Введение

Введение

Географические открытия XV–XVI вв. были совершены за небольшой срок. Между первым путешествием Колумба и окончанием кругосветного плавания, начатого Магелланом, лежат всего три десятка лет. Такой малый отрезок времени был ознаменован для европейцев переворотом в их географических представлениях, включавших с той поры многие только что открытые страны Старого и Нового Света. Но для быстрого расширения знаний потребовалась долгая подготовка. К странам Востока и Америки Европа слала путешественников по суше и морю с давних времен. Есть свидетельства о таких путешествиях, восходящих к глухой древности. В средние века пришли новые знания благодаря морякам, ходившим к Северному полярному кругу, паломникам, направлявшимся в Палестину, купцам, осваивавшим «шелковый путь» в Китай.

Судя по данным геологии, археологии, этнографии, межконтинентальные контакты разных времен отличались друг от друга продолжительностью и интенсивностью. Подчас речь шла о массовых миграциях, о существенном взаимообогащении, например, благодаря распространению окультуренных растений и домашних животных. Соседство Европы и Азии всегда облегчало их связи. Они надежно подтверждены многими археологическими памятниками, свидетельствами античных авторов, данными лингвистического характера. В частности, большинство языков Европы и многие языки Азии восходят к общей индоевропейской основе, другие — к финно-угорской и тюркской.

Америка была заселена выходцами из Азии за много тысячелетий до н. э. Археологические исследования отодвигают все дальше в глубь веков первые волны переселенцев, а геологи считают, что Аляска, возможно, была некогда соединена перешейком с Чукоткой, откуда шли на восток люди монголоидной расы. На западном побережье Южной и Северной Америки археологи находили предметы предположительно японского и китайского происхождения. Даже если бы их азиатское происхождение было бесспорно, они могли бы свидетельствовать только об эпизодических контактах Восточной Азии с Америкой, уже заселенной индейцами. Моряков — японцев или китайцев — могли унести на восток тайфуны. Вне зависимости от того, возвращались ли они на родину или нет, их влияние на культуру индейцев проследить не удалось. В то же время установлена связь между культурами Полинезии и Южной Америки. В Полинезии рос и продолжает расти батат, сладкий картофель, чья родина — южноамериканские Анды. В Тихом океане, так же, как в Перу и Боливии, батат имеет одно название — кумар. О возможностях индонезийцев как мореплавателей свидетельствует тот факт, что они заселили в далеком прошлом (по крайней мере в I тысячелетии н. э.) Мадагаскар. Малагасийцы говорят на одном из индонезийских языков. Физический облик жителей центральной части острова, их материальная культура указывают, что они прибыли с островов Юго-Восточной Азии через Индийский океан.

О плавании финикийцев вокруг Африки около 600 г. до н. э. сообщал Геродот. По словам греческого историка, моряки, выполняя задание египетского фараона Нехо II, «вышли из Красного моря и затем поплыли по Южному. Осенью они приставали к берегу… Через два года на третий финикийцы обогнули Геракловы Столпы и прибыли в Египет. По их рассказам (я-то этому не верю, пусть верит, кто хочет), во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне».[1] Неверие Геродота в обстоятельства плавания вокруг Ливии, т. е. Африки, касается сути дела. Действительно, в случае, если финикийцы были к югу от экватора, плывя на запад, солнце должно было находиться от них справа.

Античный мир знал ряд районов Азии, может быть, не хуже, чем средневековые путешественники. Во времена Александра Македонского греческие фаланги прошли через Персию и Среднюю Азию, Египет и Северную Индию. Карфагеняне, выходцы с Ближнего Востока, вторгались из Африки в Европу. Рим распространил свою власть на Северную Африку, Малую Азию и Сирию. В средние века азиатские государства не раз вторгались в Европу, а европейцы — в Азию. Арабы захватили почти весь Пиренейский полуостров, а европейские рыцари-крестоносцы воевали в Палестине.

В XIII в. под властью монгольских завоевателей оказались территории, простиравшиеся от Китая до Малой Азии. Римский папа искал контакты с монголами, рассчитывая их крестить, не раз отправлял посольства в глубь Азии. По суше на Восток шли европейские купцы, в том числе Марко Поло, проведший в Китае ряд лет и вернувшийся в Европу через Индийский океан. Морской путь был долог, а потому европейские купцы предпочитали добираться до Китая через Крым и Золотую Орду или через Персию. Это были две ветви «шелкового пути», по которому китайские товары еще до н. э. достигали Средней Азии и Ближнего Востока. Обе ветви были относительно безопасны, но все же купцам, отправлявшимся через Орду, рекомендовали передвигаться караванами, которые насчитывали бы не менее 60 человек. «Прежде всего, — советовал флорентиец Ф.Б.Пеголотти, — вам следует отпустить бороду и не бриться».[2] Надо полагать, борода придавала купцам благообразие, ценимое в азиатских странах.

Античные авторы писали о связях с рядом стран Востока, но ничего не говорили, если не считать легенду про Атлантиду, о путешествиях европейцев на Запад далее меридиана Канарских островов. Между тем такие путешествия были. В середине XVIII в. на острове Корву (Азоры) был найден клад карфагенских монет, подлинность которых удостоверили известные нумизматы. В XX в. монеты римской чеканки обнаружены на атлантическом берегу Венесуэлы. В нескольких районах Мексики при раскопках нашли античные статуэтки, в том числе одно изваяние Венеры. При изучении фресок Помпеи и Геркуланума были найдены изображения растений чисто американского происхождения, включая ананас.

Не обошлось, правда, без литературных фантазий, честных заблуждений, а иногда и обмана. Рассказ Платона об Атлантиде вдохновил философа Ф. Бэкона (повесть «Новая Атлантида»), таких писателей, как Г. Гауптман и А. Конан-Дойль. Многократно где-нибудь в США или Бразилии находили камни с «подлинно финикийскими» надписями, куски ржавого металла, которые принимали за остатки античных изделий и т. п.

В средневековой Европе, как и во всем мире, там, где не было подлинных данных, появлялись легенды. В X в. была создана приключенческая повесть о морских странствиях св. Брендана, жившего за четыре сотни лет до этого. Ирландский святой отправился в Атлантический океан на поиски земли обетованной. Он ее нашел где-то на западе у экватора. Правда, оказалось, что там водились черти, а бороться с врагом рода человеческого, как известно, непросто.

Викинги, выходцы из Норвегии, около 870 г. доплыли до Исландии, где до них жили лишь ирландские отшельники. История исландской колонии норманнов дошла до нас во многом благодаря сагам, устным полулитературным повествованиям, записанным в основном в XIII в. и опубликованным датским филологом К.Х. Рафном в середине XIX в. Саги рассказали о вражде между влиятельными семьями викингов, поселившимися в Исландии, о том, как один из их предводителей, Эрик Рыжий, был изгнан с острова за убийство. С группой своих приверженцев он отправился в 982 г. далее на запад, где еще раньше норманны открыли другой большой остров, Гренландию.

Сын Эрика, Лейф Эриксон, согласно тем же сагам, около 1000 г. крестил гренландскую колонию, построил там церкви и попытался распространить влияние на запад и юго-запад. Где именно побывал Лейф, точно не известно. Саги, единственный источник, говорят о разных открытиях, которые сделал сын Эрика. То это была Каменно-плиточная Земля, то Лесистая, то Виноградная (довольно спорный перевод; Винланд — возможно, Луговая Земля, от скандинавского «вин» — «луг»). Не исключено, что Каменно-плиточной Землей был Лабрадор, а Лесистой — Ньюфаундленд или полуостров Новая Шотландия. Что касается Винланда, то о его местоположении абсолютно ничего нельзя сказать. Конечно, нашлись авторы, готовые его поместить, где угодно, начиная от канадской границы и кончая рекой Потомак, на которой стоит Вашингтон.

Открытия норманнов в Новом Свете вскоре были заброшены. Колонисты из Гренландии не раз ходили на Винланд, но только для охоты и за строевым лесом. Около 1015 г. туда отправились две партии промысловиков; в одной из них была Фрейдис, сестра Лейфа. Вероятно, она уродилась в отца, изгнанного из Исландии за убийство. Фрейдис подговорила своих людей захватить корабль соседей и всех их перебить. Сама она зарубила топором пятерых женщин, сопровождавших промысловиков. Поездки на Винланд вскоре прекратились, поскольку норманны не поладили с местными жителями, по-видимому, индейцами.[3]

Европейские поселения в Гренландии оказались более жизнеспособными, хотя и они со временем зачахли. В XIII–XIV вв. они еще держались, продавая в Европу шкуры тюленей и моржовые клыки. Затем торговля сошла на нет. На колонистов несколько раз нападали эскимосы. В XV в., когда в Гренландии началось похолодание, европейское население вымерло. Немногие промысловики, подходившие к острову в период великих географических открытий, видели на прибрежных луговинах одичавший домашний скот, но не встречали людей.

Географические открытия XV–XVI вв. были следствием успешного развития Западной Европы. Перемены в хозяйстве и обществе, достижения науки, колониальные завоевания и географические открытия были звеньями одной цепи. Морские открытия, казалось бы, можно объяснить всего двумя условиями: успехами в кораблестроении и вооружении. Но эти успехи не пришли сами по себе, да они и не дали бы эффекта без развития науки. Математика, астрономия, картография обеспечили судовождение вне видимости берегов. А для вооружения потребовался прогресс в добыче и обработке металлов, в изучении взрывчатых веществ и баллистики.

Превосходство Европы над странами Нового Света было очевидным; разрыв в уровне культуры был слишком велик, чтобы в нем можно было сомневаться. Скорее всего по этой причине испанцы, открыв в Америке циклопические постройки майя и ацтеков, готовы были считать, что нашли сооружения других народов, может быть, пришельцев с Ближнего Востока. Иначе стоял вопрос о превосходстве Запада над азиатскими странами с их многовековой цивилизацией. Тем более что сами морские путешествия были подготовлены опытом, который принадлежал не только Европе. Этот опыт, в частности, складывался из знаний — в астрономии, судовождении по компасу и т. д., — полученных из Азии. Военное превосходство Запада над восточными странами также не всегда выглядело бесспорным. Время морских открытий ознаменовалось, с одной стороны, завершением реконкисты, захватами испанцев и португальцев в Старом и Новом Свете. С другой стороны, в тот же период Османская империя подчинила Балканы, включая восточный берег Адриатики. В конце XV в. турки опустошали подступы к Венеции, а в начале XVI в. подходили к Вене.

Все же завоевания европейцев в Старом и Новом Свете оказались обширнее и глубже по последствиям, чем успехи турок на Балканах и в Средиземноморье. Запад открыл страны Востока, а не они открыли Запад. Отставание Востока выразилось в том, что он не смог перетянуть чашу весов в свою пользу ни в экономике, ни в социальном строе, ни в военном деле.

Этому отставанию давали разные объяснения географического и исторического характера. Отмечалось, что на Востоке развитые области отстояли далеко друг от друга, их связи были ограничены, что мешало обогащению местных культур. В Азии, по мнению части исследователей, играло повышенную роль государство, сковывавшее инициативу своих подданных. Возможно, были правы те, кто не искал однозначного ответа на вопрос об отставании Востока, пытался найти комплекс причин, обусловивших преобладание Запада.

Европа вдается клином в Мировой океан. Основание клина проходит по Уралу и Каспию, его острие — Пиренейский полуостров. Чем ближе к Уралу, тем дальше от теплых морей. В отличие от приморских частей глубинные области Европы имеют меньший выбор в средствах передвижения. В прошлом их жители могли общаться между собой и с внешним миром лишь сухопутными и речными путями. А области с большой протяженностью незамерзающего морского побережья могли успешно развивать внешние связи. Это были, в частности, полуостровные и островные страны: Греция, Италия, Пиренейский полуостров, Англия.

Полупустыни, степи, глухие леса Азии и части Восточной Европы не уступали, если не превосходили, по размерам плодородные и густонаселенные территории Китая, Индии, Ближнего Востока, Западной Европы. На обширных пространствах, включая Монголию, Аравию и т. д., были благоприятные возможности для кочевой жизни и охоты и намного менее благоприятные — для земледелия, для хозяйственного разнообразия, обеспечивающего наилучшие условия производства и общественного прогресса. При росте населения, особенно когда на пастбищах длительное время сохранялся обильный травостой, экспансия кочевников приобретала широкий размах. Набеги кочевников на оседлых соседей означали для тех не только приход завоевателей, устанавливавших свои династии и затем ассимилировавшихся. Кочевники расширяли территории под свои пастбища, воспроизводили на новых местах привычный образ жизни. А это вело к запустению завоеванных стран, упадку оросительных систем, оскудению посевов. Те, кто мог, укрывались за китайской стеной (бассейн Хуанхэ), использовали островное положение (Япония), изолируя свои страны и от губительных контактов, и от желательных связей с внешним миром.

Экономическим трудностям в развитии Востока соответствовала отсталость социальных условий и идеологии. В Индии выходцам из низших слоев было трудно повысить свое общественное положение, изменить род занятий. Сословное деление дополнялось кастовым, закрепленным веками, освященным религией. В мусульманских странах политический и духовный лидер был обычно одним и тем же лицом, что усиливало произвол знати, закрепляло зависимость основной массы населения. Господство мусульманского духовенства на Востоке уменьшало возможности светского обучения, вело к верховенству религиозных норм в области права, а приниженное положение женщин еще больше, чем на Западе, снижало интеллектуальный потенциал общества.

Различий между верхами и низами в Европе было не меньше, чем на Востоке. На плантациях близ Средиземного моря подчас трудились невольники, состоятельные семьи держали рабов и рабынь как домашнюю прислугу. Но основная масса крестьян была лично свободна, ее связывали с сеньорами, чаще всего, арендные отношения. Города и отдельные округи получали права самоуправления, их подати в пользу государства, светской знати и церкви фиксировались. В ряде государств поиски беглых рабов были запрещены. Крестьяне, имевшие право покинуть сеньоров, городской люд, самостоятельно выбиравший профессию — ремесло или торговлю, — таково было большинство западноевропейского общества.

Как уже говорилось, географические открытия были неотделимы от экономического, научного, военно-технического превосходства стран Запада. При этом ни одно из путешествий Колумба, Васко да Гамы и Магеллана не ставило целью абстрактные научные открытия. Задачи первооткрывателей обретали научную окраску лишь в той мере, в какой это отвечало экспансионистской политике Испании и Португалии, дальней разведке в будущих колониях. Следовало поставить под европейский контроль те страны, где были низки цены на золото и драгоценности, тогда как на Западе ощущалась нехватка в средствах платежа за дорогостоящие восточные товары. После падения Константинополя Османская империя держала в своих руках наиболее удобные пути из Средиземного моря в глубь Азии. Высокие пошлины в портах, попавших под власть турок, заставляли искать новые линии коммуникаций, способные обеспечить выход в страны Южной и Юго-Восточной Азии, Дальнего Востока.

Речь шла, в частности, о доступе в районы производства пряностей, которые особенно ценились в средние века как приправа к скоропортящимся продуктам. Кроме того, Европа ввозила с Востока благовония, жемчуг, драгоценные камни, за что расплачивалась металлами, металлическими изделиями, хлебом, лесом и рабами (их покупали или захватывали в Африке, странах Черного моря). Спрос на рабов вырос, когда на плантациях Южной Европы и островах Средиземного моря стали выращивать хлопок, а на островах Атлантического океана (Мадейра, Канары) — сахарный тростник. Рабов стали все чаще искать в Тропической Африке, поскольку ближневосточная торговля сократилась, а Черное море турки превратили в свое озеро, где судоходство стало играть крайне ограниченную роль. Торговля на Черном море пришла в такой упадок, что, после того как Россия ее вновь открыла, не нашлось ни карт, ни лоцманов. Первое время пришлось плавать только с середины мая до середины августа, когда была маловероятна плохая погода.[4]

Своими успехами Европа была обязана и самой себе, и. внешним заимствованиям. Одно обусловливало другое, и без собственного прогресса Европа не была бы восприимчива к достижениям других континентов.

Среди достижений в сельском хозяйстве — усовершенствование конской упряжи, позволившее расширить использование тягла. Античная шейная лента стягивала дыхательное горло лошади, а хомут, пришедший, по-видимому, из Китая и распространившийся с X в. н. э., не мешал дыханию, опираясь на основание лопаток. Существенные изменения произошли в полеводстве и животноводстве. Голландцы осваивали польдеры — осушенные участки, защищенные дамбами от затопления. Их породистый молочный скот запечатлен на полотнах мастеров пейзажной живописи. В Испании росло поголовье мериносов — тонкорунных овец, завезенных маврами. Среди продовольственных культур появился рис. Увеличилось производство цитрусовых, которые пришли в Европу через Ближний Восток в I тысячелетии н. э. (апельсин — лишь в XV в.) и стали служить противоцинготным средством во время морских путешествий. Важное значение приобрела ротация сельскохозяйственных культур, особенно овощных.

Преобразовались ремесла и торговля. В горном деле стали применять конный привод и водяное колесо для подъема руды; появились водоотливные устройства, что позволило увеличить глубину рудников. В XIV в. началось двухфазное производство железа и стали — доменное и передельное, — принципиально такое же, какое существовало в XX в. Специализация ремесленников позволила заметно поднять производство шерстяных тканей. Стала широко использоваться энергия воды и ветра. Водяные мельницы, известные со времен Рима, ранее были слабо распространены, поскольку дешевле стоили мускулы рабов. Но теперь в сельском хозяйстве основной фигурой стал крестьянин со своим наделом и орудиями труда. Водяные мельницы встречались все чаще, как и ветряные, заимствованные на Ближнем Востоке приблизительно в XII в. Мельницы использовались в кузнечном деле, валяли сукно, мололи муку, пилили бревна. Ширился морской промысел (рыболовство и охота на морского зверя), росла торговля, развивалось кораблестроение. Северная Европа снабжала Южную мехами, лесом и коноплей, получала взамен шерстяные изделия и вино.

Эпоха Возрождения была отмечена достижениями науки и культуры. Современниками великих географических открытий были И. Гутенберг, Леонардо да Винчи, Н. Коперник. Дальним путешествиям помогло развитие картографии, математики и астрономии, т. е. наук, связанных с судовождением.

Моряки в европейских водах хорошо знали конфигурацию берегов, близ которых они плавали, хорошо ориентировались по звездам. Обычно этого было достаточно, чтобы обойтись без карт и навигационных инструментов. Но со временем плавание в Атлантическом океане, подчас вне видимости берегов, потребовало усовершенствовать методы судовождения. На рубеже XII–XIII вв. стали использовать компасы, несколько позднее — навигационные карты с подробными указаниями о портах (портуланы), деталях береговой линии.

Немало было сделано для улучшения судовождения в странах Пиренейского полуострова. При кастильском короле Альфонсе X (XIII в.) были переведены с еврейского и арабского языков тексты, сопровождавшие таблицы движения небесных светил. Позднее эти таблицы были потеряны, но появились новые. Колумб пользовался теми, которые составил Региомонтан (И. Мюллер), немецкий математик и астроном XV в. Известным картографом в том же веке был Авраам Крескас, еврей с Майорки, служивший при испанском дворе. Сын Авраама, Ягуда Крескас, сотрудничал с португальскими моряками, которыми руководил принц Генрих Мореплаватель (1394–1460), сын Жуана.[5]

Принц Генрих поселился на юге Португалии в Сагрише, рядом с Лагушем, известным своими верфями. Сагриш стал своего рода центром по организации заморских путешествий. По распоряжению принца, капитаны, возвращаясь из дальних странствий, сдавали здесь свои карты и бортовые журналы для общего ознакомления. На основе этих материалов готовились новые экспедиции. Навигационная документация хранилась в тайне. Но разве можно было такую тайну надолго уберечь? Товары, привезенные из-за моря, следовало продавать, и не только в Лиссабоне, а также в Лондоне, Антверпене. Там готовы были платить и за товары, и за полезные сведения, и за карты, спрятанные где-нибудь за пазухой.

Заметные изменения происходили в кораблестроении; появились новые рулевые устройства, новая оснастка. Археологи редко находят на морском дне остатки судов тех времен. Но эти суда можно видеть на старинных рисунках, гербах и печатях, подчас довольно четко. К 1180 г. относят изображение одного корабля с рулем современного типа, т. е. навешенным на ахтерштевень — кормовую часть киля. В более ранние периоды, судя по всему, применялись лишь рулевые весла, одно или два, поставленные на корме. Есть предположения, что в установке новых рулевых устройств, улучшавших управление, первенствовали норманны. Стали распространяться суда с двумя и более мачтами. Для эффективного использования ветра, чтобы идти к нему круто, лавировать, стали применять булини — тросы, регулирующие напряжение паруса, меняющие его геометрию.

Со времен античности для военных действий применялись маневренные корабли с удлиненным корпусом, позволявшим размещать вдоль бортов большое число гребцов. Торговые корабли с объемистыми трюмами под грузы имели округлые формы. В средние века оба типа судов сохранялись, но значение длинных боевых кораблей упало. Раньше их гребцы при вступлении в бой брались за оружие, превращались в солдат. Теперь столько солдат не требовалось, боеспособность флота росла за счет вооружения, прежде всего артиллерии. В XV в. распространенные виды судов имели соотношение между длиной и шириной 3:1. Это были довольно крупные по тем временам корабли, по сто и более тонн водоизмещения, округлые, с высокими бортами и небольшой осадкой. Итальянцы называли их просто наве (корабли), испанцы — нао, португальцы — нау. Суда поменьше именовали каравеллами.

Артиллерия появилась в Европе в XII в., когда арабы применили ее в боях с испанцами. Известно, что англичане использовали артиллерию в начале Столетней войны при Креси. Правда, у них было всего несколько орудий, и выиграли сражение, прежде всего, их отличные лучники.

По мнению некоторых историков, появление артиллерии покончило с рыцарством, которое ничего не могло противопоставить пушечному огню. А вместе с рыцарством ушли в прошлое средние века, пришло новое время. Но так ли это? Можно ли утверждать, что средневековые замки рухнули только под ядрами осадных орудий, похоронив под своими обломками феодальный строй? Может быть, уместнее сказать, что эти стены пришли в упадок без помощи артиллерии, просто потому, что их некому было чинить. А их хозяева оказались банкротами, которые были не в состоянии содержать челядь, оплачивать долги купцам и ростовщикам. Конечно, монархи были не прочь избавиться от беспокойных баронов и иных знатных особ, то и дело хватавшихся за шпаги. Но легче всего было их всех отправить куда-нибудь в крестовые походы, на завоевание далеких земель, а там уж сарацинам предстояло позаботиться, чтобы рыцари не вернулись домой.

Пушки на европейских кораблях появились в XIV в., вначале у генуэзцев и венецианцев, потом у испанцев и т. д. Еще в конце XIV в. орудия стреляли каменными ядрами, и достаточно было положить на борт корабля покрывало с наклоном, чтобы ядра упали в море. А в середине XV в. артиллерия поражала цель тяжелыми металлическими ядрами за сотню метров.[6]

К концу XV в. европейские корабли были готовы плавать намного дальше, чем раньше. Их ходовые качества и вооружение давали перевес над будущими противниками. Была собрана информация об условиях плавания в экваториальных водах Атлантики, открывались перспективы проникновения в страны Южной Азии. И все же дальние странствия таили немало опасностей. Индийский океан не был обследован, о существовании Тихого европейцы не подозревали. Потребовались смелость, воля и опыт таких моряков, как Колумб, Васко да Гама и Магеллан, чтобы возможности Европы превратить в действительность.

Предлагаемая читателю книга ставит перед собой различные цели. Возможно, она будет не лишена интереса для тех, кто хочет использовать самообразование как средство видеть мир с разных точек зрения. Но, прежде всего, книга предназначена для студентов, изучающих историю, и — в меньшей мере — для изучающих историю культуры, взаимодействие различных культур.

Конечно, географические открытия были противоречивы по своим последствиям, поскольку за ними следовала колонизация, подчинение одних народов другими. Для отсталых народов географические открытия вели, с одной стороны, к культурным заимствованиям, с другой — к отторжению собственной цивилизации. Эти народы и обогащались привнесенным извне опытом, и обеднялись (если не уничтожались) ввиду войн, сопровождавших колонизацию. История географических открытий, связанная с истоками колонизации, помогает лучше понять исторический процесс вообще, помогает ответить на вопрос, почему развитый Запад ныне, как и 500 лет назад, по-прежнему опережает большинство стран Востока.

Читатель не найдет в этой книге истории путешественников, выходцев с Востока — арабов, китайцев и др., — предшественников и современников Колумба. К числу таких путешественников принадлежали Ибн Фадлан, Ибн Баттута, Чжэн Хэ. Читателю, желающему пополнить свои знания, поможет библиография (к разделу о литературе), помещенная в конце книги. Там можно найти сведения об авторах, в том числе русскоязычных, посвятивших свои работы как западным, так и восточным путешественникам.