Глава 7 Белев (27.10-6.11.41)

Глава 7

Белев (27.10-6.11.41)

27 октября 82-й пехотный полк вступил в Белев, где оставался до 6 ноября, в то время как основные силы 31-й дивизии продолжали наступать на Тулу. В городе в тот момент насчитывалось 10 тысяч жителей. Окраины города заметно пострадали от недавних боев, однако центр остался практически нетронутым. Помимо кварталов, состоявших из типичных для России деревянных построек, здесь было много каменных и даже красивых домов, оставшихся с царских времен, а также современных функциональных зданий, построенных при советской власти. Город оживляли механический завод, банк, большой кинотеатр, административные здания, школы и педагогическое училище – последнее помещалось в современном здании с красивым и просторным актовым залом.

На нас легли заботы по управлению городом и по снабжению продовольствием его жителей. Местная администрация бежала из города при приближении немецких войск. Как и во всех странах, где война нарушила привычный ход жизни, принеся с собой дезорганизацию и хаос, в Белеве тоже начались грабежи и воровство. Безопасность и нормальная жизнь немецких войск требовали незамедлительного восстановления власти, закона и порядка. Только после этого 82-й полк мог приступить к выполнению своей главной задачи – обеспечения надежного снабжения 31-й дивизии и превращения Белева в опорный пункт тылового обеспечения.

82-й пехотный полк должен был не только обеспечить беспрепятственное следование обозов с материально-техническим снабжением из Волхова, но и обеспечить, за счет Белева, потребность дивизии в хлебе. Пока на Восточном фронте существовали известные трудности, пехотный полк должен был заниматься проблемами управления и снабжения для того, чтобы основные силы дивизии могли наступать и сражаться. Самое главное, однако, заключалось в том, что эта десятидневная остановка в Белеве позволила заслуженно отдохнуть людям и лошадям. В сравнении со ставшими привычными в России условиями расквартирования наше пребывание в Белеве было относительно мирным и комфортным, хотя достаточного количества соломы для матрацев нам найти так и не удалось.

Нас в первую очередь занимали четыре главные проблемы: управление городом, снабжение 31-й дивизии, умиротворение окрестностей и подготовка к зиме.

Управление городом. Бургомистром был назначен один русский инженер, был также найден подходящий человек на должность его заместителя. Для исполнения обязанностей им было выделено помещение и штат помощников. В своих действиях бургомистр должен был следовать указаниям военного коменданта (майора Ценкера, командира 3-го батальона), которому помогали обер-лейтенант Ломан[95] и лейтенант Ангерман. Поскольку ни сам бургомистр, ни его гражданские помощники не имели ни административного опыта, ни управленческих знаний, задачами управления и распределением обязанностей среди служащих «магистрата» занялось командование 82-го пехотного полка. Были образованы отделы, отвечавшие за снабжение населения, за технические службы (водоснабжение, электричество, промышленность и торговля), за статистику (учет населения, скота и транспортных средств) и за вопросы постоя и расквартирования войск. В течение 48 часов бургомистр освоился с новой должностью и начал успешно работать.

Порядок и безопасность обеспечивали пешие и конные патрули, 35 русских полицейских (без оружия) находились в подчинении у русского бургомистра. Искусственное взвинчивание цен было запрещено, и установлен курс обмена денег (1 оккупационная марка = 10 рублям). Не было никакой слежки и политических преследований сторонников советской власти; этими мероприятиями, столь характерными для нашего просвещенного века, мы не занимались. Мы следовали заветам старых времен и заботились лишь о том, чтобы снискать доверие населения. Доносчикам вход в комендатуру был закрыт. В 82-м пехотном полку служили только солдаты. В наших рядах не было ни военной, ни тайной полиции, которая обычно занималась такого рода делами.

Население узнавало о правах и обязанностях бургомистра и о распоряжениях властей города из расклеенных по городу листовок на русском и немецком языках. Здания военной комендатуры и магистрата находились на главной улице напротив друг друга. Поэтому, помимо ежедневных регулярных встреч, на которые бургомистр являлся в комендатуру, оба учреждения могли при необходимости быстро связаться между собой. Через короткое время жизнь в городе более или менее вернулась в привычную колею. В гражданском секторе главным объектом наших усилий стало обеспечение населения продовольствием и работой. В городе снова заработал еженедельный сельскохозяйственный рынок. Разъезжавший по окрестным деревням кавалерийский взвод оповестил крестьян об этом рынке и призвал их приехать со своими товарами в город, и скоро на рынке появились буквально толпы местных крестьян. Полковой врач и полковой ветеринар регулярно осматривали местных жителей и их животных для своевременного выявления инфекционных заразных заболеваний. Были заново открыты больницы и аптеки. Жители занялись своей обычной работой. Через несколько дней заработала электростанция. Была снова открыта автомобильная мастерская. Местных рабочих и ремесленников мы привлекли к работам в войсках, так как дни отдыха были в основном посвящены ремонту техники и бытовых предметов.

Снабжение 31-й дивизии. Предметы снабжения мы получали в Волхове, городе, расположенном в 50 километрах южнее Белева. Для их перевозки требовалось большое количество транспортных средств, которые главным образом давал полк. 28 октября был сформирован импровизированный «отряд снабжения 82-го пехотного полка», состоявший из штаба и трех гужевых колонн. Командиром отряда был назначен капитан Марковски (4-я рота); штаб состоял из его адъютанта (лейтенант Рат из 1-го батальона)[96], санитарного врача (помощник полкового врача доктор Никель из 3-го батальона), ветеринарного врача (младший ветеринар доктор Хауберт из штаба полка), младшего персонала и конных связных. Первая колонна являлась гужевой обозной колонной 31-й дивизии под началом обер-лейтенанта Лухмана, две другие колонны, при которых состояли лейтенанты Холлеман, Фойгт, Шлипер и Фогельзанг, были составлены из боевых и обозных транспортных средств полка. Всего в отряде снабжения находились 450 лошадей и 100 повозок, в каждую из которых запрягали четверку лошадей. Были назначены повара полевых кухонь, санитары, командиры взводов и отделений, ездовые, сопровождающие, а также взвод охраны из состава 2-го батальона, кроме того, проведены все необходимые дисциплинарные и организационные мероприятия, необходимые для того, чтобы вновь сформированное подразделение могло в течение нескольких дней самостоятельно передвигаться, кормить и охранять себя. 29 октября, в 7.00, в присутствии командира полка, отряд снабжения, груженный ранеными, двинулся с рыночной площади Белева, а 4 ноября вернулся из Волхова с продовольствием. Обозы преодолели трудный путь, так как дорога Белев – Волхов была труднопроходима из-за распутицы, а мосты были по большей части разрушены. Воспользоваться длинными объездными путями отряд снабжения не мог из-за дефицита времени. В течение семи дней люди и лошади отряда были лишены отдыха, который выпал на долю их товарищей, оставшихся в Белеве. Этот переход остался единственным, потому что из штаба дивизии в полк пришел приказ выступать в направлении Тулы. Продовольственный склад в Волхове совершенно не соответствовал ежедневным потребностям пехотной дивизии. Его запасы были буквально каплей в море. Снабжение людей и лошадей и в дальнейшем оставалось неудовлетворительным. Самообеспечение[97] продолжалось много недель, до глубокой зимы. Вся система снабжения сухопутных войск, которая хромала и до наступления распутицы, в октябре окончательно развалилась. Этот развал невозможно объяснить одной только распутицей, так как наступательные операции успешно продолжались и в это время. Войска продвигались вперед и сражались. Трудности передвижения, которые были велики уже в сухое время года, во время распутицы значительно возросли и привели, в конце концов, к полной остановке наступления моторизованных соединений. Однако в пехотных дивизиях пешие войска и транспорт на конной тяге остались подвижными и во время распутицы – с самого начала и до конца. В противоположность пехоте, система снабжения войск отказала полностью. Было объяснимо, что автомобили тыловых служб так же, как моторные средства транспорта в боевых частях, безнадежно увязали в непролазной грязи, как и то, что другие виды доставки – например, по железной дороге или по воздуху – не могли возместить невозможность доставки автомашинами, и все это не было следствием одной только распутицы. Маршруты доставки всего необходимого из Германии до фронта существовали долгое время до того, как наступил дождливый осенний период. Состояние путей и подвижного состава русских железных дорог не соответствовало требованиям снабжения быстрых наступательных операций немецких сухопутных войск. Снабжение войск Восточного фронта воздушным транспортом было попросту невозможно, так как Германия не располагала нужным количеством транспортных самолетов. Ни одно из этих обстоятельств не должно было удивлять высшее военное руководство. То, что в России каждый год бывает осень с распутицей[98], знали все, включая и Верховное главнокомандование. Факт, что существующие в мирное время мощности имперских железных дорог Германии не соответствуют потребностям военного времени, был задолго до войны известен германскому Генеральному штабу. Недостаточное количество транспортных самолетов было известно всем, кто знал состояние немецких вооружений. Только из-за одной проблемы снабжения восточная кампания 1941 года уже к октябрю, то есть до начала распутицы, достигла своей кульминации. Несомненно, что успех любой операции зависит от тылового обеспечения, а не тыловое обеспечение зависит от успеха операции. Не обязательно было для этого иметь опыт кампании 1941 года. Лучшим примером мог бы стать опыт осенней кампании 9-й армии в 1914 году, в состав которой входил и прежний 82-й пехотный полк. Гинденбург сделал из тогдашнего положения совершенно иной вывод, чем тот, к которому пришло Главное командование сухопутных сил осенью 1941 года. Гинденбург предпочел отступить к восточной границе Германии, чтобы снова вывести армию на оперативный простор[99]; тем же маневром он сумел избавиться от трудностей снабжения, которые возникли во время боев на Висле в октябре 1914 года, хотя, конечно, и не в таких масштабах, как осенью 1941 года. Трудности и лишения, выпавшие на долю новых солдат 82-го пехотного полка, не снились их отцам в ходе вторжений в Польшу в 1914 году.

Трудности с поставками в войска хлеба имели место и в Первую мировую войну, но армии кайзера ни разу не оставались без его подвоза по нескольку недель подряд и не обрекались на «подножный корм». Поскольку поставки хлеба в 31-ю дивизию по-прежнему оставались неудовлетворительными, командование 82-го пехотного полка поручило начальнику финансовой части 2-го батальона Бэре организовать выпечку хлеба в Белеве. Задействованы были все мельницы и пекарни, существовавшие в городе. Местные пекари и мельники под руководством специалистов, которых удалось найти в 82-м полку, в две смены – дневную и ночную – пекли главный продукт питания, хлеб, для его доставки в войска. Ежедневно выпекались около 6000 порций. Во всех других видах продовольствия мы тоже перешли на самопомощь. Бойни работали с не меньшей нагрузкой, чем пекарни. Представители разных земель Германии изготовляли лучшие колбасы своей родины.

Умиротворение окрестностей Белева. Для восстановления порядка в самом Белеве потребовалось очень немного времени, и вскоре его жители вернулись к своим привычным занятиям. Уже в первые дни назначенный бургомистр обратился в комендатуру с просьбой об открытии кафе. Эта просьба была нами охотно удовлетворена.

Намного хуже обстояли дела на окружавшей Белев равнине. Партизаны и бесчисленные разрозненные группы разбитых воинских подразделений постоянно создавали угрозу безопасности. В большинстве случаев партизаны немедленно исчезали при появлении наших подразделений. Более крупная операция, которую по приказу командования ХХХXIII армейского корпуса пришлось в начале ноября провести одному батальону, оказалась безуспешной. Разведка немецких железнодорожных войск, согласно сообщению, переданному из 31-й дивизии в 82-й полк, обнаружила в районе станции Киреевская полевую позицию, занятую русскими. Речь шла о местности, по которой недавно прошел 82-й полк, не встретив по дороге ни одного русского солдата. Из-за совершенно разбитой дороги батальону потребовалось бы четыре дня для того, чтобы только дойти до Киреевской и вернуться обратно, причем вернуться до 7 ноября, когда полк должен был выступить в сторону Тулы. Эти усилия батальона были бы оправданы только в том случае, если бы его помощь действительно была критически необходимой. Исходя из этих соображений командир 82-го полка для начала решил произвести разведку, для чего 3 ноября в Березово (8 км северо-восточнее Белева) была направлена 6-я рота, усиленная пулеметным взводом, минометным расчетом, кавалерийским взводом, саперным взводом, телефонистами и рацией. Из Березово рота должна была выслать разведгруппу к станции Киреевская. Рота не обнаружила вооруженного противника, но лишь захватила в плен около 50 русских солдат, которые переоделись в гражданскую одежду, сохранив при этом свои воинские документы. 5 ноября рота вернулась в Белев, откуда пленные были отправлены на сборный пункт в Волхове.

Неопределенности и опасности в тылу воюющего фронта были к этому времени уже очень велики. Они начались уже в июле на Днепре, и до конца мы с ними не справились до окончания всей восточной кампании. В этом отношении сказалось несоответствие численности германских войск размерам русской территории.

Подготовка к зиме. Распутица показала границу, которую может поставить погода нашему продвижению. Теперь нам предстояло вступить в русскую зиму с транспортными средствами, рассчитанными на европейские климатические условия. Если мы действительно хотели сохранить мобильность на марше и в сражении, то нам было необходимо провести некоторые организационные изменения, которые позволили бы продвигаться вперед возможно легче и без помех. Это означало, что нам следовало избавиться от оружия и снаряжения, наличие которого в войсках не было обусловлено крайней необходимостью и практически не использовалось в повседневной рутине. Следовало уменьшить нагрузку транспортных средств, улучшить уход за лошадьми и заменить автотранспорт транспортом на конной тяге. Грузовики, а также моторизованная 14-я (противотанковая) рота, оставленные 19 октября в селе Кцынь, так до сих пор и не догнали полк. Уже в Белеве были приняты все меры для того, чтобы вернуть роту в полк, переведя ее на конную тягу[100]. Для того чтобы и дальше не ослаблять боеспособность рот, на работы по организации обоза были направлены полковые музыканты и русские военнопленные.

Одновременно с организационной работой проводились мероприятия по освобождению от лишнего имущества. Это было незабываемое зрелище. Посреди вражеской страны, перед великими сражениями 82-й пехотный полк – так же как и все другие части 31-й пехотной дивизии – освобождался от ценного оружия и военного снаряжения. Количество орудий в батареях уменьшилось с четырех до трех. Две из трех тяжелых батарей 1-го дивизиона 67-го артиллерийского полка 67-й дивизии были оставлены в Белеве. Все оружие и снаряжение, оставленное войсками, было складировано в казармах Белева так же надежно, как в немецком гарнизонном городе. Все предметы были инвентаризированы и взяты под круглосуточную охрану. Эта охрана осталась в казармах Белева и после ухода оттуда 82-го полка. Начальником караула был оставлен унтер-офицер Фюр из 1-го батальона, в высшей степени добросовестный и порядочный человек. Каждому батальону и каждому иному подразделению полка были выделены в казарме отдельные помещения. Прощание с ценным имуществом во всей красе выявило сокращение боевой мощи, вызванное чрезмерными требованиями, предъявленными войскам со стороны вышестоящего командования. Оставленное имущество мы больше не видели, так как отступление 31-й дивизии, начавшееся в середине декабря под Тулой, проходило не через Белев, а через Калугу. Согласно рапорту унтер-офицера Фюра, представленному им после возвращения в полк в январе 1942 года, оставленное нами вооружение и снаряжение было использовано другими немецкими частями, отступавшими через Белев.

Погода по-прежнему сохранялась неустойчивая. Пока мы стояли в Белеве, дождь неоднократно сменялся снегопадом и морозом. Осень подходила к концу, зима была на пороге. К зиме мы были никоим образом не готовы, ибо отсутствовало (и не было завезено предварительно) все то, что нужно людям, лошадям, машинам, а также оружию и снаряжению в особых условиях северной зимы. Более того, нам было объявлено, что до окончания операций мы можем не рассчитывать на зимнее обмундирование.

Приказ командующего сухопутными силами фельдмаршала фон Браухича был доведен до нашего сведения во время пребывания в Белеве. Сухие слова приказа подтвердили, что наступательные операции будут продолжены, невзирая на приход зимы, вплоть до полного уничтожения противника. Насколько долго эти операции будут продолжаться и куда они нас заведут, в приказе сказано не было, да и не могло быть сказано. Этот приказ стал предметом обсуждения на собрании офицеров, где он был зачитан дословно. Офицеры особенно внимательно слушали то место, где говорилось о борьбе, невзирая «на снег, дождь и лед». Не только офицерам, но и всему личному составу было сказано, что 82-му пехотному полку предстоят длительные и тяжелые зимние бои. Десять дней отдыха были посвящены лихорадочной импровизированной подготовке к зиме. К сожалению, невозможно самим изготовить все, что необходимо для зимы. Рукавицы и наушники мы делали сами. Кавалеристов обули в унты, ездовые получили меховые шинели или по две суконные шинели. Кавалеристы и ездовые – кому особенно повезло – получили валенки. К сожалению, невозможно было обеспечить солдат зимними сапогами и меховыми куртками или вязаными свитерами. У нас не было возможности поменять изношенное, в дырках, суконное обмундирование на зимнее. То, что мы смогли сделать собственными силами, пользуясь солдатской смекалкой и изобретательностью, было всего лишь вынужденной временной мерой. Для изготовления саней и шипованных подков для лошадей у нас просто не было времени. По опыту Первой мировой войны мы имели оснащение для зимней ковки лошадей; но этот запас не соответствовал возникшим потребностям, так как потребное количество лошадей с момента форсирования Буга возросло с 700 до 1100 голов.

Все просьбы и требования, направленные вышестоящему командованию относительно зимнего оснащения войск, остались без ответа. Вместо этого мы получили сообщение о дальнейших планах Верховного главнокомандования. После окончания боев предполагалось возвести Восточный вал, своего рода кордон, а действующую армию на зиму отвести в тыл для отдыха и пополнения. 31-ю дивизию предполагалось переформировать в легкую дивизию.

Пребывание в Белеве было наполнено напряженной работой, но, несмотря на это, люди и лошади получили возможность полноценно отдохнуть. Солдаты могли выспаться, заняться личной гигиеной, привести в надлежащий порядок оружие и обмундирование. Открытие общественных бань позволило им наконец, впервые с начала кампании, принять нормальный теплый душ! Энергично проводилась дезинсекция войск. Мы обнаружили несколько русских передвижных дезинсекционных камер и использовали их для наших нужд.

Для развлечения и отдыха личного состава устраивались концерты. На одном из таких концертов присутствовал почти весь личный состав полка и представители других, расквартированных в районе Белева, частей 31-й дивизии. Полковой оркестр под управлением капельмейстера штабс-фельдфебеля Вернера[101] в течение нескольких часов услаждал наш слух. Звучали знакомые всем с детства песни, пришедшиеся по вкусу всем слушателям. Это было последнее мирное мероприятие перед началом тяжелых зимних боев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.