НА ПОДСТУПАХ К «ВОСТОЧНОМУ ВАЛУ»

НА ПОДСТУПАХ К «ВОСТОЧНОМУ ВАЛУ»

В сентябре начало поступать новое пополнение, молодые воины сразу же попадали в заботливые руки. «Старики», участники сражений, передавали им свой опыт в вождении танков, в стрельбе из пушки, в умении обращаться с техникой, поступавшей на вооружение армии. Подходило время, когда армия, восстановив свою боеспособность, должна была выступить в новый боевой поход. К осени 1944 года в ее организационной структуре произошли некоторые изменения — влились новые части и подразделения: артиллерийские, танковые, инженерные. Произошла перестановка в командном составе. Убыл Е.В. Баранович. У командарма стало два заместителя: А.Н. Слышкин и А.Л. Гетман. Командование 11–м гвардейским танковым корпусом по настоянию Катукова принял полковник А.Х. Бабаджанян, только что прибывший из госпиталя. Амазасп Хачатурович показал себя в прошедших боях как талантливый командир, умелый воспитатель подчиненных. Полковник В.М. Горелов ушел в заместители к И.Ф. Дремову, а 1–ю гвардейскую танковую бригаду возглавил подполковник А.М. Темник. Абрам Матвеевич — в прошлом политработник, участник боев на Халхин—Голе, войну начал на гродненском направлении, защищал Москву, сражался под Сталинградом, на Дону. Награжден двумя орденами Красного Знамени, многими медалями. В 1943 году окончил курсы переподготовки офицерского состава. Вернувшись на фронт, командовал танковым полком 21–й механизированной бригады.

О планах предстоящей операции уже было известно, хотя и в общих чертах. Она имела целью силами 1–го Украинского и 1–го Белорусского фронтов завершить освобождение Польши и подготовить условия для нанесения удара на Берлин. Устную ориентировку по замыслу Висло—Одерской операции командование армии получило на военной игре в штабе фронта. Ее замысел сводился к следующему: разгромить варшавско—лодзинскую группировку противника и выйти на линию Лодзь, в дальнейшем предстояло наступать на Познань с выходом на линию Бромберг — Познань, чтобы занять исходное положение для выполнения основной стратегической цели — взять Берлин и закончить войну.[309]

Подготовкой армии к наступлению Катуков руководил уже из киевского госпиталя, куда угодил в начале декабря 1944 года. Старая болезнь постоянно давала о себе знать, и перед наступлением надо было хотя бы немного подлечиться. Михаил Ефимович горько шутил по этому поводу: «Начало войны встретил в госпитале, теперь и конец ее тоже буду встречать там же».

В Киев его отвез адъютант А.Ф. Кондратенко. «Там командарм пробыл около недели, — писал Александр Федорович Юрию Жукову, — хотя врачи говорили, что ему надо лечиться несколько месяцев — болезнь он свою запустил на войне. Но вы упрямый характер Михаила Ефимовича знаете. Он держал связь с начальником штаба Шалиным прямо из госпиталя и давал ему оттуда все нужные указания, а когда пришло время наступления, оделся, и мы с ним выехали на фронт, — я при нем тогда находился опять безотлучно».[310]

3 января 1945 года Катуков возвратился в армию и приступил к исполнению своих обязанностей. Шалин, оставаясь за командарма, сделал достаточно много для подготовки к наступлению частей и соединений: в конце декабря провел с командирами штабные игры на картах, отработал боевую документацию, отдал необходимые распоряжения по артиллерийскому и инженерно—техническому обеспечению.

В 1–й гвардейской танковой армии отрабатывались вопросы взаимодействия с армией прорыва — 8–й гвардейской В.И. Чуйкова, с соседней — 2–й гвардейской танковой армией С.И. Богданова, устанавливались контакты с командирами, завязывались личные знакомства с авиаторами — 2–й и 11–й гвардейской штурмовых и 232–й и 286–й истребительно—авиационных дивизий. Проведены отрядные учения на местности по теме «Как лучше организовать взаимодействие танков и авиации на поле боя», в которых принимали участие группы танков и авиационные подразделения.

Перед наступлением Катуков перенес свой КП на Магнушевский плацдарм, участок земли, отвоеванный у немцев южнее Варшавы, 46 километров по фронту и 18 километров в глубину. Нам впервые приходилось начинать наступление с плацдарма, до сего времени его обычно захватывали и только потом на нем сосредоточивали главные силы.

Разведчики изучали передний край обороны противника, состоящий из семи оборонительных рубежей, глубиной до 500 километров. Ежедневно Соболев приносил командарму листки с разведывательной информацией о противнике, который готовился отразить наше наступление. Что и говорить, трудно придется — и танкам и пехоте. На переднем крае выявлено до 80 минных полей при средней плотности до 1000 мин на каждый квадратный километр.[311]

На пути армии было немало и естественных препятствий — реки Пилица, Варга, Обра, более мелкие речки — Джевичка, Равка, Бзура, Нер, Верешница, Могильница, Плейске. Поймы рек заболочены, имеют широкие долины.

Оборонительный рубеж вдоль германо—польской границы и в глубине до реки Одер носил название «Восточный вал». Он представлял собой оборонительную полосу долговременных сооружений по линии Штольц, Дризен, Ратибор. В систему обороны были включены также старые немецкие крепости Познань, Кюстрин, Глогау, Бреслау, частично модернизированные в 1941 году.[312]

Далее шел Мезеритцкий уцепленный район, который представлял собой на участке Лангер — Зее — Буршен противотанковую линию с законченной системой оборонительных сооружений.

В полосе наступления 1–й гвардейской танковой армии держали оборону соединения противника: 6–я и 45–я пехотные, 19–я и 25–я танковые дивизии. Начальник разведывательного отдела Соболев, давая командарму информацию о противнике, прилагал к каждой части короткую справку, в которой указывал ее номер, где и когда она сформирована, в каких участвовала боях, наличие вооружения и личного состава.

Армия имела многократное превосходство над немцами. Это вселяло уверенность в успехе. В ее составе было 40 300 человек, 752 танка и самоходно—артиллерийские установки, 620 орудий и минометов, 64 реактивные установки, 47 боевых единиц — корпусов, бригад, частей армейского подчинения.[313]

Общее наступление начиналось 14 января, но 1–я гвардейская танковая армия вводилась в прорыв на второй день операции — 15 января. Форсировав Пилицу, она занимала Нове—Място, на четвертый день операции — Лович, на пятый — Кутно и Ленчицу.[314]

В первый день наступления на рубеж дороги Бялобжеги — Едлинск выдвигался передовой отряд, в который входили 1–я и 44–я гвардейские танковые бригады. Катуков лично инструктировал комбригов Темника и Гусаковского, которым ставилась задача: прикрыть ввод армии в прорыв и развертывание ее главных сил, к концу второго дня наступления захватить переправы на реке Пилице, чтобы обеспечить выход войск на оперативный простор.[315]

13 января в армию прибыл командующий фронтом Г.К. Жуков. Вместе с Катуковым и Попелем он побывал в корпусах и бригадах, проверял их готовность к боевым действиям. Маршал остался доволен состоянием войск. Уезжая на другой участок фронта, сказал Михаилу Ефимовичу:

— Помните, ваша задача — стремительно двигаться в глубину обороны противника, форсировать водные преграды, избегать затяжных боев за населенные пункты. Их возьмут части Чуйкова. Желаю вам успехов!

Наступила тревожная ночь перед наступлением. Крупными мокрыми хлопьями валил снег. Катуков надел валенки, накинул на плечи неразлучную бурку и отправился на свой КП. В небольшом блиндаже, обустроенном заботливыми хозяйственниками Харчевина, решил скоротать ночь. Командарм не спал: сказывалась как всегда напряженная работа, да и предстоящее наступление волновало не меньше. Сделано много. Корпуса выведены на исходные позиции, командиры ждут приказа. Увязаны все вопросы с авиационным начальством, командиры авиационных полков находятся при штабах танковых бригад, откуда будут управлять действиями самолетов. Участок фронта должны прикрывать 2500 самолетов. Такого еще никогда не было. Хватает и артиллерии, на каждый километр линии фронта приходится 320 орудий, причем на двухчасовую артподготовку предполагается израсходовать в общей сложности 3 миллиона снарядов.[316]

Неплохо сработал и тыл. Генерал Коньков позаботился о боеприпасах, продовольствии, горючем. Часть всех запасов была сосредоточена в выжидательном районе, у мостовых переправ через Вислу, другая часть переброшена на Магнушевский плацдарм.

Всю ночь на плацдарме играла музыка, мощные усилители прокручивали военные марши, звучали «Катюша», «Вечер на рейде», «Огонек» и другие популярные в то время советские песни. Это была своего рода небольшая военная хитрость: музыка заглушала шум моторов танков, выдвигаемых к переднему краю.

В 8.30 утра 14 января началась артиллерийская подготовка. От нее ожидалось много, и она себя оправдала. От мощных залповых ударов противник потерял, как показывали позже пленные, до 60 процентов личного состава.[317]

И вот уже армия Чуйкова устремилась вперед, ее ударную силу составляли 230 танков, самоходно—артиллерийский полк СУ–85 и полк ИСУ–122. Танки дальнего действия имели задачу: двигаться в полосе наступления, выйти на шоссе Радом — Варшава, затем повернуть фронтом на юг, чтобы в случае атаки 19–й и 25–й танковых дивизий немцев парировать их удары.[318]

Вначале в 8–й гвардейской армии обозначился успех. Стрелковые корпуса, выбив немцев с первой линии обороны, продвинулись вслед за танками. Дальше произошла заминка: 6–я пехотная дивизия противника оказала сильное сопротивление. Оборону на тактическую глубину прорвать не удалось. Это означало, что для 1–й гвардейской танковой армии не были подготовлены условия для ввода ее в прорыв.

Командарм Чуйков переживал случившееся, готовился с утра после очередной артподготовки продолжить наступление. В связи с создавшейся обстановкой командующий фронтом Г.К. Жуков приказал Катукову задержаться в исходном районе и ввести армию в прорыв не в 7.00, как намечалось планом, а в 13.00 15 января.

В середине дня Чуйкову удалось осуществить то, к чему он стремился с первого дня наступления, — прорвал главную оборонительную полосу противника. И сразу же последовал приказ Катукова: «Танки, вперед!»

С исходного рубежа двинулся передовой отряд — бригады Гусаковского и Темника. Перед наступлением командарм побывал у танкистов. Им первыми предстояло пробиться к Пилице, захватить переправы и удерживать до подхода главных сил. Михаил Ефимович проверял готовность к боевым действиям каждого батальона, интересовался, как и чем обеспечены бойцы.

На Магнушевском плацдарме гвардейцы дали клятву советскому народу, заверили командование армии, что свой долг они выполнят до конца. «Клянемся тебе, великий народ, — произнес комбат капитан Бочковский торжественные слова, — что мы, идя в последний и решительный бой, будем драться до последнего дыхания, пока бьется сердце в груди, а глаза видят землю.

Клянемся тебе, наша Родина, что сполна рассчитаемся с немецко—фашистскими подлецами за сожженные города и села, за сожженных в дьявольских печах и отравленных в душегубках, за расстрелянных и замученных наших жен и детей, братьев и сестер, отцов и матерей. Мы жестоко отомстим за все!»[319]

Прошло не более часа. Катуков с волнением ждал донесений от комбригов передового отряда. Вскоре они доложили, что обогнали стрелковые части 8–й гвардейской армии, помогая им наращивать удары, громить отходящего противника. Перерезав дорогу Бялобжеги — Радом, 44–я гвардейская танковая бригада Гусаковского к 21.00 овладела населенным пунктом Кеджин, вышла к реке Пилица, южнее Томчице, а 1–я гвардейская танковая бригада Темника к исходу дня была на рубеже Кадлуб — Турск.[320] Во второй половине дня 15 января Катуков ввел в прорыв основные силы армии. Корпуса Бабаджаняна и Дремова, форсировав Пилицу, развивали наступление на запад. Продвигаясь вперед, они все больше захлестывали петлю над попавшей в окружение варшавской группировкой противника.

— Теперь и нам пора, — сказал Катуков оперативной группе. — У переправы работы хватит всем.

Командарм сам возглавил оперативную группу, в которую вошли член Военного совета Попель, начальник оперативного отдела Никитин, командующий артиллерией Фролов и офицеры связи. Группа передвигалась на бронетранспортерах под охраной двух танков и взвода автоматчиков.

Штаб армии оставался во втором эшелоне. Катуков поддерживал связь с Шалиным по радио и давал ему команду на перемещение только после того, как войска уходили далеко вперед.

Бой грохотал далеко за Пилицей, терялась связь с корпусами и бригадами, видимо, командирские танки находились вне зоны досягаемости. Оперативная группа остановилась у небольшого населенного пункта Нове—Място. Здесь командарм решил разобраться в обстановке, наладить связь с ушедшими вперед частями.

Из ранее полученной информации можно было сделать вывод, что 6–я немецкая пехотная дивизия отступает по всему фронту. Ее артиллерийские и минометные части, не имея прикрытия пехоты, бросали технику и откатывались на запад. В районе Лукава, Воля Лукавска 103–й минометный полк РГК оставил 30 шестиствольных минометов. Лишь 920–я учебная бригада штурмовых орудий оказывала сопротивление до рубежа Бялобжеги — Едлинск. Однако 11 орудий из 30 были подбиты нашими танкистами.[321]

Передовые батальоны уже вели бои с частями народно—гренадерской дивизии, а также танками из 19–й и 25–й танковых дивизий, которые германское командование бросило в бой из своего ближнего резерва.

Войска 1–й гвардейской танковой армии, пробиваясь на запад, занимали города и села Польши. Местное население оказывало помощь передовым разведывательным отрядам в поисках бродов на реках, проходимых мест на заболоченных участках. Люди иногда останавливали танки, чтобы предупредить о минных полях, оставленных отступающими фашистами.

Рядом шли войска 2–й гвардейской танковой армии. Командарму Богданову удалось зайти в тыл варшавской группировки противника. Опасаясь окружения, немцы стали откатываться на запад. 17 января 1945 года столица Польши Варшава была освобождена.

Перед 1–м Белорусским фронтом открывалась перспектива захвата нового оборонительного рубежа противника. Поэтому Г.К. Жуков стремился как можно быстрее выдвинуть общевойсковые и танковые армии на линию Тори, Коло, река Варга. Он считал, что если не удастся сделать это в течение ближайших трех дней, то придется иметь дело с подошедшими резервами немцев.

Утром 17 января командующий фронтом ставит Катукову задачу: наступать на Раву—Мазовецкую, Стрыкув, Поддембице, чтобы к исходу дня выйти в район Ленчице, Поддембице, Згеж.[322]

С постановкой этой задачи менялось направление удара армии. Раньше, как известно, он направлен был на Лович, Кутно, теперь предстояло держать курс на Познань, Поддембице. Такая переориентировка связана была с успешными действиями правого крыла войск 1–го Белорусского фронта. Одним словом, создавалась благоприятная ситуация для нанесения удара на Познань.

Переговорив с Шалиным, уточнив обстановку с командирами корпусов, Катуков принял решение вести армию в наступление двумя эшелонами по четырем маршрутам, имея на правом фланге 11–й гвардейский танковый корпус, на левом — 8–й гвардейский механизированный корпус.

Обстановка на фронте менялась постоянно. Отступая, немцы не применяли массированных танковых контратак, как это было раньше, но на засаду можно было нарваться в любом месте. Мелкие группы немецкой пехоты и танков, попавшие в окружение, старались пробиться к своим войскам. Попытки эти, как правило, заканчивались для них плачевно.

Однако во второй половине дня 17 января небольшой польский городок Нове—Място, где размещалась оперативная группа Катукова, был атакован довольно сильной вражеской частью из окруженной варшавской группировки, в которой насчитывалось до двух тысяч солдат и офицеров, имевших артиллерию и 5 танков.[323]

Продвигаясь вперед, 1–я гвардейская танковая армия сковала действия войск противника, не давала ему останавливаться и создавать оборону, продолжала гнать все дальше и дальше на запад. Лишь на отдельных участках фронта, преимущественно в городах, немецкие гарнизоны оказывали сопротивление. 18 января, развивая наступление, армия углубилась на территорию противника на 80 километров, расширила фронт прорыва до 45 километров, овладела городами и узлами дорог: Рава—Мазовецкая, Скерневице, Лович, Мышковице, Глухов, Бжезина, Стрыкув, Ленчице, Озоркув, Згеж, Адександрув, вышла к реке Нер в районе Поддембице.

Катуков стремился добить части 8–го армейского корпуса, отрезать гарнизон города Лодзь от основных сил 9–й армии. К концу дня эту задачу удалось выполнить: Лодзь обойдена с севера, с юга ее обошли войска 8–й гвардейской армии Чуйкова, а также 9–й танковый и 7–й гвардейский кавалерийский корпуса.

19 января Лодзь — крупнейший промышленный центр Польши — была очищена от немецких оккупантов.

Германское командование, стремясь оказать помощь терпящей поражение 9–й армии, начало переброску резервов с других фронтов и из Германии. Из Восточной Пруссии (Милау) по железной дороге направлялась в район Кутно, Клодава гренадерская дивизия «Бранденбург». Из Познани шли минометные полки 10–й моторизованной дивизии, батальоны фольксштурма, части учебного артдивизиона и саперные подразделения.[324]

С выходом 1–й гвардейской танковой армии в районы Лодзь, Коло, Унеюв перед ее частями все чаще стали появляться группы истребителей наших танков, вооруженные фаустпатронами. По указанию Катукова разведотдел армии создал специальные контргруппы, которые занимались выявлением «фаустников» и их уничтожением.[325] Следовало ожидать, что по мере продвижения армии к границам Германии будет расти сопротивление противника. Нередко на пути движения корпусов и бригад появлялись эсэсовские части и специальные команды, на которые возлагалась задача остановить наше наступление. К 19 января немцы создали в районе Кутно, Конин и Коло крупную группу войск численностью свыше 9 тысяч человек, на вооружении которой было 40 орудий, 20 самоходных установок и 300 фаустпатронов. Остановить советские войска она, конечно, не могла, но оказать серьезное сопротивление на каком—нибудь участке фронта была в состоянии.[326]

В соответствии с приказом командующего фронтом Катуков старался ускорить продвижение войск к реке Варге, чтобы захватить плацдарм на западном берегу на рубеже Коло, Каспелец, Турек, Добра, Пекары. Для прикрытия со стороны Лодзи были оставлены 20 и 21–я гвардейские механизированные бригады.[327]

Эти планы уже начали претворяться в жизнь, как вдруг их пришлось срочно менять. Позвонил Г.К. Жуков и потребовал овладеть районом Сомпольно, Слесин, Конин, Коло, передовыми отрядами занять Вильчин, Клечев, Голино. Так что вместо южного берега Варты армию пришлось перенацеливать на северное направление.[328]

Связавшись с командирами корпусов, Катуков объяснил им поставленную фронтом задачу: форсировать Варту, обходить вражеские резервы, прорываться на познанско—варшавскую автостраду. Ближайшая цель — Познань!

Наступая на Сомпольно и Гнезно, корпус Бабаджаняна вел упорные бои с моторизованной дивизией «Бранденбург». Отбив контратаки немцев, 20 января войска заняли Сомпольно, через день бригада Гусаковского вошла в Гнезно, старинную резиденцию польских королей.

Успешно действовал и 8–й гвардейский механизированный корпус. Форсировав Варту в районе Унеюва, Дремов направил 21–ю гвардейскую механизированную бригаду на захват Коло, 1–ю гвардейскую танковую — на Конин. Коло и два других населенных пункта — Свенте и Слупца — взяты нашими частями если не с ходу, то после непродолжительных боев, с городом Конином, крупным опорным пунктом противника, пришлось повозиться. Здесь почти каждое здание было превращено в дот, подступы к городу простреливались артиллерийским и минометным огнем, а окопы вдоль шоссе занимали «фаустники».

Командарм запросил:

— Как дела?

Дремов ответил одним словом:

— Застрял.

— Что думаешь делать?

— Создаю штурмовые группы.

— Поторопись, Иван Федорович, командующий фронтом ждет от нас донесений о начале наступления на Познань. А чтобы быстрее закончил операцию, подброшу тебе кое—что из армейского резерва.

Дремов продолжал атаки Конина. Но как только штурмовые группы достигли северных его окраин, немцы взорвали мосты через Варту. Разведке пришлось искать новые переправы. В 7 километрах западнее города, у Славска, местные жители показали броды. По ним войска перешли реку.

Приведя себя в порядок, войска 8–го гвардейского механизированного корпуса со средствами усиления и несколькими подразделениями 64–й гвардейской танковой бригады, присланными Катуковым, нанесли удар по Конину с запада. Сопротивление гитлеровцев было сломлено, и 21 января город очищен от оккупантов.[329]

Впереди была крепость Познань. Чтобы ее взять, предстояло все обстоятельно продумать и взвесить. Исходить пришлось из того, что войска должны штурмовать три обвода, включавших в себя доты и дзоты, противотанковые рвы и надолбы, затем старую часть города и цитадель.

План немецкой обороны крепости не был известен командованию армии. Но вот разведчики Соболева захватывают в плен подполковника Флакке, заместителя командира гарнизона Познани. На допросе гитлеровец дал необходимые сведения.

Обговорив детали наступления с Шалиным, Катуков отдал приказ командирам корпусов: Бабаджаняну ударить с северо—запада, Дремову — с востока. С утра 22 января передовые отряды приступили к форсированию Варты, основные силы армии выступили только во второй половине дня: произошла задержка с подвозом горючего.

В ночь на 25 января на нашу сторону перешел шофер коменданта Познани, который, как и подполковник Флакке, рассказал о том, как гарнизон готовится отразить удар советских частей. За последние дни в город постоянно прибывали танки, артиллерия, эсэсовские части, полиция и жандармерия. Комендант крепости заявил, что намерен оборонять Познань до последнего солдата.[330]

25 января Познань была окружена, начался штурм ее предместий. Вокруг города танкисты Дремова захватили все аэродромы, на которых базировалось до 700 фашистских самолетов.[331] В дальнейшем к штурму подключился 11–й отдельный танковый корпус генерала И.И. Ющука. Однако крепость оставалась неприступной.

Стало ясно, что армия может надолго застрять на Варте, а тем временем противник подтянет на Мезеритцкий укрепленный район свои резервы и прогрызать его оборону придется с большими потерями.

Военный совет армии обратился к командующему фронтом Г.К. Жукову с предложением возложить штурм Познани на общевойсковые армии, 1–ю же гвардейскую танковую бросить на запад, к государственной границе Германии.

Это было вполне разумно. Ведь куда целесообразнее использовать танки по их прямому назначению — взламыванию обороны противника.

Оказывается, Г.К. Жуков уже принял такое решение и вскоре довел его до сведения Катукова. Познань должны брать 8–я гвардейская армия В.И. Чуйкова и 69–я армия В.Я. Колпакчи. Армия Катукова получила свободу маневра, главными силами развивала наступление на Мезеритц и Швибус, а частью сил мотострелковых войск блокировала Познань с севера и запада.[332]

Под Познанью осталась группа войск под командованием заместителя командира 8–го гвардейского механизированного корпуса В.М. Горелова, которая держала блокаду города до подхода армий Чуйкова и Колпакчи.

Основные силы армии Катуков повел к Одеру. Утром 25 января 8–й гвардейский механизированный корпус Дремова переправился через Варту в районе Чапуры. Как только войска были сосредоточены на западном берегу, вперед была брошена бригада Темника. Вечером в этом же месте реку перешел 11–й гвардейский танковый корпус Бабаджаняна, и его 45–я гвардейская танковая бригада с ходу вступила в бой с группой генерала Штрека, которую германское командование «сколотило» из запасных частей, учебных и саперных батальонов.[333]

В ближайшие дни войскам предстояло штурмовать Мезеритцкий укрепленный район, а там — и Берлин.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.