полон?

В колоннах Василия I шли те, чьих отцов и братьев перерезали, жен и сестер угнали. Горели ли они желанием проливать кровь за Тохтамыша? Гулямы Тамерлана взломали боевые порядки ордынцев, прижали к Волге, и битва превратилась в бойню. Хан бросил гибнущих подчиненных, удрал на правый берег. Кое-что он, очевидно, сообразил. Разыскивать московскую подмогу не рискнул, ускакал в Камскую Болгарию. А великий князь, узнав о разгроме татар, отнюдь не предполагал самостоятельно воевать с джагатаями. Они не причинили русским никакого зла. Василий Дмитриевич и его воеводы развели руками: ну что поделать, опоздали! Повернули полки возвращаться по домам.

Но и против Тохтамыша молодой государь выступать не стал. Ни словом не обмолвился, что отвергает его власть. Напротив, давал понять, что остается верным подданным хана. Почему бы не остаться, если у него на руках были ханские ярлыки на Муром, Мещеру, Тарусу и Нижний Новгород? Ордынский посол, царевич Улан, так и путешествовал с Василием. Но и он счел за лучшее переосмыслить свое положение. Теперь великому князю не требовалось ублажать посла, наоборот, ордынец готов был служить великому князю, чтобы устроиться на Руси.

Доехав до Коломны, Василий Дмитриевич отправил Улана и группу своих приближенных в Нижний Новгород. До князя Бориса уже доходили слухи, что московский государь каким-то образом выпросил у хана его город. Слухи были неясными. Ведь и ему давал ярлык тот же хан. Борис, вроде, ни в чем не провинился, его не вызывали на суд. Да и какой суд, если в Орде творилось не пойми что? Узнав, что в его владениях появилась делегация Василия, князь хотел закрыть перед ней ворота. Но местные бояре во главе с Василием Румянцем отговорили Бориса. Указывали, разве можно не впустить царского посла? В любом случае, надо выслушать. Могут ли делегаты представлять какую-то опасность в многолюдном городе? Их всего несколько человек, а у князя верные бояре, дружины.

Улана встретили, ударили в колокол, созывая людей на площадь. Послы объявили, что отныне Нижний Новгород принадлежит Василию Дмитриевичу. Борис взвился от негодования, кликнул бояр, чтобы взяли гостей под стражу. Но тут-то и открылось, что московские агенты мастерски поработали в его княжестве, и в нижегородской верхушке все сговорено и куплено. Тот же Румянец развел руками: «Господин князь, не надейся на нас, мы уже не твои, а на тебя». Свои же бояре повязали князя и сдали москвичам. Население за него не вступилось, не видело для этого причин. Потуги обособить удел от Руси не принесли простым людям ни пользы, ни радости. А у великого князя не было причин церемониться с изменником, наводившим татар на Москву. Бориса увезли в тюрьму.

Воины Василия I не выпустили в походе ни одной стрелы, не бинтовали ни одной раны. Но государь возвращался с потрясающими успехами. Без крови, без жертв, он присоединил к Москве три княжества и закрепил четвертое! В общем-то, пожал плоды усилий и жертв Дмитрия Донского. Но ведь и пожать надо было суметь. Мастерски пожать. Вскоре он посетил новые владения, Муром, Нижний Новгород, назначил там наместников. Люди чествовали его, приносили присягу. Вместе с Москвой будущее представлялось как-то посветлее, надежнее.

Но и Орду очередная катастрофа все-таки не сокрушила. В битве на Кондурче джагатаи тоже понесли серьезные потери, и Тамерлан остерегся вести их в глубь вражеских земель. Тохтамыш мог собрать новые контингенты, а пополнить гулямов было негде. Тимур решил, что и без того задал хану крупную взбучку. Он разорил ордынские земли по левому берегу Волги, да так крепко разорил, что племена буртасов, обитавшие в этих краях и сражавшиеся на стороне хана, навсегда исчезли со страниц хроник и летописей. А для того, чтобы Тохтамыш забыл о набегах, существовали синеордынские и белоордынские царевичи. «Железный хромец» подсыпал им денег, уделил часть добычи, пускай собирают татар под свою руку и возобновят драки за Сарай. Сам Тамерлан воспользовался еще одним мягким периодом в степях, осенним, его армия двинулась на родину.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.