Петр, единодержавным обладатель России 1689 год

Петр, единодержавным обладатель России 1689 год

Почему вы задумались, мои друзья? Что вы так невесело смотрите на 1689 год? Вам жаль, что Петру уже семнадцать лет, а вы ничего не слышали о том, что было с ним все то время, как Софья так самовластно управляла его царством? Ваше сожаление понятно: ничье детство не было так любопытно, так прекрасно и блистательно, как детство Петра! Итак, милые мои читатели, прежде чем вы узнаете о том, что снова замышляет хитрая и властолюбивая царевна и как избавился от нее семнадцатилетний Петр, я расскажу вам о том, что было любопытного в его детстве и молодости. Слушайте же.

Вы помните, что еще в трехлетием возрасте Петр имел товарищей, с которыми любил играть в солдаты. Приятно было смотреть на малюток, которые, как настоящие солдаты, помнили весь порядок команды и, с почтением слушая своего маленького командира, быстро и ловко исполняли его приказания. Впоследствии число их увеличилось, и так как они обычно жили в Потешном Преображенском дворце, то и их называли потешными. А может быть, это имя произошло от того, что они доставляли увеселение, или, как тогда называли, потеху Петру.

Но это увеселение вскоре стало гораздо важнее, и вот по какой причине: в числе иностранцев, служивших в России при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче, был один Женевский дворянин, Лефорт. С красивой наружностью в нем соединялись и прекрасные качества души. Особенно отличался он своей храбростью, правдолюбием и привязанностью к стране, ласково принявшей его в число своих сынов. Он любил Россию, как свое Отечество, и знал очень хорошо Русский язык.

Немецкая слобода.

Немецкая слобода известна нам больше под названием Лефортово. Слобода образовалась в XVII веке на левом берегу реки Яузы.

Всем этим он обратил на себя особое внимание десятилетнего государя.

Лефорт. Гравюра.

Лефорт Франц Яковлевич (1655–1699) — швейцарец по происхождению, адмирал. Он находился на Русской службе с 1678 г. Став сподвижником Петра I, он возглавил командование флотом в Азовских походах, руководил Великим посольством.

Дружба, существовавшая впоследствии между ним и Лефортом, началась с Голландского языка. Петр просил образованного Женевца научить его говорить по-голландски. Уроки начались, и с этого времени не было для Петра более приятного провождения времени, чем разговаривать с новым своим любимцем. Лефорту было, чем занимать любопытного ребенка, было, что рассказывать! Он так много странствовал по разным государствам, так много видел на свете и хорошего, и дурного, что в разговорах с ним Петр мог беспрестанно узнавать что-нибудь новое и полезное.

Лефорт заметил, что юному слушателю больше всего нравились его рассказы об иностранных войсках и о том, как они были устроены в Европе. Не было конца расспросам об их вооружении, одежде, учении. Любопытный царь хотел знать малейшие подробности. Вот Лефорт, чтобы в полной мере удовлетворить его желание и удивить приятной неожиданностью, выбрал пятьдесят Потешных человек, одел, вооружил их, обучил совершенно по-европейски и однажды утром привел всех ко дворцу. Девятнадцатилетний Петр был в восхищении, увидев перед своими глазами то, о чем прежде так много слышал в рассказах: едва узнавая своих товарищей в новых мундирах[215], он то перебегал от одного из них к другому, то брал палочки из рук барабанщика и учился сам барабанить, то обнимал и целовал Лефорта, так искусно сумевшего угодить ему! Он сделал его командиром новой роты, а сам, чтобы изучить в совершенстве военное искусство, записал себя в эту роту простым солдатом! И не подумайте, что он сделал это для одного своего удовольствия, не имея намерения исполнять обязанностей в своем новом звании. Нет, напротив, не было солдата усерднее и исправнее его. Он не только спал в общей палатке с солдатами, обедал за одним столом с ними и носил одинаковую с ними одежду, но даже стоял по очереди на карауле и исполнял все солдатские работы; например, он возил землю к строившейся крепости; он сам сделал ту тележку, на которой возил эту землю. Одним словом, он хотел на собственном опыте узнать все трудности военной службы, удостовериться в возможности переносить их и показать своим подданным пример повиновения начальству. Такой пример был чрезвычайно нужен для них: дух местничества еще не совсем был истреблен, и многие из бояр еще любили кичиться своим старейшинством или родом и неохотно поступали на службу. Разве теперь могли они не изменить образ мыслей, когда увидели, что сам государь служил простым солдатом и в этом звании без всякого сопротивления исполнял приказания своего командира? Вот первое великое дело Петра, милые читатели! Его служба рядовым в роте Потешных войск доказала самым надменным приверженцам предрассудков, что не знаменитые предки, а собственные заслуги составляют достоинства человека. С тех пор как царственный воин-ребенок с восторгом и почтительной благодарностью принял от командира роты за отличную службу чин сержанта, навсегда умолкли смешные споры о знатности предков, и все уверились в необходимости лично заслужить те почести, которыми хотели гордиться. Многие начали записывать своих детей в Потешные войска, и число их вскоре настолько увеличилось, что они уже не могли поместиться в селе Преображенском, и надо было часть из них перевести в ближайшее к нему увеселительное царское село Семеновское. Вот эти-то Потешные полки — Преображенские и Семеновские — составили впоследствии два знаменитые гвардейские полка.

Беспрестанно занимаясь ими и находя основное удовольствие в этом занятии, Петр меньше и меньше думал о том, что честолюбивая сестра отнимала у него всю его царскую власть. Он даже редко ездил в Москву: Преображенское было его любимым местом, где он жил, почти не выезжая. Кроме службы в Потешных полках у него было много других занятий, и поэтому неудивительно, что он не догадывался о намерениях Софьи. Каждый день несколько часов он проводил за занятиями военно-математическими науками. Его учителем в этом деле был один искусный артиллерийский поручик, Франц Тиммерман, им самим выбранный из офицеров Пушечного двора. Здесь кстати заметить, что Петру после его коронования уже не давали настоящих учителей: у наших предков не было обычая, чтобы коронованный государь продолжал ученье.

С радостью видела Софья, что маленький царь думал об этом совсем иначе, и беспрестанно переходил от одного урока к другому. Она явно и тайно благоприятствовала его занятиям, замечая, что они отвлекали его от всякого участия в управлении. К тому же и Потешные полки, и математика, и строительство небольших крепостей, и изображаемые сражения перед ними — все это казалось Софье одними забавами ее младшего брата, забавами, вовсе не опасными для умной правительницы!

Но как же ошиблась гордая царевна! Среди этих мирных забав возрастал могущественный преобразователь России, развивался его необыкновенный ум. В четырнадцать лет он уже показывал своим боярам недостатки прежнего Ратного устава[216], где особенно недоволен был излишними словами в команде. «Послушайте, — говорил умный молодой царь окружавшим его, — можно ли офицеру быстро скомандовать все это: „Подыми мушкет[217] ко рту, содми с полки, возми пороховой зарядец, опусти мушкет к низу, посыпь порох на полку, поколоти немного о мушкет, закрой полку, стряхни, содми, положи пульку в мушкет, положи пыж* на пульку, вынь забойник*, добей пульку и пыж до пороху, приложися, стреляй!“» «Не лучше ли, — продолжал Петр, — вместо всего этого, сказать: Слушай! Заряди мушкет! Прикладывайся! Стреляй!» Сначала бояре, защищая прежний порядок, не верили, что можно хорошо понять и исполнить это короткое приказание, но когда Петр скомандовал при них, и солдаты так же исправно все сделали, как и прежде, упрямые приверженцы старого порядка должны были согласиться, что замечания молодого царя были в полной мере справедливы.

Неизвестный гравер. Вид въезда в Москву от Владимира. XIX В.

Въезд в город на Русы всегда оформлялся особым образом. В эпоху средневековья это были ворота в крепостной стене, окружавшей со всех сторон город.

Однако со временем города разрастались и их границы уже обозначались с помощью крепостных валов, а на въезде в город ставились обелиски и служебные здания.

Военное искусство не было единственным предметом внимания Петра; с самых детских лет это внимание обращалось на все. С удивлением можно было слушать, как двенадцати лет от роду он разговаривал с патриархом о вере и ее торжественных обрядах. С удивлением можно было видеть, как он, в этом же возрасте, рассматривая библиотеку патриарха, сердился на него за беспорядок в ней и поручил наладить там дело своему бывшему учителю Зотову. Почти в то же время искусной хитростью он отучил бояр от пристрастия к охоте и, доказав им, как смешно такое бесполезное проведение времени, записал большую часть людей, служивших на сокольничьем дворе, в ряды своих Потешных полков.

Но несмотря на множество таких случаев, ясно показывавших удивительные способности младшего царя, гордая царевна, ослепленная властолюбием, вовсе не замечала этого и продолжала нераздельно управлять государством даже тогда, когда Петру уже исполнилось семнадцать лет и он, по желанию царицы — своей матери, уже избрал себе супругу, и в это время Софья называла себя во всех указах Самодержицей России, изображала свой портрет в короне и порфире* на всех монетах и медалях и даже хотела представляться как государыня, когда в большие праздники царское семейство торжественно показывалось народу. Но семнадцатилетний Петр, чувствуя свои права, начал противиться этой самовластной воле и во время крестного хода[218] из Успенского собора в собор Казанский, 8 июля 1689 года, решительно объявил, что его сестра должна быть в церкви только как царевна, а не как правительница и государыня. Софья не обратила никакого внимания на слова брата и пошла, как всегда, рядом с обоими царями.

Арест царевны Софьи. Гравюра.

В 1689 г. царевна Софья была отстранена от власти Петром I и заключена в Новодевичий монастырь.

Такая гордость, такая дерзкая неуступчивость вывели, наконец, Петра из терпения: не желая в глазах всего народа покориться прихоти своенравной женщины, он в ту же минуту вышел из церкви и уехал в Преображенское вместе с матерью, супругой и своими приближенными.

И.Е. Репин. Царевна Софья в Новодевичьем монастыре во время расправы над стрельцами в 1698 г. (Фрагмент). 1879 г.

Софья встревожилась: в первый раз она видела гнев Петра и испугалась его последствий! Одна мысль потерять свою власть была для нее ужасна! Она готова была на все, чтобы только удержать ее. К тому же ее гордая душа никого не любила: она могла легко пожертвовать обоими братьями. Но старший не был опасен: надо было избавиться только от младшего. Представьте, друзья мои, она решилась на это! Главным ее помощником в этом ужасном деле был командир стрельцов, Шакловитый, занявший место старика Хованского, и с ним восемь стрелецких полковников. Эти злодеи так же, как и Милославский, воспользовались легковерием и беспокойным нравом стрельцов и снова обманули их, распространив среди них несправедливые слухи. Они их уверили, что царь Петр, вводя Немецкие обычаи и Немецкое войско, хочет изменить веру и восстать против своего брата Иоанна. Услышав такие вести, дерзкие стрельцы, незадолго перед тем осыпанные милостями царевны за второй поход в Крым, готовы были для угождения ей решиться на ужасное злодеяние: умертвить Петра и всех его приверженцев. В ту же ночь назначено было идти для этого в Преображенское.

Но Бог чудесно показал свою милость к Русскому герою! В то самое время, когда стрельцы-заговорщики толковали о своем ужасном намерении, в их толпе нашлись два человека — Михаил Феоктистов и Димитрий Мельнов — не забывшие, что на небесах есть Господь, наказывающий за преступления: им стало страшно быть соучастниками злодеев, и они поспешили в Преображенское, чтобы упасть к ногам царя и открыть ему заговор.

Петр ласково и с благодарностью принял раскаявшихся преступников и в тот же час уехал со всем своим семейством в Троице-Сергиевский монастырь. Между тем через несколько часов после его отъезда, приехал в Преображенское Шакловитый.

К.В. Лебедев. Приезд Петра в Троице-Сергиеву обитель 8 августа 1689 года.

Сколько злобы, досады и страха почувствовал он, увидев, что жертва ускользнула от него! Уныло возвратился он в Москву; как убитый, явился к Софье. Царевна ужаснулась, услышав его рассказ: ей казалось, что спасение Петра куплено ценой ее собственной гибели! В порыве отчаяния, в предчувствии своей судьбы она не знала, на что решиться. То уговаривала стрельцов довершить заговор Шакловитого общим восстанием, то клеветала на Петра старшему брату, то просила советов у князя Голицына, то снова отвергала их! Все было безуспешно: стрельцы не хотели больше слышать о мятеже и без всякого сопротивления выдали Петру всех сообщников заговора и самого Шакловитого. Царь Иоанн так любил и уважал брата, что не мог поверить десятой части рассказов царевны, а Голицын никогда не одобрял замыслов Софьи в покушении на жизнь брата, но советовал ей скорее уехать в Польшу.

Между тем как виновная правительница находилась в таком состоянии мучительной нерешительности, в Троицком монастыре производили расследование заговора, и назначенные Петром бояре уже открыли все подробности преступления Софьи и ее сообщников. Главные из них вместе с Шакловитым были казнены; другим отрезали язык, остальных сослали в Сибирь. Наказывая их, Петр все еще медлил наказывать Софью; он все еще уважал в ней дочь своего отца! Софья хотела воспользоваться его великодушием и после потери усердных помощников, уже не имея надежды погубить своего великого брата, начала стремиться к примирению с ним. Для этого она просила свою тетку, царевну Татьяну Михайловну, и сестер Марфу и Марию съездить в Сергиевский монастырь и уверить Петра, что стрельцы оклеветали ее. Царь увидел в этом поступке только новую хитрость своей сестры и предъявил трем царевнам такие ясные доказательства ее вины, что они все не захотели вернуться в Москву и остались в монастыре. Вслед за этим неудачным посольством Софья отправила к брату патриарха Иоакима, который, узнав подробно о преступлениях правительницы, последовал примеру ее сестер и отказался просить за нее царя. Царевна не пришла в уныние и на этот раз и поехала сама увидеться с братом, но Петр отказал ей в том и, видя ее желание оправдаться и пользоваться прежней властью, поспешил решить ее судьбу: она была лишена звания правительницы и пострижена в монахини под именем Сусанны в Московском Новодевичьем монастыре. Здесь она провела 16 лет и скончалась в июле 1704 года. Князь Василий Голицын и его сын были лишены боярского достоинства и сосланы в вечную ссылку.

Владимирская церковь в Москве

Через несколько дней после завершения дела о заговорщиках состоялся торжественный въезд в Москву Петра в сопровождении войска, явившегося для его защиты в Троицкий монастырь. Это войско состояло из Потешных полков, из регулярного отряда под командованием генерала Гордона и тех стрелецких полков, которые оставались верными царю. Кроме того, множество народа шло вместе с войском: всякому хотелось видеть свидания обоих царей после такого важного переворота в управлении, тем более что мятежники уверяли всех, что царственные братья находятся в ссоре между собой. Но как же удивились все, когда, подходя ко дворцу, увидели на крыльце Иоанна, вышедшего навстречу брату! С непритворной радостью государи обнялись; их не разделяли больше хитрости честолюбивой сестры. В тот же день старший царь объявил народу, что он отказывается от участия в управлении и уступает свою власть своему младшему брату, больше его способному составить счастье подданных. Петр согласился с непременным желанием великодушного брата, но с тем условием, чтобы Иоанн председательствовал в боярской Думе и чтобы имя старшего брата во всех государственных бумагах стояло выше имени младшего.

Это было начало настоящего царствования Петра, милые читатели! Теперь вы услышите самые любопытные рассказы о его делах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.