Становление

Становление

Филологи спорят насчет нужности или ненужности буквы «ё», но иногда без нее обойтись невозможно. Вот, например, фамилия Солдатёнков без этой буквы читалась бы совсем по-другому. Хотя сам Козьма Терентьевич ни гимназии, ни даже приходской школы не кончал, а читать учился у церковных начетчиков. В церковнославянской азбуке, как известно, буквы «ё» нет.

Начинался славный купеческий род с крестьянина-старообрядца Егора Васильевича Солдатёнкова. Собственно, про него мы знаем крайне мало. Известно лишь то, что он в 1795 году (по другим сведениям – в 1797-м) из подмосковной деревни Прокунино переселился в Москву, где записался во вторую купеческую гильдию. Знаем мы и то, что родились у него два сына – Терентий в 1772 году и Константин в 1779 году. Ну и еще то, что основатель знатного рода был не чужд благотворительности: в 1820 году он, бывший крестьянин, перечислил «на защиту Отечества» 20 000 рублей – сумму, эквивалентную стоимости небольшой деревни с крестьянами.

По сумме пожертвования можно понять, что дела у московского купца шли хорошо. Его сыновья в 1810 году владели в Рогожской части Москвы бумаготкацкой фабрикой и торговали хлебом, хлопчатобумажной пряжей и ситцами. В 1825 году братья уже были первой гильдии купцами, имели право при визите к высокопоставленным особам надевать шпагу и могли надеяться на получение в будущем звания «потомственного почетного гражданина».

У Терентия также родились два сына – в 1812 году Иван и спустя шесть лет Козьма. А вот младшему брату с наследниками не повезло. За те пятьдесят пять лет, что отвел ему на жизнь Господь, Константину удалось произвести на свет лишь двух дочерей – Ефросинью, прожившую всего пять лет, и Марию. Однако сам Константин от этого не сильно страдал, потому как братья жили общим хозяйством, стало быть, и дети считались общими. Иван и Козьма поочередно дежурили то в лавке отца, то в лавке дядьки: убирали, мыли, чистили, учились вести хитрую настенную купеческую бухгалтерию (приказчики в ту пору количество проданного товара записывали прямо на стене), а по выходным бывали в старообрядческой церкви на Рогожском кладбище.

Когда у братьев выдавалась свободная минутка, старший бежал к купцу Осипу Сушкину (с его детьми он водил дружбу), а Козьма забирался под высокое крыльцо отчего дома и мечтал. Мечтал о том, как вырастет, станет коммерции советником и все его будут уважать. И звать будут даже не «ваше степенство», как полагалось в отношении к купцам, а «ваше благородие», как дворян, художников и поэтов.

Постепенно братья взрослели, набирались опыта и занимали все более ответственные места в семейном бизнесе. И бизнес тоже рос. После смерти Терентия Егоровича Иван и Козьма, уже почетные граждане и первогильдейные московские купцы, получили в наследство огромную фабрику с сотней станков, на которых трудились 130 рабочих, и целую сеть лавок. В полном соответствии с принципами домостроя во главе фирмы встал старший брат Иван. Младший же, Козьма, занялся тем, что попроще, а именно дисконтами, спекуляцией паями и биржевыми махинациями. Он легко входил в состав товариществ и акционерных обществ и так же легко из них выходил, оставаясь всегда в солидном плюсе. Этот полуграмотный купец обладал поистине сверхъестественным чутьем и никогда не ошибался, покупая то акции Московского учетного банка, то паи Товарищества Кренгольмской мануфактуры, то акции Московского страхового от огня общества, то векселя мануфактуры «Эмиль Цандлер» вкупе с акциями Товарищества Даниловской мануфактуры… После смерти Ивана все семейное дело перешло, конечно, в руки Козьмы. К 1852 году он был уже почти миллионером и хозяином неплохо выстроенной финансовой империи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.